***
Покрасневшие из-за низкой температуры пальцы сжимали клочок бумажки, на которой кривоватым почерком были выведены адреса крупнейших баров и казино Красноярска. Мартовская прохлада кусала кончик носа, заставляя шагать ещё быстрее, пробираясь сквозь толпу к щедро отапливаемому зданию. Оглядев сомнительного вида спуск в подвал, Константин Уралов всё же идёт по ступеням вниз с мыслью, что нужной ему личности не окажется и здесь. Отнюдь, стоило только переступить железный порог клуба, как в глаза вместе со светом ярких прожекторов ударил и ярко-красный цвет макушки, маячившей где-то у бара. Обходя по широкой дуге людей, находящихся в лучшем случае под алкогольным опьянением, мимо туалетов и танцпола, Екатеринбург уверенно приближается к Красноярску. Руслан сидит здесь уже битый час. Он продолжает вливать в себя, по ощущениям, уже третий литр крепких коктейлей, отмахивается от барыг, строит глазки проституткам, которые уже почуяли лёгкую наживу, чтобы потом безжалостно их отшить, с упоением наблюдая, как сходит с их лица игривая улыбка. Сегодня ему было очень скучно. В казино идти решительно не хотелось, алкоголь не доставлял прежнего удовольствия, а укуренная всем чем можно и нельзя биомасса, готовая устроить оргию у него прямо за спиной, почему-то отталкивала, хотя время от времени он был вовсе не против «порезвиться» с людишками таким образом. Конечно же, когда распахнулась тяжёлая железная дверь, пуская по полу сквозняк, ничто не мешало посмотреть Руслану на вошедшего. А посмотреть было на что: высокий, выше среднего, мужчина, в чёрной куртке, абсолютно не скрывающей его телосложение и с этим нелепым цветом волос… Костя Уралов широкими шагами стремился прямо к нему. Меньше всех Руслан ожидал увидеть жителя Урала в подвальном баре в сомнительном районе сибирского города, где наркоманы и те не чувствовали себя хозяевами улиц. Стрельнув в сторону подходящего к нему «коллеги по роду деятельности» зелёными глазками, состроив хитрое лицо и выпрямившись на стуле, Руслан приветственно махнул бокалом с недопитым коктейлем. Костя подошёл и сел на свободный стул справа от Красноярска. Бармен мигом подлетел к посетителю. Заказав какое-то виски без льда, Костя поздоровался с Русланом. Выглядел Екатеринбург весьма грозно. Горящие нездоровым огнём решительные глаза, сведённые к переносице густые хмурые брови и губы, сжатые в тонкую линию. Кулаки в боевой готовности покоились на барной стойке, а сам он возвышался не только над Русланом, но и над всем клубом, будто даже откидывая громадную тень позади себя как настоящая скала. В общем напоминал Москву в худшие его послевоенные годы, вот только лучше о таком сравнении не упоминать при Косте — получишь плотный удар в челюсть. Бармен принёс заказ, Енисейский же, ухмыльнувшись, разглядывал непривычно агрессивного Уралова, чей внешний вид и присутствие явно интриговали. Костя нервничал, мялся, от того злился ещё больше. Руслана явно забавляли такие метаморфозы на чужом лице, поэтому, чтобы полностью насладиться этой картиной постепенно вскипающего всё больше и больше Екатеринбурга, он не торопился начать столь нужный сейчас диалог. День у Руслана сегодня и так не задался, и он не боялся испортить его неловким молчанием, что подобно могучей реке разливалась между ними. Наконец выпив, набравшись смелости, Костя Уралов, который не продумал, что именно скажет Руслану, если всё-таки встретит его, выпалил: -Переспи со мной. Эта фраза прогремела как гром среди ясного неба. Показалось, будто даже громадные колонки вышли из строя, и музыка на пару секунд перестала рваться из динамиков прямиком на танцпол. Руслан понадеялся: предложение ему не послышалось, так как ответом этому было: -Как же я могу отказать старому знакомому. Костя утвердительно кивнул, одним глотком осушил бокальчик до дна, запросил счёт у бармена и оплатил заодно всю барную карту, которую успел осушить Красноярск за те несколько часов просиживания задницы в клубе. Руслан понял: выпил многовато, когда резко встал со стула на ноги. В голову ударил алкоголь, и мир пошатнулся. Тихий мат сам собою посыпался изо рта. Сильная рука подхватила его под локоть и выволокла на свежий воздух как тряпичную ростовую куклу. Вдоволь надышавшись, Руслан понял, что вывели его на растерзание мартовским заморозкам практически голого, без куртки. Пояснив Екатеринбургу, за чем он возвращается, Руслан открыл громоздкую дверь и нырнул в мигающий яркими огнями мрак в поисках вешалки, где он так неаккуратно оставил верхнюю одежду. Благо, никакому наркоману не подумалось её забрать, как уже случалось до этого, и, быстро схватив зимнюю куртку с меховым воротом, Красноярск вылетает на улицу к заждавшемуся Уралову. Костя докуривает сигарету как раз в момент, когда красные локоны выскальзывают из скрипучей двери. Накинув куртку на плечи, не застёгиваясь, Енисейский следует за Костей к машине. Солидного вида новенькая иномарка, арендованная или угнанная — непонятно, приковывает взгляд. Руслан плюхается на переднее сидение, водительское занимает Костя. Двери захлопываются и Руслан снимает куртку в прогретой машине, откидывая её уже такую ненужную назад. Не пристёгиваясь, Костя сходу набирает немалую скорость и мчит к ближайшему отелю. Отель не может похвастать богатым убранством или высоким рейтингом, но никому сейчас нет до этого дела. Скидываются деньгами, арендуют простенький, маленький номер, который сможет скрасить сегодняшнюю ночь. Мигом взбираются по застеленной синим пёстрым ковролином лестнице, в номер вваливаются кучкой. Руслана тут же прижимают к стене, целуя приоткрытые обветренные губы. Опешивший Руслан быстро перенимает инициативу, обвивая шею склонившемуся над ним мужчине, своим юрким языком он обводит по контуру губы Кости и, распахнув их, бесстыдно, без спроса толкается прямо в рот. Тело льнёт к телу, губы к губам, язык к языку. Поцелуй мокрый и долгий, с пошлыми причмокиваниями, разжигает неумные аппетиты обоих. Отрываются друг от друга, чтобы судорожно вдохнуть хоть каплю кислорода и жмутся как можно ближе вновь. Руки Кости уже давно покоятся на ягодицах Красноярка, оглаживая их в такт глубоким поцелуям. Руки Руслана судорожно сжимаются на плечах партнёра, собственное возбуждение не даёт покоя в узких брюках. Хочется, до дури хочется почувствовать чужое возбуждение сначала в своих руках, во рту, а после в себе. Руслана ведёт от запаха костиного одеколона, от тепла его тела, поцелуев, которые плавно спустились на шею. Чужие руки ласкают бедра, чуть задевая выпуклость на промежности, а губы продолжают спускаться все ниже и ниже, к ключицам, виднеющимся из-под ворота растянутой футболки. Каждое, будто бы случайное прикосновение костиных рук к члену через плотную ткань выбивает рваные вздохи, заставляет запрокидывать голову. Сильное тело пригвоздило Руслана к этой клятой стене и он не может двинуться ни на сантиметр ближе в желании урвать полноценную ласку. Когда Костя решил, что шея и ключицы зацелованы достаточно, он подхватывает разомлевшего Руслана под бедра, заставив того вскрикнуть от неожиданности и вцепиться в широкие плечи железной хваткой, несёт его на заправленную кровать. Аккуратно, даже нежно опускает ослабевшее от прелюдий тело на простыни, удобнее устраиваясь между задранных коленок Красноярска. Руслан вновь тянется за поцелуем, в чем ему не отказывают. Попутно Екатеринбург расстёгивает и свою рубашку, животом ощущая уже слишком явный бугор штанов Красноярска. Скинув с себя рубашку, Костя сдёргивает футболку и штаны с бельём с Руслана, накрывая рукой его член. Медленно проведя по всей длине, он выбивает сладостный стон из уст Руслана. Костя склоняется над телом, окончательно подминая Красноярск под себя и расцеловывает его плечи и грудь, задевает губами и языком розовые соски, выбивает из парня под ним ещё один громкий стон. Он продолжает увеличивать темп, надрачивая Руслану одной рукой, а второй гладит чувствительные бока и подрагивающий в приятных судорогах живот. Руслан мечется на мятых простынях, подаётся навстречу крепким рукам, ласкающим его так приятно и правильно, что из грудины, наряду со стонами искреннего наслаждения, рвутся всхлипы и хрипы. Когда губы Уралова, изучая его тело, задевают очередную чувствительную точку и проходят по ней неоднократно, а пальцы задерживаются на мокрой от естественной смазки головке, смело проходясь по уздечке, тем самым затягивая узел внизу живота всё сильнее, Руслан искренне уже хочет кончить. Вот так вот, с позором, от простой дрочки как какой-то неопытный школьник. Когда влажные пальцы Кости дотрагиваются до разработанного входа и начинают неспешно гладить колечко мышц, сдерживать стоны становится всё сложнее. Руслан шире разводит ноги, приглашая Костю, наконец, протолкнуть широкие пальцы в пульсирующий от желания проход. Подняв глаза, Екатеринбург видит в ярко-зелёных глазах напротив отчаянную жажду достичь оргазма, момент приближения которого Костя любезно оттягивает, сжимая член у самого основания. Довольно ухмыльнувшись, Уралов вводит сначала один палец, который без труда входит в податливое тело и практически сразу запускает внутрь два пальца. Руслан вновь издаёт протяжный томный стон и закидывает голову назад, сминая подрагивающими пальцами белое гостиничное бельё. Костя ритмично вбивается пальцами в Руслана, пытается найти заветный бугорок простаты, попутно возобновив движение вокруг головки члена, хотя раскрасневшийся Руслан и так вот-вот разрыдается от наслаждения. Пальцы Екатеринбурга расходятся внутри на манер ножниц, вдруг задевают что-то внутри и Руслан с громким криком заходится крупной дрожью и бурно кончает себе на живот. Костя переводит взгляд на лицо Руслана: почти сравнявшееся с цветом ярко-алых волос, глаза зажмурены, губа прокушена в попытке сдержать тот крик, который все же вырвался на свободу из грудной клетки. Дышит он часто и мелко, пребывая в послеоргазменной неге, а мышцы вокруг пальцев сжимаются настолько, что не представляется возможным их вытащить. Медленно Руслан начинает расслабляться, дышит теперь полной грудью и уже не подрагивает. Свободной рукой Костя касается щеки Руслана. Тот открывает свои завораживающе яркие зелёные глаза и охотно льнёт влажной горячей щекой к мозолистой руке. Загипнотизированный таким невинным выражением лица Костя слышит, как надрывным шёпотом алые искусанные губы чуть грубо требуют: -Мне конечно нравится твоё выражение лица сейчас, но войди в меня уже! Не стой столбом! Чё, в первый раз что-ли? Руслан бы так и продолжил сыпать колкостями и полуобидными оскорблениями, если бы Костя не вынул резким движением пальцы из разгорячённого тела. С прерывистым вздохом Красноярск отпустил приятное чувство наполненности, зная, что вот-вот пальцы заменятся на кое-что покрупнее и поприятнее. Руслан заёрзал в нетерпении, пытаясь улечься удобнее, но, вдруг, Костя, устроившийся на кровати уже без штанов, моментально перевернул его на живот, заставив уткнуться лбом в подушку. Руслан с удовольствием принял условия игры, по-кошачьи элегантно вытянулся на кровати, представив свою округлую поджарую задницу на обозрение Уралову, подстраивающемуся сзади. Костя склонился ниже, вплотную прижимаясь своей грудью к спине Руслана, заставляя того прогнуться в пояснице ещё ниже. Уперевшись локтями в кровать, Красноярск подался назад, проезжаясь промежностью ровно по колом стоящему члену Кости. Костя с рваным вздохом приставил головку к покрасневшему от предварительных ласк входу. Поцеловал Руслана в шею и медленно вошёл наполовину. Руслан жалобно застонал. Чувствуя некоторую вину за, пусть и небольшую, но боль, Костя начал покрывать плечи Руслана поцелуями, не пропуская ни одного сантиметра, желая отвлечь город под ним несколько сентиментальным методом, но который Уралову искренне нравился. Обычно он не бывает зол, но в последнее время разлад с друзьями, с Юрой, и черт те что на улицах не только родного Екатеринбурга, но и всей страны здорово играли на его нервах, которые становились всё тоньше и тоньше. Ему было необходимо отвлечься, а все знали к кому идти, если такие мысли преследуют тебя уже долгое время. Тем не менее, он не собирался унижать Руслана ради собственных удовольствий. Ведь по-настоящему можно испытать истинное блаженство только если хорошо обоим. Привыкнув к ощущениям внутри, Руслан толкнулся навстречу, вбирая в себя почти всю длину, и вновь остановился. Костя не мешал ему распоряжаться своим телом, только заботливо поддерживал его поперек груди, несколько направляя, пока Руслан уверенно подмахивает бёдрами, задавая свой собственный ритм. Оставив напоследок укус на загривке, Костя выпрямился. Руслан тут же ощутил прохладу номера и даже немного пожалел, что тяжеловесный мускулистый мужчина больше не сжимает его в своих руках. Уралов тем временем ухватился за разъезжающиеся бёдра Енисейского и ускорил темп. Руслан окончательно обмяк: упал лицом в подушки и уже не пытался двигаться сам, предоставляя всю власть в постели Уралову. Как бы ни любил Руслан чувствовать доминацию, находясь даже в позиции пассива, сегодня он решил отдаться несколько грубоватым рукам рабочего человека, которые творили чудеса, сжимая и массируя его тело так как нужно, но и при этом могли надёжно держать в стальной хватке. Не забыв про уже вставший член Красноярска, Костя обхватывает его рукой, водя по нему в темп своим толчкам. Надолго ни того, ни другого не хватает. Возбуждённый долгой прелюдией Уралов достигает пика спустя ещё несколько толчков и кончает в Руслана, не успев вытащить. Косте приходится ещё немного поводить жилистой рукой по члену Руслана, прежде чем тот с хриплым стоном изольётся на простыни уже с менее бурным оргазмом. Счастливый и обессиливший, Руслан опускается на кровать и забирает себе всё одеяло, укрывается с головой и проваливается в некрепкий сон. Костя мигом уходит в душ, желая смыть с себя не только пот и сперму, но и грязь прошедшего дня. Окинув взглядом мерно дышащий рулет из одеяла в последний раз, Костя заходит в крохотную ванную. Руслан просыпается спустя пятнадцать минут, когда старенькие дверные петли скрипнули и Уралов чистый, полностью одетый выходит из ванной. -Если захочешь меня увидеть ещё раз, встретимся в этом же баре, — Енисейский трудно соображал после сна и предложение он выговорил тихо и невнятно, но Костя, кажется, всё понял, утвердительно кивнул и ушёл, оставив ключи от номера вновь заснувшему Руслану.***
Выходил из отеля Костя в крайней задумчивости и даже несколько расстроенный. Это не потому, что вечер, проведённый в компании Енисейского, его категорически не устроил. Совершенно наоборот. Понравился, ещё как понравился. Руслан действительно оказался страстным и умелым любовником, которому удалось хоть ненадолго отвлечь Костю от удушающих мыслей. Ссора с Юрой всё никак не выходила из его головы: и как сам Костя кричал на друга, и как собственноручно прогнал, выставив за дверь. А чувства, усердно подавляемые второе столетие, так и рвались наружу тогда, и с двойным усилием рвутся сейчас. Он чувствовал вину, чувствовал, что изменил человеку, хотя, в действительности, изменять было некому и нечему. Костя влюблён в человека, который физически никогда не сможет полюбить его. Он знал об этом ещё с самого детства, но всё же тешил себя иллюзиями и влюблёнными мыслями «об одном единственном» в его жизни человеке. Прям как в сказках. Детские и наивные мечты жестоко разбивались об острые камни бытия уже не в первый раз. И, видимо, от горькой обиды на себя самого, преследующих его всюду одиночества и отчаяния, он решился изменить хоть что-то в жизни — решил забыть главную свою любовь. Уралов думал, что если почувствует ласку от другого человека и сможет кому-то безвозмездно отдать всё, что накопилось у него в душе, он сможет смириться и отпустить Юру. И самое страшное было в том, что это действительно работало. Жаркие поцелуи, крепкие объятия и эти наглые, невыносимо красивые зелёные глаза вытесняли собою любое воспоминание о Юре из заржавевшего без должного внимания сердца. Достаточно было обычных нежностей и Костя, как голодный пёс, уже готов был облизывать пальцы нового хозяина своей души. Не хотелось, однако, привязываться настолько сильно и к Руслану. Не просто же так про него болтают…многое. А впрочем попытка не пытка. Проснулся ранним утром Руслан в гордом одиночестве. Администратор постучала в дверь со словами, что через час он должен покинуть номер — кончается время брони. Выпитый вчера алкоголь всё же взял своё: головная боль и дикий сушняк застали его врасплох вместе с болью в пояснице. Воспоминания о прошедшей ночи мелькали в голове прерывисто, но чётко. Руслан отметил, что давно он не получал такого искреннего удовольствия от секса не только физически, но и душевно. Мозг расслабился и растёкся по простыни вместе с телом. Не было никаких удушающих мыслей после процесса о том, зачем он это делает, стоил ли этот человек или город потраченного на него времени, особенно, если сам секс вышел серым и посредственным. Если прихоти Енисейского и выполнялись, то неохотно или неумело, так что приходилось дополнительно стараться самому, прилагать усилия, чтобы добиться сладкой, затягивающей в пучину разрядки. Мысль о том, что именно Руслану посвящалась нежная, но не менее пылкая прелюдия, его трогали, целовали и прижимали к большому горячему телу, невероятно манила и соблазняла своей привлекательностью. Редко Руслан получал столько отдачи и внимания к своей персоне во время процесса с незнакомцами: каждый жаждал удовлетворить только себя. И Костя, можно сказать, невероятно ему польстил, потешил самолюбие Красноярска, которое только казалось безразмерным. Как бы ни противился этой идее сам Руслан, он с нетерпением ждал их следующей встречи и искренне надеялся, что она состоится. Стоит теперь почаще заглядывать в тот бар.***
Суббота. Вечер. Середина марта. Идёт снег. Всё в лучших традициях Сибирского округа. Погода никогда не бывает хоть немного стабильной в этой части России. Красноярск смотрит в фиолетовое небо и за плотным слоем туч не может разглядеть ни небосвод, ни хоть одну звёздочку. То ли дело раньше — не выходя из дома, просто смотря в окно, можно было увидеть далёкие глубины галактики и мечтать, мечтать о таком далёком будущем, думать о судьбах людей, своей собственной жизни, вспоминать немногочисленных друзей и товарищей, с кем успел свести знакомство ещё совсем мальчишка Руслан с длинными красными волосами. Часто собственные горожане принимали его за девчонку, а соседские непоседы глумились над ним и не подозревали, что Руслан в сто раз их старше и куда опытнее среднестатистического солдата, прошедшего не одну войну… Руслан вынырнул из болезненного чувства ностальгии, чтобы сделать очередную терпкую затяжку. Не любил Красноярск вспоминать детство. Каким бы на первый взгляд светлым и приятным ни казалось прошлое, если копнуть чуть глубже, сразу начинаешь замечать подвохи, остававшиеся раньше незамеченными в силу юного возраста и неопытности. Глупые ошибки молодости начинают жужжать как навязчивые навозные мухи, заставляя воспоминания о былых днях превратиться в самоуничижающие мысли. Стареть начинает, видимо, раз в свободную минутку может провалиться в давно позабытые дебри семнадцатого века и забыть о реальности. А забыть о реальности с каждым днём хотелось всё больше и больше. Хоть Руслан и умеет адаптироваться под разные жизненные обстоятельства и везде сойдёт за своего, но некоторые люди (скорее большинство людей) вызывают у него искреннее отвращение. Криминал может быть весёлой затеей, только если эта самая «весёлая затея» не крышует добрую часть города. Руслан ждёт и знает, что доживёт до того триумфального момента, когда грабежи, взятки и убийства прямиком на улице перестанут быть частью картины мира каждого горожанина. Ведь спустить в нелегальном казино пару сотен тысяч рублей может и весело (а выиграть их ещё веселее), но переступать лужи крови на тротуаре или стороной обходить лежащие около очередной заброшки трупы ему уже надоело. Сделав очередную затяжку, Красноярск запивает терпкость плохого табака не менее плохим и кислым вином. В баре он выпросил и выкупил полную бутылку какого-то явно не импортного белого дешмана с красивой этикеткой на вид Прованса. Руслан стоит у злополучного бара, курит, пьёт и ждёт. Когда во рту смешивается вкус сигарет и кислого вина, образуя на языке нестерпимую горечь, Руслан сплёвывает в рядом стоящую чугунную мусорку, вокруг которой образовалось целое кладбище окурков. Иномарка подъезжает к парковке у бара, но водитель не торопится выключать мотор. Хозяин автомобиля выскакивает на улицу и Руслан сразу узнаёт Костю. Тот подходит ближе, взгляд его уже не такой злобный как в первую встречу ровно неделю назад. -Прокатимся? — без приветствия кивает Екатеринбург в сторону машины. Красноярск щурит зелёные глазки, придавая лицу слишком уж наглый и самодовольный вид, словно его добыча, сама того не ведая, залезла в смертельную ловушку. Докуривает сигарету и протягивает почти пустую бутылку вина Косте. Тот забирает бутылку, принюхивается, слегка морщит нос. Сверху вниз смотрит на Руслана как-то настороженно, но послушно выпивает до дна. Кидает пустую бутылку в мусорку, морщится ещё сильнее от мерзкого послевкусия алкоголя, купленного задарма. Руслан еле слышно хихикает, но лыбу давит от уха до уха. Оглядывается по сторонам, отступает в тень, ближе к изрисованной стене здания и тянет на себя Костю. Тот, не понимая что задумал город следует за ним, и, вдруг, с резким рывком за ворот куртки его губы прижимаются к горьким губам Руслана, впитывая в себя ещё и вязкий привкус табака. Поцелуй может и невкусный, но он не перестаёт быть менее желанным. Губы у Руслана тёплые, будто он не стоял битый час на улице, покрываясь тонким слоем снега. Горячее дыхание опаляет лицо Кости и он охотно отвечает, размыкая губы Руслана. Поцелуй выходит рваным, Руслан кусает и посасывает нижнюю губу Екатеринбурга, пока тот вылизывает ряд жемчужно-белых ровных зубов во рту Красноярска. Разорвав поцелуй, Красноярск тянет Костю теперь уже к машине. В этот раз Костя подготовился лучше: забронировал номер в хорошем отеле, на утро заказал завтрак, да и выглядел он солиднее: чёрный пиджак под цвет брюк, белая рубашка, ботинки, волосы зализаны назад, а хмурый взгляд янтарных глаз одновременно пугает и притягивает. На ресепшене забрал ключи у девушки в полосатом красном брючном костюме. В номер зашли уже как подобает более-менее приличным людям, спокойно стянули верхние одежды. Руслану захотелось принять душ, в конце концов, он стоял около оплёванной мусорки целый час, ещё и курил невесть что. Тем самым он дал Косте больше времени на размышления: стоит ли эта затея, этот город потраченного на него времени, не пожалеет ли Костя в будущем, несмотря на то, что проведённое рядом с Русланом время сейчас, несомненно, радует его. И перспектива провести ещё одну ночь бок о бок не вызывает отвращения, а даже наоборот, привносит приятную нервозность предвкушения в скучные будни. Руслан выпорхнул из ванной в одном полотенце, обёрнутом вокруг бёдер. Зачем утруждать себя и надевать одежду, если через пару минут её опять нужно будет снимать? Тихо подкравшись к задумавшемуся Екатеринбургу, Руслан обнимает его со спины, бесстыдно пробираясь руками под пиджак, оглаживая мускулистый торс Уралова. Тот слегка вздрагивает, но быстро расслабляется под приятными прикосновениями Красноярска, позволяет стащить с себя пиджак и начать массаж напряжённых плеч. Костя чувствует как тонкие, но крепкие руки проходятся по шее, нажимая нужные точки, как расслабленно опускаются плечи под натиском ловких пальцев. Екатеринбург разворачивается, перехватывает руки Красноярска и затягивает его в медленный поцелуй. Они не спешат друг от друга отрываться, наоборот, прижимаются всё теснее. Полотенце в какой-то момент соскальзывает с бёдер Руслана, но им нет до этого дела. Руки Кости оглаживают его тело, уже зная некоторые особенно чувствительные точки и нарочно, дразня, обходит их, но потом непременно возвращается. Красноярск, получив руки обратно в своё распоряжение, расстёгивает тугие пуговицы на идеально выглаженной рубашке и с упоением прикасается к подтянутому мужскому телу. В этот раз все действия аккуратные, изучающие, неспешные. Даже время будто бы застыло, давая городам неограниченное количество часов на нежные ласки, прелюдии. Ни Руслан, ни Константин не рвутся поскорее получить желаемое и всё закончить. Зачем торопиться, ведь сам процесс и есть желаемое. Достичь разрядки кажется уже второстепенной целью. Сейчас же важнее понять где и как приятнее всего кажется другому, как довести его до приятных мук. Каждый из них нашёл то, что искал: отдать всё, что имеется и получить то же от другого человека в том же размере. Сбрасывая с Екатеринбурга одежду, неловкой поступью они добираются до кровати. Руслан вновь перехватывает инициативу. Садится на Костю сверху, потираясь задницей о вставший член. В карманах полуспущенных штанов находится вазелин. Руслан мигом обмазывает в бесцветной мази свои пальцы, торопливо себя растягивая. Костя придерживает его за бёдра, наблюдая, как пальцы входят и выходят из отверстия. Сдерживаться было невыносимо, но Костя упрямо терпел, позволяя Руслану в этот раз руководить процессом. Красноярск обеими руками упёрся в твёрдую грудь Екатеринбурга и рывком насадился на твёрдый, сочащийся смазкой член. Из груди Руслана вырвался бесстыдный громкий стон. Проникновение было глубоким, а стенки так приятно сжимали… Косте было трудно удерживать прерывистые вздохи во время движений Руслана, которые постепенно набирали темп. Руслан стонал и пыхтел, краснея от возбуждения и усердия всё сильнее. Костя начал активнее двигать бёдрами навстречу Руслана, задевая простату, отчего того прошибало током наслаждения. От вида самозабвенно скачущего на нём Руслана, Костя рывком вышел и кончил на кровать. Руслан несколько разочарованно выдохнул. Костя, повалив Красноярск на спину, облизал головку его пульсирующего члена, выбивая гортанный крик. Екатеринбург глубже вбирал в себя чужой член, позволяя головке тереться о стенки горла, истекая при этом солёным предэякулятом. Руслан вбивался в глотку Косте, заставляя дыхание Уралова сбиться. В некую отместку Костя вошёл пальцами в Руслана, сходу нащупывая простату. Стоны раздавались по всей комнате без перерыва. Найдя единый темп, Костя насаживался ртом на член Руслана, вместе с тем проходясь размашистым движением по комочку внутри. С хриплым стоном, в котором Костя услышал своё имя, Руслан кончил на его лицо, зайдясь крупной судорогой.***
Руслан стоит и курит на балконе в своей небольшой двухкомнатной квартирке. Для середины мая погода обычная — весьма прохладная. Кажется, снег только недавно растаял в самых тёмных углах, куда солнечному свету крайне проблематично попасть. Дверь на балкон открывается, заходит одетый Костя Уралов со свитером и одеялом в руках. По какой-то неизвестной причине их своеобразные свидания продолжаются уже два месяца и никто не хочет их заканчивать. Никогда такого раньше не было ни у кого. Костя отдаёт одежду стоящему в недоумении Руслану, накидывает на его плечи плед, забегает обратно на кухню буквально на секунду, чтобы вынести кружку горячего чая. Руслан, уже одетый в свитер, кидает в пепельницу недокуренную половину сигареты, принимает чай. Довольный собой Костя вновь ретируется на кухню, так как на плите резко начало что-то булькать и шкварчать. У Красноярска смешанные чувства. Постепенно их встречи становились всё разнообразнее: началось всё с совместных перекуров после соития, затем они могли поужинать вместе, Костя всё чаще оставался с Русланом на ночь, брал послеобеденный билет на поезд и вдоволь отсыпался, держа Красноярск в своих руках как мягкую игрушку или используя как подушку. Екатеринбург однажды остался на выходные вплоть до понедельника: они сходили в кино, гуляли по центру города. Руслана, прямо скажем, напрягали подобные нежности, но он не мог от них отказаться. Сначала была отговорка «Мне всё равно на его действия, тем более это мне не вредит. Да и после отпадного секса я добрый. Пусть радуется и делает, что захочет». Но со временем всё приняло более серьёзные оборот. Встречались они теперь дома у Красноярска, а сегодня этот Екатеринбург вообще притащил с собой целый пакет дефицита и готовит что-то вкусное — запах можно учуять даже на балконе. Красноярск был не готов к тому, к чему всё, по-видимому, шло. Он был не готов влюбиться. Он боялся довериться и снова остаться у разбитого корыта. Не просто же так жизнь подкидывала юнцу испытания на прочность. Нет, он должен был вынести важные уроки, закалиться, стать твёрже гранита и несгибаемее стали. А что мы имеем теперь? Это глупое, абсолютно нелепое человеческое нутро, как обычно, рушит то, что воздвигал город. Предрасположенность к чему-то людскому — дурацкое, мешающее его жизни качество. Будь то сами люди или его собственный организм — он презирал всё. Так и хочется выдрать из груди бьющееся так быстро сердце, чтобы оно больше никогда предательски не сжималось, не замирало, не болело. Надо бы поскорее закончить, прогнать, не видеть больше Уралова никогда. Ведь как можно одним своим присутствием так давить, так возбуждать, заставлять невидимый огонь бушевать внизу живота, сжигая изнутри. И так каждый раз. Руслан любил и ненавидел. Он не понимал, зачем он сдался Уралову, что он с ним который месяц вошкается. Где он оступился и дал слабину, дал понять, что кто-то может быть ему небезразличен? Не для этого он почти 400 лет прожил, чтобы какой-то выходец с Урала пошатнул его мир. Решено! Прогонит сегодня! Сейчас же пойдёт и скажет чтобы шёл… Да хоть к Татищеву своему. Точно! Про этого-то персонажа совсем забыли. На редкость неприятный тип, но сердцу не прикажешь. Весь мир уже знает, что Константин Уралов по уши влюблён в главного гомофоба России. Знают все, кроме этого самого гомофоба и, кажется, Перми, да? Имя этой смешной девчонки Руслан не вспомнит, но точно знает к каким чертям пошлёт Костю. Как бы жестоко это ни было после всего, что они вдвоём делали, Красноярску не привыкать. Не в первый и явно не в последний раз: «Было здорово, но нам надо всё прекратить. Забудь меня». Но вот дверь открывается, Костя показывает свою симпатичную мордашку и зовёт на ужин. Гневная тирада в голове быстро утихает, остаётся лишь мелкими мошками сидеть в голове и ушах, соблазняя нарастающим гневом, наконец, выпустить всё наружу. Руслан заходит на кухню, где стало невыносимо жарко и душно от работающей плиты. Стол был уставлен тарелками: гречка с курицей, бутерброды с колбасой и сыром, салат из свежих овощей. Ещё и целую банку кофе со связкой бананов этот чёрт с Урала где-то отыскал. — Вам что, Московский теперь продуктами вместо денег платит? -Как ты догадался? Руслан напрягся. Это шутка или нет? С каких пор Костя шутить начал? Нет, у Михаила Юрьевича, конечно, шарики за ролики периодически заходят, но чтоб настолько… -Да расслабься ты. Это компенсация нам за задержку. Денег от него два месяца не было, решил дополнительно и провизией откупиться. -Подозрительно щедро для него. -Наверное, в первый и последний раз. Зато наши счастливы. Думаю, Юра особенно...Ему детей кормить надо… При упоминании этого имени всё внутри сжалось, голоса зашумели с новой силой. Ну вот опять! Глупое сердце, не бейся! -В общем, давай-ка за стол. Руслан послушно плюхнулся на качающуюся табуретку, отдав единственный в квартире стул гостю. Костя, оказывается, умел не только в постели, но и в поварском деле. Такой вкусной домашней еды давно не ел Руслан. Он перебивался закусками к пиву, жареной картошкой и постными макаронами без масла. Несмотря на вечный голод, ел Красноярск без аппетита, но постарался съесть всё в знак уважения кулинару. Костя уже порывался вымыть посуду, но Руслан сказал, что сам всё уберёт, а то Екатеринбург рискует опоздать на поезд. Стоя в дверях, одетый и обутый, Костя наклоняется к провожающему его Руслану и целует в уголок губ. «Опять эти телячьи нежности разводит. Я тут не мужа на работу провожаю вообще-то», -Руслан медленно отстраняется, отходит. Костя тянется за ним, но Руслан выставляет руку вперёд в останавливающем жесте. -В чём дело? — Костя не хочет расставаться ещё на неделю на негативной ноте, пытается сгладить углы, на корню уничтожить зарождающуюся обиду. Руслан не выдержал и выпалил с деланной обидой: -Почему ты продолжаешь приезжать ко мне? Ещё и привозишь что-то с собой: еда, подарки, ужины… Нахуя это всё? Просил только потрахаться с тобой, но теперь я превращаюсь в какую-то эскортницу. Чё ты от меня хочешь? Костя остолбенел от такого поворота жизненного сюжета. Под потоком обвинительных вопросов он даже сжался. Зелёные глаза прожигали в нём дыру. Ему нечего было ответить кроме: — Хорошо, я объясню. Мне хотелось тепла. Обычного, человеческого. Хотел, чтобы меня приняли… -Так ты просто использовал меня?! — возмущению Руслана не было предела. Если до этого обида была несколько наигранной, то теперь что-то не хило шелохнулось в районе сердца. -Не говори так! Послушай меня. Я думал, что и тебе было хорошо со мной, я всё для этого делал, старался ради… -Вот именно! Нахуй ты так сильно постарался?! Что ты со мной делаешь? Пиздец. Вот всё, что сейчас происходит, во всём ты виноват. Ну вот. Как обычно. Стоит только Руслану разойтись и вспылить, как его мозг мертвеет и всё, что в этом самом мёртвом мозгу оставалось выливается через рот на собеседника. С выдержкой у Красноярска всегда было туго, поэтому он продолжает копать всё глубже и глубже, смутно надеясь, что Костя на него обидится и больше не придёт: -Кто тебя просил приходить тогда, в марте, ко мне? Для тебя ведь всё, что теперь между нами, нихуя не значит. А я, придурошный, вообще ни о чём не подозревал. Жил, блять, и радовался. Не знал, что для тебя я — проститутка, которую можно купить едой! Ёбаный идиот, вот кто я! Костя был в полной растерянности, совершенно не понимал, о чём кричит Руслан. Он порывался что-то добавить, опровергнуть, но Красноярск с красным от злости и нехватки воздуха лицом продолжал свой концерт, который вот-вот услышат и любопытные соседи за картонными стенами: -Упёздывай сейчас же. Иди, езжай в свой ссаный Екатеринбург, а там уж тебе прямиком к Челябинску, признайся ему в своих всеобъемлющих чувствах. И раз уж тебя, уёбка, отвергнут, то переживи сначала это, а только потом отправляйся на блядки весь такой из себя невъебенный красавец! Красноярск угрожающе ткнул длинным пальцем прямо в грудь Уралову, посмотрел ему прямо в тёмные от переполняющих эмоций глаза. На секунду под тяжёлым взглядом Кости стало как-то страшно и неуютно, но Красноярск не отступал, стоял на своём. Понимал, что перегнул, но это ему и было необходимо. -Ты не прав. Во всём не прав, — прошипел ему в лицо Екатеринбург и ушёл, громко хлопнув дверью. Оставшись в одиночестве, Руслан мог слышать только хлопок железной двери, раздающийся эхом по всей черепной коробке. Он сделал то, о чём думал весь вечер. Только легче не становилось. Совесть только что родилась в глубине его души. Для чего? С детства он был обделён ею и никогда от этого не страдал. Чувствовал даже некое преимущество, не обременяясь муками стыда на протяжении всей истории, в отличие от других городов. На кухне, кроме беспорядка, он обнаружил остатки ужина, кофе и фрукты, и горло сдавил болезненный комок. Руслан держался. Не хватало ему ещё заплакать. Плакать себе он разрешал только от физической боли. И то только когда ему отрывали руку или ногу, в остальное время всегда можно было перетерпеть, глубоко дыша. Он переживёт пустоту в груди, заполнит её другим, другими, чем угодно, но больше этой приятной слабости он не испытает никогда и ни к кому. Любовь — слабость, так как именно из-за неё сейчас у Руслана сводит судорогой горло, в желудке начинается изжога, а за рёбрами ничего будто и не бьётся. Любовь к Косте Уралову заведомо обречена на провал, ведь все знают, что… А вот все что-то да знают, все что-то да говорят, а может и зря эти самые «все» раскрывают свои рты и мелят языками без костей. Он уже ни в чём не был уверен. В порыве ярости Руслан бьёт о кафельный пол чистую тарелку. Как же он не любит в себе эту противную черту характера: сначала говорить, потом думать. Как правило он никогда и не сожалел о сказанном, но интимные разговоры о чувствах — исключение. Исключение, к которым Руслан так и не приспособился, потому что никогда себе такого не позволял. Стоило, всё же, мирно поговорить. Да хоть бы часом раньше, когда ужин был ещё в самом разгаре, спокойно объяснить всё, да только в чём смысл, если Косте он, оказывается, был нужен только в качестве энергетической батарейки. Воспалённое, больное сознание диктует ему небылицы о ненависти к себе. Бросив остатки посуды в раковине, убрав сковороду с остатками гречки и мяса в холодильник, Красноярск, натянув спортивный костюм, вышел из дома, звонко брякнув входной дверью в точности как недавно ушедший. Направился он в своё любимое казино. Ему нужно было отвлечься, а желательно ещё и самоутвердиться, обыграв пару-тройку несчастных людишек.***
Как и ожидалось, Костя на следующей неделе не приехал. И через неделю тоже. Легче не становилось. Совесть пропить не удалось. Не помогали ни азартные игры, ни наркотики, которые вновь решил попробовать Руслан, но быстро слез — воспоминания о наркологических клиниках намертво впечатались в мозг и периодически являлись кошмарами и навязчивыми видениями прямо средь бела дня. Руслану не было стыдно за ссору: громкие сцены он устраивал повсеместно и с завидной периодичностью. Просто приятные воспоминания его доконали. Не мог он теперь пройтись по знакомым до боли улочкам, чтоб не оглядеться вокруг в поисках отставшего Кости, облюбовавшему неприметный закоулок как идею для зарисовки в альбоме. Благо, альбомы с карандашами он с собой не возил, но почему-то Красноярск был уверен — в скором времени непременно начал бы. Костя вообще ловил нездоровое вдохновение с городских грязных улочек. Красноярск любил свой город, но так смотреть на древний купеческий заброшенный дом мог только творческой натуры Екатеринбург. Руслана, подумать только, умиляла эта черта характера. Сам он был далёк от искусства, его никогда не интересовали ни величественные статуи, общепризнанно красивые, идеальные по технике исполнения картины, на оформление фасадов домов он клал, а с современного искусства и вовсе открыто смеялся. Но Костя суетился вокруг древних памятников и Руслан не спешил рушить идиллию. Молча стоял, облокотившись о фонарный столб, ждал, пока Костя впитает в себя каждую трещинку на стене и шли дальше. Костя расцветал на его глазах. Из неприступной крепости превратился в роскошный дворец. Он Руслану доверился, открылся и ведь правда, старался, исполнял его прихоти, пропускал мимо ушей хамоватые ссоры с людьми на улице, не вёлся на провокации (на некоторые всё же вёлся, при условии, что они перейдут в горизонтальную поверхность), а Руслан выгнал его в один момент, отвернулся, когда засомневался в себе, не дав и слова Екатеринбургу вставить. Он боялся такого отношения к себе, но с радостью сделал в точности именно такую гадость другому городу. Сердце кольнуло, словно мелкую невидимую иголку запихнули прямо под рёбра. Руслан остановился, схватившись за кофту в районе груди. Размяк. Слишком размяк, но при этом понимает, что жёстко проебался. Руслан не любит бывать в долгу, а сейчас чувствует — задолжал Екатеринбургу извинения. К извинениям Красноярск тоже не был приспособлен, но терпеть чувство вины был больше не намерен. Пусть его отвергнут, пусть его чувства уже распадаются по кирпичикам, будучи безответными, пусть ему плохо, но рану на сердце Кости он так просто спустить не мог. Действительно влюбился, стоит признаться в этом хотя бы самому себе. Эти слова набатом пробили в голове, побуждая к действиям. Стоит побыстрее всё рассказать Косте и избавиться от этих угнетающих дум. Сам советовал скататься ему до Челябинска и признаться в чувствах. Тренера, конечно, не играют, но его прокуренный мозг способен ещё выдавать дельные советы. Он сам поедет к Косте признаваться. И вскоре, пусть его и отошьют, он сможет спать спокойно, зная, что вины на его горбу больше нет. Руслан покупает билет на ближайший поезд до Екатеринбурга. Бежит домой, к стационарному телефону. Теперь ему нужно только узнать, где обычно обитает Костя. В голову пришла идейка, что, возможно, выяснив отношения, Костя уже счастливо дрыхнет в кровати Татищева, но такие мысли, особенно сейчас, - незваные гости. Незваным гостям лучше вовсе дверь не открывать, вот и Руслан запирает на засов свой разум от всякой дряни.***
Стационарный телефон взрывается писком. Таня недовольно плетётся на кухню, где и стоит ненавистная станция. Благо, звонят ей нечасто — гудок выбранной модели телефона вызывает у неё мигрень моментально. -Кто? — резко спрашивает Тюмень. Её только что разбудили. Покажите мне того человека, которому будет приятно подскочить в середине ночи? То-то же, вот и Таня была в скверном расположении духа. -Татьян Васильина, это Руслан… -Руслан? Какого хера ты мне звонишь?! -Сука, дай договорить. Вечно ты такая… -Говори или я кладу трубку. -Мне нужен адрес Кости Уралова -Нахуя? -Надо. Голос Руслана был непоколебим и полон решимости. -С чего ты взял, что я его знаю. -Ну вы же уральские вроде нормально друг с другом ладите. -Перефразирую. С чего ты взял, что я тебе его дам. Может ты, блядун, задумал ему квартиру обнести. Или сдать его мусорам решил чего доброго... -Обижаешь, Тань. Когда я такое хоть раз проворачивал? Я, может, и тварь, но я не крыса. -Всё равно не скажу. -А хочешь, я тебя ужином угощу? У тебя ж всё хуёво с финансами, вон, люди в очередях за одним только хлебом стоят, по себе знаю. А я тут недавно в казино побывал… Оплачу, что захочешь, только скажи. Ничего плохого я не сделаю, так, перетереть нам надо. -Замолчи. Знаешь, на что давить. Скажу, так уж и быть. Но если узнаю, что ты хуйни какой наворотил, я тебя лично башкой об стенку приложу. -Ты такая добрая, Танюш, спасибо. Вот всегда бы так. -Только с тебя объяснения потом, чё вы там перетирать собрались.***
Вагон поезда душный, пропахший людским духом. Руслан и забыл, насколько сильно терпеть не может пребывать в интимной близости с противными ему людьми. А в поезде такую атмосферу можно прочувствовать всеми фибрами тела. Плацкарт не сулил комфортной поездки: голоса, шум толпы, вонь еды начинали выводить из себя. Забравшись на забронированную верхнюю полку, Руслан, поджал ноги к груди, больше не загораживая своими ступнями проход и уставился в серую, заляпанную чем-то стену. Красноярск почти не спал ночью — бегал по дому, собирался в дорогу, нервничал, как ему казалось, на пустом месте, курил не прерываясь и пил тот самый привезенный откуда-то Костей кофе. Энергия в нём била кофеиновым фонтаном, с ним трудно было совладать. Нервозность только усилилась. Всё же, сигареты с кофе создавали убойный дуэт для желудка и нервной системы. Как только поезд тронулся, Руслану стало плевать на окружение. Он заснул. Проснулся ночью. Вставать не было смысла: темно, люди храпят на разный лад. Поесть с собой Руслан взять не додумался. Он хотел выйти на какой-нибудь станции, а там уж бабушки со своими жирными лепёшками и беляшами точно сидят. Делать нечего, он закрывает глаза в надежде снова провалиться в сон. Желудок урчит, болезненно сосёт, а под рукой даже воды нет. Не выветрившийся из вагоны аромат еды теперь пробуждал аппетит. Руслан с нечего делать уткнулся в подушку, путаясь в мыслях в желании хоть как-то перебить завывания живота. Утро наступило неожиданно. Руслан всё же вырубился с голодухи. Они почти приехали. Спрыгнув с полки, Красноярск решил хоть чаю себе заварить. Вскоре стакан с железным красивым подстаканником город держал в руках, довольствуясь горячим сладким чаем. Поезд прибыл на станцию. Руслан подхватил свой маленький багаж, переоделся в свежую одежду в туалете вокзала и пошёл в сторону дома Екатеринбурга. Утро понедельника. Красноярск надеялся застать Екатеринбург в своей квартире. По дороге таки купив пирожок с картошкой у какой-то бабушки, Руслан рассматривал город, наслаждался редкими лучами солнца и почти уже забыл, для чего приехал сюда. Девятиэтажка предстала на горизонте. Домофона на двери ещё не было, Красноярск спокойно взбирается на шестой этаж. Сердце оставил где-то на третьем, дыхалку на четвертом, мозги расквасились на пятом, а совесть он и вовсе оставил еще на перроне в Красноярске. Стучать в дверь было невыносимо сложно. Он поднимал и опускал руку, топтался на месте. Наверное, Костя давно услышал чье-то присутствие под дверью, но схоронился, затих как мышь, в ожидании.***
Раздался громкий стук в дверь. Константин только закончил завтракать, допивал цикорий за неимением кофе, ведь все запасы отдал красноволосому придурку. Старёханькие тапочки, по виду которых можно было сказать, что ещё при жизни Сталин носил их каждый день и достались они городу в наследство, зашаркали по полу в сторону входной двери. Глазком на двери никогда Екатеринбург не пользовался, а стоило бы начать. Утром он обычно вообще никого не ждал, да никто и не приходил вот так без приглашения. Но увидеть на пороге Руслана с небольшим кожаным чемоданчиком, как-то нелепо улыбающегося с прищуренными глазами, из-за падающих на лицо солнечных зайчиков, было сродни галлюцинации. Екатеринбург поднял одну бровь, находясь в высшей степени удивления. -Эх, все вы уральские одинаковые. Танечка тоже так любит делать, — Руслан тычет пальчиком на положение бровей Екатеринбурга. Костя не изменился в лице. Руслан тяжко вздохнул. -Может, пропустишь дорогого гостя в дом? Не хочу разговаривать в подъезде. Костя отступил, пропуская старший город в квартирку. Было неприбранно, пахло поджаренными гренками и ещё чем-то терпким. Но Руслану явно нравилась маленькая квартира, так непохожая на его. У него тоже было неприбранно, вот только у Кости не летала пыль из комнаты в комнату, не было затхлого, сырого запаха в ванной и около труб. Не валялись окурки, кружки не служили пепельницами, а непонятно откуда взявшийся фикус на подоконнике, зеленел и благоухал. Пространство выглядело обжито, хозяин заботился о нём, как и о себе. -Чаю? Руслан кивнул на предложение. Уселись на кухоньке. Молчали как и в первую встречу, только теперь неловко было Руслану. Костя вовсе и не обращал на прибывшего внимания: мыл посуду, плиту, протирал гарнитур. Руслан дёргал ногой под столом, крутил полную чашку чая в руках. -Я не дал тебе договорить. Тогда, у меня… Костя повернул голову, но сам разворачиваться не стал. Горбатая спина выпрямилась и Екатеринбург мгновенно увеличился в размерах. Руслан тоже подобрался, нахохлился, стараясь выглядеть внушительнее. Набирался решительности как перед уличным боем. Сейчас будто ударит кого-то прямо в глаз, а не признается в собственной неправоте. -И вот я… Я подумал, стоит извиниться, да. -Извинения от самого Руслана Енисейского? Какая честь, — грубый голос насквозь пропитался сарказмом. -Не паясничай. Я тут к тебе, сука, со всей душой вообще-то! -Неужели муки совести заели? -Да, заели! -А у тебя совесть-то вообще есть? Я вот слышал, что не имеется её у тебя, Руслан Андреевич. -Блять, да мало ли что ты слышал. Я, может, тоже всякое слышал, да не ведусь. И ты не ведись. Не верь. Раз уж я тут, у тебя, значит, хуёво мне, — Руслан вновь закипает. -Вот именно, стало тебе, наконец, хуёво и припёрся ко мне. А для чего? Успокоить тебя? Пожалеть, бедненького? Сам же меня выгнал, сам обиделся, сам приехал, самостоятельный. -Да я просто понял всё, мудло ты ебаное, вот и пришёл! Теперь ты послушай меня. Костя угрожающе навис над Красноярском. Зрительный контакт не разрывался. -Ну и что же ты там понял? -Что я влюбился в тебя, вот что! Екатеринбург обомлел и резко отстранился. -Ха! Не ожидал такого, да? — с грустью ухмыльнулся Красноярск. Глаза опустились в пол, уставились на кончики чёрных носков. -Сам от себя такого не ожидал. Но ты со своей заботой всё сломал во мне. И я же сам тебя выгнал. Так что, наверняка, ты съездил в Челябинск… И зря я тут для тебя распинаюсь… -Я не ездил. Руслан вскинул голову, широко распахнутыми глазами смотря на Костю. -Но почему? Красноярск и сам понял: сморозил глупость. -Ты себя слышишь вообще? — Уралов начал приходить в себя. - Я же знаю, что между нами ничего быть не может. Конечно, чувствовать такое невыносимо больно. Безответная любовь всегда разрывает тебя изнутри. Я знаю каково это… Руслан вновь повесил голову. Вот сейчас ему откажут и отправят восвояси. -Поэтому я не хочу, чтобы ты ощутил то же самое. Красноярск чувствовал себя болванчиком. Голова его бесконечно дёргалась, будто на пружине, то смотря в пол, то возвращаясь на стоящего посреди кухни Костю. -Я и пытался тогда сказать, что ты нравишься мне… Симпатизируешь даже. Поэтому я дарил тебе подарки, угощал тебя. Мне хотелось не только трахаться с тобой, но делать тебе хорошо и другими способами. Мне нужно было куда-то деть накопившиеся чувства, а ты их принимал, не отталкивал… Почти. А заодно я и себя проверял, свои чувства, эмоции. И осознал, что смогу освободиться от той любви. Я хочу тебя радовать. К тому же, у тебя забавно лицо вытягивается и глаза становятся невероятно яркими всякий раз, как я тебя на ужин тащу… Руслан зачем-то потрогал свои щёки и повертелся, ища зеркальную поверхность. Он никогда не задумывался над тем как выглядит его лицо в тот или другой момент. Он был умелым соблазнителем и был бесподобен в постели и данного хватало. А в моменты радости или удивления…мало кто его таким видел, поэтому такие лица не имели значения. Костя вновь усмехнулся. -Да нормально ты выглядишь, угомонись. Я веду к тому, что радовать мне хочется только дорогих сердцу… -Фи. Как сентиментально, — Руслан выглядел недовольным, но кончики ушей уже было не отличить от цвета волос. -Дай договорить. Опять ты начинаешь. Руслан послушно закрыл рот и присосался к начинавшему остывать чаю. -Так вот. Чувства к Юре у меня ещё есть. Хоть мы и разругались, такая любовь не проходит за пару месяцев. Мне нужно время. Я не буду приезжать. Пока что. Этот шаг мне необходим. Хочу отпустить. Ты и сам сказал пережить. Уж прости меня. Руслан вздохнул. Это был не лучший, но и не худший исход. Они, конечно, не потрахались в порыве страсти прямо на этом узеньком кухонном столе, но его не выставили за шкирку за дверь, перед этим вылив на голову ушат грязи. Екатеринбург просто поставил многоточие в их отношениях. Красноярск хотел бы понять, то, что чувствовал Екатеринбург, но пока не мог. Настолько глубокая, долгосрочная, почти вечная любовь никогда не была ему доступна. И он не питал надежд, что сможет ощутить её когда-нибудь даже с Костей. Пусть этот город и зацепил его. -Тогда прости и ты мне кое-что. Руслан подошёл к Косте. Тот стоял глыбой, не сводил глаза с Красноярска. Руслан потянулся на носочках и поцеловал Костю в скулу — куда уж дотянулся. Погладил рукой щёку, глянул прямо в удивлённые глаза и ушёл по направлению к выходу, не оборачиваясь. Обулся, тихонько прикрыл за собой дверь, оставив Екатеринбург в немом шоке от такого невинного, особенно со стороны Руслана, жеста.***
-Пиздец, и это всё? Таня явно осталась не впечатлена рассказом. -А что ты от меня хотела? Волшебную сказку с говорящими зверьми, бабой Ягой и обязательно хэппи-эндом? -Да я не об этом. Ты так его и ждёшь? Полгода же прошло. -Жду. -Я в ахуе с тебя. С вас. И долго ты будешь так сидеть у окошка как девица на выданье? -Отстань. Столько, сколько потребуется. -Так уж тебе Костя сдался? -Сдался. Я ведь ничего подобного раньше не испытывал. И ждать его я тоже хочу. -Ну сиди, жди, — сказала как отрезала. Руслан так и продолжал пялиться в грязное окно в ожидании чуда. Через несколько часов ушла Таня, попрощавшись и поблагодарив за угощение. Она тоже сидела рядом, ждала, но уже нужно спешить на ночной поезд.