Золотая птичка и Гончая пустыни

      Грех — это вечное пятно, которое практически невозможно вывести. Грязь, напоминающая о том, что человек пошёл против воли и законов Богов. Они видны ему, Карателю. Он чувствует их отвратительный запах и идёт по следу. Грешники всегда были ему противны. Наименование отступников Бог произносил с таким пренебрежением, что, казалось, готов был выплевывать это слово. Настолько омерзителен был запах проступков, что Анубис незамедлительно использовал силу, дабы больше не чувствовать вонь, исходящую от запятнанных душ.       Когда мужчина в очередной раз услышал зов Царя, он знал, для чего понадобился. Каратель преклонил колено и опустил голову, готовый выслушать приказ.       — Две души покинули Поля Иалу. — молвил Осирис, восседая на своём троне.       Губы Анубиса дрогнули в негодовании, но он сдержал порыв эмоций. Негоже выказывать неуважение богу возрождения своей импульсивностью. Позже он сможет выплеснуть гнев на непокорных, а сейчас необходимо узнать самое важное.       — Кто посмел идти против Вашей воли? — голос Анубиса звучал хладной сталью, а в глазах на секунду загорелось зеленое пламя.       — Маа-херу, что недавно прибыл на Поля, и аментет. Ступай, моя карательная длань. Призови к ответу тех, кто не оценил мой дар.       Поднялся с колен преданный воин. Не проронив больше ни слова, он отправился на поиски. Каратель настигнет их, это лишь вопрос времени.       Находясь в межмирье, Анубис всматривался в ткань времени и пространства. Искал. Обратившись к силе, смог взять след. Фиолетовой и золотой дымкой виднелись очертания потерянных душ. Он будет милосерден — позволит умереть во сне, без мучений. Ведь мучения их ждут в моменте ожидания быть съеденными Амт, в Небытие, где грешникам самое место. Надо лишь дождаться, умерить пыл и гордыню, что застилает глаза. Терпение поможет достичь поставленной цели.       Бог уже видел их: юного принца и девушку. Пальцы невольно сжали посох. Он знал, им не убежать, не скрыться от правосудия. Хотел ворваться к комнатушку, где отступники нашли минутный покой. Хотел в одночасье забрать их. Но ведь Анубис уже решил подарить им легкую смерть, потому было необходимо ещё немного подождать.       Он смотрел, как аментет нежно касается маа-херу и перевязывает его плечо. Слышал, как отвлекала от боли рассказом, услышанным от души на Полях Иалу. Каратель не заметил, как начал рассматривать её лицо. Усталое, нежное, наивное, живое. Стал бы он думать о том, какая красивая у аментет фигура, выставленная напоказ откровенным облачением наложницы, если бы не ждал подходящего момента? Конечно же, нет. Он бы не стал представлять мягкость её рук, что касались другого. Не думал бы о том, как девичьи эмоции меняются при виде неотвратимого наказания, как она умоляет его о помиловании. Не слышал бы призрачное «сделаю, что угодно». Ему чужды подобные мысли. Он увидел, как голова её склоняется к вздымающейся груди принца, и понял. «Сейчас».       Сила должна была усыпить обоих, чтобы Анубис исполнил приказ, как было задумано. Он вышел из межмирья и сделал шаг. Аментет в то же мгновение проснулась, глотая ртом воздух.       — Здравствуй, маленькая аментет.       Анубис чуял страх, слышал, как стучит её сердце. Она знала, кто перед ней. Девушка обернулась к спутнику, который тем временем безмятежно спал. Её взор вернулся к Карателю. В дрожащем голосе различалась дерзость, не свойственная тем, за кем обычно охотился бог.       — Что Вы с ним сделали?       — Усыпил. Поверь, смерть во сне милосердна.       — Почему, — запнувшись, продолжила аментет, — почему тогда Вы разбудили меня?       — Тебя разбудил страх.       Он приближался. С каждым шагом Анубис всё отчетливее слышал её мысли о приближающейся смерти.       Оказавшись совсем близко, мужчина снял маску и позволил ей заглянуть в свои горящие глаза. Он всё никак не мог понять, почему дар Царя был отвергнут ради мимолётных мгновений жизни. Аментет знала, что её найдут, отправят обратно и покарают. Так почему? Это не имело значения. Неважно, что скажет грешная душа.       — Ты сама выбрала эту участь. — от холода в его голосе у аментет по коже побежали мурашки. Девушка не отрывала взгляд, словно готовилась принять свою судьбу и запомнить каждый момент. — Амт голодна.       Анубис сжал её горло. Почувствовав жар её кожи, он сжал сильнее. Она отчаянно пыталась дышать, вцепилась своими тонкими пальцами в его запястье. Никаких молитв, просьб или оправданий. Лишь блеск в глазах. Внезапно Анубис услышал то, что заставило ослабить хватку.       — Что, если другие аментет тоже начнут чувствовать?       Слова вылетали сбивчиво, слабыми и хриплыми нотами. И всё же, долетели до его чуткого слуха. Он ответил первое, что пришло в голову. Самое логичное и правильное. Наказание будет ждать всех, кто пойдёт против богов. Но девушка не сдавалась.       — Представь, все слуги Царя обретают чувства и идут против тех, кто стёр их воспоминания. У них божественная сила. Сумет ли кто-то остановить их прежде, чем произойдет что-то ужасное?       Анубис потерял напускную невозмутимость. В мыслях пронеслись тысячи возможных вариантов развития подобного события, но ни один из исходов не мог уверить в полной сохранности Дуата и его правителя. «Это уловка, она лжёт.» Но он не чувствовал лжи. Вдохнув воздух, Анубис понял, что не чувствует от аментет смрада, который преследовал его всю службу. Он попытался разглядеть её душу, узреть то самое пятно, но очередной хрип заставил его отступить от этой идеи. Тогда он недоверчиво переспросил:       — Хочешь сказать, что поведаешь мне, как избежать этого, если не убью тебя?       Девушка еле заметно кивнула. Выбившийся из хвоста локон упал ей на лицо и коснулся руки Карателя. Он силился найти хоть что-нибудь, что выдало бы ложь.       — У тебя даже имени нет, ты не можешь поклясться. — его рука всё ещё держала девичье горло так, чтобы она не сбежала. Зато теперь аментет могла дышать. По щекам потекли немые слезы. Пока она пыталась откашляться, бог продолжил, — Поклянись именем принца, что расскажешь мне всё.       Дрожь била по телу и вибрацией передавалась ему. В голове помутнело. Он мог думать лишь о том, как стоящая перед ним грешница не опустилась до унижений, нашла, чем спутать мысли, и смотрела на него, великого Карателя, с вызовом. Неслыханная дерзость. Она смело смотрела смерти в лицо, не взирая на то, что готова была упасть к его ногам. Анубис про себя отметил не только её находчивость, но и убедился в мягкости рук. Её жаркие касания были обусловлены жизнью. От самого Анубиса веяло холодом. Контраст температур между ними вызвал головокружение. Он не помнил, когда последний раз так долго касался живых.       — Меня зовут Ифе.       Анубис снова закипал от одолевающих эмоций.       — Это не твоё настоящее имя.       — Сначала Вы поклянитесь своим именем, что не отправите нас сейчас в Дуат!       Сквозь стиснутые зубы, он выдохнул, казалось, рыкнул. Затем склонился над её ухом, и, обжигая собственным дыханием, прошептал священную клятву. В этот миг для него в комнате никого не было, кроме неё.       Он разжал пальцы, и девушка осела на пол. Видимо, голову кружило не только Анубису. Он уставился на аментет в ожидании рассказа. За мгновение до того, как девушка собралась с духом, Каратель почуял другого грешника. Того, за кем охотился несколько веков. Обернувшись ко входу, Анубис увидел, как деревянная дверь с треском слетела с петель. С сердцем играли противоречивые чувства: раздражение, вызванное тем, что ему помешали, и ликование от того, что добыча сама пришла к нему. Поймать Сета было важнее. Коварный предатель был силён, хитёр и умел прятаться, чего не скажешь о маа-херу и наивной аментет. Найти двоих беглецов не составило труда. А Сет бегал от него уже очень долгое время. Но никого из них нельзя отпускать.       Разум, однако, не затмился от такой неожиданной встречи. Анубис понял, что его дядя не спроста появился именно тогда, когда загнал в угол аментет. Но развить эту мысль не представилось возможным. Началась схватка, и, в отличии от слуги Осириса, Сет не сдерживал своей разрушительной силы. Анубис должен охранять порядок, потому задача, стоявшая сейчас перед ним, стала в разы сложнее. Ему приходилось сдерживать и свою, и чужую силы, не забывая при этом об уговоре с грешницей.       Уследить за всем было не то, что невозможно. Скорее, весьма проблематично. Когда Анубис в очередной раз собирался отразить атаку, он отвлекся на движение сбоку. Это был проснувшийся принц и его спутница, наблюдающие за происходящим. Он не сомневался, они планируют побег.       Удар пришёлся в плечо. Боль не была для него в новинку, однако сейчас мысли спутались. Красная дымка, медленно растворяющаяся в воздухе, служила доказательством его несобранности, а значит — слабости. Анубис не мог себе позволить медлить. И всё же его начинал поглощать собственный рассудок. Чувство долго подсказывало встать и сражаться до последнего. Ослушаться Царя было бы непростительно. Постепенно нарастал гнев.       Внезапно Анубис почувствовал свет. Он был теплым и мягким, возникший словно из ниоткуда, проникающим в мысли. Этот свет стал тем, за что Каратель ухватился. Вернувшись в реальность, он понял, что светом была та самая аментет, которую пару минут назад душило божественное правосудие. Она сидела перед ним, касаясь и не страшась. И вновь Анубис почувствовал, будто они здесь вдвоем. Словно Сета здесь нет, и предатель на самом деле где-то прячется, а маа-херу остался на Полях Иалу. Мужчина разглядывал её так, как если бы она, эта девушка, появилась перед ним только теперь.       — Почему не убегаешь? — с нескрываемым недоумением спросил Анубис, ожидая ещё одного удара. Мысленно готовился к нападению, которого так и не произошло.       — Не могу. Не так. — тихо улыбнулась аментет.       Глубокий вздох. Что-то внутри него разжигало пламя, вовсе не привычное Анубису. Это было похоже на её улыбку. Такое же трепетное и согревающее. Анубис взял девичье запястье в свою ладонь и оттолкнул, поднимаясь.       — Бегите. Я найду вас потом. — произнес он, готовый к продолжению схватки с Сетом.       Беглецы, нарушившие законы жизни, скрылись, а сражение перенеслось в межмирье. Анубису предстояло услышать то, что заставит усомнится практически во всем: в силе Царя, его правоте и в своих чувствах. Одно он знал точно. «Я найду тебя, грешница. Ты светишься, как маяк.»