Протяни руки к небу в молитве – Создатель смилуется над твоей глупостью.
Излей в молитве душу – Создатель принесёт облегчение.
Сорви голос в крике, в мольбе – Создатель ничего не сделает против убитого скорбью серда.
– из записей проповедника.
***
Ветер молчал. Аэлирэнн больше не слышала ни его предупредительного свиста, ни скорбящего шёпота, ни протяжного воя. Она не чувствовала его морозное дыхание на своей коже, не ощущала и холодного дуновения. Казалось, стоя здесь, в обычно продуваемой всеми ветрами церкви, среди десятков людей, проводивших первый натиск врага последним вздохом – вместе с ними ушла и целая стихия. Стало так тихо... Аэлирэнн могла поклясться, что слышала, как снаружи на обагрённый кровью камень опускались пушинки снега. Невольно девушка задалась вопросом, не умерла ли она вместе с теми, кого не удалось спасти от драконьего пламени? Тогда, считанные мгновения назад? – Вестница! – знакомый голос дрожью сотряс её плечи, когда Аэлирэнн резко обернулась к источнику звука. – Положение тяжёлое. Время удалось оттянуть, но теперь дракон свёл всё на нет. Мы не знаем, что им нужно. Каллен смотрел на девушку испытывающим взглядом, решительным, каким он и был всегда. Но что-то в командире выдавало его нервозность, волнение. Что-то было ещё в его взгляде... Разумеется, причин к беспокойству было более, чем достаточно. Но неужто ли это самое беспокойство было вызвано... Ей? Не как сопоставление командира и Вестницы Андрасте, не как предубеждение бывшего храмовника перед магом-отступником, нет. Но тогда, неужели он... Тоже нет. Это лишь желание, выдаваемое за действительное. Его долг – спасение тех, кто не может позволить себе защиту. Беженцы, солдаты, союзники, пребываемые под ной крышей в самом сердце крушения – их судьбы в руках командира Инквизиции. Разумеется, он обеспокоен, потому что не видит выхода. Или потому, что видит? – Рэнн! – на плечо девушки опустилась крепкая мужская ладонь. Дориан смотрел ей в глаза, серьёзный, как никогда раньше. – Помнишь наш разговор в Редклиффе? Нужно уходить, сейчас! – От этого не будет проку. – Кассандра вышла вперёд, сжимая рукоять меча. Всегда наготове. – Отряд заметят, стоит им переступить порог церкви. Кто-то должен остаться в тылу. – Судя по всему, ты выдвигает свою кандидатуру? – Аэлирэнн задумчиво прищурила глаза, прокручивая в голове мелькнувшее в диалоге «им». – Надеюсь, в твоём плане найдётся место для ещё одного отвлекающего манёвра? Некромант и Искательница опешили на мгновение, а Каллен выглядел так, словно его только что ударили по лицу. – Что?! – вскрикнули все трое одновременно. Аэлирэнн сняла окровавленные перчатки с рук, отбросила их в сторону. Достала из-за спины длинный посох с вытянутым багряным камнем, расколотым посередине. Остриё на конце основания мягко вошло в каменный пол, точно нож в масло. – Одна ты долго не продержишься, это будет бессмысленная смерть. – сказала, наконец, Аэлирэнн. – Я помогу выиграть время. – Ты что несёшь? – Дориан с силой встряхнул Вестницу, развернул к себе. Никто не заметил, как непроизвольно сжались пальцы Каллена, наблюдавшего за этим действием. Никто, кроме Кассандры и Матери Жизель, стоявшей неподалёку в тени навеса. – Совсем рехнулась? Ты взяла на себя щит, первый натиск храмовников, дракона! Думаешь, продержишься ещё хотя бы минуту? – Старший не нацелен ни на Убежище, ни на вас. Он пришёл за мной. Я – его цель, помнишь? Оказавшийся рядом Солас вдруг покрепче сжал рукоять посоха: – Если это и так, то шанс есть. И он вели́к. Мы удержим врага на столько, на сколько это будет возможно, выиграем время. – Ты тоже? – Аэлирэнн подняла удивлённый взгляд на мага и, заглянув в его глаза, всё поняла. То, что она увидела в них – бесконечная преданность и уважение – говорили лучше любых слов. – Да. Я тоже. Дориан невесело усмехнулся, достав из-за спины посох: – Что ж, не хотелось мне портить причёску, но куда уж тут денешься? Такую заварушку я пропускать не намерен. Вестница подняла голову с гордостью, легонько ударяя по его посоху своим. – Вот же повезло мне. – неожиданно усмехнулась Кассандра, замкнув образовавшийся полукруг небольшим шагом навстречу команде. На губах её играла улыбка. Тёплая. Прощальная. – Маги. Все четверо огляделись с теми же улыбками, кивнули друг другу, так и не произнеся ни слова. Каллен понял, что они только что попрощались. Совсем. Каждый из них принял решение. Его воля тут не властна, потому командир молчал, борясь с самим собой, своими принципами и подлинными желаниями. Часть его твердила согласиться – это было единственным здравым решением. Но другая часть кричала, чтобы он остановил их. Остановил её. Ещё каких-то семь месяцев назад, ведомый оставшимися после инцидента в Криволле предрассудками, обоюдной неприязнью со стороны Аэлирэнн, и их частыми скандальными «столкновениями» в комнате собрания Совета, Каллен обменял бы жизнь одной Вестницы Андрасте на сотни других невинных не задумываясь. И это было бы правильно. А сейчас же он сделал бы всё, лишь бы её остановить. Лишь бы она осталась, забыла о их вражде и предубеждениях. Лишь бы она не покидала его. Кто бы мог подумать? Маг-отступник и бывший воин-храмовник – вот так прекрасная пара! Запах сирени с крыжовником, сбиваемый трупным смрадом! Да, не над каждой войной можно одержать победу. И это была одна из немногих, что Каллен проиграл. – Собирай людей! – рявкнул он одному из приближённых рекрутов, не отводя глаз от Вестницы Андрасте. – Выступаем немедленно, следуем за Родериком! – У вас ещё есть минута, командир. – неожиданно прошептала Мать Жизель, проследившая за взглядом Каллена. – Минута на прощание. – подтолкнула она мягко, скользнув ладонью по его плечу. Минута... Не так много, чтобы прожить ею целую жизнь, но предостаточно, чтобы сказать то, что может эту жизнь изменить. – Вестница! – резко, слишком резко выкрикнул Каллен, наблюдая, как её отряд двинулся в сторону ворот. Девушка удивлённо обернулась, тут же показывая Кассандре, что скоро их догонит. Искательница понимающе кивнула, вернув ободряющий взгляд Каллену из-за спины Аэлирэнн. Вестница же несмело, но быстро двинулась к командиру, гадая, что он может ей сказать. И что могла сказать она. Вероятно, сейчас настал тот самый момент, чтобы оставить их личную «войну» позади, но хватит ли им смелости признать поражение, капитулировать? Хватит ли им смелости разбить маски холода и отрешённости, за которыми они скрывались все эти семь месяцев, не подразумевая, что чувствовал каждый из них на самом деле? – Солдаты зарядят требушеты. – сказал Каллен твёрдо, потирая шею ладонью. – Постарайся задержать внимание Старшего, пока мы не доберёмся до границы леса. Она кивнула, ожидая, что он скажет что-то ещё. Хоть что-нибудь... Но он молчал, оглядываясь на ожидавших его солдат. Это был его долг. Он не мог бороться ни с собой, ни с ним, ни с принятым Аэлирэнн решением. Ему ничего не оставалось, кроме как отпустить её, и эта безысходность граничила с безумием от того, как он был бессилен в этой ситуации. Когда Аэлирэнн поняла, что от командира ничего более не услышит, она развернулась, чтобы уйти. Но её остановили. Каллен сжимал её запястье крепко, словно боялся, что девушка убежит, так и не услышав той немногой правды, которую она должна была знать. Ведь командир ошибочно полагал, что Вестница до сих ненавидела его.Предупреждения слепят глаз.
Предрассудки туманят разум.
– Моё прошлое, которое тебе известно. Тогда в Крикволле. Мередит. Я был не согласен, я пытался её остановить, но поздно осознал свою ошибку. Я не рассчитываю на прощение за то, что сделал с твои собратьями, но я борюсь во имя искупления. Я не такой, каким был раньше. Больше нет. И я... Каллен не успел договорить – Аэлирэнн высвободилась из крепкой хватки и неожиданно... обняла его. Сердце командира пропустило пару ударов, когда девушке пришлось встать на носочки, чтобы обхватить его шею руками и уткнуться подбородком ему в плечо. На пару мгновений он опешил, замер в неверии, чувствуя, как серце постепенно набирает бешеный ритм. Но уже через секунду его руки сами нашли своё место, крепче прижимая Аэлирэнн к себе. Тогда Каллен впервые пожалел, что на нём были доспехи. – Это твой шанс. Спаси наших людей. – прошептала она, крепче сжимая мужчину в объятиях. «И себя спаси.» – Если у нас есть шанс... Если у тебя есть шанс... – Каллен хотел сказать ей. Сказать ей всё, что должен был... но если бы сказал – уже не смог бы отпустить. – Пусть эта тварь тебя услышит. И они отпустили друга друга, так и не выведав истины, так и не раскрыв правду разбитых масок. Их минута на прощание давно иссякла. И вот, почти переступив порог Церкви, Аэлирэнн обернулась, чтобы увидеть спину командира на другом конце здания и улыбкой горькой с ним попрощаться: «Значит, до встречи в следующей жизни. Иди, mir hanin. Пусть Создатель приглядывает за тобой, пока я не найду тебя снова.» Тогда обернулся и командир, чтобы проститься с Аэлирэнн взглядом. Чтобы взглянуть на эту удивительную девушку и не увидеть страха перед неизбежным, отражаемого на её прекрасном, бледном лице. И честности ради, Каллен не видел страха на лице Аэлирэнн. Он видел, как Мать Жизель наклоняется, чтобы поцеловать её в лоб. Так клеймят обречённых. Так клеймят мертвецов.