— «Сатору, не дури… И кстати…»
— «Сатору, спасибо за большую работу.»
— «Сатору! Ты в порядке?!»
Я в порядке, Сугуру. Спасибо, что ты у меня есть. Благодаря тебе я изменился. Жаль только не в лучших обстоятельствах. Прости, что тогда не вывел тебя из той комнаты. Прости, что заставил тебя страдать… — Я перестал носить очки? На этот вопрос Годжо протянул руку к своему внутреннему карману, и показал очки Сатору. Они не похожи на те, что Сатору носит с собой. Но и не менее красивые и важные в его рутине. Скрыть свои глаза от посторонних. Они не должны знать, что творится у него. Им незачем это, они все чужие. Чужие. Только Сугуру… Сугуру — человек, который никогда не был для него посторонним. Сугуру — его путеводитель. Путеводитель даже после прощания и остается им при жизни, и смерти… А я для Сугуру? Кем я являлся для него? Мне бы очень хотелось знать, но думаю, что я не имею права…
— «Может, проклянешь меня напоследок?»
Он снимает свою повязку. И не открывает глаза пока не оденет очки. — Нет, носим иногда. Но они у меня всегда с собой. — Ха, глупый вопрос был. — Продолжай, и не думаю, что все, что ты делаешь — глупо. Просто будь менее эгоистичен. — Какие-нибудь сильные изменения будут… Хотя зачем я спрашиваю? — Да будут. За все свои старания, в награду ты получишь замечательных ребят, у которых будет большое будущее. — Но мы же останемся сильнейшими? — Да, но они будут сильнее нас… во многом. Годжо посмотрел на Сатору. В глазах последнего будто виднелось недоумение, но и вместе с этим разочарование. Он протянул свою руку и взъерошил волосы младшего себя, от чего тот лишь отдернулся от старшего. — И часто ты так делаешь? — Всегда! — Даже Сугуру? И что он на это говорит? — Жаль, что ты слишком любопытный. — Ты же сам сказал задавать любой вопрос. Ну так что? — Что? — Вопросы здесь задаю я! — Засранец… — Что вякнул?! — Ничего. И внезапно они начали смеяться. Казалось бы, что они и дальше буду друг друга подкалывать. Но так стало тепло на душе, а главное — спокойно. Последний раз это было с Гето Сугуру. — Мы с Сугуру все еще вместе? Хотелось соврать. Сказать: — Да! Мы работаем вместе, и даже на миссиях мы неразлучны. Даже если нас чаще и отправляют порознь. Мы учим учеников, хоть учителя из нас никакие. Но! Мы — сильнейшие. Так нельзя, но и говорить правду тоже нельзя. Когда вырастишь — поймешь. — Нет, к сожалению. Но он всегда возле нас. В душе. — Подожди. На что ты намекаешь? — Ничего. Просто он сейчас идет к своей цели. Знаешь, время очень жестока и порой люди, которые нам очень дороги, отдаляются от нас. В любом смысле отдаляются. Но память о них будет жить вечно, пока люди, которые и хранят его память, не испустят дух. Гето жив, и он всегда с тобой, хоть и не так, как ты хотел бы того. Он слушал Годжо размеренно, стараясь не выдавать никаких эмоций. И старший чувствовал это. Понимал. Над ними пролетали стая чаек. Красивые и свободные — для старшего казались они такими. Слишком громкими — для юного. Сатору словно понял — так думал старший — и не стал говорить лишнего. Ничто никого не пожалеет… оба это понимали. — Тебе начали нравятся чайки? — Думаю, что да. На них приятно смотреть. Напоминают мне мою пору юности. Я никогда не верил в Небеса. Но так сильно я надеюсь, что ты смеешься там искренне. Встречусь ли я с тобой скоро? Помню, тогда над нами пролетали эти птицы. Я раздражался всякий раз, а ты смеялся надо мной. Помню, ты удивлялся, почему мне не нравятся чайки. Говорил, что слишком громкие. А ты сказал, что я не тише них.
— «Будешь мороженое? Я угощаю.»
— «Какой щедрый стал. Что, стипендия пришла?»
— «Нет, с командировки.»
— «Говоришь как клерк… Ай, больно!»
— «Если рот не закроешь…»
— «Бла-бла, если рот не закроешь… Да хватит!»
— «Сатору, ты сам нарываешься.»
— «Мы сможем встретиться вновь, ведь так?», — произнёс я беззвучным голосом. Ты улыбнулся мне. Потом я услышал твой смех… После твоего смеха мне стало спокойно по-настоящему. Мысли о тебе делают меня живым, Сугуру. Дует влажный ветер, напоминающий образ нас, которые были еще ничем. Тогда мы были в состоянии поделиться всем. Но мало-помалу, с того самого дня, разрасталось проклятие, что отличает меня от тебя. Я бесконечно сожалею, что не замечал печаль, скрывающуюся за твоей улыбкой. Не хочу с тобой прощаться. — Говоришь как старик. Или что, на тебя так голубая весна влияет? — бросил он, искоса глядя на него. Даже в Небесах остается чистой синева, но сколько бы мне не произнести любых молитв, любых слов — я никогда не приближусь к тебе. Если бы я стал считать дни с тех пор, как я стал одиноким. Я бы просто утонул в единственной слезе. Потому что я чувствую вину за все произошедшее. — Знаешь ли, довольно грубо. Даже для меня. Давно от Яги не получал? — Ха, а с его бы мне его бояться? — Вот этого тебе надо бояться. — Че— И не успел он договорить, как почувствовал сильную боль в районе затылка. — Какого чёрта! — и пытался дать в ответ, но его останавливало своя же Техника. — Очень жаль. — Да пошел ты, — бросил только и той рукой, которой хотел ударить, начал тереть затылок. — Больно. — Это еще самая малая боль, которую ты почувствовал. — Значит, что я усовершенствовал свои техники? — Да. И Бесконечность, и Инверсия — это все тебе под силу. — … Мы научились фиолетовому? — А ты сам как думаешь? — Чего? Отвечай на вопрос, когда задают. — Ты на мой сначала ответь. — Это будет вечно продолжаться. — он громко выдохнул и сказал. — Да! Думаю, что да! — Я тоже так думаю. — Скажешь про ребят, о которых ты рассказывал? — Нет, еще рано. Могу только сказать, что раньше этого взяли одного славного ребенка под свое крыло. — Хм, неожиданно. И кто же он? — А этого я тебе тоже не скажу. Не хочу портить впечатление. — Ладно. — от тона показалось, что он чувствует отвращение. — Больно надо. — Так быстро сдался. — Я не сдался! Я подумал, что не надо знать все сразу о своем будущем! — Хорошо-хорошо. — Ладно, давай продолжим. Сладкое — все еще наше самое любимое? — Да! И новое сочетание вкусов от «Кикуфуку» — очень даже сладкое! — И что ты сейчас делаешь? Все еще изгоняешь проклятия? — Очевидный вопрос, Сатору. Странно было произносить свое имя, а еще страннее — говорить его самому себе. По лицу младшего было написано то же самое. Но то, что перед ним будущий он — должно казаться сумасшедшими галлюцинациями. Из-за непонятной причина, ему это привиделось чем-то обыденным. Удивление все равно не прошло стороной. Сатору просто сидел на берегу, один. Сугуру был на миссии и сказал, что вернется ближе к ночи. И в какой-то момент чувствует, как издалека подходит человек. С довольно похожей энергией. Даже слишком, и его было много. Бесконечно. Кто это? Он поворачивается, казалось даже резко, словно от испуга. А тот только улыбается, машет рукой и широкими шагами подходит к нему. — Как отдыхается? — говорит и подсаживается к нему за лицезрением пейзажа. Это место ему не забыть. Словно оно мост — путь между до и после. Между беззаботностью и осознанием большой ответственности.— «Смотри, морской огурец!»
— «Такой жуткий!»
— «Нам пора возвращаться, Рико, Сатору!»
— «Твоя техника работает со вчерашнего дня?»
— «Сатору, ты не собираешься спать всю ночь?»
— «Не волнуйся, Сугуру. Ты ведь тоже здесь.»
— Отправляемся на миссии, изгоняем проклятия и… Интересно, что же я еще делаю в будущем. —… И? — И защищаем слабых. Направляем ребят твоего возраста на верный путь. Удивлен? — К чёрту сопляков! — Эй, следи за словами. Потом сам осознаешь, что захочешь беречь этих сопляков! — … Повисла молчание, даже можно сказать немного неловкое. Диссонанс между ними был виден как открытую книгу. Глупо отрицать этого, между ними разница в двенадцать лет. Во времени и по возрасту! Малец, напротив, был довольно обескуражен этим ответом, даже казалось, что он скоро разинет рот от удивления. Старший протянул ладонь и щелкнул по подбородку, последний даже немного пошатнулся от неожиданности и пришел в себя. Годжо на это лишь хохотнул, но ухмылка так и останется.Я стал сильнейшим. Ты стал проклинателем.
Но с тех самых пор нас объединяло только одно. Одиночество. — Мы счастливы? — Стало чуть лучше. Но всё в порядке. После всего, что будет, мы останемся сильнейшими.