Оазис

      В пустыне всегда было сухо и грязно. А ещё солнце палило нещадно, не жалея никого: даже малыши, косолапо бегающие под руку с родителями могли похвастать обгоревшим носом и тёмным загаром. Все жили с жарой как могли: кто-то прятался под длинной одеждой, закрывающей почти все тело, кто-то закрывал только глаза, чтобы они не слепли и не краснели от летучего песка, а кто-то просто смирился с ней и теперь щеголяет шоколадной кожей и выгоревшими волосами.       Дехья любит пустыню со всеми её опасностями, ураганами и палящим солнцем. С самого детства она гордилась тем, кем являлась, своим небогатым домом, своей жестокой и сухой, но любимой родиной.       Но, как и от хорошей драки, от зноя, адреналина и песка устаёшь. Рано или поздно хочется найти свой оазис: место, где всегда приветливо шумит зелень и тихо и соблазнительно журчит прохладный чистый ручей. И её оазис был в городе Сумеру. Нет, до города ей большого дела не было: да, она зачастую находила там заказчиков, закупала провизию, но он был для неё таким же перевалочным пунктом как и Караван-Рибат.       Но в нем жила Нилу. Она дышит этим городом, его жизнью. Она неотъемлемая его часть. Всегда такая светлая, улыбчивая со своими невозможно заботливыми глазами, Нилу заставляла всех вокруг улыбаться, словно лёгкий тёплый летний дождь. Но лучше всего она танцевала: в порыве ее вдохновения, она притягивала все взгляды вокруг, сама этого не замечая. Словно околдованные, люди собирались десятками, лишь бы хоть краем глаза увидеть как театральная танцовщица кружится в ритме города, обнимая всех теплотой своих чувств.       Дехья помнит как сейчас их первую встречу: Она зашла в Сумеру во второй раз в жизни, абсолютно вымотаная долгим путешествием по пустыне. До одури хотелось свежих фруктов и воды, которые по словам всех, кого она спросила продавались в отменном качестве и количестве на большом базаре. Широкая площадь под сенью великого древа почти не удивила Дехью: все здесь отличалось размахом и живым людским гулом, не исключая ни Порт, ни Караван, ни сам Сумеру. А вот фрукты действительно оказались отменными. После одних консервов и сухого хлеба сладкие, сочные закатники, хрустящие яблоки, капающие соком и звонкие, до красноты спелые арбузы казались пищей богов, если не лучше. Дехья накупила всего килограмма полтора и с почти диким аппетитом уминала их, когда к ней подошла миловидная девушка чуть ниже её самой, но гораздо аккуратнее сложенная. Все в ней казалось миниатюрным: узкие ладошки, тонкие светлые плечи, почти белые по сравнению с её кожей, чуть округлённые черты лица и тонкие стройные ноги. Она словно вышла из книги про принцесс, одной из тех, которые любила в детстве Кандакия.       Дехья вопросительно вскинула брови на молчаливое внимание незнакомки и протянула ещё целый закатник, мол, «будешь?». — Нет, нет, нет! — «принцесса» смущённо замахала руками. — Я не за этим подошла. — А зачем? — дожевав спросила Дехья. — Вы же не местная, да? Редко здесь бываете?       Дехья лаконично кивнула. — А Вы что, всех, кто здесь бывает помните? — Конечно! — девушка ни капли не обиделась, только засветилась ещё ярче, словно ждала этого вопроса. — Театр и базар, считай, мой дом.       Дехья ещё раз кивнула, не зная как ещё ответить на это откровение. — Я сегодня вечером танцевать буду в честь праздника цветения роз, не хочешь прийти к пяти часам?       Дехья очередной раз кивнула, уже чувствуя себя болванчиком. — Буду ждать! — девушка тряхнула своими огненными волосами и уже развернулась в сторону сцены. — Меня, кстати, Нилу зовут.       И девушка скрылась в толпе.       Ровно в пять Дехья стояла перед сценой на Большом базаре в шепчущейся толпе, периодически отпугивая особенно суетливых зрителей, которые так и норовили задеть кого-нибудь локтем или наступить на ногу. Свет начал медленно тухнуть, вводя подмостки в полумрак, шуршащая толпа успокоилась и на сцену вышла она. Словно рыба в воде, Нилу не шла, а плыла по сцене, со звоном золота, покачивая бедрами. Она уже не та смешливая девушка, которая сверкала широкой улыбкой: она грациозный ришболанд, чья добыча — сердца зрителей. Нилу остановилась по центру сцены в абсолютной тишине замершего в ожидании зала. Дехье показалось, что её сердце замерло, чтобы пробить грудную клетку точным ударом в момент, когда под первый тягучий аккорд она открыла свои невозможно синие глаза и протянула руки вперёд и вверх в таком чувственном, почти молитвенном жесте, что у Дехьи защемило в груди. Нилу делает шаг назад, разводя руки в сторону, поворачивается спиной, имитируя руками перекаты волн. В тихой музыке на фоне этого нет, но она отчётливо слышит мерный шум воды, бьющейся о берега Порта. Три шага вправо по сцене и снова это текучее плавное движение рук, наверняка это река, протекающая через Сумеру. Круговое движение запястьями и прямо вниз, почти на колено — это купола Академии, а потом снова вокруг себя, рисуя кистями круги и ввысь, снова вытягивая руки к закрытому корнями небу — это великое древо. Шумные тропические леса, опасные ливни, речушки — весь Сумеру под светом того же солнца, что сжигало пустыню, цвёл в танце Нилу. Она пряла свой рассказ по верхушкам деревьев, стучала по сцене дождём и звенела жизнью птичьих трелей. Дехья видела и слышала места, в которых не бывала, благодаря узким бледным ладошкам красавицы театра Зубаира. Все тревоги, которые мучали её до этого момента, вся усталость от долгих недель путешествий — всё словно растворилось в перезвоне золотых подвесок на её юбке, улетучилось в фатине её широких рукавов, утекло вместе с каплями воды, скатывается по коже от высокой влажности. Гидро глаз бога игриво сверкнул в свете софита и с весёлой улыбкой Нилу скрестила руки и окатила зрителей водой, вновь возводя руки к небу. Верхний свет снова включился. Дехья словно замерла, перестала дышать, наблюдая, как вздымается от отдышки грудь и мокрый живот танцовщицы. С восхищением она любовалась ей, силой, скрытой в стройном девичьем теле.       За секунду на сцену обрушился шквал аплодисментов. Нилу опустила взгляд, лучезарно улыбаясь, поймала завороженный взгляд пустынницы и, опустив на секунду голову с намёком на кивок, сбежала со сцены в восхищенную толпу. На неё тут же посыпались комплименты: кто то жал ей руку, кто-то просто говорил о том, какие чувства у них вызвал танец, кто-то просил автограф, кто-то приглашал в кафе или таверну, а «принцесса» вежливо отклоняя предложения, кивала всем со счастливой улыбкой. Она любила чувства людей, их искренность, незамутненные заботами эмоции и это видно: отдача заряжает её так же как и танец, в котором Нилу открывает свою душу каждому зрителю и всему Сумеру целиком.       И вот снова, под накатившие воспоминания, Дехья входит в давно знакомый и приветливый город. Жизнь тут кипит так же как и четыре года назад, когда она впервые пришла сюда девятнадцатилетней дикаркой с хищной хваткой и уставшим, но цепким взглядом. Ничего не изменилось, но теперь она слышит шелест листвы, пение пичужек и дружелюбный гул — всё то, что показала ей Нилу. Теперь Дехья не ищет опасности каждом встречном, а замечает цветущие розы и улыбающихся детей. Большой базар встречает гостью шумом и улыбками. Здесь Дехью давно знают: предлагают фрукты со скидкой, здороваются, хлопают по плечам, но рыжей макушки нигде не видно даже с высоты её роста. — А ты Нилу не видел? — обратилась Дехья к какому-то продавцу в окружении огромных деревянных прилавков с овощами и фруктами. Она отдалённо помнила его имя, но… слишком редко она здесь бывала и относительно новых ребят она не помнит поимённо.       Молоденький паренёк помотал головой, настороженно поглядел на пустынницу. Из-за нарастающих религиозных волнений пустынников теперь опасаются, но тут уж ничего не попишешь. Девушка кивнула ему.       Нилу проводила все свободное и не очень время в театре Зубаира. Им постоянно не хватало рук: то декорации поклеить, то костюмы пошить, то малышню отвлечь — на все нужны были люди и силы и Нилу всегда отзывалась. Она жила театром, дышала им, была его частью.       Вот и сейчас: не успела Дехья зайти за кулисы на неё вылетела Нилу с охапкой опасно покачивающихся картонных декораций в руках. От неожиданности танцовщица потеряла равновесие и повалилась по правую руку от Дехьи вместе с горой нарисованных метровых домиков в её руках. Картонки глухо посыпались на пол, разлетаясь веером, Дехья рефлекторно поймала её под живот, а Нилу оказалась над полом в той позе, в которой падала: закрывая голову и лицо руками. — О, привет! — загорелась девушка как будто не висит над полом как бельё на верёвке. — Давно вернулась? Как там Дуньярзада? Ты не с ней?       Дехья с улыбкой покачала головой. — Нет, я сразу к тебе, а Дуньярзада с моей подругой осталась, осматривается в пустыне. — Здорово! Она давно уже хотела там побывать!       Нилу как будто не смущало положение, в котором она оказалась, а у Дехьи начала подрагивать рука. — Встанешь сама на пол? — А… — Нилу с неловкой улыбкой покраснела и, подтянув ноги, встала обратно на пол. — Спасибо… — Ты надолго здесь ещё? — Оу… Сейчас донесу их, — девушка красноречиво кивнула в сторону рассыпавшихся домиков. — И всё. Хочешь заглянем в Ламбад или в Пуспу. Я недавно попробовала их тачхин по новому рецепту, с тех пор каждый день за кусочком заглядываю. — Если честно я бы хотела отоспаться и помыться. — ответила Дехья, неловко почесав голову. Нилу молча проводила глазами песок, осыпавшийся от этого жеста с волос, и решительно кивнула. — Дай мне пять минут и мы пойдём ко мне. У меня есть кебабы с соусом из закатников. Ты просто обязана это попробовать.       Дехья неловко кивнула и, подхватив часть домиков, предупреждая возмущения Нилу пошла к сцене. Не понаслышке пустынница знала, что та совершенно не умеет принимать помощь. Ей не понять как можно отказаться от дружеской помощи в удел чего? Гордости? Чувства вины? Нилу бежала за ней по пятам и требовала отдать декорации, но Дехья уже вышла на сцену и всучила гору картона пареньку, который приколачивал что-то к сцене. Решительность, поднявшаяся откуда-то из глубины души, пока она шла к сцене, переполняла её. Нилу, не запыхавшись, тоже отдала декорации парню, все ещё испуганного присутствием пустынницы, и что-то ему объясняла. — Тебе не стоило мне помогать, я бы сама справилась! — они уже двинулись в сторону дома Нилу, когда танцовщица начала высказывать своё недовольство. Дехья перевела на неё спокойный взгляд. — Разумеется справилась бы. — кивнула она. — Тогда зачем? — Нилу заломила брови, словно не знала расплакаться или продолжить настаивать на своём. — Потому что ты милая, когда сердишься, мне это нравится. Нилу покраснела поджала губы и упёрлась взглядом в пол, снова не зная как реагировать. — Когда смущаешься тоже.       Глаза Нилу забегали из стороны в сторону, а щеки покраснели ещё больше. «Прелестно» — подумала Дехья, но тут же одернула себя: ставить других людей в неловкое положение не тактично. — Кстати, что за постановку вы делаете?       Глаза Нилу засияли: она была рада рассказать и о театре и сменить тему. — Знаешь, сироты есть всегда и у нас в Сумеру есть небольшой детский дом. Конечно, у нас нет целой системы как в Снежной, но мы и не претендуем. Мы договорились с Аль-Хайтамом и он разрешил театру занимать детей, делая с ними небольшие сценки, обучая их театральному мастерству. Скоро малыши будут разыгрывать бытовую сценку про жизнь в Иназуме! Представляешь, мы сможем познакомить их с традициями других стран, займем их и дадим им простор для творчества! Это просто прекрасно! Мы даже попросили Путешественницу помочь нам — она-то была в Иназуме, так что должно получиться просто шикарно!       Глаза у Нилу горели, когда она говорила об этом. — Так здорово… — выдохнула танцовщица и тут же раскраснелась — В смысле… Это конечно совсем немного, но мы стараемся и…       Дехья тронула её за руку и понимающе кивнула. — Вы делаете большое дело. Это действительно важно. Когда состоится выступление?       Нилу снова просияла и продолжила с воодушелением рассказывать о проекте Зубаира. О том, как они периодически приходят в детский дом, о том какие хорошие там детки (особенно Нашита, которая по рассказам напоминает Нилу и Игнара, который чем-то отдалённо похож на Дехью) Она не прервалась ни когда открывала дверь в свой домик, ни когда грела им еду на маленькой комфорке. —… И они слепили его сами! Такие талантливые ребята!       Дехья с улыбкой заторможенно кивнула: — Просто чудо. — Да ты спишь на ходу!       Дехья даже перестала жевать, недоумённо вскинув брови. — Но мне интересно! — Конечно, но сейчас мы идём в душ. — Нилу встала со своей тарелкой, протянула руку, дожидаясь, пока Дехья положит остатки своей порции в рот, и пошла к маленькой раковине.       Девушка подёргала вентиль, но не дождавшись и капли воды, создала её на поверхности ладоней, отмывая тарелки прямо так: водой из глаза бога. В последнее время около города развелись плесенники, которые периодически застревали в водосточных трубах и перекрывали воду отдельным домам, поэтому Нилу не удивилась: иногда не везёт и ей, а Дехья наоборот заинтересовалась, залипая на её тонких и ловких руках. — Экономишь Сумерскую воду? — Нет, просто опять с плесенниками проблемы, поэтому… — Нилу резко покраснела до самых ушей — до неё дошло. Она же обещала Дехье душ, но если у неё в доме нет воды, то единственный способ — помыть её самой. Она не закупала бочки для таких случаев, потому что с глазом бога ей нет смысла запасать воду для таких случаев, а значит единственный вариант — сделать это руками.       Нилу повернулась к ней и пару раз открыла и тут же закрыла рот, не зная что сказать. — Ты не против если я могла бы… я не знала о проблемах с водой… если ты против…       Дехья взяла Нилу за плечи, легонько встряхивая. — Всё нормально. — Дехья поджала губы, чтобы не сказать в порыве ничего неуместного или обидного. Она сама не понимала, что чувствует по этому поводу. Это смущало и вдохновляло — возможность стать чуть ближе с прекрасной танцовщицей не могла не воодушевлять. — Я согласна.       У Нилу, казалось, покраснела вся шея и до кучи ещё и плечи. Она неловко кивнула. — Дверь вторая справа, я принесу одежду. — потараторила Нилу и быстро ретировалась, прикрывая руками горящие щёки.       Дехья услышала хлопок двери и осталась один на один с эмоциональным возбуждением. Нилу с самого начала вызывала у неё бурю эмоций, но тогда это было спокойным озером, которое вызывало глубокое чувство удовлеворения и призрачного счастья, а теперь наоборот стягивала нервы в горячий комок, заставляя трястись мелкой дрожью и чуть ли подпрыгивать на месте.       Дехья степенно, чтобы ничего не пропустить в порыве, разложила чистые тарелки на полку по размеру и так же медленно дошла до ванной. Комнатка эта была относительно небольшой, но вдвоём они сюда поместятся без проблем даже несмотря на внушительные плечи Дехьи. Стены оббиты желтоватыми квадратами кафеля, а у чугунной ванны прибита полка с шампунем, бальзамом, мылом и несколькими баночками непривычных для Дехьи средств. В целом здесь было даже уютно несмотря на относительную скудность интерьера и ванна прямо-таки дышала Нилу в мелочах: в красочных упаковках, в чистоте и в аккуратности, местами на грани минимализма и в непедаваемом ощущении заботы о каждой вещи в этом доме.       Дехья, предполагая ей будет как неловко раздеваться перед Нилу, расстегнула ремни на сапогах и стянула их, поставив к стене. Она неловко пошевелила, посеревшими от песочной пыли, пальцами на ногах и перевела нечитаемый взгляд на Нилу с улыбкой застывшей в проходе с полотенцем и сменной домашней одеждой. Чтож, придётся всё-таки раздеваться при ней. Дехья сняла тяжёлые, гремящие металлом ремни с пояса, старательно не глядя на Нилу, и стянула тяжёлую амуницию с рук, складывая это всё на пустую полку, тут же, у ванны. Нилу стояла рядом тихо, не шевелясь и в какой-то момент Дехья стрельнула в неё взглядом и резко вернула его обратно, разглядывая свою броню, лежащую грудой на полке. Её принцесса стояла в дверях смущённая до горящих щёк и разглядывала косяк двери так внимательно, словно видела его впервые. Не то чтобы Дехья в этом сильно от неё отличалась.       Наступила неловкая пауза, потому что пустынница поняла, что из одежды на ней остались только штаны и топ с подвеской. Последний форт обороны. Дехья выдохнула и быстро стянула топ, бросая его в кучу уже снятой одежды. Тут же послышался смущённый писк и пустынница успела уловить, только взметнувшиеся волосы, а Нилу так же смотрела в стену, но ещё сильнее покрасневшая. — Эм… — Дехья открыто развернулась к девушке лицом, старательно обрезая все ростки смущения. — Мы все равно будем взаимодействовать в этом ключе — мы же договорились.       Нилу резковато кивнула и через пару секунд повернулась к ней, установив зрительный контакт, со всех сил стараясь не спускаться взглядом ниже. Это довольно сильно… смущает. Дехья не отводя взгляда от чужих гипнотизирующих океанов-глаз, снимает брюки вместе с бельём, осторожно собирая в гармошку все дыры, чтобы не порвать их окончательно, и не глядя кладёт их поверх остальной одежды. — Я готова. — рапортует Дехья, не сдвинувшись с места, и Нилу наконец-то отмирает и вешает полотенце и одежду на практически незаметный крючок. Все кажется каким-то нереальным, словно странный сон, где ты верхом на вьючном яке плывёшь в Фонтейн наперегонки с мондштатскими волками. Но это не сон: Дехья незаметно щипает себя за руку и чувствует это слишком явственно.       Она действительно сейчас стоит в ванной Нилу перед хозяйкой этого дома голышом. — Я зайду в ванну? — Дехья неловко ведёт плечом и указывает большим пальцем в сторону душевой лейки. — Да, так будет удобнее. — кивает Нилу, развивая этот бессмысленный диалог.       Дехья в абсолютной тишине, разбиваемой только их дыханием, залезла в ванну и встала в полный рост, ожидая, пока Нилу окатит её водой. Но вопреки ожиданиям девушка сняла свои туфельки, примостив их рядом с плотными сапогами пустынницы, и сама залезла к ней в ванну. — Прикрой глаза. — смущённо потёрла щеку Нилу и Дехья тут зажмурилась. Не так важно что конкретно смущает танцовщицу в этой ситуации, но если закрытые глаза заставят Нилу чувствовать себя лучше в её компании, то пустынница закрывает их без раздумий.       Нежные ладони невесомо касаются её плеч и по рукам бегут тоненькие струйки воды. Дехья даже может представить как светятся её ладони, когда образуется гидро энергия, но сквозь закрытые веки она едва ли видит голубоватое сияние. — Лучше повернись. — мягко предупреждает Нилу. — Я начну с волос и так будет удобнее.       Дехья послушно разворачивается и чувствует чужие тонкие пальцы, размачивающие жёсткие от песка и солнца волосы элементальной водой. Между ними не такая большая, но заметная разница в росте, и судя по всему Нилу встала на небольшую подставку, которую пустынница видела у бортика, и теперь спокойно может перебирать её волосы стоя. Она чувствует как по её спине течёт вода вместе с усталостью и грязью долгого путешествия. Щёлкает крыжечка шампуня и Нилу аккуратно вспенивает в её волосах прохладный шампунь, в промежутках массируя пальцами корни волос, омывая ладонями её спину и мягко стирая с глаз растушевавшийся макияж. Дважды в её волосах пенится шампунь и один раз Нилу заботливо и щепетильно прочёсывает её волосы бальзамом и, кажется даже увлажняет кончики приятно пахнущим кремом для волос.       Девушка тянется и берёт, оказывается, одно из двух полотенец и заботливо заворачивает в него гриву Дехьи, заботливо заправляя под него короткие волоски из чёлки, и снова мягко поворачивает её к себе лицом. — Если хочешь — можешь открыть глаза. Я смыла косметику.       Дехья распахнула глаза, тут же натыкаясь на внимательный взгляд Нилу. Щеки её всё ещё краснели, но в глазах плескалось не всепоглощающее смущение, а скорее спокойствие и тепло. Дехья стыдливо улыбнулась ей и бессмысленно кивнула, лишь бы сделать хоть какой-нибудь жест. Нилу отзеркалила её мимику и повторила кивок, поддерживая её в этих чувствах и от этого маленького обмена словно сердце пролило кипяток.       Нилу же приступила к гелю для душа, аккуратно вспенивая его в руках и намыливая Дехье плечи, руки и подмышки. Видимо такая планомерная забота приводила танцовщицу в неописуемый восторг: девушка растеряв стыд омывала её практически самозабвенно, не отпуская с лица улыбки. Она вспенила ещё немного геля и прошлась по рёбрам, подмышками и по мягкой груди, задевая вставшие от прохлады соски. Дехья мгновенно покрылась гусиной кожей и слегка вздрогнула. Нилу просто не могла не заметить её реакции, но виду не подала совершенно, продолжая щепетильно намывать её, смывая коричневатую от песочного налёта пену.       Так же аккуратно и тщательно девушка вымыла её живот, спину и руки, даже сцепляя их пальцы в замок, чтобы промыть между ними, но после этого спустилась вниз сразу к ногам. С одной стороны этот жест принёс волну облегчения, но с другой — разочарования. Дехья словно подсознательно ждала… чего-то. Наверное так же подростки ждут ответной симпатии от тех, кто нравится им самим, а потом плачут и злятся, если на их любовь ответили не так, как они ожидали. Но между ними, Дехья уверена, есть что-то более эмоциональное и близкое, чем просто симпатия. Никакого взаимного чтения мыслей или понимания с полуслова. Только уважение и привязанность.       Нилу села перед ней на колени, отодвинув подставку и поставила её ногу себе на колено, так же педантично, как и все остальное, отмывая её ступни поочерёдно от песка и пыли. Настолько аккуратно и тщательно она это делала, что Дехья попросту забылась, растворяясь в чужих трепетных касаниях и очнулась, когда девушка снова поднялась на ноги и положила ладони на бёдра. — Дехья… я пойму если ты откажешься.       Пустынница рвано выдохнула и прикусила губу. — Я… да. Я не против, если тебе будет нормально.       Нилу, не отрывая взгляда от лица Дехьи, чтобы не упустить ни одного намёка на протест, создала из ладони слабый напор и сместила руку к паху. Пока что это напоминало просто приятное давление, но тот факт, что это именно Нилу, заставил Дехью схватиться одной рукой за девушку, а другой за стену, потому что колени чуть было не подогнулись от одной этой мысли. Крышечка геля практически оглушительно щёлкнула и через пару секунд Дехья почувствовала мягкий шёлк пены. Тонкие пальчики поочерёдно огладили малые половые губы и потёрли уретру, тут же смывая пену гидро энергией.       Дехья выдохнула на грани стона и наклонилась, касаясь чужого лба и носа своими в умилительно-интимном жесте. — Поцелуй меня. — и Нилу поднимает подбородок и легко касается чужих губ своими. Она не отстраняется и не берет инициативу, продолжая медленно ласкать пальцами вход, поэтому Дехья вплетает уже высохшие пальцы в костёр чужих волос, и проникает языком между податливых пухлых губ.       Нилу тихо стонет в поцелуй и массирует клитор круговыми движениями. Бедра Дехьи подрагивают и она медленно оседает на дно ванной и Нилу опускается за ней на колени. Пустынница углубляет поцелуй, практически трахая её языком и движения Нилу конвульсивно ускоряются, и Дехья долго и громко стонет, сжимая коленями чужие бёдра под пошлое хлюпанье смазки между своих ног. — Садись на край. — Дехья практически без передышки, тяжело дышащая, вылезает из ванной и садится на коврик на колени. Нилу молча выполняет просьбу, догадливо разводя ноги.       Дехья стягивает с девушки милые голубые слипы и приникает языком к влажным складочкам. Нилу дёргается от неожиданности и пустынница острым языком перекатывает между губ головку клитора, отчего чужие ноги, незаметно оказавшиеся на её плечах, мелко дрожат от напряжения. Дехья расслабляет язык и лижет снизу вверх словно кошка, а потом снова играется острым языком, крепко удерживая извивающуюся девушку за ягодицы. Через несколько минут чередования пустынница обхватывает клитор губами и просто сосёт его, периодически лаская языком, не размыкая рта. Нилу дёргается в её руках, хватая за влажные ягодицы и коротко напрягая бёдра, словно в попытках толкнуться в приятный жар. И когда громкие бесстыдные стоны словно срастаются в один звук, Дехья мелкими резкими движениями ласкает головку клитора, не выпуская её из жара рта и чувствует губами мелкие сокращения мышц, по аккомпанемент отчаянного крика.       Нилу обмякает в её руках и сползает на колени и попадает в чужие объятия. — Знаешь, я возвращаюсь сюда к тебе. Домой. — выдыхает Дехья.       Нилу зарывается носом в её шею и довольно мурлычет: — Я всегда тебе рада.