Останусь тут, пока Хан не решит выйти или хотя бы пустить меня. Не жди на тренировке
Ответ приходит незамедлительно, заставляя Минхо закатить глаза: Чан всегда был хорошим лидером, который переживает за состояние своих мемберов. Сейчас, во время подготовки к возвращению, он стал ещё невыносимее. Джисон никогда так себя не вёл. Менеджер сказал, что может выбить дверь. Давай сделаем это?Подождите ещё немного
И Минхо сам в это уже не верит. Шли вторые сутки, как Джисон заперся в своей личной студии, не выходя оттуда ни на секунду — во всяком случае, когда Минхо дежурил под дверью, она ни разу не открывалась. У стаффа кончалось терпение, Минхо просил дать ему ещё немного времени. Он обязательно придумает, как вытащить этого идиота.***
Читать комментарии будучи айдолом — главная ошибка, которую можно совершить. Этому учат ещё во времена стажёрства: не заходи в интернет и будет тебе спокойная жизнь. Но чем дольше ты находишься в этой сфере, тем интереснее становится наблюдать за реакцией зрителей. Конечно, она не всегда радует глаз и иногда даже заставляет задуматься о своём существовании, но, читая комментарии фанатов, которые поддерживают тебя несмотря ни на что, на душе становится намного теплее. Хану нравится получать обратную связь, поэтому он давно перестал слушать главное правило всех звёзд и стабильно заходил в фанатский твиттер, как минимум, раз в неделю. Читал бессмысленные треды, иногда хихикая и ставя лайки с запасного аккаунта; изучал теории, которые фанаты строили на основе тех или иных действий группы, если честно, до недавних пор он сам не понимал всей запутанности вселенной SKZ; не забывал и про фансайты — стабильно заходил на любимые аккаунты, чтобы проверить, как получился на фото во время очередного появления в аэропорту. В общем, вёл обычный образ жизни STAY, будучи участником группы. Чан всегда бубнил что-то по поводу безопасности и готовности к негативу, но Джисону было как-то всё равно — он не был жертвой чужого мнения, во всяком случае, в последнее время. В один из подобных дней Джисон снова зашёл в твиттер, желая изучить реакцию фанатов на очередной Unveil, представленный компанией в преддверии нового альбома. Получить обратную связь именно на эту песню было делом чести для Хана — он сам спродюсировал композицию от начала и до конца, поэтому узнать, что фанаты думают о новом релизе, было очень важно. Хёнджин бегал за Сынмином по комнате для практики, что-то агрессивно крича тому вслед. Судя по всему, Сынмин снова забрал пачку желейных мишек и не соглашался вернуть её законному владельцу. Джисон, между прочим, был полностью на стороне Сынмина, потому что Хёнджин в последнее время действительно увлёкся сладостями и порой даже забывал поесть нормальную еду. Рацион одного из главных танцоров группы состоял из печенек, мармелада и конфет — всё, что запрещено во время подготовки к возвращению. Хёнджин эффектно клал на все правила и питался как пятилетний ребёнок. Сынмин очень старался отучить друга от гадостей. Хан продолжал листать ленту, не обращая внимание на творившийся вокруг беспорядок: находясь с этими детьми пол своей жизни, уже перестаёшь реагировать на такие ситуации совсем. Чан называл это иммунитетом, Джисон был полностью согласен, хотя предпочитал называть подобное привычкой или, в плохие дни, пофигизмом. — Что читаешь? — Минхо нагло заглядывает в чужой телефон, приземляясь рядом. К его лбу прилипли влажные от пота фиолетовые волосы. Ветровка, накинутая на голое тело, немного расстёгнута, открывая вид на бледную грудь. — Опять твиттер? Джисон мычит, подтверждая его слова. Он не отвлекается от чтения одного из фанатских конфликтов, хоть иногда и теряет нить их разговора. Несколько пользователей очень жестоко отзываются о новом релизе в то время, как STAY пытаются защитить автора — то есть, Хана — всеми способами указывая на оригинальность лирики и мелодии. Минхо замечает напряжённый взгляд Хана не сразу. Сначала он обращает внимание на то, как тот начинает задумчиво грызть ногти на левой руке, параллельно изучая что-то в телефоне. Минхо вчитывается в строчки на экране: «Гений группы SKZ не оправдал ожидания фанатов?» Он на секунду тормозит — Хан только что листал твиттер, но теперь переключился на Naver, читая бессмысленные статьи от корейских критиков. Минхо замечает, как в глазах Джисона замирает что-то похожее на панику и разочарование. В себе… — А ну-ка, — он вырывает телефон из рук, пряча его в кармане ветровки, а после встаёт с места, хлопая в ладоши, — продолжаем тренировку, ребятки. Мемберы что-то недовольно мычат по поводу слишком короткого перерыва, но всё равно слушают Минхо и возвращаются на свои места. Джисон смаргивает слёзы и поднимается с дивана. Чан смотрит на него нечитаемым взглядом, но ничего не говорит, включая песню для очередного прогона хореографии.***
Они сидят на кухне общежития, уплетая чаджанмён, который Чан, будучи самым лучшим лидером на Земле по мнению Stray Kids и фанатов, заказал на всех мемберов. Помещение кажется абсолютно миниатюрным, учитывая, что в нём помещается восемь достаточно взрослых мужчин. Хотя, насчёт взрослости можно поспорить: Чанбин дерётся с Чонином за последний кусочек кимчи, а когда Феликс с непроницаемым выражением лица засовывает этот самый кусочек себе в рот, адекватность выходит из общежития насовсем. Чанбин выпускает из себя актёра, завывая что-то о несправедливости жизни, Чонин падает на пол, держась за сердце, мол ранил прямо туда, бесстыдник. Феликс лишь невозмутимо жуёт еду. Чан затыкает уши и, кажется, проклинает их всех. Через несколько мгновений к всеобщему балагану присоединяются и остальные мемберы, только Хан продолжает сосредоточенно читать что-то в своём телефоне. Иногда он хмурится, вздыхает и что-то бормочет себе под нос. К еде в тот вечер он так и не притрагивается. Отказывается от любимого чизкейка и, ссылаясь на плохое самочувствие, скрывается в своей комнате. Чан встречается взглядами с Минхо, тот лишь пожимает плечами. Он не знает, что случилось с главным заводилой группы, но точно уверен, что дело не в плохих комментариях, которые недавно читал Хан. Джисона давно не задевает подобное, вряд ли в этот раз он решил послушать мнение проплаченных хейтеров, считает Минхо и продолжает разговаривать с Феликсом о покупке новой духовки. И следующий день Джисон проводит в телефоне. Он, кажется, совсем не слышит других участников: не отвечает на шутки Чанбина, не обращает внимание на дурацкие подкаты со стороны Минхо, игнорирует Феликса, когда тот предлагает вместе сходить на ближайший сеанс фильма. Джисон читает, читает и читает. Ребятам хочется верить, что он читает что-нибудь хорошее, например, какую-нибудь развивающую литературу, но чем беспокойнее становится Хан, тем быстрее пропадают абсолютно все надежды. Чан не выдерживает и останавливает Джисона на выходе из тренировочного зала. Указывает другим участникам на дверь — разговор явно не для их ушей — ребята не говорят ничего против и выходят из комнаты. Последним оказывается Минхо, он кидает быстрый взгляд на Хана и закрывает дверь, приваливаясь к ней спиной. Чонин не даёт ему ни секунды на отдых, хватая за руку и таща за собой в столовую компании. — Что случилось? — Чан зачёсывает кудрявые мокрые волосы назад и смотрит своим самым цепким взглядом из всех возможных, тем самым, который использует, когда включает в себе многодетного отца. Хан молчит, опуская голову. Тёмные длинные волосы закрывают глаза, и Джисон на секунду жалеет, что не накинул на голову ещё и капюшон своей белой толстовки, чтобы совсем закрыться от внимательных глаз лидера. Он не хочет разговаривать об этом, потому что считает, что вполне может разобраться во всём сам. Может, не сейчас, и ему нужно чуть больше времени. Но Хан Джисон обязательно возьмёт себя в руки и закопает это противное чувство ненависти к себе где-нибудь глубоко в душе. — Джисон… — тихо просит поговорить. Он не давит, но показывает, что не потерпит игнорирования. — Всё в порядке, правда, — голос Джисона звучит плаксиво, он от неожиданности вздрагивает. — Посмотри на меня, — Чан звучит немного жёстко, но Хан знает — лидер просто волнуется, — пожалуйста. — Всё круто, — Джисон поднимает блестящие глаза, пытаясь выдавить из себя улыбку. — Просто есть некоторые проблемы с идеями для новой песни, поэтому я в последнее время немного задумчивый. Чан не верит ни одному слову, которое произносит Джисон. Он знает этого парня уже около десяти лет и, если раньше у Хана получалось обманывать его, то сейчас Чан уже не ведётся на откровенную ложь. У Джисона дрожит голос, и он без конца теребит шнурок на толстовке — явные признаки того, что всё далеко не круто. — Ты читал комментарии? — Чан заглядывает в тёмные глаза напротив, стараясь не спугнуть. — Ты чего?! — наигранно возражает Джисон, он героически держит на своём лице маску спокойствия. — Даже не думал. — Хан. — Ой, я тут придумал тако-о-ое! Пойду запишу, пока не забыл. И Хан вылетает из комнаты для практики со скоростью света, оставляя лидера смотреть ему вслед. В голове Чана слишком много мыслей, чтобы собрать их в одно целое, но одно он знает точно: Джисон слишком ярко отреагировал на плохие комментарии в интернете. Чан тоже их видел. Видел, как Хана обвиняют в краже мелодии. Видел, как его называют бездарностью. Видел, как некоторые фанаты Джисона переходят на сторону ненавистников. Чан тяжело вздыхает, ероша кудри на голове. Джисон запирается в студии, тяжело дыша от бега и чувств. Ком в горле мешает сделать вдох. Хан сползает по двери на пол, закрывая лицо руками. Он давит всхлипы и проклинает всё в этой ситуации: бесполезного себя, слишком внимательного лидера и возможность читать. Кажется, последнее он ненавидит больше всего и в данный момент не знает, чего ему хочется больше: выколоть себе глаза, чтобы больше никогда не видеть этих отвратительных комментариев или оторвать руки, чтобы больше никогда не разочаровывать своих фанатов. Хан был уверен, что достоин быть любимым исполнителем и композитором, потому что проводил в студии не меньше какого-нибудь там очень прославленного автора популярных песен. Хан считал, что провёл в корейской индустрии развлечений достаточно времени, чтобы не реагировать на абсолютно беспочвенный хейт со стороны общественности. Но, рано или поздно, даже опытные игроки встречаются лицом к лицу с поражением. Особенно, когда играют против общественного мнения. Джисон знал на что идёт, когда подписывал контракт с такой большой компанией как JYP. Он также представлял, что его ждёт впереди, когда Stray Kids обрели популярность по всему миру. Понимал, что когда-нибудь упадёт лицом прямо в грязь и ему придётся как-то отмываться от этого. Ощущал, как что-то подобное надвигается после того, как в большой скандал попал Хёнджин. Быть айдолом трудно, и не каждый смертный сможет пережить такой опыт. Моргнул не в ту секунду? Не уважаешь зрителей. Зевнул во время эфира? Считаешь ведущую неинтересной. Не помахал в камеру, когда репортёр буквально сунул тебе её в лицо? Не ценишь своих фанатов. Оделся в похожий наряд с какой-нибудь популярной девушкой айдолом? Вы точно встречаетесь и храните это в тайне. Хан знал об этом не понаслышке. Он знал, что корейские критики следят за каждым твоим шагом. Слышал от своих коллег, как иногда мнение людей может подорвать самооценку. С ним тоже такое было, когда он ощущал тревогу каждое утро, но справился с этим благодаря своим мемберам и терапии. Хан был уверен, что справиться и в этот раз, но что-то пошло не так. Видеть негативные комментарии в сторону музыки, над которой ты так усердно работал, проводя бессонные ночи в студии, оказалось намного больнее, чем он думал. Джисон рвано вздыхает и поднимается с пола. В глазах до сих пор двоится из-за слёз, но Хан слишком хорошо знает свою студию, поэтому передвигаться вслепую совсем не сложно. Он выдвигает стул и включает ноутбук, тупо смотря в экран. Сейчас — самое время, чтобы написать очередную песню о своих чувствах и оставить её между собой и этой комнатой, решает Джисон, надевая наушники. Он справится с этой проблемой самым лучшим методом. Ну, или хотя бы попытается справиться со всем этим как можно скорее. Он теряет счёт времени практически сразу же, впиваясь глазами в экран в попытках написать хоть что-то. Ему нужно выпустить эти эмоции, потому что Джисону тяжело, но он не хочет признавать этого просто из гордости. Продолжает писать строчки для песни, стирать их и писать заново. И так по кругу. Терпение Хана покидает его с поразительной скоростью, а когда экран ноутбука снова становится настолько расплывчатым, что разобрать хоть что-то уже невозможно, Джисон снимает наушники и кидает их в стену напротив. Зарывается пальцами в чёрные волосы, шумно вдыхая воздух. Он не справляется. Он опять подводит участников.***
— Джисон… — Минхо снова выдыхает его имя, а в ответ получает привычное молчание. — Знаешь, иногда я думаю, что не заслуживаю быть здесь. Тяжело справляться со всем, что происходит в нашей жизни, чувствуя себя одиноким… И Минхо не знает к чему приведёт эта внезапная исповедь и даже не уверен слушают ли его вообще, но это последнее, что он может сделать, чтобы вытащить Джисона из подвешенного состояния самым приятным способом. Если Хан не выйдет сам или хотя бы не откроет дверь, то его снова поведут к врачам и будут копаться в голове, а потом менеджер будет сопровождать его вплоть до туалета, чтобы убедиться в том, что Джисон принимает свои таблетки и не пытается сделать что-то незаконное. — Когда я читаю комментарии во время наших эфиров, мне кажется, что я действительно невыносимый человек, — усмехается Минхо, устало прикрывая глаза. — Они говорят, что я не ценю наших участников, но это ведь не так. И я это понимаю. Наверное… — он на секунду замолкает, слышит, как по ту сторону двери Джисон начинает двигаться. — Но иногда мне правда кажется, что они правы. Какой из меня заботливый старший брат, а? Я постоянно шучу над детьми, даже над тобой, и бываю чересчур вспыльчивым. Хотя… Это же не значит, что они правы. Я знаю, что стараюсь изо всех сил, чтобы стать тем самым крутым хёном, про которого потом будут рассказывать своим внукам. И мемберы об этом знают. Но, Джисон? Быть не в порядке — нормально. Не закрывайся от нас, от меня, пожалуйста… Мне жаль, что я не смог быть крутым хёном для тебя, позволь помочь хотя бы сейчас? Минхо слышит, как щёлкает замок в двери, и внезапно вскакивает на ноги, чтобы Джисон мог свободно открыть дверь. Но тот ничего не делает, поэтому Минхо приходится самому потянуть дверь на себя. Перед ним стоит Хан в той же самой белой толстовке, которую надевал на тренировку пару дней назад. Под глазами залегли мешки от недостатка сна, хотя Минхо вообще сомневается, что Джисон спал. В студии беспорядок: вещи раскиданы по всему помещению, судя по всему, Хан пытался выпустить эмоции совсем не написанием новых песен. Они молчат, смотря друг на друга, будто видят впервые. Минхо не знал, что будет делать, когда Джисон наконец откроет эту чёртову дверь, поэтому теперь он понятия не имеет, как себя вести. Хан, кажется, слишком вымотан, чтобы сделать хоть что-то. — Хён, — хрипло произносит Джисон, смотря на него блестящими глазами, в которых снова собираются слёзы. Минхо плюёт на все запреты и правила. Заходит в небольшое помещение, служащее Джисону студией, и захлопывает за собой дверь. Он подумает об этом когда-нибудь потом. Не сейчас, когда этому ребёнку нужна вся любовь, которую Минхо может предложить. — Иди ко мне, — аккуратно тянет к себе. Хан прижимается к нему всем телом, утыкаясь носом куда-то в шею, плечи трясутся от всхлипов. Минхо гладит его по голове, тихо шепчет слова утешения, но Джисон, кажется, даже не слышит их, впиваясь пальцами в чужие плечи, будто боясь, что Минхо его отпустит. Никогда в жизни. Он больше никогда не оставит Хана один на один с проблемами. Будет доставать его до тех пор, пока тот не расколется, но ни за что не позволит Джисону переживать всё это в одиночестве. — Мне так тяжело, хён, — шепчет прямо в шею, едва касаясь её губами. — Всё в порядке, Джисон. Я рядом, — успокаивающе произносит Минхо и сжимает покрепче, подтверждая свои слова. — Я знаю. Спасибо. Джисон устало прикрывает глаза, продолжая время от времени вздрагивать от всхлипов. Он чувствует тепло, исходящее от Минхо. Ощущает его нежные прикосновения. И сейчас Хану кажется, что он наконец чувствует себя в безопасности. Он позволяет себе расслабиться в чужих руках. — Все те комментарии, — вдруг начинает Минхо, продолжая гладить Хана по голове, — полнейший бред. Мы все знаем, как сильно ты старался над этой песней. Ты самый талантливый человек, которого я знаю. — Хён, — Джисон отстраняется, заглядывая с чёрные глаза напротив, в них плескается что-то похожее на грусть и нежность. — Ты самый лучший, — по-кошачьи улыбается Минхо, поглаживая Джисона по щеке. Хан на мгновение смущается, смотря прямо на Минхо. Тот не разрывает зрительного контакта, будто пытается найти в глазах напротив ответы на все незаданные вопросы. Он находит их в аккуратном и неуверенном прикосновении губ. Сначала Минхо замирает от шока, но быстро находится, притягивая Джисона поближе. Он аккуратно прикусывает чужие губы, перехватывая инициативу, завлекает в ещё один поцелуй, не давая времени отдышаться и одуматься. Хан улыбается ему в губы и запускает пальцы в волосы. И всё-таки Джисону достаточно знать, что парень напротив считает его самым лучшим и знает, на что он способен. Плевать на этих дурацких критиков.