Во власти страсти: Третьего не дано

      Певец сглотнул ком, который подкатил к его горлу. Леля пошатнулась, но задержалась за стену. И: - Нужно съездить в морг на опознание.       Мужчина направился к выходу. Л: - Я с тобой. И: - Люсь, может не надо? Я съезжу один. Л: - Это мой сын! Я должна его увидеть собственными глазами!       Актриса злобно оттолкнула мужа, схватила свое пальто и побежала вниз по лестнице. Кобзон растерянно осмотрел прихожую, встретился взглядом с Еленой Александровной и молча вышел.       Супруги всю дорогу ехали молча, каждый боялся заговорить, потому что в этой ситуации все слова были бы лишними и глупыми. Гурченко сдерживала свои эмоции и вдохнула поглубже, когда Иосиф открыл перед ней дверь в здание морга. Она уверенно сделала шаг вперед, стены мрачного коридора начали давить на женщину, и она остановилась, потеряв уверенность, и пропустила мужа вперед.        Их встретил мужчина в белом халате, обменявшись парой фраз, он провел их в светлое помещение, обложенное белой плиткой, где по центру стоял стол и на нем лежало тело, накрытое белой простыней.       Люся ухватилась двумя руками за локоть мужа, её немного покачивало и начинало трясти, но она держала себя в руках. Кобзон на нервах сжимал кулаки, ему хотелось разрыдаться, но он не мог себе этого позволить, нужно было быть сильным и поддерживать любимую. Д: - Готовы? Я могу открывать?       Сердце Люси готово было выпрыгнуть из груди, в висках болезненно застучало, но она кивнула.       Доктор отнял простынь, открыв лицо и плечи мальчика, лицо которого было бледным, а губы синеватыми.       Гурченко бросила взгляд на подростка и резко отвернулась, все накопившиеся слезы вырвались наружу, и актриса громко зарыдала.       Кобзон прижал её к своей груди, успокаивающе поглаживая по спине. Л: - Это не он. Не он... Не он... И: - Это не наш мальчик, успокойся, моя хорошая.       Певец вывел жену в коридор, она истерично всхлипывала и вытирала ладошками слезы со щек. Кобзон придерживал актрису за талию, громко выдохнул и зажмурился. Осознание того, что всё обошлось, наконец пришло, а в груди снова зажглась надежда, что Марк жив и здоров. Певец уже обдумывал следующий шаг, решив, что надо прямо сейчас ехать в отделение милиции, организовать поиски сына, и не сразу заметил, что жена почти не могла идти, и в какой-то момент остановилась. Л: - Йось... Мне... Нехорошо...       Тихо произнесла актриса, её глаза были стеклянными и широко раскрыты. Мужчина тут же сориентировался и покрепче обхватил её за талию, но женщина начала оседать, и он бережно поймал ее и поднял на руки, когда Люся лишилась чувств. Иосиф быстрым шагом направился к выходу, желая скорее покинуть это место. Он открыл плечом дверь больницы, прижимая к себе жену, которая находилась без сознания, и вышел на улицу, вдыхая свежий воздух. Дойдя до ближайшей скамейки, он опустился на нее, держа актрису на руках, как ребенка.       Певец понимал, что обморок спровоцировал сильный стресс, он и сам не меньше перенервничал, и теперь с тревогой смотрел на бледное лицо Гурченко, ожидая, когда актриса сама придет в сознание.       Мужчина снова тяжело вздохнул, от мысли, что там на столе мог лежать их сын, ему стало муторно, он понимал, что всё разрушает своими же руками. Иосиф крепче прижал жену к своей груди, как самое дорогое, что у него есть, и пообещал себе, что сделает всё, чтобы вернуть доверие и любовь актрисы. Он рассматривал её родные черты и был так рад снова иметь возможность обнимать ее, певец бережно убрал завиток волос со лба любимой, поглаживая по щеке.       Гурченко постепенно приходила в сознание, открыв глаза, она еще несколько мгновений растерянно всматривалась в лицо Кобзона, пытаясь сфокусировать взгляд. На её расслабленном лице сдвинулись брови, и она встала с колен мужа, но тут же пошатнулась. И: - Не торопись, малышка. Как ты себя чувствуешь?       Люся промолчала и хотела одернуть руку певца, когда он её обнял, но голова женщины еще кружилась, и она позволила себя придержать, гордо вздернув носик. Кобзон осторожно довел жену до машины.       По дороге домой певец говорил о своих мыслях и планах по поиску сына. Люся молчала, но по её лицу было видно, что она одобряет решение мужа.       Иосиф подъехал к дому, время близилось к полуночи, во дворе было тихо, но сильный ветер предвещал дождь. Актриса, не дожидаясь певца, вышла из машины и пошла к подъезду, кутаясь в пальто от холодного ветра и засунув руки в карманы. И: - Люсь, можно я войду? Нам лучше сейчас держаться вместе.       Гурченко ничего не ответила, но придержала дверь в подъезд, и мужчина быстро подбежал к ней.       У порога их встретила Леля, которая не находила себе места все это время. Е.А.: - Ну что? Не молчите! И: - Это не наш Марик. Милиция продолжает поиски.       Кобзон помог Гурченко снять пальто, Елена Александровна выдохнула и перекрестилась. Е.А.: - Слава Богу. Может, поужинаете? Я сварила суп грибной.       Люся возмущенно посмотрела на мать. Л: - Мама! Какой суп?! Как можно думать только о еде?       Актриса прошла в свою комнату, хлопнув дверью. Иосиф растерянно стоял посреди коридора с пальто в руках и не громко сказал. И: - А я бы не отказался от супа.       Леля улыбнулась уголками губ и провела зятя на кухню.       У Люси было подавленное состояние, последние события вывели её из равновесия. Правильнее было бы сказать "сбили с ног". Ей казалось, что жизнь снова проверяет её на прочность, но в этот раз сил уже не хватает, чтобы держаться за воздух.       Какое-то время актриса сидела за столом, положив голову на руки. Она всегда знала, что она сильная и справится со всем, когда казалось, что выхода нет, но сейчас будто земля уплывала из-под ног. Обычно Марк Гаврилович был той опорой, которая в трудную минуту помогала, но теперь и его не было рядом.       Взгляд актрисы упал на портрет отца, который всегда стоял в её комнате. Женщина подошла и взяла его в руки, медленно провела пальчиками по нему и невольно тихо заговорила с отцом. Л: - Папусик... Как мне плохо без тебя. Я каждый день мечусь... И нет мне покоя. Ты оставил меня, но был Марик. У него твои глаза... И я чувствую, что ты за мной наблюдаешь. Ты рядом... Убереги его... Пусть мой птенчик вернется домой...       Слезы медленно стекали по щекам актрисы, за окном начинался ливень. Сильный ветер со скрипом распахнул окно, которое, видимо, было просто прикрыто, в этом скрипе Люсе послышался голос отца и слово "дочурка".       Холодный ветер ворвался в комнату, и Люся бросилась к окну, вслушиваясь в завывания ветра, она будто не чувствовала холода. Небо вспыхнуло в раскате молнии, и глухая волна грома пробежала по небу. Слезы текли по ее щекам и смешивались с крупными каплями дождя, который уже хлестал ей в лицо, но актриса будто этого не замечала, сжимая в руках небольшой портрет отца Л: - Папочка, мой родной...       Прошептала женщина, вглядываясь сквозь пелену слёз в черноту неба, пытаясь увидеть силуэт отца, словно он мог там быть. Л: - Прошу, помоги мне. Папочка... Если с ним что-нибудь случится, я не смогу... Я этого не вынесу...       Что творилось у женщины в душе невозможно описать. Люся заливалась слезами, громко всхлипывая, но раскаты грома заглушали ее плач. Она закрыла лицо руками, склоняясь ниже, и почти перегнулась через подоконник. Актриса уже ничего не понимала, не отдавала отчет своим действиям, находясь в истерике.       Кобзон влетел в комнату, распахнув дверь, ветер с еще большей силой взвыл в помещении, капли дождя вместе с ветром врывались в открытое окно и разбивались о пол. У мужчины перехватило дыхание, когда он увидел, что Гурченко настолько перегнулась через подоконник в черную пустоту окна, что её ноги уже не касались пола.       Иосиф бросился к жене, схватил её, перетянув на себя, возвращая в комнату, и закрыл окно. И: - Люся! Люсенька!       Актриса злобно посмотрела на мужа, прижимая портрет отца к груди. Л: - Отпусти меня! Это ты во всем виноват! Это ты - предатель! Ненавижу! Ненавижу!       Люся принялась хлестать мужа по щекам холодными ладошками, в её глазах горел какой-то бесовской огонь, и Кобзону даже показалось, что они не синие, а совершенно черные.       Мужчина пытался успокоить жену, остановить её руки, он отворачивал лицо и забрал у актрисы портрет отца, бросив его на кровать. Л: - Не смей! Не прикасайся даже!       Гурченко кричала, заливаясь слезами, Иосиф видел, что жена уже в какой-то агонии, успокоить ее никак не получалось, ему даже стало на мгновение страшно, она словно сходила с ума. Мужчина пытался что-то сказать, обнять ее, но женщина рыдала и отбивалась, повторяя, что во всем виноват он. В какой-то момент певец не выдержал и дал жене сильную пощечину только для того, чтобы воздействовать на ее сознание. Люся остановилась и замерла, глядя мужу в глаза, певец крепко прижал её к себе и чувствовал, как её сердце бешено колотится в груди.       Но это помогло, актриса затихла и только плакала, уткнувшись в грудь мужа. Иосиф аккуратно приподнял ее и взял на руки, усаживаясь с ней на кровать. Люся уже не сопротивлялась, она ещё громко всхлипывала и дрожала, силы словно покинули её. Кобзон прижал ее к себе и стал покрывать поцелуями лицо жены, припухшие от слез губки, нежно обнимая и убирая мокрые прядки волос с её лица. И: - Тише, моя любимая... Моя хорошая... Успокойся. Я рядом. Я с тобой.       Женщина всхлипывала все тише и несколько раз слабо ударила Иосифа кулачком в грудь. И: - Пусть буду я виноват. Только не плач. Я не хотел всего этого. Ты и Марик - самое дорогое, что у меня есть. Я люблю вас больше жизни.       Мужчина нахмурившись тихо говорил, опустив голову. Люся дрожала, и Кобзон прижал ее к груди, пытаясь согреть, целуя в макушку и поглаживая по спине. И: - Марк вернётся, вот увидишь, целым и невредимым. Не изводи так себя. Девочка моя... Клюкувка... Богинька.       Люся постепенно успокаивалась и закрыла глаза, слыша спокойный голос мужа, уверенный и родной. Мужчина гладил ее по волосам, периодически склоняясь и целуя в височек.       Елена Александровна вошла в комнату, Кобзон сразу же приложил палец к губам, показывая, чтобы женщина ничего не говорила и не тревожила Люсю. Леля понимающе кивнула, осторожно укрыла дочку пледом и на носочках вышла из комнаты.       Иосиф был не меньше взволнован, он чувствовал свою вину в том, что сын ушел из дома, и был настроен сделать всё, чтобы их семья снова была вместе.       Дыхание актрисы стало спокойнее, она медленно засыпала на коленях у мужа. Кобзон склонился и поцеловал любимую в горячую щёчку, стирая последние слезы, прижался спиной к стене и тоже закрыл глаза.