Дымящийся пистолет

У ворот университета четверо друзей не спеша выпускают клубы дыма с запахом дешёвого курева. Ну, как друзей… Ли Минхо сжимает ягодицу своего парня, пока тот что-то эмоционально рассказывает. Именно Хан Джисон никогда не даёт их компании насладиться тишиной. Эта парочка выглядит просто, стильно и со вкусом. Оба по уши в дениме, в белых футболках и конверсах. У обоих короткие каштановые волосы и множество серебряных украшений, будто из одного комплекта. И на их фоне выделяются две яркие макушки лучших друзей. Ли Феликс и Хван Хёнджин дружат ещё со старшей школы. Вместе поступили в университет, учатся в одной группе и всё свободное время проводят вместе. Только в общежитии живут в разных комнатах, и то были расселены на первом курсе из соображений безопасности. Оба единственные сыночки богатых родителей, но лишённые всяческих привилегий в целях воспитания. В этом месяце голова Феликса светится ярко-голубым, а голова Хёнджина в нежно-розовом оттенке. И, если волосы они выкрашивают всегда в разные цвета, то вот одеваются они как близняшки. Сейчас оба парня в чёрных кожаных куртках, чёрных футболках, в чёрных узких джинсах и массивных мартинсах. В сочетании с их стройными подтянутыми телами выглядит это очень эффектно. Оба парня похожи на факбоев, вот только fuck здесь у одного Хвана. Его член уже побывал во всех главных красотках университета, в то время как Феликс считает это пустой тратой времени и предпочитает дрочить. Быстрее, надёжнее и запары меньше. Он пытался встречаться с девушкой на первом курсе, но та его в край заебала, и он решил больше даже не пытаться. Но это не мешает ему быть главным заводилой университета на пару со своим другом. Ни одна крутая вечеринка не проходит без их участия. Ни один паблик университета не пропускает новостей про них. И все знают, что эта ядовитая парочка всегда идёт в комплекте. Кажется, даже многочисленные девушки Хёнджина не претендуют на первое место в его жизни. Никого ближе друг друга у парней нет. И все это знают. — Малыш Бинни сегодня устраивает тусовку в своём ахуевшем пентхаусе. Говорят, даже барменов позвал и крутых диджеев, — хитро улыбаясь, мурлычет Минхо. — А что за повод? — коротко отрывает Феликс и быстро затягивается. — Плетут, что поймал отца за изменой, вот тот и откупается, — задумчиво произносит Джисон и пожимает плечами. — Но хуй его знает. — Какая разница, — протягивает Хёнджин, выпуская дым, — главное, что можно оторваться и бухнуть на халяву. Давно стоящих тусовок не было, так что я планирую нажраться. — Ну наконец-то слышу своего друга. А то заебал на всех тусовках только и делать, что зажиматься по углам, — немного сердито произносит Феликс. — Так что предлагаю нажраться вместе. — Это не отменяет возможности перепихона, — довольно улыбается Хёнджин по-кошачьи. — Ты отвратителен, — рычит Феликс. — Знаю, пупсик. За это ты меня и любишь, — ещё больше улыбается Хёнджин и посылает воздушный поцелуй другу. Тот в ответ лишь недовольно закатывает глаза. Этот же вечер у четверых друзей начинается возле барной стойки. Из-за белоснежной столешницы на них смотрит очень накачанный бармен. На бейдже красуется имя «Бан Чан». Джисон даже немного залипает на него и закусывает губу, на что получает смачный подзатыльник от своего парня. Теперь Минхо весь вечер будет буравить его жёстким взглядом. Ну любит эта щекастая белка посмотреть по сторонам и со всеми пофлиртовать, оставаясь при этом самым надёжным и преданным. Минхо остаётся только злиться и осекать своего парня. — Вы можете ознакомиться с ассортиментом, — Чан с виноватым видом протягивает меню разъярённому Минхо. — Что за дебильные названия? — выхватывает бумагу Джисон. — «Дымящийся пистолет»?! — Блять, это член Джинни сегодня, когда он нажрётся и обломается, — ржёт Феликс, на что Хёнджин корчит гримасу, передразнивая его. — Можно мне этот пистолет? — Отличный выбор, это немецкий коктейль на основе виски, с апельсиновым соком и щепоткой шафрана, — довольный выбором гостя улыбается в ответ бармен. — Мне тоже дайте этот ваш пистолет, — сквозь зубы цедит Хёнджин. — Ну, и нам тогда ещё пару, — улыбаются Минхо с Джисоном, косясь на недовольного друга. Коктейль и правда довольно вкусный, с нежной белковой пенкой и половинкой маракуйя. Чтобы напиться такими в клубе, нужно оставить целое состояние. А здесь пей не хочу. Что парни и делают, перебирая все названия в меню. Когда приветливый Бан Чан уже откровенно устаёт мешать коктейли, которые выпивались компанией, кажется, в считанные минуты, Минхо узнаёт знакомую композицию и тянет ничего не понимающего Джисона на танцпол. И они устраивают такое порево в окружении толпы, что даже привыкшие к ним Феликс и Хёнджин давятся своими коктейлями от удивления. — Я их безумно люблю, но это уже слишком, — кривится Хёнджин. Феликс, не отрывая шокированного взгляда от друзей, добавляет: — Даже в том гейском порно было всё как-то поприличней. — Напомни, зачем мы тогда это смотрели? — Хуй знает, так, по приколу. — Пойдём отольём, не могу больше на это смотреть, — вдруг прерывает Хёнджин и срывается с места. Оба парня, почти соприкасаясь плечами, синхронно расстёгивают ширинки и направляют члены в унитаз и соседствующее с ним биде. Феликс прикладывает ладонь к своему плоскому животу и устало закидывает голову назад: — Полный желудок этого сладкого пойла… — он вдруг чувствует лёгкое движение чужого пальца по косой мышце, отчего член Феликса вздрагивает, как и он сам. — Эй, ты чего меня лапаешь? Хёнджин, смотря на шокированного друга, обиженно надувает губы: — Ты пресс такой накачал… что, и потрогать нельзя? — Ну блять, не с членами же в руках, — почти кричит Феликс. — И что мы там друг у друга не видели. — Ну, дрочкой же в присутствии друг друга мы не занимались, — ухмыляется Феликс. На что Хёнджин ещё более хитро улыбается: — А ты об этом думал, малыш Ликси? На это в ответ ему прилетает удар в плечо и парни расслабленно ржут, пока кто-то не начинает долбиться в дверь с громкими криками: «Вы ещё там долго, извращенцы?» Стоя опять у барной стойки, два друга решают ускорить процесс опьянения и переходят на шоты. Уставший Бан Чан их не жалеет и намешивает ядерные сочетания, отчего парни быстро начинают плыть в пространстве. Разговоры ни о чем плавно перетекают в дружеские признания в любви и клятвы в вечной верности. Вдруг Хёнджин слышит трек, под который он потерял девственность в кабриолете своего отца, отчего потом получил пиздюлей из-за следов спермы на заднем сидении. Он тянет за собой Феликса, и они начинают двигаться в толпе. Друзья часто танцуют вместе на вечеринках, привлекая всеобщее внимание. Но сегодня явно что-то идёт не так. Их взгляды часто задерживаются на губах напротив. Руки так и тянутся коснуться чужого тела. Расстояние между ними сокращается. И под удивлённые взгляды и всеобщие возгласы парни впиваются друг в друга. Они жадно вбирают чужие губы, запускают языки и переплетают их в танце. Хёнджин по-хозяйски прижимает Феликса за ягодицу ближе к своему паху, притягивает ладонью за затылок, пытаясь всё больше углубить поцелуй. Их головы беспорядочно наклоняются, пока парни сплетают языки, облизывают и покусывают чужие губы. Не останавливая поцелуй, они пятятся из толпы, иногда шагая словно в вальсе. Каким-то чудом поднимаются по лестнице, всё так же сминая губы друг друга. В коридоре, в полной тишине они вдруг останавливаются. — Что мы, блять, делаем? — тяжело дыша, спрашивает Феликс, смотря в глаза своего друга. — Целуемся, — довольно улыбаясь, отвечает Хёнджин, держа своими ладонями его худые щёки. — У меня, кажется, вертолёты, хочу лечь. Хёнджин в ответ хватает друга за руку, и они бродят по коридору, осторожно открывая каждую дверь. Спален немного и, кажется, все уже заняты. Но вдруг в одной из комнат полоска от приоткрывшейся двери освещает две знакомые макушки на кровати. В спальне ещё располагается большой диван, и парни решают, что Минхо и Джисон не против, что они тоже здесь переночуют. Тем более, судя по сопению, их друзья уже давно спят. Хёнджин осторожно подводит Феликса к дивану и помогает ему улечься. Приподнимая его корпус, он аккуратно снимает куртку с футболкой, не без труда стягивает чужие узкие джинсы с обувью и носками. И побродив со светящимся экраном телефона по комнате, он находит какой-то плед, сам раздевается и укладывается рядом с Феликсом, накрываясь. Феликс, словно котёнок, прижимается к другу всем телом. Глаза уже привыкли к темноте, и от света фонарей в окне Хёнджин может видеть лицо, прижавшееся щекой к его груди. Макушка голубых растрёпанных волос рядом на подушке. На лбу брови сведены домиком, опущенные веки с пушистыми ресницами подрагивают, а острый кончик носа легко двигается при каждом вздохе. Когда взгляд Хёнджина опускается ниже, он тяжело сглатывает. Знакомые губы сердечком сейчас выглядят крайне пошло. Ещё более объёмные, тёмные, с ореолом алых пятен вокруг. Они поблёскивают, всё ещё покрытые слюной. Внизу живота приятно тянет, а чужой стояк, упирающийся в бедро, вызывает ещё большее возбуждение. Звон в ушах прекращается и слух восстанавливается. Комната заполнена глухими звуками громкой музыки с первого этажа и пьяными криками. Поэтому Хёнджин не сразу слышит тихий шёпот Феликса: — Джинни… — Да, солнце? — шепчет он нежно в ответ, приближаясь губами к чужому лбу. Феликс ощущает его горячее дыхание, а затем лёгкое влажное касание. Он ничего не говорит, только поднимает лицо и тянется к губам Хёнджина, чтобы вновь завлечь его в поцелуй. Сначала в нежный и терпкий, затем в страстный и жадный. Феликс ёрзает, извивается на друге, трётся своим членом о напряжённое бедро, поглаживает чужое возбуждение ладонью через нижнее бельё. Они только тяжело дышат, сдерживая стоны. Их головы снова танцуют в поцелуе, жадно сминая губы. Затем Феликс начинает трахать напряжённым языком рот Хёнджина, отчего тот готов скулить, но снова сдерживается, тяжело дыша. Его руки блуждают по телу Феликса, оглаживают спину, крепко сжимают талию, хватают округлые ягодицы до красных пятен. Феликс не выдерживает напряжения и седлает друга. Ёрзает по его возбуждению, прижимается голой грудью к чужой груди. Трётся твёрдыми сосками о нежную кожу, сдерживая стоны. Покусывает мочку уха, ведёт языком по острой линии челюсти, движется вниз по шее, покрывая светлую кожу красными пятнами. Хёнджин тихо скулит под ним, извиваясь от удовольствия. Поочередно легко втянув и облизнув оба чужих соска, Феликс поднимается и усаживается задницей на возбуждение Хёнджина. Его грудь рвано вздымается, пресс напрягается в плавной волне, пока он поступательно двигается по его члену в боксерах. Затем немного сползает вниз, чтобы высвободить ствол из нижнего белья и обхватить его ладонью. Не успевает Феликс рассмотреть член друга, как неожиданно из темноты доносятся чужие пошлые хлюпающие звуки. Он, со стоящим органом в руках, и Хёнджин, тяжело дыша и в лёгкой испарине, синхронно оборачиваются в сторону кровати. Джисон нависает над Минхо, а его задница, слегка прикрытая одеялом, неистово, с невероятной скоростью вдалбливается между полусогнутых ног его парня. Немного отойдя от шока, Хёнджин приподнимается на руках. Он, не отводя взгляд от зрелища на кровати, тихо произносит: — Ебать, разъярённая белка. Феликс готов прыснуть от смеха, но сдерживается, вместо этого сильно сжав его член, который до сих пор находится в руке. Хёнджин шипит в ответ. Они оборачиваются, почти сталкиваясь носами, и начинают бесшумно смеяться друг другу в губы. Звуки затихают. Парни видят боковым зрением, как Джисон рушится на Минхо, и взрываются…. Оглашают комнату звонким смехом, сталкиваясь лбами и хватаясь за животы. Феликс валится на друга и покрывает слюнями и соплями всю его грудь, не переставая ржать. От этого Хёнджин ещё больше разгоняется, начиная задыхаться и неловко хрюкать. А Минхо и Джисон в ахуе смотрят на умирающих от смеха друзей. Во-первых, что они делают в этой комнате? Во-вторых, что они голые делают в этой комнате? В-третьих, почему они ржут как кони, голые, в этой комнате? Но никто не задаёт эти вопросы вслух. На рассвете Минхо с Джисоном покидают место вечеринки, а главные сони Феликс и Хёнджин всё так же в обнимку сопят на диване, голые и почти неприкрытые пледом. Хозяин дома, который ещё не успел отойти от видео с сосущимися друзьями в главном паблике универа, обнаруживает эту сладкую парочку у себя в спальне. В итоге ночное шокирующее всех видео дополняется не менее шокирующим фото, где плед не прикрывает два голых сексуальных тела с голубой и розовой макушкой. Эти парни, конечно, часто бывали в центре внимания, но эта новость явно тянет на сенсацию. Под звук захлопывающейся двери Феликс просыпается. Решая не будить Хёнджина, начинает скроллить ленту. Но его друг быстро просыпается от тихого «блять». — Что такое, солнце? — немного охриплым голосом мурчит Хёнджин. — Мы с тобой как обычно звездим, — устало произносит Феликс. — Наш обмен слюной и голые задницы во всех пабликах универа. — Фу, милый, как грубо и неромантично. — Кто бы говорил, главный ёбырь универа, — ухмыляется Феликс. — Как-то обидно. Даже не поебались. — Ещё успеем, Ликси. — Ты такой дохуя уверенный и такой спокойный. А как же кризис ориентации, гнев, торг, отрицание и всё такое? — Феликс спрашивает как-то неожиданно взволнованно. — Не буду спорить, есть о чём подумать, — спокойно отвечает Хёнджин, — но сам посуди. Мы оба никого не подпускаем близко к себе. И, кажется, оба не можем никого терпеть рядом, кроме друг друга. По-моему, от якобы отношений нас отделял только секс. Я всегда считал тебя красивым, но как-то не думал никогда в таком ключе. Хотя ты, по моему мнению, привлекательнее, чем все мои бывшие вместе взятые. Щёки Феликса горят, и он смущённо отвечает: — Ну, твоя привлекательность, как аксиома в нашем универе и за его пределами. Я тоже не задумывался о том, что ты мне нравишься. — Вот и славно, — улыбается Хёнджин. — Давай не будем делать из этого трагедию. Да, мы, похоже, оба би, и перспектива строить отношения с самым близким мне человеком меня не смущает. На самом деле такой расклад многое упрощает. Феликс лишь ещё больше краснеет в ответ и прижимается к его груди. Слова Хёнджина успокаивают его. Естественно всю оставшуюся неделю парни в центре всеобщего внимания. Они не стесняются держать друг друга за руки, обниматься и легко касаться губами. В остальном их общение не меняется. Минхо с Джисоном как самые проницательные друзья всё понимают и не достают их вопросами. Теперь по универу разгуливают не просто четверо друзей, а две парочки парней нетрадиционной сексуальной ориентации. Благо в их толерантном универе это норма. — Сынмин сваливает сегодня к своей девушке, — игриво мурлычет Феликс. — Может, закончим начатое у меня в комнате? — Ох, Ликси. Это очень хорошая новость. А то и правда скоро ствол начнёт дымиться. Я заебался дрочить. Как ты без дырки обходился всё это время? Я не понимаю… — А я не понимаю, как ты, такой отвратный, можешь быть моим самым близким человеком. Ты только и делаешь, что думаешь членом. — А разве это тебя не заводит? — флиртует Хёнджин, приподнимая брови. Феликс отвечает на игру: — Надеюсь, я сегодня увижу его стоящим и без струи, блять, мочи. — Фу быть таким, Ликси. — Сегодня в восемь у меня, не опаздывай. Вечером Феликс, насмотревшись роликов в интернете, тщательно подготавливается. Вопрос своей позиции у него не возникает. Зная характер Хёнджина, вот так в лоб пытаться нагнуть главного альфа-самца универа было бы глупо. И Феликс готов пожертвовать своей задницей ради этого придурка. Впрочем потом, как обычно это делает, он заставит Хёнджина сдаться и подставить свою задницу. Но пока Феликс готов подчиняться, втираться в доверие и строить из себя податливую куклу. Но в этом вся их дружба. Он играет в поддавки, а потом выигрывает. Предлог для прихода гостя вполне определённый, поэтому Феликс не заморачивается над выбором фильма, закусками: они слишком хорошо друг друга знают, чтобы играть в эти романтические игры. У них есть общая цель, и они не видят препятствий. С порога Хёнджин впечатывает в стену своего друга, впивается, вбирает чужие губы до красных пятен и гематом. «Какой ты, блять, ахуенный, — думает он в туманном рассудке. — Нахуя я тратил время на этих пёзд, когда самые красивые, пухлые, сексуальные губы всегда были рядом. Всегда успокаивали, подкалывали и ругались отборным трёхэтажным матом. Почему я пытался найти тёлку — замену Феликсу? Когда парень рядом со мной идеально мне подходит…» — утопает в своих мыслях Хёнджин, слишком серьёзных для человека, сознание которого плавно перемещается в головку его члена. А Феликс растворяется в нём. Сейчас для него это всё так правильно. Вот так живёшь, и одна пьяная тусовка переворачивает всё с ног на голову. Хотя, наверное, это бы произошло между ними, рано или поздно. Хёнджин напирает и Феликс пятится назад к кровати. Их соединяет жадный, торопливый поцелуй. Они, тяжело дыша, сплетаются губами и языками. А Феликс тихо стонет от такого напора. Когда он оказывается на матрасе, Хёнджин отрывается от желанных губ. Он прикусывает мочку уха, мажет по скуле, проводит языком по острой челюсти. Осыпает красными пятнами светлую шею, посасывает прорезающий кожу кадык, целует впадины на ключицах. Несдержанно покусывает твёрдые горошины сосков, припадает губами к кубикам пресса и спускается к блядской дорожке, влажно её целуя. — Смазка? — тяжело дыша, спрашивает он. — На тумбочке, — почти плывёт Феликс. Хёнджин, не глядя, берёт тюбик и выдавливает прозрачную жидкость на пальцы. Немного растерев, он проникает в колечко мышц одним пальцем, а Феликс немного шипит от боли. — Тише, солнце. Скоро будет полегче, — успокаивает Хёнджин. Феликс ему доверяет и пытается расслабиться. Он чувствует гель и движение пальца в своём анусе. Но снова шипит, когда Хёнджин проникает второй фалангой. Он начинает целовать Феликса в губы, успокаивая, легко водит рукой по его стволу… но это не помогает. Кажется, очко Феликса начинает гореть… будто смазанное перцем чили. Оба парня начинают понимать, что явно что-то не так. Феликс скулит от боли. Кажется, ещё мгновение и он начнёт извергаться огнём. Хёнджин смотрит на тумбочку, на рядом стоящий стол… и громко выругивается: — Пиздец, Феликс, бегом в ванную. На тумбочке — смазка, а рядом на столе — разогревающая мазь для спины. И это термоядерное месиво сейчас на нежной слизистой Феликса в заднем проходе. И он, сука, горит. Как будто ему в анус вставили перец чили. Хёнджин относит своего друга в ванную. — Как ты, Ликси? — в панике спрашивает он, переворачивая всё содержимое шкафчиков. — А как ты думаешь? У меня, блять, очко полыхает, — скулит Феликс, а из глаз льются слёзы. — Солнце, я сейчас… сейчас… — Хёнджин находит клизму. — Ликси, встань на четвереньки. Феликс, весь в красных пятнах от стыда и от жара в теле, встаёт в коленно-локтевую в ванне. Хёнджин аккуратно вставляет клизму и трясущимися руками выпускает струю воды в его анус. Тот шипит от напора, но чувствует лёгкое облегчение. Хёнджин нежно гладит его по голове, выпуская всё новые и новые струи воды. — Прости меня, солнце. Я так перед тобой виноват, — почти сам плачет он. А Феликс шипит. Как бы его друг не был нежен, очко горит неимоверно. Хочется убить его за этот огонь в заднем проходе. Но Феликс сдерживается. Скулит, упираясь лбом в дно ванны, понимая, что Хёнджин явно этого не хотел. А тот хоть и чувствует себя виноватым, но не может избавиться от мысли, что Феликс выглядит очень мило с клизмой в заднице. Но он точно не скажет ему об этом. А лучше потом купит пробку с хвостом, например. После долгого промывания, огонь в заднице Феликса затихает, и Хёнджин относит обессиленного парня на кровать. Опять они не потрахались. Очко Феликса сегодня уже явно не приспособлено для секса. Да и о взаимной дрочке после всего не может быть и речи. В итоге по универу ходят два неудовлетворённых парня. Два дымящихся от возбуждения ствола. И с каждым днём сдерживаться им всё сложнее. Но Феликс всё же пользуется преимуществом многолетнего воздержания и не упускает возможности подзадорить и побесить своего. В столовой он сидит напротив Хёнджина, увлеченно слушая громкие рассказы Джисона. Минхо рядом смотрит на своего парня глазами-сердечками, успевая что-то тихо рассказывать Хёнджину. Но вдруг тот чувствует лёгкий нажим в районе ширинки. Феликс всё так же сидит напротив него, не смотря в его сторону, и слушает Хана. Вот только задорный блеск в его глазах не скрывается от Хёнджина. Ловкие пальцы ног Феликса массируют член через ткань брюк, а Хёнджин уже готов стонать в голос. Он, сдерживая тяжелое дыхание, закрывает глаза. А когда открывает, очень сильно об этом жалеет. Феликс всё так же с серьёзным видом слушает Джисона и доедает остатки соуса с тарелки. Пальцами. Он аккуратно смачивает палец в соевой густой жидкости на тарелке, чтобы потом медленно поднести к своим влажным пухлым губам и пошло просунуть в них фалангу, втягивая щёки. Иногда он просто мажет языком по пальцу, проходится кончиком по губам, отчего и палец, и губы становится мокрым от слюны. У Хёнджина от такого Феликса всё плывёт перед глазами. Слишком сексуально. Слишком блядски сексуально он выглядит. Феликс издевается, он мучает его, не переставая терзать возбуждённую плоть под столом. Как Хёнджин раньше не замечал, что его друг та ещё блядь. Похуже любой Хвановской тёлки. Вдруг он не чувствует больше чужой ноги на члене и приходит в сознание. Феликс встаёт из-за стола, смотря на него и не скрывая чертей в глазах. Он, бросив мягкое «пойдём, Джинни», пошло толкается языком в щёку и расплывается в ехидной улыбке. Хёнджин взрывается и за секунду подлетает к нему, хватает его за шею и впечатывает в стену. Сейчас уже Феликс готов скулить от такого властного друга. И, кажется, у него кинк на удушение, потому что Хёнджин не ослабляет хватку, и Феликс начинает задыхаться, а его член становится всё твёрже. Хёнджин мажет языком по острой челюсти и легко кусает мочку его уха. Затем зло шипит Феликсу: — Тсс… ты сейчас доиграешься, и твоё очко лишится девственности здесь, в столовой, у всех на глазах, друг. И, кажется, Феликс полный извращенец, но от последнего обращения его накрывает ещё большей волной возбуждения, и в глазах всё плывёт. Но вдруг Хёнджина оттягивает назад твёрдая рука. — Хван, Ли, нашли где драться! — раздражается преподаватель. «В драках стояков не бывает», — смеётся про себя старший. — За мной, к ректору, — отрезает преподаватель и движется на выход из столовой. Парни лишь весело переглядываются и следуют за ним. Им не в первой сидеть у ректора, выслушивать, какие они плохие студенты, и получать наказание, за выполнением которого даже никто не проследит. Их родители крупные спонсоры этого универа, и этим двоим всегда всё сходит с рук. После пар охранник ведёт их в складское помещение, где им якобы предстоит убираться, открывает ключом дверь и обещает вернуться через пару часов. — Как удачно. В этот раз даже на лапу не пришлось давать, — довольно произносит Хёнджин, смотря на захлопнувшуюся дверь. — О чём ты? — не понимает Феликс. — Ну, скажем так, я частый посетитель этого склада за щедрое вознаграждение охраннику, — смеётся друг, — и под ультрафиолетом лучше эту комнату не смотреть. Феликс, морщась, обиженно фырчит в ответ: — Так вот ты куда своих тёлок стаскивал. Хёнджин резко подхватывает его за бёдра и усаживает на ближайший стол. Он начинает ласково целовать длинную шею с острым кадыком, нежно шепча: — Солнце, ты ревнуешь? Знаешь, как тяжело уговорить тёлку дать в жопу? А ты идеальный в этом плане… Феликс злится. Но он задыхается и закатывает глаза от желания, тихо отвечая: — Какой ты отвратительный. Хёнджин улыбается в шею Ли: — И за это ты… — И за это я люблю тебя, — всё так же тяжело дыша, прерывает Феликс. — А я тебя… самой большой братской любовью, — на эти слова Хёнджин получает кулак в грудь, но только ещё больше издевается, — и буду любить тебя сейчас медленно и мучительно… Феликс уже от Хвановских слов издаёт громкий стон. А тот быстро избавляет друга от верха и впивается в губы. Самые прекрасные для него губы. Такие мягкие и сладкие. «Ещё прекраснее эти губы будут на моём члене», — думает про себя Хёнджин и несдержанно рычит от своих мыслей. Его руки блуждают по телу Феликса, короткими ногтями царапая спину и ладонью сжимая ягодицу до красных пятен. А тот, окольцевав чужую шею руками, вжимается в тело перед собой. Кажется, он пытается полностью раствориться в Хёнджине. Нижняя половина лица в красных пятнах блестит. Редко отрывая губы, чтобы вздохнуть, парни соединяются дорожкой слюны, чтобы через мгновение снова соединиться в поцелуе, танцуя головами и издавая пошлые хлюпающие звуки. Вдруг Феликс отрывается. Смотрит затуманенным взглядом в тёмные глаза напротив. Он медленно пробирается холодными пальцами под чужую футболку вдоль тазовых костей. Ведёт ладонями вверх, жадно наблюдая, как ткань, собираясь, открывает накаченный пресс. У груди Хёнджина он подхватывает футболку и снимает её. Феликс спрыгивает со стола, чтобы коснуться шеи, языком пройтись по ключицам, втянуть поочерёдно твёрдые соски. Пошло причмокивая, он одаривает поцелуями прекрасное тело от впадины на груди до самой границы боксеров. И оторвавшись, встаёт на колени и смотрит снизу вверх таким покорным взглядом, что Хёнджина ведёт. И он нежно гладит чужой подбородок и надавливает большим пальцем на нижнюю губу. Рот Феликса открывается, а дорожка слюны стекает из уголка губ. — Чего ты хочешь, милый? — ухмыляется Хёнджин. И Феликс отвечает низким басом, смотря исподлобья и прижимаясь щекой к ладони: — Твой член, — и пошло облизывает губы. Сгорая от возбуждения, Хёнджин освобождает свой стояк. Тот резко ударяется об лицо друга, на что тот чертовски пошло, блаженно улыбается. Феликс быстро хватает головку и начинает её посасывать как чупа-чупс, втягивая щёки и всё так же смотря исподлобья. — Выглядишь как блядь, — довольно улыбается Хёнджин, немного направляя своего друга за затылок. На что Феликс с громким чмоком выпускает головку и отвечает, оголяя ряд белоснежных зубов в лёгкой улыбке с оскалом: — Спасибо, Джинни. Затем резко возвращает головку в рот и насаживается до самого основания, расслабляя горло. — Ар-р, — рычит Хёнджин. — Ты когда, блять, успел научиться? Оторвавшись от члена и хитро сощурив глаза, Феликс мурлычет: — У меня была целая неделя, чтобы подготовиться. А Хёнджин на мгновение теряет свою доминантность и тает, как девочка, от мысли, что его парень, кажется, всю неделю заглатывал дилдо, чтобы сделать ему приятно. Но Феликс быстро возвращает его на землю, продолжая остервенело насаживаться на его член. Хёнджин не выдерживает такого напора и изливается прямиком в его глотку. А Феликс лишь громко сглатывает и слишком элегантно большим пальцем убирает остатки семени с уголков губ, смотря исподлобья. Хёнджин был явно не готов к такому дьявольски сексуальному и игривому Феликсу. Он немного в ступоре стоит на ватных ногах и тяжело дышит. Феликс перед ним встаёт и быстро снимает с себя оставшуюся одежду. Он разворачивается, облокачивается грудью на стол и входит в свой анус пальцем в смазке. Хёнджин, расслабленный после собственного оргазма, стоит в шоке. Феликс с глубокими стонами трахает себя в задницу пальцем, а следом прибавляет второй. Хёнджин сзади не выдерживает такого зрелища. Он нежно обнимает Феликса ладонями за ягодицы, затем перехватывает его кисть и опускается на колени. Вдруг Феликс чувствует горячий кончик языка в своём колечке мышц. Хёнджин оглаживает мягкие горячие стенки внутри, выныривает, чтобы втянуть губами кожу вокруг входа. Затем вместе с языком прибавляется палец. Один, второй, третий… пальцы Хёнджина длинные, изящные. Они быстро добираются до заветной точки, и Феликс вскрикивает ещё более низким голосом, отчего у Хёнджина мурашки по коже. Он быстро достаёт, натягивает на член презерватив и подставляет головку к желанному отверстию. Феликс умоляюще хнычет: — Ну же! И Хёнджин входит на полную длину и останавливается. Он наклоняется и одаривает поцелуями чужую спину, гладя по голове и перебирая пряди синих волос. Через какое-то время Феликс привыкает и толкается немного назад. И Хёнджин начинает двигаться. Сначала осторожно, но когда стоны под ним становятся всё громче, а мягкие ягодицы всё активнее двигаются навстречу его члену, он переходит на сумасшедший темп. Тяжёлое дыхание и громкие хлюпающие звуки заполняют комнату. Хёнджин приподнимает одну ногу Феликса, меняя угол проникновения, и тот взрывается в крике, когда член Хёнджина начинает бить по простате. Феликс скулит необычно высоким голосом и изливается на стол, ни разу ни прикоснувшись к себе. Но Хёнджина это не останавливает. Он долбится в расслабленное тело. Он кусает Феликса за загривок и обхватывает за талию, прижимая к себе. Через мгновение его рука начинает двигаться по расслабленной плоти Феликса, заставляя её подняться. Тот скулит, не отойдя от прошлого оргазма. По его щекам стекают дорожки слёз. — Джинни, что ты делаешь? — всхлипывает он. — Я больше не могу. — Я же тебе обещал медленно и мучительно, Ликси, — улыбаясь, шипит Хёнджин. Громкие звуки толчков, его рычание, высокие стоны Феликса. Длинный стол сотрясается под их телам… с него падают предметы. Некоторые из них разбиваются с громким звоном. Но парням всё равно. Хёнджин переворачивает Феликса на спину и впивается в губы, вонзая член под новым углом. Их поцелуи смазанные, они кусаются, промахиваются, ударяются зубами. Хёнджин прижимает Феликса к себе за затылок, пытаясь ещё больше углубить поцелуй. Тот в порыве страсти сильно кусает в ответ и ощущает привкус железа во рту. И Хёнджин с рыком изливается в презерватив, падает на колени и рукой доводит Феликса до оргазма, принимая на красивое лицо брызги его спермы. Он без сил падает на спину, снимает и отбрасывает презерватив. Кое-как облизывает семя вокруг губ и устало закрывает глаза. Вскоре он чувствует тепло чужого тела и языка, который слизывает сперму с его лица. Феликс ложится на Хёнджина, прижимаясь щекой к его груди, и слушает сбитое дыхание. Через какое-то время Хёнджин обращается к младшему: — Давай признаемся родакам и уломаем их купить нам квартиру на двоих. — Думаешь, это будет так легко? — улыбаясь, мурлычет в ответ Феликс. — Ну, немного шантажа не помешает, — смеётся Хёнджин. — Скажем, что иначе разнесём пол-универа из-за спермотоксикоза. — Ну… это конечно аргумент. Они лежат голые на ледяном бетонном полу, но их разгорячённые тела не чувствуют холода. Хёнджин прижимается губами к голубой макушке у своей шеи, перебирая длинными пальцами мягкие пряди волос. А Феликс слушает чужое сердцебиение и водит ладонью по нежной коже, блуждая по груди, по стройному торсу, оглаживая каждую мышцу любимого тела. — Блять, так хорошо с тобой Ликси… — задумчиво произносит Хёнджин. — Я всегда сбегал после секса, а с тобой хочется вот так вечность валяться. Феликс смущается и превращается в помидор, но решает не подавать виду, ехидно произнося: — Хван, что за розовые сопли? — Говорю, люблю тебя, мудила. — И я тебя. Вдруг вдалеке слышатся звуки шагов и звон ключей. Через пару минут оба парня одетые, но помятые и запыхавшиеся, встречают охранника. — Всё! Хватит отрабатывать! — по-свойски произносит он. — А то вон как устали. Еле дух переводите. На это в ответ Хёнджин и Феликс готовы заржать в голос, но сдерживаются, прикрывая спинами разгром перед столом, который, кажется, видел сегодня слишком многое.