Извращенец

– Обито, – Рин мотнула головой в сторону соседа по парте. Сосед стремительно наливался изумлением или гневом, не разберёшь. – Обито? Обито, сосредоточенный на объекте, занявшем своё место за партой, реагировал ровным счётом только на собственные внутренние процессы и с каждой секундой всё больше походил то ли на разъярённого быка, готового вскопать копытом землю, то ли на мучающуюся потугой в избавлении от запора мышь. – Учиха! Повторите. Даже на призыв учителя Обито отреагировал не сразу, сначала развернулся на стуле корпусом и с оттяжкой, словно глаза его были насильственно приклеены к наблюдаемой картине, повернул голову. – Чего? – Смотрите на доску, товарищ Учиха. Тема новая, а на контрольной я вас с Нохарой рассажу! – пригрозил Тобирама. – Да пошёл он, – пропыхтел Обито в ответ своей тетрадке. – Да ты чего? Обито зыркнул на Рин и вдруг вальяжно развалился на стуле и парте. – Как же такие бесполезные выпендрежники меня бесят! – громко со смаком плюнул он в сторону окна. – Сам себя бесишь? – донеслось из противоположного угла. Класс загоготал. Это Дейдара, ну точно. Обито сдавил ручку в кулаке, но решил на вопрос не отвечать. Весь урок Обито пыхтел и косился в сторону. Иногда он так усердно заворачивал глазные яблоки чуть ли не за спину, что в итоге к концу урока алгебры глаза его покраснели. Рин несколько раз с недоумением смотрела в сторону средней парты второго ряда, пока Анко из-за спины нового одноклассника, не начала делать многозначительные пасы, показывая Рин всеми возможными способами, чтобы она и не думала в эту сторону смотреть. Рин заулыбалась подруге в ответ, и новенький поднял на неё взгляд, ленивый, спокойный, но прицельный. Тут Рин охолонуло, и в попытке скрыть свой испуг и очевидный непроизвольный подскок на месте, она усердно зашелестела тетрадью и заскребла ручкой по листу. Обито же усердно шипел Гаю куда-то в спину про «ненормальных извращенцев». На перемене класс разделился на две оппозиционные группы. Правда группа из девочек, сбившихся вокруг парты и сидевшего за ней Какаши Хатаке, и не подозревала в себе никакой оппозиционности. Его сосед Какузу такой тесноты не выдержал и сначала безучастный, с каменным лицом, оказался весь хмурым от смущения, когда покинул оцепление. – Похоже ты своё урвал, – развеселился Хидан, когда Какузу присоединился к парням, занявшим оборонную позицию почему-то у доски. – Смотри, как Конан на тебя смотрит, – кивнул он и тут же переключился на Обито, смачно и звонко промахнувшись мимо чужого затылка. Конан не смотрела никак, а только болезненно морщилась, положив руку на свитер в районе груди. – Да я не специально! Они там столпились, пришлось локтями дорогу пробивать! – И как оно? – Хидану прилетело по ноге. – Я не понял, – раздражился Какузу. Потом на секунду задумался и согнул несколько раз руку в локте. – Мягко. На несколько секунд воцарилась тишина, которую прервал Обито. Он скрестил руки на груди и, преисполненный, сообщил самым решительным тоном: – Нам нужен план! Этот извращенец должен понимать, что в нашем классе таких, как он, просто подделок человеческих, быть не должно! Сасори, Какузу и Хидан на это изречение в разной степени непонимания подняли брови. – Сплошная потеря времени. Лучше составить план по подготовке к экзаменам, – констатировал Сасори. – Да что ты знаешь о времени? – Дейдара как обычно сначала комментировал любую реплику Сасори. – Часами надраиваешь там свои скульптуры, а ещё советы даёшь, ага! – Знаю разницу между тем, что такое делать дело и маяться бессмысленной дурью. Дейдара в порыве спора стал поправлять, теребить и накручивать на палец длиннющую белобрысую чёлку, что говорило об одном – спор их вечен, а для плана эти двое потеряны. Сасори следующий гневный выпад слушал в коридоре. – Говорят, молодой человек из математической школы к нам перевёлся. Лучшим учеником там был, – качнул головой Какузу. – Да это я заметил. Выёбывался как не в себя, – фыркнул в ответ Обито. – О! Это интересно! – Гай, который вообще не понятно как оказался в этой беседе, заулыбался во весь рот и, словно решаясь на прорыв обороны, поднял вверх кулак, а потом ломанулся сначала к своей парте, чуть не перескочив через учительский стол, а потом молниеносно занял место Какузу около пепельного шалаша. – Я согласен! – поддержка пришла откуда не ждали. Яхико зыркнул в направлении девчонок. – Нагато, ты с нами? – Я пошёл, – прошелестел Нагато, удаляясь к своему месту. И как за теневым лидером за ним последовали все. Обито уже был готов смириться с потерей бойцов, но тут обсуждению планов опять помешали. – Обито, – Рин в привычной, очень нежной манере заулыбалась, подходя. – Вы чего тут? Пойдём, объясню ещё раз про интеграл. Обито как дурак заулыбался в ответ и из-за этого упустил момент, когда пришедшая вместе с Рин Конан увлекла ещё более нелепо лыбящегося Яхико в недра класса. – Рин, ты только к этому дебилу не подходи, – Обито свирепо засверкал глазами в сторону. – Почему? – Правда не понимаешь, что с такими извращенцами дела иметь нельзя? – Какими извращенцами? – Рин проследила за яростным взглядом. – Почему ты решил, что он извращенец? Обито опять налился пунцом и как рыба несколько раз глотнул ртом воздух от возмущения. – Ты видела что у него на толстовке написано? – А. Ну да. Но я не знаю часть слов. Ты перевел? Обито почесал затылок и снова заулыбался. – А, так ты не поняла. Ну и ладно. Ничего. Ты же девочка. Правильно, нечего глупости всякие читать. Рин нахмурилась и хотела ещё что-то сказать, но тут прозвенел звонок. Оставалось не больше нескольких месяцев до выпускных экзаменов. Все ребята были заняты обсуждением планов на студенческое будущее. Никогда ещё все так усердно не учились, даже Хидан, которому – хлебом не корми – дай кипиша и голодовки, вдруг взялся за ум. Ну по крайней мере он перестал срывать уроки. Новый ученик стремительно стал лучшим учеником и в этой школе, что никого никак не трогало, кроме как Обито. Рин даже осекла его как-то раз, когда Учиха снова завёл свою шарманку. Какаши мешал ему жить, что Обито демонстрировал практически ежедневно. Рин же увещеваниям друга не поддалась, а прекрасно общалась с Хатаке. Они даже вместе занимались после уроков, что Рин совершенно не было на самом деле нужно с её-то оценками. Да, Хатаке чудовищно мешал жить, хоть ту злосчастную толстовку больше не надевал. Какаши оказался очень классным парнем. Рин с радостью проводила с ним время за послеклассными занятиями. Он был неразговорчив, но если говорил, то по делу, а иногда метко шутил, хоть Рин и не всегда понимала его шутки, но смеялась всё равно искренне, просто ей хотелось радоваться. Какаши особенно сдружился с Гаем и Асумой, и теперь они часто сидели вчетвером, сдвинув две парты. Двое с одной стороны образовавшегося стола, двое с другой. Был день, когда весна окончательно установила свои права, а воздух уже пах летом, очумевшие от заданий, да даже букв в целом, оторвались от вечного учения и глупо смеялись над всем подряд. Каждого переполняла необычайная легкость, будущее виделось множеством дорог, прекрасных, сулящих множество интересных историй. У Рин горели щёки, да и сидящий рядом Какаши порозовел скулами и щурился в улыбке. В этот момент и возник Обито. Он сначала радостно махнул рукой, но всё положительное в его лице резко исказилось, как только тот увидел пепельную голову. – Хэй! Обито! Ты ещё здесь, – Гай перемены не заметил. – Садись к нам, как раз химию хотели прорешать. – Конечно здесь, меня Рин позвала, – Обито нарочито вальяжно проследовал через проход у доски к сидящим и рывком придвинул стул, двинув этим самым стулом по стулу Какаши. Рин ойкнула и подвинулась, чтобы вновь пришедший мог сесть между ними. Обито зыркнул на Хатаке сверху вниз, и только потом сел, сдвинув его тетради и учебники в сторону. Всё бы ничего, но дальнейшая подготовка превратилась в сплошное препирание. Обито постоянно огрызался, когда Какаши открывал рот и давал пояснение к примеру решения той или иной задачи. Какаши же того не перебивал, делал паузу, когда Учиха заканчивал свои «тебя спросить забыли», «дай нам, дуракам, самим разобраться», ну и коронное «чё ты тут вообще делаешь». Устали от этого все, Обито тоже похоже утомился и решил глотнуть воды. Пока он выкарабкивался из стула, прижатого двумя другими с обеих сторон, как из капкана, издавая отчётливый зубной скрежет, Какаши наклонился к парте и спросил: – Что с ним не так? На вопрос почему-то решил ответить сидящий напротив него Асума: – Ну влюбился парень, бывает. Но поскольку долбоёб, то долбоёб. Эй, Тоби, ты как воздушный шар. Тебя проткни – засвистишь, отбив все стены. Асума говорил по-доброму, потому Рин с Гаем засмеялись. Рин правда скорее нервно хихикнула и упёрла взгляд вниз. Но Обито, который застрял в дебильной позе, перекинув одну ногу через стул и повернутый в этот момент к Какаши задом, замер и впрямь готов был лопнуть. Какаши тоже после сказанного непривычно хохотнул и, сложив ладони, ткнул Обито двумя указательными пальцами чуть пониже поясницы. Обито отшвырнул стул и от грохота никто не успел понять, как тот уже держал Какаши за грудки. – Ты, блядь, охуел? Гай и Асума тоже вскочили с мест. – Я, блядь, не такой, как ты. Ты вроде заявил, – Обито налился огнём, и каждое слово выходило будто с дымом, – что это тебя надо булить. Извращенец. Ещё получишь! Он отпустил чужую рубашку и, накинув на плечо рюкзак, вышел из класса, смачно захлопнув дверь. А потом случилась драка. Обито появился утром в классе с красно-синим на скуле, его нижняя разбитая губа походила на пельмень, а пришедший на урок вовремя, в отличие от Обито, Какаши не мог нормально видеть левым глазом. Накануне дня открытия этой выставки прикладного искусства Какаши опять был в той самой толстовке с надписью, которая в первый день третьей четверти так выморозила Учиху. Не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы сложить очевидное воедино. Но свидетелей самой стычки не было, а Обито на расспросы только выпучил глаза, обалдев от боли, когда попытался улыбнуться вместо ответа. Победителем в драке очевидно стала тупость, как постановила Куренай. Тупость, а может и не тупость, считала Рин. Напряжение между этими двумя спало, а на место ему пришло что-то другое, в чём у Рин появилась возможность убедиться неделей позже. Класс литературы сам по себе вдохновлял. Все любили этот кабинет, и некоторые искренне в этом признавались. Учитель Ирука Умино считал, что помимо классики, – хотя классика тоже крайне важна, что он неустанно повторял, – детей должно интересовать многое, иначе забей им уши душными историями про давно умерших людей и их произведения, и они будут воротить нос от самого явления книг. По этой логике он расположил у задней стены класса стеллажи, на которых можно было найти и современные произведения в разных жанрах от разных авторов. Но самым большим сокровищем для почти каждого мальчишки были тома манги и комиксов. В этот раз, как и в бесчисленное количество других, парни активно обсуждали один из томиков манги. Рин особо не вслушивалась. Чаще всего то, что интересовало женскую половину класса о внутренних взаимодействиях и причинах поведения героев, вызывало у мальчишек максимальную потерю интереса. Так и девочки не находили волнующим тем в обсуждении битв, техник и много другого. В этот раз Гай умудрился втянуть в разговор даже Какаши, который казался равнодушным и не разбирающимся в в вопросах манги. Оказывается, тот мог поддержать диалог, что и привлекло изначально внимание Рин. Не просто поддержать, а говорить с не свойственной ему страстью, отражающейся в каждом движении и мимике. Хатаке рассуждал о проработанности мира Атаки Титанов. Рассуждение Рин не слушала, а смотрела на парту соседнего ряда и на родинку под нижней губой у Какаши. Внутри что-то ёкало каждый раз, когда тот открывал рот, и на бледно-розовые губы на мгновение появлялась чуть более тёмная влажная полоска. Картину вдруг перегородил Обито, который шваркнул поверх лежавшей перед Какаши книги том манги. Упёр руки в бока и, чуть наклонившись к сидевшему, с азартом вступил в разговор, моментально превратив его своими доводами в спор. По спине Обито отчётливо читалось взбудораженное, весёлое напряжение, как и в голосе несомненно. Только вот Какаши азарт этот не признал и выслушал Обито не отрывая, – с этого угла Рин не могла точно понять, куда именно на чужом лице смотрит Хатаке – несколько удивленного и недоумевающего взгляда. Гай тут же начал отвечать на утверждения Обито, но тот продолжал нависать над Какаши, видимо, в ожидании именно его ответа. – Понятно, – протянул Какаши, отводя взгляд. С таким видом обычно шарахаются от городских сумасшедших в метро. Ситуацию спас бы звонок на урок, но до него ещё было добрых десять минут. Видимо именно в этот промежуток времени Какаши что-то резко понадобилось осуществить в коридоре, и он, вытянув свою книгу из-под томика Обитовской манги, встал и покинул класс. В этот раз никакого пугающего напряжения, сулящего конфликт, в воздухе не концентрировалось. Рин почему-то сковало чувство горести. Обито опустился на стул рядом, и теперь в его осанке и профиле читались обида и обескураженность. Рин положила ладонь другу на плечо. – Ты чего? Обито на вопрос не ответил, а только каким-то безнадёжным движением закрыл томик и пошёл вернуть его в шкаф. А потом совсем уж наступило лето. Уроков уже как таковых не было. Вернее они были, конечно, но кто бы уже на них думал про сам предмет. Началась подготовка к последнему звонку, и часть класса безбожно сачковала, отпрашиваясь с «ненужных» предметов на репетиции в актовый зал. Сегодня Ирука растрогался и махнул рукой, мол, да идите вы уже во взрослую жизнь, и дал добро на очередную репетицию. Пока класс шумел, взвизгивал девичьими голосами, разражался мальчишеским хохотом и одним словом ликовал в преддверии выступления на капустнике, Рин напряжённо осматривала помещение на предмет двух товарищей. Обито и Какаши нигде не было, и она силилась вспомнить в каком виде сегодня Хатаке пришёл на уроки. Не хватало ещё одной драки из-за дурацкой толстовки с непонятной надписью. Рин поймала взгляд Гая, затем Асумы и без слов получила ответ – оба сконфужено пожали плечами. Когда Рин решила выбраться из зала, Асума что-то крикнул вслед, ей, наверное, показалось, ну не мог же он правда сказать: да ну, Рин, оставь их. Солнце просвечивало сквозь молодые свежие листья и рисовало кружевные тени на асфальте в заднем школьном дворе. Рин не сразу выхватила две фигуры, спрятанные в тени школы. Она не пряталась и не пыталась себя обнаружить, а просто застыла, приоткрыв рот в попытке окликнуть. Но тело быстрее головы сообразило и не издало ни звука. Спиной к стене из тёмно-красного кирпича стоял Обито, скрестив руки на груди. Он смотрел исподлобья, с нарочитой обидой на лице. Близко, слишком близко, к нему стоял Какаши и смотрел на него в ответ несколько вопросительно. Словно он только что задал вопрос, а Обито не хотел давать ответа. И Какаши спокойно ждал до тех пор, пока не наклонился вперед. Он дотронулся губами до чужих губ, как пробуют на вкус напиток, который, ты точно это знаешь, понравится тебе, как и тысячам до тебя, но все равно боишься, всё равно не уверен, можно ли, разрешено ли сразу погрузиться в жадный глоток. Какаши даже глаза не закрыл, а просто опустил взгляд, словно в задумчивости, соотнося свое движение с его правомерностью. Матовая тень наполнилась воздухом и посветлела, когда Обито закрыл в ответ глаза, и плечи его расслабились. И стоило Какаши закончить почти невесомый контакт, как Учиха глупо улыбнулся. Всё это слишком долго, а в действительности не больше пары секунд. Тех роковых мгновений, когда у Рин перехватило дыхание, сердце ударило сильно и почему-то больно, а потом они заметили её. А ещё через секунду во двор влетел Хидан, а за ним ещё пара мальчишек. Мгновение растворилось в громких возгласах, а Какаши с Обито уволокли на баскетбольную площадку. А потом прошли годы. Жизнь крутила в узлы и распутывала их потом до основания. Множество людей пришли на смену старым друзьям и бывшим одноклассникам. С Учихой и Хатаке Рин продолжала видеться. Когда они виделись с Обито, то иногда она интересовалась про Какаши. Каждый раз Обито отмахивался, то весело улыбаясь, то понуро отвернув голову, то говорил «Ну а что Какаши? Какаши». Когда же Рин виделась с Хатаке, то ей и в голову не приходило ему задавать вопросов про его личную жизнь. Подробности всплывали случайно, мельком, и выяснялось, что они бывают в ссоре, бывают в поездках, бесят друг друга глупостями. И в целом можно было заключить, что какие бы отношения их ни связывали, отношения существовали. Рин этой информации было достаточно. Иногда флешбеком её выбрасывало в школьный двор и обрывки воспоминаний, никак не стыкующиеся в единую логическую цепь, и сердце опять давало лишний удар. Она не спрашивала. А годы тем временем шли, всё больше вытесняя это общение на периферию. Каково же было её удивление, когда она шла домой по мокрой, отражающей тучи улице и думала, что сама похожа на грозовое облако, её вдруг окликнули. Как из ниоткуда, случайно материализовавшийся не в положенном месте возник Какаши. – Сколько же прошло лет! – воскликнула Рин, когда они обнялись, и шее стало холодно от влаги на чужой куртке. Какаши позвал её зайти в гости, и почему-то сейчас, в радости воссоединения, все дела отступили на задний план, и Рин согласилась. Они, оказывается, жили совсем рядом, в каких-то двух поворотах и одной недлинной прямой. Лет прошло много. Не то чтобы они совсем пропали друг у друга из виду, но Какаши никогда не вёл полноценных отчётов о своей жизни в интернете, так что Рин даже не знала, что спросить, с чего начать, как не задеть ненужными словами. С кем он, что он, как он, – она не знала. В квартире у Какаши точно происходили сборы. Множество заклеенных коробок по стенам, мебели мало, но гулкая пустота всё равно тёплая. Но до кухни сборы, кажется, ещё не добрались в полном масштабе. Они расположились за кухонным столом, и Какаши налил чай. Беседа шла легко и непринуждённо, обо всём и ни о чём одновременно. Как вдруг кто-то открыл входную дверь своим ключом, прошёл в квартиру, не заглянув в кухню, и Рин услышала перемещение коробок и шуршание пакетов. Какаши посмотрел в сторону двери, к которой вдруг резко начали приближаться громкие шаги, как-будто идущий колол пятками орехи. – Ты реально её решил выбросить?! – этот весёлый громкий голос с некой доброй издёвкой невозможно было не узнать. – А как же что-то старое невесте на свадьбу надеть? Из-за угла вылетел Обито. Вылетел и застыл, так и держа над головой какой-то предмет одежды. – Рин! Обито ринулся к подруге и в объятьях оторвал от стула. Рин рассмеялась. – Свадьба? Невеста? – Рин с изумлением посмотрела на Какаши, который не меняясь в лице продолжал пить чай. – Ну! – Обито аж расхохотался. – Скажи же, из Кеши выйдет прекрасная невеста! Фату только надо и вот это, – перед Рин развернули тот самый кусок ткани, который оказался той самой толстовкой с не… понятной надписью. – Боже! – Рни захлебнулась в смехе и сложилась пополам. – Я тебе всегда говорил. Этот чувак – извращенец! А ты взяла и в дом к нему пришла. Рин, ещё трясясь от смеха, переводила взгляд от надписи к раскрасневшемуся в пылу беседы лицу бывшего одноклассника. Взгляд её выражал одно – понятно, кто тут извращенец, Обито. – Если он её наденет, то, видимо, вместо обмена кольцами придётся друг друга побить, – выпалила Рин и была готова снова рассмеяться. – Не понял? Нет, любить Обито, конечно, всегда тяжелый труд, но что-то к такому я не готов,– Какаши нахмурился и посмотрел на Обито. – В смысле? – Ну вы же помните, тогда подрались, когда ты надел толстовку второй раз в школу? Ребята переглянулись, и вдруг флегматичный взгляд Хатаке засверкал искрами. Он махнул рукой на друга, мол ладно, давай. – Так это не я его побил, хотя можно было, конечно, – Обито упёр руки в бока, чуть не выбив этим движением из рук Какаши чашку. – Это он доходился в нелепом виде, что к нему после школы решили тёмную устроить из параллельного класса. – А ты тогда почему побитый пришёл? – перед Рин словно открывались склеенные страницы книги, с новыми подробностями уже прочитанной истории, которые она когда-то давно, в силу невнимательности, приняла за сюжетные дыры. – Так пришлось заступиться. Какаши фыркнул. Обито даже бровью не повёл. – Пришлось после этого как-то налаживать контакт, чтобы понять ради кого я жизнью рисковал. Какаши прокашлялся и вздохнул. – И скажу тебе, что ни фига что-то этот мерзкий лозунг на толстовке оказался неправдой. Хотя… – Обито улыбнулся и потупил глаза, усаживаясь за стол. – Кто ж знал, что реальность будет так безжалостна в своем движении вперёд. – Вперёд к переезду и свадьбе? – саркастически выдохнул Какаши в чашку. Рин сидела и смотрела на этих двух людей, которые спустя столько времени ничуть не стали от неё дальше, оставались ей друзьями и буквально спустя две минуты вручили приглашение на событие. Какаши закатывал глаза, а Обито продолжал упорно шутить на все лады, что если Хатаке не хочет надевать толстовку, то надо было напечатать фразу с неё на свадебном приглашении: DON'T BULLY ME I'LL CUM.