О методах продюсирования

Джин немного неловко одёргивает коротенькие шортики и прижимает толстую пачку с документами поближе к груди, осторожно скребясь в дверь конференц-зала и просачиваясь внутрь. Атмосфера кажется напряжённой из-за тяжёлого, густого запаха разъярённого Намджуна. Коленки Джина моментально слабеют. Судорожно сглотнув, он с трудом двигается с места, на деревянных ногах спеша к порыкивающему альфе. Омега не знает, что разозлило его настолько сильно — он знает только, что ему на телефон пришло сообщение с просьбой занести документы. И всё. Сведя дрожащие колени, он осторожно кладёт толстую папку на стол рядом с Намджуном и кланяется, собираясь тихонечко удалиться, но не успевает даже пискнуть, когда тяжёлая ладонь властно утягивает его к альфе на колени. — Спасибо, малыш, — голос Намджуна, густой и низкий, заставляет Джина намокнуть буквально за одно мгновение. Дрожа, омега прижимается к широкой, размеренно вздымающейся груди альфы и слегка подрагивает, утыкаясь лицом в крепкую шею. Пальцы на его талии сжимаются чуть крепче, соскальзывая на попу, а рычание в голосе альфы становится совершенно очевидным. — Хотя, конечно, удручающе, когда омега может справиться с простейшим поручением, а десять альф нет. Может быть, это вам всем пора надеть юбку покороче и начать вертеть задницей? Мозгов на что-то другое не хватает?  — Но господин Ким, — один из альф начинает юлить; это слышно в его голосе, видно в мимике, — в этом квартале было слишком много… ненужных трат, да и продвижение некоторых айдолов… — Ненужных? — Намджун рычит, впиваясь пальцами в мягкое бедро Джина. Тяжёлый, придавливающий к полу запах становится совсем подавляющим. Киска, и так пульсирующая и истекающая смазкой, становится совсем неподконтрольной — Джин чувствует, как плотная ткань шортиков пропитывается влагой, и шовчик теперь особенно чётко надавливает на промежность. — Мне кажется ненужными тут были только ваши попытки прикарманить деньги из фонда. Выручка должна быть кристально чистой. Намджун широким жестом берёт те папки, что принёс Джин, и швыряет их в лицо первого попавшегося альфы. Когда один за другим они вчитываются в документы, пропитывая комнату сладковатым ароматом страха, Намджун словно подбирается. Его ладонь скользит внутрь шортиков, ловко расстегнув пуговку, и пальцы проскальзывают по тонкой мокрой щели. Джин от этого нетерпеливо ёрзает, сжимает и разжимает ляжки, чувствуя возбуждение и смущение от понимания, что так много альф знают, для чего его позвал Ким Намджун.  — А теперь объясните мне, куда весь прошлый квартал утекали деньги из фонда? — Намджун порыкивает, сжимая в пальцах горячую киску, сминая и тиская её, словно это помогает альфе удержать злость в узде. — С подробностями и деталями, господа. Джин честно пытается сосредоточиться на словах других альф, на их невнятных оправданиях, но… Горячие пальцы, сжимающие его киску, большие, жаркие ладони. Он едва слышно хныкает, сводя коленки и утыкаясь альфе лицом в шею. Внимательно вслушиваясь в отчёты, Намджун ведёт подушечками пальцев по всей его щёлке, слегка пошлёпывает, вынуждая мокро хлюпнуть, трёт большим пальцем набухший, чувствительный клитор. Джин крупно дрожит, пытаясь спрятать стоны. Он специально надел сегодня шортики, рассчитывая, что альфа не запустит жадную ладонь к нему под юбку, не будет трогать грязно и горячо при всех. Но, кажется, Намджуну глубоко всё равно на такие детали. — Что значит «мы не знаем»?! — рычание в голосе Намджуна набирает обороты; низкое и раскатистое, оно заставляет других альф буквально вжаться в кресла. Джин тихонечко попискивает из-за того, что альфа грубовато сжимает его киску — от этого он постыдно течёт только больше. — Где три процента доходов корпорации? Что значит «потрачены на неучтенные нужды»? — Расходы на производство включают в себя возможность непредвиденных расходов… — один из сидящих за столом альф промакивает шею салфеткой, повторяясь. Он выглядит бледным. — С учётом этого, вероятно… — Где отчётность? — Намджун перебивает его, опасно суживая глаза. Джин издаёт короткий писк, когда альфа в порыве злости просто разрывает на нём крохотные шортики и бельё . Он краснеет, понимая, что абсолютно обнажен ниже пояса и прилюдно катается мокрой киской на большой ладони альфы. — Я ещё раз спрашиваю, где отчёт относительно каждой статьи неучтенных расходов? На что пошли деньги?  — У н-нас есть список и чеки, и… — один из альф что-то продолжает бормотать, перебирая бумаги, но Джин не может на этом сосредоточиться. Он откровенно хнычет, чувствуя, как пальцы проскальзывают в киску. Это провоцирует покататься на них. Хочется поскользить щёлочкой по длинным и крепким пальцам, сесть на них, поскакать и громко, отчаянно расхныкаться, умоляя как можно быстрее заменить их на член. Джин не думал, что узел альфы вызывает привыкание, но ощущение киски, растянутой на чём-то горячем и огромном, невероятное. Намджун же словно игнорирует нуждающуюся омегу, продолжая с рычанием требовать информацию по каждому пункту.  — Что были за закупки такие, превышающие годовую норму? — Намджун рычит и в порыве раздражения, удерживая ладонь на киске, укладывает Джина на стол попкой к верху. Он лежит, чувствуя на себе взгляды десятка альф, жар от Намджуна, стыд и наслаждение собственным положением. — Чтобы за каждую монетку отчитались, алчные ублюдки, или я натяну вас так, как натягиваю эту омегу. Джин слышит звук расстёгивающегося ремня, как вжикает молния, а потом чувствует желанное прикосновение головки к растянутому ещё с утра анусу. Он пищит, не ожидая, что альфа решит взять его именно в попку, при таком количестве наблюдателей, но всё равно протяжно стыдливо стонет, когда член проникает на всю длину. Альфа властно сжимает его талию, вжимая в стол, и тянет на себя, ритмично насаживая пухлую попку на толстый член. Джин чувствует, как отчаянно горят его щёки — альфы не осмеливаются смотреть на него слишком пристально, бросая взгляды лишь украдкой, но они всё равно жадные и возбуждённые. — Почему вообще я должен вынуждать вас сдавать отчётность? — голос Намджуна звучит так ровно, словно он совсем не трахает высоко скулящую омегу. Джин распахивает глаза, когда чувствует на попке тяжёлый, громкий шлепок большой ладони. Рычание Намджуна снова набирает обороты: — Почему бы мне просто не уволить вас всех разом и не набрать новый штат? Джин отчаянно кусает губы, пытаясь скрыть скулёж и стоны. Намджун шлёпает его ещё несколько раз, вымещая агрессию на пухлой омежьей попке и почти наверняка оставляя на ней отчётливый отпечаток крупной тяжёлой ладони. Его киска отчаянно сладко пульсирует, поджимаясь и пачкая в смазке подрагивающие мягкие бёдра, а коленки дрожат. Унизительно то, как откровенно Намджун владеет им, как дерёт в задницу, как дешёвую потаскушку, при других альфах. Унизительно то, как сильно это возбуждает Джина. — Если вы настолько ничтожные и некомпетентные личности, что не умеете воровать, прикрывая свои голые задницы, — Намджун с рычанием вбивается в хлюпающую тугую попку Джина, надавливая ладонью на поясницу, — то у меня нет желания прикрывать ваши безмозглые, полные тупого алчного желания головы. Я мог бы выбросить всех вас, и мне за это ничего не было бы. Джина ведёт от властного низкого, полного рычащих ноток голоса Намджуна. Он говорит это, совершенно не сбиваясь с использования его попки, не сбиваясь с ритма, не останавливаясь, даже когда Джин судорожно вздрагивает от первой волны будущего оргазма. Ему так нравится принимать в себя член альфы, нравится держать его на языке, нравится сжимать попкой, что он почти не помнит, почему же в самом начале так сильно сопротивлялся. — Но господин Ким, — один из альф, самый смелый, поднимается со своего места, и первое, что видит Джин, — его вставший член, — мы больше пяти лет работаем на вас, никто лучше нас не знает… специфику работы в индустрии, и, чтобы обучить новый штат, вы потратите больше, чем мы… потеряем. — Потеряете, — Намджун хищно ухмыляется — Джин чувствует его оскаленные клыки затылком, загривком, который зудит от недавнего укуса, — тогда с этого дня я вам запрещаю терять хоть что-то. Джин невнятно скулит, когда альфа властно обхватывает его шею, вынуждая изогнуться в спинке и приподнять красную мордашку. Сильные длинные пальцы властно сжимают его подбородок. Голос Намджуна набирает силу: — Потеряете ещё хоть вону — уволю каждого. Без разбирательств. — Но господин Ким… — голос вставшего альфы едва уловимо вздрагивает, и Намджун рычит, перебивая и толкаясь в тугую попку грубее: — Я неясно выражаюсь?  — Нет, сэр, — в этот раз сотрудники отвечают нестройным хором. Джин чувствует на себе их внимание, чувствует возбуждение, повисшее в воздухе. Его тело пробирает короткая дрожь. Он знает, чего хотелось бы его альфе, но… Стыд опаляет его щёки, когда Джин дрожащими пальчиками тянется к своей рубашке и с трудом расстёгивает пуговки. Упругая, полная грудь, лишённая белья, красиво ритмично подпрыгивает на каждый толчок, совершенно не прикрытая одеждой. Так, как любит Намджун. Джин изгибается чуть сильнее, чувствуя, как сладко ноет под чужими жадными взглядами грудь, и невнятно скулит: — Альфа… Намджун рывком переворачивает его на спинку, одним резким движением наполняя киску по самые яйца. Теперь ничем не прикрытые сиськи покачиваются в такт толчков, а набухшие, затвердевшие сосочки привлекают к себе алчное внимание. Феромоны альф сливаются в один невероятно сладкий коктейль из подавления и подчинения, но запах Намджуна вмиг перебивает их. — Вон, — Намджун рычит, продолжая вбиваться в хлюпающую киску Джина, пока альфы, спотыкаясь и оборачиваясь, выходят из кабинета. Не то чтобы они торопятся, завороженные вниманием к сиськам и влажной киске. Джин не позволяет мечтам о том, как его отымели бы все присутствующие тут альфы, взять верх над разумом. — Ну как тебе, понравилось быть выставленной напоказ, маленькая сладкая шлюшка?  — Д-да, — Джин отвечает со скулящими интонациями, хныча, почти плача на грубые и властные толчки, — м-мне так понравилось быть твоим перед всеми эт-тими альфами, Намджун, так понравилось, как ты указ-зывал им на их место. — И где их место? — Намджун спрашивает с интересом, даже замедляясь. Его взгляд жадно скользит по сиськам, пока одна ладонь не накрывает правую, сминая и лаская. — Расскажи мне, омега, где их место?  — На коленях перед тобой, — Джин, плача, пищит, взвизгивая, когда Намджун щипает за сосочек, — там же, где место течных омег. — Во-от как, — голос Намджуна вибрирует от удовольствия. Джин сладко всхлипывает, когда альфа толкается бёдрами жёстче, буквально выбивая из его хорошенькой головки все связные и несвязные мысли. Альфа низко рокочет: — А где тогда твоё место, моя маленькая омега? — У альфы на члене, — Джин сладко хнычет, извиваясь от жадных и властных ласк. Его набухшая чувствительная грудь ноет, попка сжимается, а ноги дрожат на каждый толчок. Он слышит мокрое и абсолютно развратное хлюпанье своей киски на толстом члене. — Н-на узле. Под твоими яйцами, ах, альфа… М-моё место там, где ты пожелаешь… Джин помнит, как сладко и мокро было у него между ножек, когда Тэхён с Чимином учили его, как правильно обращаться с альфой, что именно нужно говорить ему, чтобы умаслить, чтобы доставить удовольствие. Намджун издаёт низкий, полный грязного удовольствия звук и опускает голову, жадно вбирая в рот твёрдый сосок. Джин невольно всхлипывает, зарываясь пальцами в растрёпанные волосы альфы: — Н-намджуни, ах, альфа! Намджун терзает его грудь, не останавливаясь от неистовых, влажных толчков. Джин может только дрожать, позволять себя использовать и радоваться, что всё внимание альфы сосредоточено теперь на нём, а не на совете. Он вскрикивает, когда Намджун, влажно выпустив одну грудь, лицом зарывается между сиськами, поддерживая их ладонями.  — Такая мягкая и нежная грудь, гладенькая кожа и твой запах… просто дурман, — Намджун, порыкивая, вбивается в Джина мощными толчками, выскальзывая почти на всю длину, прежде чем вернуться обратно. Его яйца шлёпают по низу ягодиц, заставляя анус поджиматься от желания ощутить что-то внутри. — Сладкая омежка, которая понесёт для меня, да? Будешь ходить для меня с большим животиком, будешь петь мои песни, будешь выступать на концертах, вертя своей попкой. Да, омега?  — Д-да, альфа, — Джин всхлипывает, наслаждаясь такой перспективой. Он чувствует, как слёзы градом скатываются по щекам, щекоча кожу. Крупный член вбивается в него ритмично, без пауз, выбивая стон за стоном. — Альфа, ах, альфа повяжет глупую бесполезную омегу?  — Омега хочет узел, да? — Намджун ластится между грудями, шумно вдыхая сочный запах, продолжая мять сиськи ладонями и играться с сосками пальцами, прокатывая их между фалангами. — Омега хочет, чтобы её животик наполнили, да? А потом заткнули жаркую и жадную дырку пробкой, не давая пролиться и капле. Может быть, омега ещё и походит для меня с семенем внутри, пока будет работать? — Д-да! — глаза Джина закатываются от одной только мысли о том, чтобы носить в себе горячее и вязкое семя альфы. Ему хочется, чтобы его живот стал большим и круглым, чтобы альфа низко удовлетворённо рычал, поглаживая его и заявляя свои права на омегу и на щенков. Он хнычет: — Пожалуйста, альфа… — Если ты меня так просишь, омега — Намджун низко возбуждённо рычит и сжимает в крепких пальцах восхитительно мягкие, упругие бёдра. Джин только невнятно взвизгивает, когда его начинают насаживать быстро и невероятно ритмично, словно пытаясь вбиться внутрь по самое основание. Он невнятно всхлипывает, скулит и содрогается всем телом, оглушительно и мокро кончая на восхитительно толстом члене. Намджун низко рычит, покусывая его за шею и плечи: — Вот так, омега. Такая хорошая для меня, так хорошо приняла моё семя. Джин поджимает пальчики на ногах, беспомощно высовывая язычок, когда чувствует набухающий узел. Он словно никогда не устанет от этого восхитительного ощущения наполненности, от того, как горячее семя наполняет его так сильно, чтобы внутри больше не осталось свободного места. — Хорошая крошка, — Намджун довольно пошлёпывает Джина по бедру, а потом вздёргивает на себя, вынуждая обхватить ногами талию. Он скрещивает лодыжки на пояснице, крепко обхватывает ладонями за плечи, и позволяет делать с собой всё, что альфа захочет. А хочет он вынести омегу из общего зала и закрыться с ним в своей студии. 

***

Чимин прихорашивается в гримёрке, когда в неё заходит Юнги. Тэхён сбежал несколько минут назад, потому что ему срочно надо было поебаться перед выступлением, а Джин медитирует где-то за кулисами. Они все готовились к этому концерту около полугода, привыкая, притираясь, трахаясь во всех доступных местах и позициях. Поэтому последний рывок ощущается как действительно нечто особенное. — Готов, крошка? — Юнги скользит ладонью под юбочку, сразу же толкаясь пальцами во влажную киску, минуя тонкую перемычку стринг. Чимин не давит вздоха, только шире раздвигает ножки и призывно наклоняется, позволяя альфе делать с ним всё что угодно. Во время концертов он всегда возбуждён и готов для секса. — Хочу, чтобы напоследок вы выступили без трусиков, так что… Юнги просто рвёт бельё, не заботясь о его стоимости, и продолжает вбиваться пальцами до хлюпающих сладких звуков. Чимин хочет член, он нуждается в нём, но попросить альфу не успевает, потому что дверь в гримёрку распахивается. В неё влетает не менее возбуждённый и взъерошенный Тэхён, чуть ли не крича:  — Он отказывается трахать меня, потому что, видите ли, не кончивший я лучше пою! Юнги, скажи ему! Отдай приказ! Заставь его меня трахнуть или трахни сам! — И тебе привет, Тэ, — глубокий, хриплый смех Юнги заставляет ножки Чимина приятно задрожать не меньше, чем его умелые длинные пальцы. Мин неохотно вытаскивает их, напоследок нежно шлёпнув по намокшей, нуждающейся киске, и Чимин тихо расстроенно хнычет. — Подойди. Даже несмотря на свой гнев, пыхтящий Тэхён слушается беспрекословно, послушно подходя к альфе. Его щёки красиво теплеют, когда Юнги совершенно бесцеремонно толкается ему в рот мокрыми от омежьей смазки пальцами.  Ким тихо послушно хныкает, прикрывая глаза и посасывая крупные костяшки, а Чимин невольно ёрзает, сжимая бёдра и пытаясь унять нетерпеливый зуд в киске. Со стороны всё это выглядит просто невероятно горячо. — Сними трусики, — Юнги сжимает мягкие щёчки Тэхёна в пальцах, пачкая их в слюне и смазке, и задрожавшая омега послушно тянется к себе под юбку, чтобы стянуть трусики вниз. Они беспомощно спадают на пол, около подрагивающих ножек на высоких каблуках, и Юнги хрипло удовлетворённо хмыкает, разжимая пальцы: — Вот теперь ты готов к концерту. Чимин хихикает, когда наблюдает, как Тэхён багровеет от негодования. Он красиво краснеет, распыляясь, и сжимает свои ладошки в кулачки, готовый хоть сейчас кинуться на Юнги. Не только со словесными обвинениями, но и с попыткой побить хотя бы грудь. Ким топает ножкой, забавно пыхтит, но противопоставить ничего не может. — Ох, хён, — Чонгук влетает в гримёрку, но тормозит. Его взгляд опускается к трусикам на полу, торопливо поднимается к краю юбочки, немного мечется между этими двумя точками, а потом замирает где-то в районе поясницы Тэхёна. — Я вижу, малышки готовы?  — Да, — Юнги пошлёпывает Тэхёна по щеке, а потом оборачивается к Чимину, чтобы сладко поцеловать его перед началом концерта, — Намджун закончил?  — Они с Джином ждут только нас, — Чонгук подходит ближе, властно закидывая Тэхёна себе на плечо, и сочно шлёпает по попке, — так что понесли наших крошек. — Отпусти, ты, варвар! Я могу дойти и сам! — Тэхён возмущается всю дорогу, избивая чонгукову спину. Чимин прекрасно видит, как от всего происходящего у того сжимается киска, истекая смазкой. Он сам чувствует себя возбуждённым, несколько озабоченным, жаждущим выступить в столь развратном виде перед многотысячной толпой. Юнги тоже подхватывает Чимина на ручки, только как принцессу. Он несёт его так, словно Пак ничего не весит, остаётся только болтать ножками и насвистывать мотив одной из их песенок. Чимин обожает выступления, он каждый раз возбуждённый из-за рёва толпы, а сейчас ещё и ничего не будет скрывать его состояния. Сладкая киска, стоит юбочке задраться, обязательно попадёт на камеру. Её увидит так много альф и омег. Чимин чувствует, как от приятного возбуждения у него сжимается низ животика и учащается пульс. Концерты всегда привносят приятную нотку возбуждения, но… Сейчас всё кажется ещё слаще, ещё более возбуждающим, чем обычно. Перед самым выходом Юнги наконец опускает его на землю. Чимин успевает похихикать с громко возмущающегося, но выглядящего абсолютно счастливым Тэхёна и только сладко ахает, когда его альфа вдруг целует его властно и глубоко. Юнги бесцеремонно запускает большие ладони ему под юбку, сжимает в них попу сочно и немного грубо, притискивая Чимина к себе и вынуждая чуть приподняться на носочках. От этого ножки мгновенно сладко слабеют и Чимин обмякает, прижимаясь нежной мягкой грудью к крепким мышцам альфы. Его киска уже такая мокрая, что между бёдрами откровенно хлюпает. — Тебя будут хотеть все, — горячий шёпот Юнги обжигает не хуже, чем его чёрный опасный взгляд. Пальцы на попке Чимина сжимаются крепче, чуть разводя ягодицы, и от этого дырочки сладко сжимаются. — Но владеть тобой буду только я. Ясно, детка? Заставь их сойти с ума от возбуждения. Покажи, как ты потек.  — Обязательно, альфа, — Чимин оставляет последний сладкий поцелуй на губах Юнги и, не оглядываясь, идёт на сцену. Они сцепляются ладошками друг с другом, переплетаясь пальчиками, и звонко приветствуют фанатов. — Привет, наши любимые котятки, готовы зажечь этим вечером?  Им отвечает неудержимый рёв и следующая за этим волна из огоньков. Чимин чувствует, как киска пульсирует от возбуждения, выделяя достаточно много смазки, чтобы она могла откровенно блестеть в свете софитов. Первая песня у них довольно зажигательная. Они прыгают, бегают, и короткие юбочки то и дело взлетают вверх. Если Джин двигается ещё немного скованно — он едва смог преодолеть смущение на саундчеке, а ведь там они даже репетировали в шортиках, — то вот Тэхён отрывается. Он откровенно наклоняется, проскальзывая ладошками между ножек, показывая свою гладенькую и розовенькую киску на большом экране. Чимин как раз заканчивает свою часть песни и подходит ближе. Он отводит микрофон в сторону, чтобы не мешать Джину исполнять свою партию, а сам наклоняется и звонко целует Тэхёна прямо между половых губок. Надо будет потом найти этот кадр от фанатов, должен получиться особенно ярким и развратным. Все их концерты проходят с какой-то изюминкой, но это первый раз, когда они совсем без трусиков. — Блять, я сейчас кончу, — Тэхён скулит это на ушко Чимину, потому что в той какофонии звуков, что происходит на сцене, иначе не услышать, — Помоги мне, Мими. Чимин опьянённо подрагивает от возбуждения, от громкого свиста и криков, от жадного рычания альф и их пристальных взглядов. Он мягко скользит Тэхёну за спину, обнимая, и притягивает к себе. Голос Тэхёна сладко вздрагивает с началом его партии — Чимин плотно притирается к его попке мягкими бёдрами, прокручивая ими, ластясь и прижимаясь грудью. Пак гладит привлекательные изгибы чужого тела, игриво сжимает набухшую полную грудь и совершенно бесстыдно тянется ладошкой между красивых подрагивающих бёдер. Тэхён срывается во время сладкой высокой нотки на откровенный стон, заставивший фанатов взреветь от восторга. Хихикающий Чимин целует его в шею, пьяно блестя глазами, пока ласкает пальчиками набухший клитор. Джин, сладко светя порозовевшей мордашкой, красиво и плавно опускается перед Тэхёном на колени, прогибаясь в спинке и демонстрируя свои красивые дырочки. Он гладит ладошками бедра, а затем и вовсе смело прижимается губками прямо рядом с пальчиками Чимина. Тэхён между ними дрожит.  Со стороны это наверняка выглядит пошло и развратно, так, как обычно бывает в приватных комнатках какого-нибудь секс-клуба. И от того сильнее возбуждает то, что они на арене, на своём концерте, делают всё, чтобы Тэхёни кончил для фанатов. Чимин проскальзывает пальчиками по обе стороны от клитора, и плавно массирует бусинку. — Покажи всем, как ты красиво кончаешь, — Чимин шепчет в обход микрофона, чтобы услышал только Тэхён, и начинает интенсивно стимулировать киску с посильной помощью Джина. Чужой язык сладко скользит по всей промежности, обласкивает пальчики, толкается вглубь, где самое место для члена. Только вот все члены за кулисами, следят за их развратом. Песня заканчивается с громким стоном кончающего Тэхёна. По сценарию гаснут все софиты, погружая сцену в темноту, с редкими проблесками огоньков. В микрофонах очень хорошо слышно их шумное дыхание, от которого наверняка готовы заскулить все фанаты. Словно того, что уже есть, мало, Чимин начинает тихо хныкать, провоцируя этим Тэхёна с Джином. Их мягкие, дурманящие голоса переплетаются между собой в привлекательную изящную рябь. Чимин слышит отдалённое возбужденное рычание альф в зале, восторженные крики и визг и беззвучно считает про себя мгновения до начала следующей песни. Первый бит разрезает воздух вместе с полыхнувшими софитами. Чимин двигается легко и ритмично, упиваясь чужой жаждой, восхищением и собственным возбуждением. Он плавно опускается на колени, красиво изгибаясь, открывает рот, демонстрируя свой гибкий и красивый розовый язычок. Тэхён сладко смеётся в микрофон, когда поворачивается к залу попкой и медленно, невероятно красиво наклоняется. Крохотная юбочка безбожно задирается, демонстрируя пухлую попку и мокрую, розовую, только что кончившую киску. Чимин видит, как сладко загораются щёки Тэхёна, когда его мягкие золотистые бёдра обласкивает яростные вспышки камер. Ким всё так же медленно разгибается, кокетливо подмигнув, а затем и вовсе посылает толпе поцелуй. Обычно он ведёт себя гораздо более дерзко, практически властно, и сейчас, когда Ким Тэхён, Ви, примеряет на себя настолько откровенный, ублажающий альфий взгляд образ, фанаты неистовствуют.  В их агентстве Ви был единственной хоть сколько-то близкой к феминистическим взглядам омегой, из-за чего подвергался то бесконечной критике, то ровно противоположному чувству — обожанию. И сейчас откровенно переваливает именно второе чувство. Чимин кокетливо изгибается, двигаясь вслед за отточенной хореографией, и откровенно наслаждается вниманием. Он бесстыдно просовывает в рот коротенькие пальчики, мягко давая представление о том, как именно его пухлые, откровенно сладкие губки будут смыкаться вокруг толстого члена. Джин, невольно опираясь на их поведение, повторяет пошлый жест, приседая и раздвигая ноги, чтобы продемонстрировать всем киску. Такую же влажную и потёкшую. Приятно видеть, что их новенькой омежке тоже нравится это шоу.  Они исполняют последнюю песню перед коротким перерывом, чтобы перевести дух и переодеться. Следующие наряды ничуть не закрытей. Они не менее откровенные, если не сказать больше: воздушный шёлк разлетается в разные стороны от простого дуновения, что уж говорить о большем. Каждый будет иметь возможность насладиться их полуголыми телами.  Чимин торопливо оставляет поцелуй на тонко сжатых губах Юнги, чуя раздражение и ревность альфы, но не может в полной мере насладиться этими нотками собственничества, потому что его ждут фанаты. Фанаты, которые сейчас увидят их нежные бока, смогут заметить полные груди и торчащие сосочки. Чимин довольно хихикает, сжимая сиськи в ладошках, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Он истекает только от одной мысли, как им будут любоваться и восхищаться. Словно улавливая его нетерпеливые мысли, Юнги низко и недовольно рычит. Приятные мурашки проходятся вдоль всего позвоночника Чимина, когда он мимолетно оглядывается на альфу и сладко подмигивает: — Не скучай, милый. И снова выходит на сцену. После подтверждения ревности Юнги Чимин чувствует себя ещё более кокетливо — он откровенно играется со своими сисечками, дразнится, слегка сводя локти и выпячивая полные тяжёлые груди. Ему нравится представлять тяжёлый, опасный взгляд Юнги, следящий за ним на сцене — за каждым шагом, за каждым движением лёгкой разлетающейся ткани. Чимин возбуждённо кусает нижнюю губку, думая о том, как хорошо альфа вытрахает его после концерта. Тэхён мягко приседает на краю сцены, зачитывая резкую и дразнящую рэп-партию. Чимин едва сдерживает хихикание. Он знает, что обычно на концертах во время этой партии Ким демонстративно напирает на альф из подтанцовки. Сейчас же двое из них встают по бокам от него, и Тэхён дразняще ведёт ладонью по внутренней стороне чужого бедра, податливо прижимаясь к внешней щекой. Чимин с удовольствием смотрит на то, как порозовели его ушки. Ему хочется нежно прижаться губками к ушку и в поддерживающей манере сказать, что это нормально — стесняться и течь от такой резкой смены образа, но Чимин выполняет только первую часть замысла. Его полные губки ловят кромку красного ушка, и острые зубки ощутимо прикусывают, чтобы вынудить Тэхёна подавиться собственным вздохом и на короткое мгновение сбиться с читки.  Джин, заметив эти манипуляции, уверенно подхватывает не свою часть; она звучит пусть и забавно, с его-то высоким девичьим голосом, но уверенно. Чимин же продолжает проказничать. Его ладошки скользят под воздушную ткань, пока он сам тесно прижимается сбоку, откровенно потираясь ложбинкой между грудей о чужое плечо. — Развратник, — Тэхён шипит в сторону от микрофона, заливаясь краской по самую макушку, но игру поддерживает. Даже больше — перехватывает инициативу в свои изящные руки. Он затаскивает Чимина на колени и мягко толкает, принуждая откинуться назад, показать всем фанатам этот откровенный вид спереди. Сисечки от этого красиво подпрыгивают, а расторопный оператор фиксирует момент на большом экране. От неожиданности Чимин подчиняется, распахивая круглый ротик и застонав в микрофон громко и отчётливо. Пока Джин продолжает вывозить на себе всю песню, они с Тэхёном играются. Его киска пульсирует так сильно, что смазка стекает по ножкам, пачкая чужие бёдра. Он напрягается всем телом, не давая себе права на падение, а потом мягко и настойчиво направляет тело так, чтобы опрокинуть уже Тэхёна. И устраивается на его бёдрах, неторопливо начиная ёрзать. Чимин любит петь возбуждённым — он подмигивает Джину, легко перехватывая свою партию, и плавно, умело двигает красивыми полными бёдрами, откровенно объезжая Тэхёна. Он любуется растрёпанными тёмными кудрями, сладко поблескивающими янтарными глазами и зарумянившимися щеками. Чимин обожает Тэхёна, и таким — нежным, возбуждённым — он обожает его особенно сильно. Слегка прищурившись, Ким подхватывает предложенную игру, скользнув нежными ладонями по изящному изгибу полных красивых бёдер и сжав в пальцах полную сочную попку.  Голос Чимина от этого невольно сладко вздрагивает, вынуждая фанатов восторженно громко зареветь. Он чувствует, как от возбуждения сладко твердеют соски, натягивая тонкую полупрозрачную ткань, и Тэхён пользуется этим, чтобы сжать набухшие бусинки в пальцах и нагло потянуть. Чимин всхлипывает, сводя бровки — его киска сжимается в ответ на этот жест. Чёрт. Он не может дождаться, когда настанет время Юнги выйти на сцену. Альфа поигрался бы с его сисечками как следует.  Но у Тэхёна тоже получается очень даже хорошо. Ладони у него поменьше, чем у любого из альф, но с длинными и изящными пальцами, которые умело играют с сосками. Чимин даже не пытается сдерживать маленькие тоненькие всхлипы, в полной мере отдаваясь моменту. Он водит бёдрами вперёд-назад, отдавая себе отчёт в том, что это должно выглядеть крайне эффектно на камеру, и прогибается в пояснице достаточно изящно, чтобы все могли любоваться его пухлой попкой. Чимин допевает свою партию на автопилоте, ощущая, как полупрозрачная ткань съезжает сзади во впадинку между ягодицами, открывая для исследования фанатам ещё больше голой кожи. Тэхён без заминки продолжает песню, но меняет их местами так, чтобы уложить на свою талию чиминовы ноги. Если бы на них не было одежды и один из них был альфой… Чимин сладко вздрагивает, представляя, как его могли бы трахнуть прямо на сцене перед сотнями жаждущих шоу глазами. В партию вступает Джин, и Чимин тоже подхватывает небольшие моменты с бэк-вокала. Он даже чувствует себя профессионалом, когда Тэхён беспардонно скользит пальцами в его киску, принимаясь поддразнивающе ласкать вход, но голос при этом даже не дрожит. Возбуждение наоборот словно наполняет силами петь без фальши, идеально ровно, так, как не всегда получается для записи альбомов. Словно наполняющая тело энергия сносит собой все внутренние барьеры, оставляя чистое вдохновение. Его голос остается всё-таким же ровным, когда Чимин изгибается, кончая — он вздрагивает лишь на последней сладкой нотке, но Чимин выводит его в красивое вибратто. Тэхён широко самодовольно ухмыляется, наконец поднимаясь на ноги, но подаёт ему руку, помогая встать. Подрагивающие от возбуждения, от недавнего оргазма ноги совершенно не помогают ему с тем, чтобы держаться ровно и непринуждённо, но энергия возбуждения и восхищения, наполняющая зал, напитывает.  Чимин делает несколько шагов, поправляя микрофон и растрепавшиеся волосы, и широко солнечно улыбается, скользя по аудитории мутным от удовольствия взглядом: — Привет, Сеул! Зал ревёт от восторга, и Чимин чувствует, как сладкие мурашки приходятся вдоль его позвоночника. Обычно его слушают больше омеги, в частности, девочки, но сейчас… Он слышит много рычащих, низких голосов, слышит голоса альф. Это приятно возбуждает. Чимин кокетливо поправляет край юбочки, словно невзначай приподнимая его. Он чувствует, как примагниченно сотни глаз скользят по каждому миллиметру его нежной кожи. — Вам нравится, Сеул? — глубокий, бархатный голос Тэхёна звучит обольстительно. Он сладко хихикает в ответ на буйную реакцию: — Приятно слышать.  — Думаю, вы все уже заметили нашу новую звёздочку Джинни, да? — Чимин спрашивает с нотками кокетства и с наслаждением прикрывает глаза, слушая гомон толпы. Сладкие запахи возбуждённых омег и альф переплетаются друг с другом, превращаясь в идеальную симфонию аромата. — Ну-ка, поприветствуйте нашу новую подружку как следует. Чимин и Тэхён, не сговариваясь, прижимаются с двух сторон к Джину делая так, чтобы их груди надавливали друг на друга. Оператор умело направляет камеру, выводя кадр на большой экран, приводя зрителей чуть ли не в экстаз. Чимин игриво приподнимает свои грудки, чтобы немного поиграться на радость публики, чем вызывает ещё один виток криков и улюлюканья.  — Видимо, рады, — Тэхён своим глубоким бархатным голосом разбавляет их звонкое с Джином сладкое хихиканье, — сегодня шоу получилось на удивление… красочным. Мы немного вышли за рамки привычной программы, но, думаю, вы понимаете, что когда на сцене три омеги, да ещё и без альф…  — Это может приводить к разным последствиям, — Чимин подхватывает речь смутившегося Ви: всё же в нём ещё есть отголоски старого образа, — но, как показала ваша реакция — конкретно наш перфоманс пришёлся вам по вкусу. Чимин улавливает сливающееся из разных голосов «да!» и «дайте ещё!», «ещё!», чем наслаждается больше, чем требовалось бы. Они с омегами немного возятся на сцене, на радость фанатам: с визгами тискаются, дёргают друг друга за полупрозрачную одежду и играются. Не сразу, но они успокаиваются, и теперь слово подхватывает Джин:  — Значит, и завершение концерта вам тоже придётся по вкусу. Оно… не самое обычное и для вас, и для нас, но надеюсь, что вы с радостью примете такой подарок. Чимин хихикает в ответ на восторженные отзвуки зала и слегка поворачивает голову, когда слышит первые ноты тяжёлой, резкой музыки. Песни Юнги гораздо более грубые, чем обычный омежий кей-поп. Он на мгновение замирает, когда чувствует помимо накрывшего сцену тяжёлого, дурманящего феромона Юнги два других, совершенно неожиданных. Тэхён рядом с ним оборачивается, глотая ошеломлённый вздох, а Джин вздрагивает. Они во все глаза смотрят на неторопливо выходящих на сцену альф. — Вы готовы, Сеул? — низкий, рокочущий голос Намджуна прокатывается по залу тяжёлой волной, заставившей фанатов задохнуться от восторга. Чимин, никогда в живую не видевший Кима в чём-то, отличающемся от строгого делового костюма, ошеломлённо смотрит на небрежную майку, обнажающую стальные мышцы груди и рук.  — Вы готовы по-настоящему оторваться сегодня? — слово перехватывает Юнги, скользя ладонью по растрёпанным тёмным волосам и насмешливо скаля клыки. Чимин чувствует, как его киска намокает за одно ебаное мгновение. — Я, блять, не слышу, Сеул! — Чонгук встряхивает головой, поднимая руки, и с наслаждением принимает оглушительный восторженный рёв. Чимин чувствует, как судорожно пальчики Тэхёна сжимаются на его предплечье. Альфы в полном составе не должны были выходить на сцену. Только Юнги с его новой песней и потом — их с Чимином, небольшим спойлером предстоящего альбома. И видеть сейчас трёх раздраконенных из-за расшалившихся омег альф… Пожалуй, можно понять состояние фанатов, которые просто не умолкают, криком перебивая музыку. Чимин видит жест Юнги звуковым оператором, что надо поднять громкость, и истекает ещё больше. — Сегодня день-сюрприз для всех нас, — Юнги рычит в микрофон, приближаясь вплотную к несчастному Чимину, который вот-вот готов рухнуть на колени, но альфа властно приобнимает его за талию, удерживая на месте, — и нам так чертовски не хочется его заканчивать, так что мы покачаем эту сцену ещё немного. Чимин слабо стонет, не отодвигая микрофона. Его покачивает из стороны в сторону от густого феромона Юнги, но и Намджун с Чонгуком тоже не делают жизнь легче. Каким-то образом они даже словно подавляют какофонию запахов фанатов, полностью доминируя на стадионе, где они выступают. Мелькает и тут же исчезает грустная мысль, что не хватает Хосока, но тот, случайно залетевший и решивший, что надо сохранить ребёнка, следит за ними из дома через трансляцию.  Намджун начинает свою партию, напирая на камеру, и его глубокий низкий голос гулом разносится через динамики, вынуждая всех задрожать. Бархатный, пробирающий до самых костей, это звучание подкашивает ноги не только фанатов, но и омег на сцене. Чимину хорошо, потому что его удерживает Юнги, но Джин слабо стекает на коленки и, полностью подчиненный, подползает к альфе. Кажется, готовый отсосать прямо тут. Намджун продолжает читать, давя резким, прошивающим флоу, и небрежно опускает большую тяжёлую ладонь на податливо прижавшуюся к его бедру головку омеги. Здесь, на огромном стадионе, переполненной их фанатами, это выглядит настолько же грязно и подавляюще, насколько горячо. Чимин с трудом сдерживает скулёж, уткнувшись лицом в крепкую шею Юнги и чувствуя, как его ладонь скользит под юбку, сочно сминая пухлую омежью попку. Альфа оттягивает одну половинку, обнажая дырочки, и Чимин слабо переминается с ноги на ногу, пытаясь хотя бы немного заглушить желание насадиться на толстый узел прямо сейчас. Жёсткую читку Намджуна разбавляет резкий и сильный, но мелодичный, хорошо поставленный голос Чонгука. Одурманенный возбуждением, дрожащий, Чимин всё равно не может не посмотреть на него — на то, как легко и плавно он двигается в такт каждому звуку, каждой ноте, как сокращаются сильные мышцы, как гибко изгибается танцующий вместе с ним Тэхён. Пак едва сдерживает тихое хихиканье, когда в какой-то момент Тэ оказывается плотно прижат хорошенькой попкой к крепким бёдрам альфы; покрасневший Ким податливо прогибается, ёрзает, почти объезжая Чонгука сквозь одежду и срывая восторженный свист.  То, что они творят на сцене — с их рейтингами, с их гонорарами, — больше не может позволить себе ни одна компания. Других бы засудили за сексуализацию, за подчеркивание гендерного неравенства, особенно когда Джин, увлекшись, делает вид, что отсасывает невидимый член прямо напротив паха Намджуна. Но они… Чимин скулит от осознания, насколько они выше всех и как много власти находится даже в их крошечных омежьих лапках.  Очередь зачитывать переходит Юнги, и его низкий голос звучит так близко, так опасно властно, что Чимин не подавляет желания и повторяет за Джином. Он соскальзывает на пол, хотя откровенно хочется насадиться на длинные узловатые пальцы, прижимается ртом к члену через ткань джинс, хотя хочется снять штаны к чёртовой матери и отсосать на глазах у всех. Так жарко. Так горячо.  Было бы идеально показать, насколько он услужливая омега для своего альфы, показать всем фанатам, что они принадлежат друг другу. И плевать на мир. На комментарии. Чимин громко скулит, неожиданно даже для себя, попадая идеально в бит, где не хватает сладких стонов на фоне, и трётся щёчкой о грубую ткань. Он смотрит на Юнги снизу вверх, взглядом умоляя разрешить… что-то грязное и неприличное. Ещё грязнее, чем они уже делают.  Словно прочитав мысли, Юнги ухмыляется — звук отдаётся в микрофон — и вставляет два пальца в рот Чимина. Мягкие, пухлые, раскрасневшиеся губки плотно обхватывают их, идеально растягиваясь вокруг. А потом он начинает покачивать головой в такт бита. Ритмично. Быстро. Чертовски сексуально. Так пошло и грязно, как ему хотелось. Кажется, будто зал сходит с ума. Чимин слышит их оглушительный рев, чувствует запах возбуждения, но ни одна сила в мире сейчас не заставила бы его выпустить пальцы Юнги изо рта. Длинные, крепкие, с крупными костяшками, такие идеальные для того, чтобы растягивать любую из его дырочек. Чимин до крайности послушно смотрит снизу вверх, демонстративно высовывая свой красивый розовый язычок и без малейших проблем принимая длинные пальцы Юнги до самого основания. Он хочет член. Хочет большой, толстый, венистый член Юнги, хочет принимать его, давиться на нём, хочет, чтобы он растянул его горло до предела.  — Это для тебя, крошка, — Юнги заканчивает свою партию низкой, рокочущей фразой. Он слегка склоняет голову к плечу, толкнувшись языком за щеку, и сжимает в влажных от чиминовой слюны пальцами подбородок омеги, вынуждая его подняться к себе на слабых ногах. А затем целует жарко, властно и глубоко, толкаясь языком. Чимин слышит отдалённый смех Чонгука, довольный низкий голос Намджуна, поддерживаемый сладкими, заласканными голосами омег на бэке, но на мгновение его уши закладывает даже от ревущей аудитории. Остаётся только Юнги. Его альфа. Трепетно цепляясь ладошками за широкие плечи Юнги, Чимин просто пытается не упасть. Не только из-за оглушающей толпы и ошеломляющего поцелуя. Он пытается ровно стоять, потому что всё то, что он чувствует к альфе, к этой демонстрации их связи, особенно после концерта, на концерте, — эти все эмоции готовы выплеснуться наружу бурным фонтаном. Чимин или разревётся, или кончит.  В любых обстоятельствах он предпочитает второе, но сейчас кажется, что это настолько неуместно, несмотря на все, что уже случилось на этой сцене, что он слабо всхлипывает в рот Юнги. А потом стонет. Потому что альфа бесцеремонно толкается пальцами во влажную киску, одним резким, сильным движением подталкивая Чимина к оргазму.  Горячая волна наслаждения, рассредоточенная по всему телу, сосредотачивается только в одной маленькой точке — в месте, где пальцы Юнги проникают в киску. Чимин сгоряча сдёргивает с себя микрофон, отшвыривая технику в сторону, просто чтобы не демонстрировать всем, как громко он может кричать из-за ласк альфы. Словно издеваясь, операторы делают музыкальный фон тише, и высокий стон проносится по всему стадиону.  — Думаю, у них для вас есть ещё пара слов под конец этого концерта, — Чимин, сквозь шум пульса в ушах, слышит голос Намджуна, и смех Чонгука, — просто подождём минутку, ладно?  — Думаю, меня ждать не надо, — Юнги отвечает с ощутимой насмешкой в голосе, удерживая Чимина за талию одной рукой, словно он ничего не весит, — и я имею полное право говорить за нас обоих. Совсем скоро мы выпустим с этой малышкой альбом. Ждите.  Юнги всегда был лаконичен, но сейчас кажется, что этого слишком… мало. По старой привычке, ещё с андеграунда, альфа бросает микрофон на пол сцены, и Чимин пытается поймать его, чтобы закончить концерт как-то иначе. Не успевает. Его бесцеремонно закидывают на плечо, и уносят за кулисы. Чимин только тихо пищит, но всё его слабое недовольство легко смывается очередным влажным и глубоким поцелуем и крепкой хваткой на его попке. Альфа вжимает его в стену, целуя напористо и жарко, и Чимин хнычет в поцелуй: — П-погоди, хён, концерт же… — К чёрту, — Мин фыркает, слегка прихватывая набухшую от возбуждения железу на омежьей шее клыками. У Чимина слабеют ноги, а Юнги вдруг рывком отстраняется, чтобы взглянуть ему в глаза и неожиданно твёрдо сказать: — Я хочу, чтобы ты был моим. Я хочу быть твоим. И только. Я хочу, чтобы мы стали парой. Настоящей. — Юнги… — Чимин ошеломлённо лепечет, распахнув глаза и сжав в пальцах крепкие предплечья альфы. Его сердце судорожно стучит, и он ничего не может сделать с тем, как его губы расползаются в широкой улыбке. — Ты не любишь спрашивать, верно? — Тебе нужен вопрос? — Юнги усмехается, слегка склонив голову к плечу и снова сократив расстояние между их лицами. Чимин чувствует его дыхание на своих губах и негромко хихикает, прежде чем сладко поцеловать Мина. — Думаю, ты знаешь мой ответ и без него. — То-то же, — Юнги широко ухмыляется в поцелуй, властно перехватывая инициативу. Он грубо сминает губы Чимина, выбивая из него стон за стоном, пока не доводит до совсем ватного состояния, и довольно добавляет: — Моя сладкая омега.  Юнги тычется кончиком носа в нос Чимина, потираясь, а потом решительно возвращается к пахучей железе, желая закончить начатое. Когда клыки распарывают нежную кожу, пронзая чувствительное место, вместо ожидаемой боли по телу проскальзывает сладкая волна возбуждения. Чимин плотно стискивает ноги вокруг талии Юнги, впивается коготками в плечи и громко, протяжно стонет, вскрикивая под конец.  — Вот так лучше, — Юнги мягко целует свою метку на омежьей шее, выглядя невыносимо довольным, — мне оставишь свою метку дома. Надо чтобы хоть у кого-то оставались мозги. Чимин осоловело встряхивает головой, пытаясь прийти в себя из-за резкого выброса феромона в кровь. Как-то ответить он не успевает, потому что со сцены к ним спускаются Чонгук с Тэхёном, тут же переключаясь со своего разговора на них. — Ну вы и навели суеты, — Чонгук гнусно хмыкает, корча похабную мордашку, — теперь все СМИ только и будут крутить новость, что на наших концертах на сцене ебутся.  — И что в компании теперь есть официальная парочка, — Тэхён отвечает под стать Чонгуку, что делает их невыносимо похожими, — будут спрашивать даты свадьбы и срок залёта.  — Не у нас одних, — Юнги небрежно отмахивается, помогая Чимину встать на ноги, — вы тоже парочка. — Да, — Чонгук невозмутимо хмыкает, прижимая к себе застывшего от удивления Тэхёна, — только в отличие от вас, у нас есть мозги, чтобы не демонстрировать это на весь Сеул. — Что? А почему я не знаю о том, что мы парочка? — Тэхён недовольно вспыхивает, скрещивая руки под грудью. От этого его полные сиськи красиво приподнимаются. Чимин неловко хихикает от этой мысли, пряча лицо в сгибе шеи Юнги. — А ты прям против, да? — Чонгук, посмеиваясь, поддевает подбородок Тэхёна, вынуждая смотреть в глаза снизу вверх. — Против был, когда скулил на моём чле… — Чон Чонгук! — Тэхён взвизгивает, перебивая довольно расхохотавшегося Чонгука. — Фильтруй, блять, речь! Чимин на это только тепло посмеивается, наблюдая за вознёй Тэхёна и Чонгука, и улавливая, как к ним подходят Намджун с Джином на руках. Кажется, они действительно разбиты на парочки, а кто-то даже больше. Скользнув губами к уху Юнги, он тихо шепчет:  — Мы все похожи больше, чем кажется, верно, альфа?  — Верно, — Юнги ворует целомудренный поцелуй, — омега.