ВОЙТ
(новогодняя сказка)
Трыццать першага снежня года Божага дзве тысячы нейкага адчынiлiся дзверы трэцяга пад`езда дома шаснаццатага… В общем так: тридцать первого декабря, года две тысячи некоего от Рождества Христова открылась дверь третьего подъезда шестнадцатого дома на улице Ленина. На улицу вывалилась семья — папа, мама, сын и дочь. Для полного стереотипа стоит сказать, что дочь была старше брата. - Так! Мы опаздываем,- начала всех строить мама, глядя в навигатор.- У нас экскурсия в двенадцать, а быть там надо пораньше. Там еще какой-то… этот самый… «воин-с-ключом» что ли? Короче, памятник какой-то, все у него встречаются. Пощли-пошли! Мама была годами ближе к сорока, роста среднего, миловидна, одета в дорогую шубу до колен, дорогую шапку и замшевые сапожки. Короткие черные волосы были уложены в прическу «пикси», специально адаптированную для ношения меховой шапки. В одной руке у нее был мобильник с открытым навигатором, в другой — не зажженная сигарилла. Причем недешевая. В модных журналах обычно внизу фотографии помещается список брендов, надетых на модели - что-то вроде «очки в оправе «Prada The Hedonist» и прочая, и прочая. На нашей мамаше с дюжину позиций набралось бы махом. Работала мама топ-менеджером крупного российского банка. Ну, не совсем топом, но её позицию уверенно можно было назвать средним руководящим составом. С двух удачных годовых премий вполне себе машину купить можно. Выйдя на улицу, она вставила сигаретку в рот и призывно замахала мужу. Тот тут же щелкнул зажигалкой, поднося ей огоньку. Мама жадно затянулась и выпустила дым вверх. - Витя, Ника, Киря, харош тормозить! Идем скорее, такой день, нехорошо опаздывать! Муж ее Витя был типичного вида айтишник со стажем: высокий, нескладный, рыхловатый, с намечавшимся лысиной и пивным пузом. После жены он прикурил сам, и вся компания торопливо зашагала по улице Ленина в сторону Немиги. Приехали они из Москвы и сняли на несколько дней квартирку в этом доме. Маленькая студия оказалась не слишком комфортной для четверых, но перед Новым годом все оказалось раскуплено. Кровать досталась родителям, а детям поставили раскладушки. После того, как все спальные места приводились в готовность, в комнате становилось едва ли не теснее, чем в поезде, ввиду чего москвичи максимум времени проводили на прогулках. На Площадь Свободы семейство пришло сильно раньше полудня. Кругом царил шум и гам. Кто-то фотографировался около памятников, кто-то чеканил памятные монетки на аттракционе, кто-то просто гулял. Повсюду были артисты, аниматоры, торговцы сувенирами. Периодически появлялись рабочие, очищавшие площадь от снега и мусора. - Ну вот и мужик с ключом!- обрадованно сказала мама, отправляя окурок в урну.- Стоим, ждем, не расходимся! Действительно, между двух искусственных фрезерованных елей стоял одинокий памятник. Скульптура изображала мужчину, одетого в строгий костюм зажиточного горожанина времен Речи Посполитой. В руках он держал ключ и какой-то свиток. У его ног на бронзовой плите была карта крепости, на которой было написано, что это Минск шестнадцатого века. Пока папа оплачивал билеты, а Кирилл что-то выпрашивал у мамы, Ника решила загуглить что-то про «воина с ключом в Минске». «Воина» там не оказалось, однако в первых же ссылках нашелся «Войт с Ключом». Значился этот объект под номером шестьдесят вторым из «двухсот пятидесяти пяти развлечений Минска». Ника успела прочитать, что слово «войт» означает «главу магистрата» и восходит к немецкому «адвокатус», сиречь народное название «призванного на помощь». Еще она прочитала, что памятник установлен в честь получения Минском Магдебургского права, но что это за «право» - уже не успела. - Уважаемые туристы, добрый день!- очаровательная девушка-гид поприветствовала собравшихся.- Сегодня нас ожидает обзорная автобусно-пешеходная экскурсия по Минску. Сейчас в двенадцать часов будет небольшое представление, а потом мы пройдемся сперва по лабиринтам Верхнего Города, а уже после на комфортабельном автобусе отправимся смотреть город. Ее речь была прервана звучным ударом металла о металл. Ника вздрогнула и посмотрела на источник шума. Невысокий дядечка, в теплом кафтане и фартуке поверх, ударил кувалдой по станку для чеканки, привлекая внимание туристов. - Как гласит предание, город Минск был основан чудо-богатырем Мэнэском, поселившемся у моста через Свислочь. Там он создал мельницу на семь колес, где молол муку из камней. Грохот от нее устрашал врагов и привлекал добрых людей, из которых богатырь набирал дружину. Из этой дружины по преданию и вырос народ, основавший наш город. Ника фыркнула. Сказки для туристов ее страшно бесили. Впрочем надо сказать, что девочек в четырнадцать лет бесит многое. А еще многое — «реально бесит». Почти так и было написано на обложке ее свежеполученного паспорта. - На самом деле основателем Минска считают князя Всеслава, по прозвищу Чародей. По его указу построили крепость в месте слияния Немиги и Свислочи... Ника слушала гида не шибко внимательно. Ее внимание привлек ключ в руках войта. Ручка ключа была затерта до золотого блеска — значит количество приходивших «за желаниями», было изрядным. Ника посмотрела на памятник и так, и этак. С разного расстояния и разных ракурсов войт выглядел по-разному. Издалека он казался маленьким и одиноким, поближе — властным и торжественным, а совсем вблизи — добрым и открытым. Ника включила воображение. Если человек возглавлял магистрат, значит многое знал, много умел, а еще имел уважение ближних. Ника подошла и взялась за ключ. - Знаешь, я хочу быть такой же ответственной и такой же мудрой, как ты!- говорила она одними губами, о желание было высказано и услышано. Сначала вроде бы ничего не произошло. Но минутой позже Ника вдруг посмотрела на памятник другими глазами. Девочка никак не могла отделаться от мысли, что «Войт» выглядит почти живым, по крайней мере до середины груди, где был медальон с иконкой Богородицы. Что-то изменилось для нее в окружающем мире, но Ника не могла понять, что именно. Появилось чье-то присутствие, которого она раньше не ощущала. Эта личность не лезла в голову, не давила, но и никуда не исчезала. - Кто... ты?- мысленно спросила Ника. - Служащий городу сему и жителям его! Ответ пришел к ней в виде образов и эмоций. Войт ощущал себя с того момента, как на центральной площади Города глашатай именем короля Александра Ягеллончика зачитал грамоту: "Наш город Менеск из права литовского и русского, изначально там установленого, на право немецкое, именуемое Магдебургским, переводим на вечные времена. Такоже Постановляем и даем им возможность по оному Магдебургскому праву творити полное управление и все законы, ликвидируя в этом городе все прежние права, законы и обычаи, которые Магдебургское право сдерживают, притесняют или ему мешают. Сие же постановихом, желаючи умножить всеобщее добро и улучшить города нашего Менеска положение, дабы люди наши, тамо живущие, благодаря доброму и справедливому ладу, были поощряемы..." Было то в далеком 1499 году от Рождества Христова, но Войт помнил тот день так, словно это было вчера. Он не слышал глашатая, но откуда-то полностью знал текст королевского указа. Дух просто осознал себя как личность, и также просто последовал за первым избранным человеческим войтом — новым градоначальником. Наверное раньше он тоже был кем-то, ведь места здесь были непростые. Недаром первый князь города носил прозвище Чародей, и, по преданию, умел оборачиваться зверем. Но этого Войт тоже не помнил, зато хорошо знал дела нынешние. Например то, что было у должности этой много тонкостей: народный староста обязан был быть мужем зрелых лет, зажиточным, доброго нрава, избираться «конными и посполитыми мещанами», а еще утверждаться королем. - Зажиточным?- мысленно удивилась Ника. - Чтобы хозяином был. Хозяйством умел бы управлять, а добро - сберегать и умножать. Нередки были конфликты с воеводой, а порою приходилось отстаивать интересы городской общины и перед Его Величеством. За неугодное поведение могли прогнать свои же мещане. Иными словами - должность войта была «расстрельной», немотря на привилегии и полномочия. Посему Войт незримо старался помогать каждому новому главе магистрата, или хотя бы удерживать от поспешных решений. Но и тут были условия: во-первых, войт избранный как-то должен был знать о существовании Войта, а во-вторых - сам обратиться за помощью. Когда через пару лет началось строительство деревянного здания, ставшего прообразом ратуши, Войт несказанно радовался — наконец-то у него появится дом. После была кровавая сеча с татарами. Крымское ханство, государство-паразит, живущее работорговлей, словно упырь пило славянскую кровь. И на этот раз Менеск был взят и сожжен. Войт скорбел со всеми, но так же, по мере сил, утешал и помогал жителям, восстанавливающим город из праха. Однако еще полвека спустя он так же горевал из-за пожара, уничтожившего деревянный сруб. Сначала погорел Менский Замок, а пару лет спустя - ратуша. Потом была снова радость. Здесь Ника удивилась, но быстро уловила новый посыл: причиной радости Войта было то, что Город состоял на хорошем счету у короля, и вместо первой сгоревшей грамоты был утвержден новый привилей, содержащий еще больше льгот для Менска. Так повторялось еще несколько раз, и каждое подтверждение привилея прирастало новыми милостями. Люди, не платившие дань феодалам, богатели. К платежеспособным горожанам чаще заезжали купцы, а в итоге налоги с торговли наполняли казну куда шибче, нежели тоскливые подати. Строились гостевые дворы, приезжали торговые люди, расцветали ремесла, но не все было гладко. Годы благоденствия сменялись войнами, эпидемиями чумы, политическими разногласиями, словно катком проходившими по этим землям. И каждый раз бесстрашный город восставал из пепла. Видели эти земли и шведов, и поляков, и храбрых московитов. А еще позже Великое Княжество Литовское окончательно слилось с Корлевством Польским, образовав Речь Посполитую. - А что это значит?- шепотом спросила Ника поглядывая по сторонам, чтобы никто не услышал. Оказалось, что это означало «Общее Дело». Войт говорил больше не словами, а образами и посылами. Перед глазами девочки вставали то марширующие полки, то пылающие здания, то мрачные фигуры, обряженные в противочумные балахоны. Это были «сволочи» - сволакивавшие зачумленные трупы в места сожжения. А потом снова были ярмарки, веселье, купцы, заключавшие ряд на торговлю. Крестьяне, пашущие землю. Свадьбы, крестины, долгие зимние вечера и ранние летние утренники, когда люди вставали ни свет ни заря, чтобы успеть в страду побольше переделать дел. Так, за годом год, проходили столетия. Все эти годы войт-человек нес свою трудную и почетную службу, радея о городе, а Войт его незримо сопровождал. Если избранник людской был чистой жизни, и более радел о городе, нежели о себе — Войт ему помогал чуть ли не открыто. Срывал злые умыслы, подсказывал верные решения, когда магистрат пытались обмануть, а то и вовсе внушал нужные мысли нужным людям. Если же градоначальник начинал творить непотребства, мошну набивать или притеснять кого-то — Войт умолкал. А мог и вовсе подвести нерадивого слугу народного под монастырь, предав его делишки огласке. - Девочка, отойди, дай сфотографироваться! Ника со злостью посмотрела на говоривших. Три женщины бальзаковского возраста, бывшие весьма навеселе, подошли к памятнику. Ника отошла в сторону. Двое «бабулек» обняли бронзового Войта с двух сторон, а третья начала снимать на мобильник. Скабрезные шутки лились рекой. Внезапно у Ники на глазах навернулись слезы. - Почему так?- вдруг зашептала она Войту, словно тот и правда был жив.- Ты столько лет служил Городу для того, чтобы над тобой пьяные кошелки глумились? Она в сердцах топнула ногой и с ненавистью посмотрела на снимавшую женщину. То ли что-то было в ее взгляде, то ли тетка просто отвлеклась, но в итоге она поскользнулась и уронила телефон. Тот с глухим хряском припечатался экраном о бронзовый край композиции. - Так тебе и надо,- шепотом сказала Ника и тут же почувствовала, что Войт недоволен. «Нельзя так с силой — беда будет!» - осудил ее Войт. К счастью тетка Нику не услышала. Она выдала забористую матерную фразу и подобрала телефон. Экран испещряла богатая сетка трещин, а изображение пошло разводами. - Хана котенку,- смачно выдала она.- Не сможет больше гадить! - Да, Валь, неприятно,- одна из ее товарок отцепилась от памятника.- Пойдем Старый год провожать! Разумеется речь туристок была полна экспрессии и крепких словечек, но здесь мы их опустим. - Пойдем-пойдем подруга!- затараторила вторая женщина.- Не поддавайся негативу! Тетка с телефоном выдала новую тираду, но ее вдруг заглушил бой часов. Наступил полдень. Из большой колонки заиграла старинная музыка, а на балкон ратуши вышел человек, одетый в костюм войта со сложенным свитком в руках. - Добрый день, свободный город, чью историю писали кнез и воин, и крестьянин, и народ мастеровой! Разрешите обратиться к вам с приветственною речью, что специально подготовил к миру, граду и властям. Здесь, у ратуши столичной, где легенд, преданий мудрых и загадочных традиций накопилось за века, собралось народу много! Не для вредного веселья: каждый жаждет непременно что-то тайное узнать. Чтя торжественность минуты и желание народа, я засим повелеваю действо наше начинать! Произнеся эту речь, актер скрылся внутри ратуши. Отворились створки парадного, и оттуда вышли двое молодых людей, тоже одетых в костюмы шестнадцатого века. Один из них нес в руках сундучок, закрытый на висячий замок — видимо играл роль казначея. Второй — нес связку ключей. Это был подвойский - помощник войта, исполнявший обязанности пристава и порученца при главе магистрата. Все эти понятия словно кто-то нашептывал Нике, но лишь когда она сама хотела знать ответ. Актеры сделали два почетных круга по площади, давая людям себя рассмотреть. Шли они навстречу друг другу. Завершив пассаж, они встали по бокам входа в ратушу. Из дверей появился ряженый войт. - В сих стенах было доселе городское казначейство, и чеканились монеты здесь из злата-серебра. И сложился так обычай — горожанам был по нраву и гостям столицы тоже он пришелся по душе. Каждый праздник, в центре Минска, двери ратуши столичной всем являли величаво сей сундук. В сундуке была монета, что чеканилась нарочно для событий весьма важных в жизни града и людей. Но сундук закрыт был плотно на замок семипудовый, что свободно отворялся лишь от одного ключа. Горожане подходили, ключ неспешно выбирали, и кто смог открыть сундук тот — забирал монеты все! Уважаемые гости, попытайте свое счастье! Ключ на связке подберите и откройте сей сундук. В сундуке лежит монета с символами града Минска. И тому, кто ей владеет — принесет она успех! Толпа туристов заволновалась, загомонила. Вверх потянулись руки. Подвойский подходил к желающим и те делали выбор на связке ключей. Потом турист и актер вместе шли к сундучку и примеряли ключ. Ключей было много, и все они были разные. Долгое время никому не везло, пока наконец какой-то подросток не открыл заветный сундук. Внутри оказалась сувенирная монетка с аттракциона чеканщика, который до этого стучал молотом, привлекая внимание. Подростка поздравили, и он повернулся к публике лицом. Ника присмотрелась и ахнула — это был Кир. Увлеченная действием, она даже не заметила, как тот просочился в первые ряды и привлек внимание ведущих. Кир вернулся в толпу и довольно засунул монетку в карман. Представление закончилось. - Уважаемые туристы, прошу всех подойти к памятнику!- послышался голос их гида.- И так, перед нами план Минской крепости шестнадцатого века. Мы с вами находимся вот здесь,- она потерла носком изящного сапожка невзрачный пупырышек в центре карты.- Вот здесь располагается главный костел города, здесь — гостиные дворы. Как видите, в те времена Минск был совсем небольшим. Войт же сказал Нике еще кое-что, о чем умолчал гид: весь Верхний Город вообще появился на свет из-за очередного страшного пожара в году тысяча пятьсот сорок седьмом. Тогда сгорело почти всё, что было в городе, включая замок и жилые кварталы. Ущерб был настолько велик, что тогдашний кнез великий Жигимонт… Тут Ника не выдержала и прыснула — уж очень имя князя у нее связалось со словами «выжига» и «жмот». Войт замолчал. - Прости,- шепотом сказала она. ...Так вот этот самый Жигимонт освободил город от всех повинностей на десять лет. И город снова возродился, став лучше прежнего. Тогда он и стал похож на Минск нынешний. - Как вы видите, у статуи в руках ключ,- продолжал гид,- Если у вас есть неразрешимая проблема, особенно связанная с недвижимостью — надо просто придти и потереть ключ, рассказав о ней Войту. И решение обязательно найдется! А теперь прошу всех пройти в автобус.- и она зацокала каблуками сапожек по гранитной брусчатке. - Это правда?- снова шепотом спросила Ника. Войт ответил образами. К нему часто приходили за счастьем — чтоб все случилось сразу, по мановению волшебной палочки. Но люди, решившие высказать ему проблему, часто несли с собой и половину ее решения. Их просто надо было слегка подтолкнуть, помочь что ли… Осуждать таких просителей Войт не хотел: как можно заставить ценить изысканную живопись человека, умирающего от жажды? Напиться бы сперва! Войт знал судьбу всех памятников в городе, особенно имеющих за собой легенды. Для него не было секретом, кто и сколько раз держал за коленку «Прекрасную Незнакомку» в Михайловском сквере, какой очередной маститый бизнесмен ходил тереть птичек комаровской «Торговке Семечками» или кто в очередной раз спер «сакрального воробушка» со спины лошади на той же Комаровке. «Лошадь и Воробей» вообще слыли местным исполнителем желаний, и несчастную птичку сперва заполировывали до полного отсутствия темных пятнышек, а потом крали — на память. Приходилось звать аргоновую сварку и припаивать лошади на спину свежую жертву. Хуже всего пришлось статуе «Плачущий Ангел» на Острове слез, где стоял памятник минчанам, погибшим в Афганистане. На остров повадились молодожены, защелкивать замочки на ограде памятника, а потом упорно тереть статуе… причинное место. «Чтобы мальчик родился!» Войт жаждал лично искупать зимой в Свислочи шутника, придумавшего памятнику такую «легенду». Но тут уже вмешались власти: на Острове слез был установлен круглосуточный пост охраны, доступно и исчерпывающе объяснявшей всем непонятливым гостям мемориальный акцент композиции. Автобус тронулся, увозя Нику к новым впечатлениям. - Мы еще сможем поговорить?- мысленно спросила она у незримого собеседника. - Как только вернешься и захочешь этого!- на этот раз ответ Войта прозвучал в голове явно. Войт призадумался. Никто доселе не приходил к нему с такими просьбами. В основном желали что-то вроде «хочу квартиру», «хочу дом», «хочу разъехаться с упырями». Хранителю Города хотелось рассказать Нике всё, что отложилось в его памяти за века, но Войт был мудр. Он понимал, что память девочки не сможет вместить всех изгибов истории. Ну как рассказать невинной крохе про мрачные, страшные и кровавые эпизоды прошлого? Войт и так взвешивал каждое слово. Как ни хотелось ему поделиться наболевшим — всегда есть границы... Когда в 1852 году снесли ратушу — единственным собеседником Войта остался Пан. При жизни Пана звали Михаилом Володковичем. Своенравный и гонористый шляхтич пролез (иначе не скажешь) в Городской Совет исключительно протекцией Кароля Радзивилла. В скором времени достал всех своим пьянством и непростым характером, который стал заметно мешать работе магистрата. Был спровоцирован, и в буйном порыве умудрился отхватить саблей кусочек уха у… статуи Христа, установленной в магистрате. За это шляхтича приговорили к смерти. Плохо понимая, что происходит, Михаил уповал на заступничество могучего Радзивилла. Он прогнал священника, пришедшего его исповедовать, и... был немедленно расстрелян прямо в парке у ратуши. Так и остался он надолго бродячим духом, вечно требующим справедливости. Поначалу Пан и в посмертии оставался бузотером. Когда он своими выходками доводил Войта до белого каления, тот вышвыривал его за пределы Верхнего города. Для Пана это было серьезное наказание — находиться вдали от места, где остались неоконченные дела, было для духа мучением. Присмиревший шляхтич приходил с повинной, получал прощение и снова возвращался в свое «место раскаяния». Войт смотрел на него и думал, что из-за таких вот гонористых и недалеких дворян рухнуло былое величие Речи Посполитой. На сейме любой «шляхтич с большого шляхта» мог крикнуть «Не позволям!» - и важный государственный вердикт не принимался. Это ослабляло власть и в итоге привело к тому, что очередной король, Станислав Август Понятовский, отрекся от престола в пользу Екатерины Второй. Из польского трона императрица сделала себе нужник. Потом Николай Первый отменил Магдебурское право — не вписывалось оно в политику Империи, и тогда Войт впервые почувствовал себя не у дел. Но еще двадцать лет стояла в Менске ратуша, напоминая горожанам о столетиях воли и свободы. Войт остался в Городе. Еще была война с Наполеоном, где от населения Города осталась десятая часть. Потом Великая Отечественная Война, после которой в Городе осталось менее сотни уцелевших зданий. Повидав весь этот кошмар, даже Пан наконец сделал выводы и немного присмирел. Дорогая цена... *** Автобус вернулся на Площадь Свободы примерно через три часа. Гид попрощалась с группой и получила свою порцию аплодисментов. Ника снова стояла перед Войтом, как вдруг из ближайшего ресторана вывалилась весьма подгулявшая компания. - Ну кого ты лечишь?- самодовольно втирал один из гуляк другому.- Я тридцать лет работник безопасности! - Ты же таможенник?- удивленно спрашивал второй. - Это одно и то же!- нетвердым языком подхалимничал третий.- Давайте сфотаемся у статуи! Таможенник и Второй встали по обе стороны Войта с таким видом, будто они короли соседних держав, а бронзовый глава магистрата их со смирением встречает. Ника снова стала закипать, но вовремя вспомнила слова Войта о силе. - Но почему так?- мысленно спросила она. - Гуляки Городу не мешают,- просто ответил Войт.- Они приносят доход жителям. Запретить людям веселиться — всяко дороже выйдет. - А что за сила такая? - Не «сила», а Сила,- поправил ее Войт.- Твоя. Урожденная. С ней тебе жить, и тебе ее подчинять. Стать самой собой — вот твое настоящее желание! - Ника, ты уснула там?- послышался резкий голос матери.- Только тебя все и ждут! Девочке не хотелось уходить с площади, но пришлось подчиниться. Она успела прочитать в интернете, что памятник поставили в две тысячи четырнадцатом году, а задуман он был в две тысячи шестом. Восемь лет ушло на творческие поиски и бюрократические согласования. Несколько раз эксперты не одобряли выражение лица скульптуры. Не однажды мастер менял возраст собирательного образа войта. А вот почему дух Хранителя Города поселился тут — она так и не поняла. Объяснения не было — Войт был везде, где отметилось культурное наследие Города, но людям свойственно придумывать идолов, а потом пытаться подогнать всё сущее под свое понимание. Для Ники кульминация случилась ночью. Праздновали Новый год они всей семьей в ресторане на площади. Столики были заказаны заранее, и сейчас здесь, в Верхнем Городе, царило веселье. Когда часы на ратуше пробили полночь и по телевизору выступил Президент, почти весь кабак ринулся наверх, поздравлять друг друга. Пошли вместе со всеми Ника, Кир и родители. На Площади Свободы царил оглушительный гвалт. С поздравлением снова выступил с ратуши актер в костюме войта, потом последовало небольшое театрализованное представление. Все было неплохо, пока отец не вздумал сфотографироваться с Войтом. Для Ники все будто помутилось. Веселые люди, мама в облаке табачного дыма, пьяненький отец, вставший так, словно Войт вручает ему ключи от города… - Папа, папа!- закричала она.- Ну хотя бы ты не делай так! - Как «так»?- мутными глазами уставился на нее отец. - Мужчина, отойдите, пожалуйста,- послышались окрики.- Дайте сфотографироваться! Ну не один же вы! Отец нетвердой походкой подошел к Нике. - Что случилось, доченька?- недоуменно спросил он. - Ну хотя бы ты так не делай!- всё повторяла Ника, пока не сорвалась в истерику. Мама была властной, но умной. - Доченька, не волнуйся только,- она присела перед Никой.- Пойдем-ка домой! Уже ночью, когда родители улеглись, девочка стояла у окна, глядя на ночной город. На завтра были заказаны билеты на самолет бизнес-класса — других не было. Они срочно летели домой. У мамы все было запланировано: и сеанс психотерапевта, и отправка Ники в санаторий, и многое другое. Вот только Войта она скорее всего больше не увидит… - Не спишь?- Кир неслышно подошел и встал рядом с ней. - Угу,- мрачно ответила сестра. - Ты тоже говорила с ним?- словно невзначай спросил он. - С кем?- Ника издала нервный смешок. - Там… На площади… - Издеваешься?- щеки сестры вспыхнули. - Нет,- Кир вытащил из кармана вейп и затянулся.- Маме не говори. - Хорошо,- Ника поморщилась от выхлопа ядовитой «соски». - Он тоже поговорил со мной,- глядя в окно, сказал Кир.- И ответил на мои вопросы. Только вот у меня хватило ума не показывать своих эмоций. - Почему мне об этом рассказываешь?- Ника была и рассержена, и заинтересована. - Он просил тебе кое-что передать. - Что же? - Вы еще встретитесь,- насмешливо сказал Кир. Уж очень сестра была импульсивна. - Это все? - Нет. Еще он сказал, что твоя скорбь отступит, как только ты покинешь Город. У тебя будет время и возможность обдумать вопросы перед следующим разговором, если ты решишь его продолжить. Ника ничего не ответила. Она просто уставилась в окно и молча заплакала в три ручья. Катарсис был сильнее её. *** Тем временем новогодняя ночь уходила в небеса. Появились тучи, пошел мокрый снег с дождем. На древний город упал один из тех густых и непроглядных туманов, что легко могли дать фору Лондону. Приближалось утро, и на улице резко поубавилось гуляющих. Однако кое-где еще взлетали фейерверки, подсвечивавшие белесую мглу фантастическими цветами. Порою слышались радостные восклицания — люди веселились, как умели. На очередную вспышку, чуть громче и ярче других, никто не обратил внимания. Также никого не удивило появление двух новых персонажей, одетых весьма ярко и причудливо. Один из них был высок, плечист и могуч, облачен был в огненно-красный плащ со сложным орнаментом по краям. Под полами плаща виднелся сплошной доспех. Когда сквозь облака проглядывала луна, то по пластинкам брони скользили переливчатые блики. В одной руке великан сжимал посох с каменным навершием, а другой помогал идти своему спутнику. Точнее — спутнице. Тонкая изящная фигурка была закутана в бирюзово-зеленый плащ. Капюшон был откинут, сквозь пышную меховую опушку воротника виднелось миловидное личико, искаженное болью. Тугой жгут пепельно-серых волос, лежащий поверх дорогой оторочки плаща, был слегка опален и закопчен. - Ты как?- шепотом спросил гигант. - Лучше,- сдерживая стон ответила спутница.- Немного отсидеться — и буду как новая!- она попыталась улыбнуться, но её точеное лицо перекосила гримаса боли. Они вышли на площадь, и гигант огляделся. - Похоже в приличное место попали,- пробормотал он.- Все как всегда — площадь, ратуша, храм и кабак. Нормальный город. Сильва, можешь сказать, что за мир? - Техногенный,- слабым голосом ответила та.- Мощное метательное оружие, возможно — еще оружие «сути вещества». Развита механика. Примитивные мыслящие машины. - Искусственный разум? - Не чувствую сущностей,- и она сильнее обмякла на руках гиганта. - Тогда прорвемся,- довольно сказал тот и накинул руку Сильвы себе на шею. Он медленно подвел спутницу к дверям пивного ресторана и помог ей спуститься по лесенке. Зайдя внутрь, пришелец захлопнул двери и накинул засов. - Извините, мы уже закрываемся!- подскочила к ним миловидная официантка. На лице великана мелькнул гнев, но в следующую секунду проступило скучающее пренебрежение. - Огненный маг Ламбриус Второй, потомственный хранитель Светоча Силы и его спутница, Фея Природы Сильвана, желают получить кров и еду. Мы в вашем мире ненадолго. Моей спутнице необходим краткий отдых, чтобы набраться сил. В вашем мире должно цениться золото. Надеюсь, что это компенсирует ваши хлопоты! По стойке с глухим звоном рассыпалась горсть желтых монет. Были они крупными, сантиметров по пять в диаметре, и полновесными. Характерный блеск намекал на золото высокой пробы. На монетах был выбит аристократический профиль неизвестного монарха. В глаза бросались удлиненные уши и нимб вокруг головы. - Подождите пожалуйста, я позову администратора!- с натянутой улыбкой прощебетала девушка и исчезла. Ламбриус бережно усадил спутницу на ближайшее кресло и провел вдоль ее тела руками. От рук пошло слабое свечение, которое тут же впитывалось в тело феи. Сильвана улыбнулась и слегка кивнула — ей стало немного легче. Появилась администратор. Была она выше, старше и заметно полнее своей подчиненной. Макияж был дороже, прическа — изысканней. - Меня зовут Оксана, здравствуйте!- ровным голосом сказала она.- Я — администратор ресторана. Что случилось? Чего вы хотели? - Нам необходимы кров и еда на час-другой,- сдерживая себя ответил маг.- Потом мы уйдем. - Извините, но мы уже закрываемся,- максимально нейтральным голосом ответила администратор.- Пожалуйста покиньте наш ресторан. Ламбриус оторвался от подруги и повернулся к администратору. - Я предложил вам золото,- в его голосе зазвучала сталь.- Могу предложить еще. Просто назовите цену лишнего часа работы ваших слуг... Оксана. Администратор присмотрелась к гостю. Зрачки были нормальными, но вдруг в складках радужной оболочки прорезались искорки, которые стали сбегаться к центру, пока глаза загадочного посетителя вдруг не вспыхнули голубым пламенем. Ей стало страшно. - Пожалуйста покиньте наш ресторан!- Оксана старалась придать голосу уверенности.- Иначе я вынужденна буду вызвать милицию! Глупость конечно - администратор должен до последнего пытаться сглаживать конфликты, но тут страх взял верх. Гость вздохнул, однако вздох более походил на рычание. - Ты плохо слышишь, трактирщица, или Бог ума не дал?- взревел он.- Это я вынужден торчать в этой дыре, потому что Сильва сейчас не вынесет прыжка! Я не могу уйти, пока она не придет в себя! - Вы только не волнуйтесь, пожалуйста,- очаровательно улыбнулась администратор, доставая мобильник.- Сейчас что-нибудь придумаем. Катя тоже достала мобильник, но Ламбриус резко вытянул руку в их сторону. Неведомая сила вырвала телефоны из девичьих рук и перенесла их в руку мага. Тот сжал кисть и сотовые брызнули в стороны ворохом огненных искр. - Я — боевой архмаг,- с ледяным спокойствием сказал Ламбриус.- Ты можешь послать за помощью — в итоге прольется кровь, и будет она на твоей совести, трактирщица! Я представляю, что могут солдаты вашего мира. Мне хватит сил разнести половину города, но в этом не будет смысла — вас много, а я один. И я лишь хочу защитить… Три коротких и звучных удара в дверь прервали речь гостя. - Откройте!- потребовал маг. - Катя, открой! Может милиция уже приехала… Маг усмехнулся и покачал головой. Катя по стеночке пробралась к дверям и сняла запор. Она распахнула дверь и тут же с визгом кинулась обратно, пытаясь спрятаться за стойку. За дверью стоял Войт. Лицо и одежда его по-прежнему отливали бронзой, но глаза были живыми — небесно-голубыми и проницательными. В них странным образом сочетались твердость духа и кротость. Цепь на шее налилась золотом, а отчеканенный на ней медальон с православной иконой стал рельефнее и детальнее. Ключ он повесил на пояс, а свиток скрутил в трубку и убрал за пазуху. Войт огляделся с видом хозяина и, пригнувшись, вошел в зал. - Ну что ж вы, Оксана свет Семеновна, так с гостями обращаетесь?- строго посмотрел он в сторону администратора.- Они ведь зла не учиняют. Не грабят, не буянят. Так примите их, как положено! И не надо никакой крови, достопочтенный Ламбриус, Тетрарх Великой Академии,- посмотрел он в сторону мага.- Ее в этих землях и так пролилось немало. Мы же не варвары какие, верно? - Вы знаете мой академический титул, уважаемый… - Войт, просто Войт, уважаемый Ламбриус,- коротко кивнул Войт.- Я в своем городе, и для меня здесь нет тайн. - Но как ты… как вы… каким...- вытаращилась на него администратор. - По долгу службы Городу сему и жителям его,- повернулся к ней Войт, и под его взглядом суровая метрдотель словно обмякла,- Отдайте все необходимые распоряжения, пока никто не наделал глупостей. Внакладе не останетесь. Под мою ответственность! Войт не кричал. Не повышал голоса. Не грубил. Но что-то было в его речах такое, что не допускало и мысли перечить. - Катя, передай повару, пусть задержится,- коротко бросила Оксана.- Обслужишь столик сама. Всем премия за сверхурочные. Приступай! Катя исчезла. - Проходите пожалуйста!- она сделала приглашающий жест гостям.- Может вам нужен врач?- она склонилась над феей. - Все хорошо, Оксана,- улыбнулась та.- У меня магическое истощение, я не ранена... Хотя для нас это не менее мучительно... Мы с Ламбриусом спасались от военного переворота и... влипли в тяжелый бой... Прикрывали простых солдат... Он мог биться дальше, но я бы погибла... Он не стал рисковать… Просто нужно передохнуть… - Хорошо-хорошо, не волнуйтесь только,- затараторила администратор, опасливо косясь на невозмутимого Войта.- Пожалуйте в зал… Гости проследовали за столик. С одной стороны ослабевшую фею поддерживал Ламбриус, с другой — Войт. Пока они рассаживались, Оксана украдкой выглянула во двор. Закусив нижнюю губу, она пробежала полдороги до ратуши и замерла. Бронзовый план старой крепости Менеска был на месте, а вот скульптура отсутствовала. Вместо нее красовалась табличка на треноге «Памятник на срочной реставрации, приносим извинения!» Крестясь и что-то попискивая, Оксана вернулась в ресторан. Там она повесила на дверь табличку «Закрыто» и накинула на дверь тяжелый засов. На цыпочках пройдя по коридору, она заглянула в зал. Компания разместилась за угловым столиком, причем фея сидела в углу, облокотившись на стену, и дремала. Перед ней стояла огромная пивная кружка с ягодным морсом и креманка с медленно тающим мороженным. Маг сидел на диванчике в углу, а напротив него на массивном дубовом стуле восседал Войт. Стул угрожающе поскрипывал под массой бронзового главы магистрата, но пока держался. В зал вошла Катя, неся две литровых кружки самого лучшего «Гинесса» с пышными шапками пены. Гости учтиво кивнули, забрали кружки, и приветственно чокнулись. - Ну, за непредвиденную, но добрую встречу!- сдержанно улыбнулся Войт.- Надеюсь окончание вашего путешествия к нам будет приятнее начала. - За встречу!- громогласно поддержал его маг. Засим гость основательно приложился к своей кружке и махом осушил ее на треть. Войт отпил ровно столько же. - Замечательное пиво!- отдуваясь, сказал Ламбриус.- Чем-то напоминает наш зимний эль. Тот, что варят путникам в горных тавернах на перевалах Толосского тракта. Только там его подают горячим и с добрым куском свиной рульки, но и это весьма неплохо, тем более, что на улице оттепель! Они сдержанно рассмеялись. - Наше горячее вас приятно удивит, уважаемый Ламбриус,- Войт вполоборота глянул на Оксану, и ту как ветром сдуло.- Во всяком случае искренне на это надеюсь. - Нисколько в этом не сомневаюсь, уважаемый Войт!- маг поднял кружку.- Думаю мы могли бы перейти на «ты»? - Принимается, уважаемый Ламбриус! Они чокнулись кружками и отпили по глотку. - Скажи мне, дружище, а давно ли ты здесь?- маг поставил кружку на стол и промакнул салфеткой усы.- В смысле - Городу служишь? - Шестой век пошел,- задумчиво ответил Войт. - Срок однако!- рявкнул Ламбриус.- Ну, за службу и верность! На этом кружки опустели, но Катя уже несла новые. Потом подали закуски и горячее. На некоторое время воцарилось молчание, прерываемое лишь случайными репликами. Гости ели, а Войт лишь символически пригубливал свое пиво. Потом посуду унесли. Сильвана откинулась на спинку и задремала, а Ламбриус снова изрядно приложился к кружке. - Если не секрет, с чего началась твоя служба?- маг довольно откинулся на спинку диванчика. Войт сдержанно улыбнулся. - Городу даровали вольности. Люди поверили в то, что смогут сами строить свою жизнь. Так появился я. - Как это знакомо!- Ламбриус посмотрел на потолок.- Вера даже одного человека способна творить чудеса. А вера многих — и подавно! Он повернулся к своей спутнице. - Сильва, ты как? - Лу-учше...- протянула та, не открывая глаз. - Солнце мое, тебе надо поесть сладкого! - Да-а… Фея подалась к столу и съела несколько ложек подтаявшего мороженого. Запила изрядной порцией морса. Ее лицо приняло несколько более осмысленное выражение. - Что случилось, Ламбри? - Нужен один из твоих ключей памяти,- уже по-деловому обратился к ней маг. - Сразу не мог сказать?- устало ответила та, отстегивая от ожерелья крупный изумруд в тонкой золотой оплетке.- Разбудил зачем-то… - Тебе надо было поесть,- в тон ей ответил Ламбриус, забирая камень.- Времени у нас немного. - Ага...- пробормотала фея. Она снова прикрыла глаза и откинулась на спинку. Ламбриус что-то пробормотал, и кристалл вдруг повис над его ладонью, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. Всё это продолжалось секунд десять, после чего изумруд снова упал в лапу гиганта. Маг спрятал его в специальный мешочек на шее. - Магдебургское право, если не ошибаюсь?- спросил он. - В точку!- ответил Войт. - Оно отменено без малого два века назад,- задумчиво сказал Ламбриус.- Ты не ушел, не потерял память и не стал кем-то другим. - Да, Магдебургское право отменили, но ратуша стояла еще двадцать лет. Мозолила глаза имперским властям. И что бы в ней ни располагалось — для Города она была символом свободы и возможности ковать свое счастье. А потом ее снесли и предложили жителям задаром разобрать материалы. - И?- подался вперед маг. - Никто не пришел!- раздельно и с улыбкой сказал Войт, откинувшись назад, от чего стул жалобно скрипнул.- Никто не взял ни кирпича. Дух горожан оказался сильнее. Ламбриус призадумался, глядя на свою кружку. - И это при том,- продолжал Войт,- что отжать у наших торгашей землю на площади под новый храм было сущим мучением! - Скажи, заступник города, а имя Мэнэскъ тебе знакомо?- прищурился маг. - Понимаю твой намек, Ламбриус,- улыбка сползла с лица Войта.- Но я не помню тех времен. Тогда люди хотели только выжить — и у них был Мэнэскъ. Они Божией милостью и своим старанием выжили. Выжили и возжелали жить достойно. Тогда у них появился Войт. - Логично,- маг поднял кружку,- За жизнь, твердость и веру! Войт снова улыбнулся, и кружки гулко стукнулись. Ему не хотелось вспоминать времена Мэнэска. Легендарная мельница чудо-богатыря молола не камни, а обкатывала души людские. Те, что были не сильно тверды — дробила в прах. Тогда времена были иные, но совсем недавно, по меркам Войта, чудо-богатырь чуть было не вернулся. Случилось это во время Великой войны, когда в городе захватчики устроили лагеря смерти и гетто. Только в одном из этих страшных мест нашли мучительный конец восемьдесят тысяч человек. Остановило его то, что люди вокруг остались людьми, несмотря на страшнейшую войну. Даже такие нечеловеческие испытания не смогли их сломить. Уцелел и Войт. В озверевшего берсерка превратиться просто, а обратно вернуться — намного сложнее. Войт знал это, но не желал обсуждать. Ламбриус покосился на свою спутницу. Отдых ей явно пошел на пользу — на лице появился румянец, дыхание стало глубже и ровнее. А еще вокруг нее прямо на диванчике и стенах появились признаки растительности. Кое-где это был едва заметный мох, а кое-где и травка проклюнулась — прямо сквозь обивку диванчика. Цветы в горшках вокруг заметно окрепли, а некоторые заложили бутоны. - Она идет на поправку,- удовлетворенно крякнул Ламбриус.- Здесь сильное место! - Есть такое. - Никогда не думал сменить место жительства?- вдруг прямо спросил Ламбриус. - Поясни конкретнее. - Я прямо сейчас готов тебе предложить несколько должностей на выбор в Академии Мудрости. Причем не последних! - Это каких же? - Начальника над тайной стражей — ты многое повидал и знаешь людей. Казначея — есть богатый опыт, и красть точно не будешь. Офицер душевного здоровья — вправить мозги молодежи на путь истинный тебе несложно. Ну и под занавес — преподавание. С твоим богатым практическим опытом помощи людям останется только подтянуть академическую квалификацию и сдать экзамены. Думаю сможешь читать лекции по противодействию Темным Влияниям. И заметь, в этом случае я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты дорос до профессуры и занял подобающий пост в Ученом Совете. А мой голос, как проректора-тетрарха, значит немало! - Странно слышать это от боевого мага, спасающегося от военного переворота,- задумчиво сказал Войт. - У нас это нормально,- ухмыльнулся Ламбриус.- Служба монарху — есть необходимая практика. Без нее академические навыки быстро теряют актуальность. И потом я более спасал, чем спасался,- он красноречиво взглянул на дремлющую фею. - В вашем мире так популярны войны? - Отнюдь! Гораздо менее популярны, чем в этом. Ключ памяти сообщил мне о пятнадцати тысячах военных конфликтов в этом мире за последние пять тысяч лет. Три войны в год! И это он меня уведомил только о тех, что сам классифицировал как войны! В этих конфликтах насильственно умерщвлено до трех миллиардов людей. А еще войнам сопутствовали голод и болезни. В нашем мире погибших за то же время в тысячу раз меньше. И это в основном из-за внешних угрозы. А еще колонизация иных миров… - И все же переворот, о котором шла речь… Из-за чего он? - Кризис элит и предательство некоторых, облеченных мудростью,- вздохнул маг.- Люди всегда остаются людьми, в независимости от мира или времени. Ну, если это не Царство Света конечно. Хотя у вас оно может по-другому называться… - Я отлично все понял Ламбриус,- подбирая слова, ответил Войт.- Но сейчас я не готов принять даже такое заманчивое предложение. Хотя оно мне сильно по душе! - Отчего же?- маг отпил пива.- Твой долг перед Городом исполнен до конца. Вполне можно заняться чем-то новым. - Моя судьба крепко связана с этим Городом,- голос Войта стал тихим и сдержанным.- Горожане не утратили своего духа, а Город — древних традиций. Если их вера ослабнет или история Менеска прекратиться — буду рад принять твое предложение, Ламбриус, но не ранее. Если, конечно, оно будет еще в силе,- он поднял кружку. - Моё предложение… конкретно это,- поднял свою кружку маг,- будет в силе, пока я жив. Или пока я ввиду форс-мажора не уведомлю тебя об обратном. Так что имей ввиду, Войт! В дверь ресторана постучали. Администратор, продолжавшая краем уха подслушивать разговор, вздрогнула и побежала открывать. В приоткрывшуюся щель протиснулся дядька средних лет. Одет он был в просторные брезентовые брюки, толстовку с капюшоном и легкие полиуретановые сапоги. - Мэтр у вас?- шепотом спросил он у Оксаны. - Ик! К-кто?- вздрогнула та. - Войт,- человек снял капюшон. Он показался администраторше поразительно похожим на одного сотрудника ратуши, обычно принимавшем участие в театрализованных представлениях для туристов. - Там,- трясущейся рукой указала Оксана в сторону зала.- А-а ч-что? - Беда,- коротко сказал мужичок.- В МЧС стуканули. Говорят — памятник украли. Оксана была не робкого десятка, но мысль о возможном визите властей в обеденный зал вызвала у нее приступ дурноты. Собрав воедино профессиональное самообладание, она сама прошла в зал и аккуратно кашлянула. - Что-то важное?- спросил Войт, не поворачивая головы. - Да…- сдавленным голосом сказала та.- Вас хватились! Объяснять Войту ничего не потребовалось. - Скажи, Ламбриус, ты готов прыгать прямо сейчас? Боюсь более моих сил не хватит, чтобы удержать ситуацию. Если приедут власти — заварится изрядная каша. Маг кивнул. - Сильва, ты как?- потряс он фею за плечо. - Лу-учше,- потянулась та.- Уже пора? - Думаю да!- резко сказал Ламбриус, внимательно высматривая что-то в лице спутницы.- Есть! Думаю можно прыгать прямо в главный корпус Академии. Пара секунд — и фея из дремлющей кошки превратилась в пантеру. - Идем, я готова! Когда они проходили мимо стойки, Войт на мгновение задержал мага и что-то шепнул ему. - Уверен, что так лучше?- удивленно спросил тот. - Абсолютно. Те времена прошли, сойдет за клад. - Ну, добро!- маг подошел к стойке и накрыл кучку золотых монет рукой. Когда он ее поднял, больших кругляков неведомой чеканки не было. На стойке лежала изрядная стопка… николаевских золотых червонцев, датированных 1906 годом. - Полагаю, проблем с реализацией не будет?- обратился Войт к Оксане. Та только мелко закивала головой. Все трое, а за ними и работник ратуши, поднялись наверх. Туман рассеивался, занималось утро. - Доброй дороги, ангела в путь!- Войт пожал руку Ламбриусу и учтиво поклонился Сильване.- Надеюсь, еще увидимся! - Все в ваших руках, Войт!- очаровательно улыбнулась фея.- И… хотела бы добавить кое-что… В нашем мире можно попробовать решить вопрос с воплощением! - Я жду, Войт!- коротко ответил маг. Оба волшебника вышли в центр площади, крепко обнялись и вдруг пропали в яркой вспышке портала. Раздался короткий хлопок, как от пастушьего кнута. В воздухе запахло озоном. - Мэтр, скорее, прошу вас!- заторопился работник ратуши, убирая нелепую табличку о реставрации памятника. - Да, конечно,- задумчиво сказал Войт, идя к пьедесталу. Он вынул из-за пазухи грамоту, развернул ее и взял в руку. Встал на положенное место. С тихим поскрипыванием каблуки полусапог приросли к бронзовой плите. По ногам Войта, взбираясь все выше, побежали еле видимые искорки, вслед за которыми памятник принимал привычный вид. - Мэтр, мэтр!- сдавленно закричал работник.- Ключ! Ключ оставался на поясе. Войт отстегнул его и привычно взял в руку. - Благодарствую, золотых дел мастер!- напоследок сказал он, и бегучие огоньки накрыли его лицо. Непривычным остался лишь поворот головы. Войт специально замер в таком положении, чтобы лучше видеть милую его сердцу ратушу. Но заметить это смог бы разве что мастер, изваявший скульптуру. *** Глава МЧС Республики щелкнул «мышкой» закрывая видеоролик, на котором, несмотря на туман, были ясно различимы вспышка портала и медленно идущий к своему постаменту Войт. Генерал поднял взгляд на подчиненных. Перед ним по стойке «смирно» стояли трое: глава МЧС Города, личный адьютант и офицер-секретчик. - Это что, новогодний розыгрыш?- желчно осведомился хозяин кабинета. - Никак нет, товарищ генерал!- ответил глава МЧС по Городу.- В папке показания всех фигурантов. Со всех взяты подписки, в том числе с дознавателей и их руководителя. Из нашего ведомства всего в детали посвящены пять человек, не считая здесь присутствующих. Фамилии и оргмероприятия по ним также в папке. На месте аккуратно провели замеры специалисты РБХЗ. Обнаружено незначительное повышение радиационного фона. Повторные замеры сделали уже перед самым докладом — все показания в норме. - Кто подал идею просмотреть записи?- также желчно спросил генерал. - Заслуженная пенсионерка, ветеран Войны. Фамилия и досье прилагаются. Позвонила по службе «стопятнадцать» и заявила, что «статуй украли». - Вот так всегда,- вздохнул генерал.- Самыми бдительными вечно оказываются пенсионерки. Он еще раз бегло пробежался по документам. - Какой отчет бабушке предложили? - «Памятник возвращен на штатное место. Состава преступления не обнаружено. Благодарим за бдительность!» - Золото выкупили? - Так точно! - Не поскупились? А то еще не хватало разговоров всяких… - Никак нет, всё официально! - И как оно? - На вид — николаевские червонцы с мелкими дефектами в деталях. Тридцать три штуки. Проба - «три девятки». Выкупали по весу и фактической пробе. - М-да… Какой щедрый гость, однако!- генерал хлопнул ладонью по столу.- Вот что, товарищи офицеры, слушайте боевой приказ. Первое - информацию засекретить и отправить аналитикам с соответствующим допуском. Второе — дополнительные камеры высокого разрешения на Площадь Свободы, сквер, ну и куда еще специалисты сочтут нужным. Круглосуточный мониторинг! Дополнительные меры — на ваше усмотрение. Отчитаться и доложить! Вопросы? Можно без формальностей. - Товарищ генерал, акцент наблюдения — памятник?- подал голос секретчик. Глава кабинета смерил присутствующих взглядом. - Акцент — не прощелкать снова таких вот гостей!- по-отечески назидательно ответил он.- С пришельцами специально обученные люди контакт устанавливать должны, а не… свиристелки всякие. Нам еще тут дипломатического скандала не хватало на пустом месте! Еще вопросы? - Никак нет!- ответил старший по Городу, упреждая новые вопросы, пахнущие генеральской головомойкой.- Разрешите выполнять? Но было уже поздно. - Выполняйте! Да, вот еще...- генерал покрутил пальцем у экрана.- Если верить показаниям, наш бронзовый друг — герой. Есть возражения? - Никак нет! - Вот и отлично! Герой должен быть награжден. - Но… памятник? - Думайте-думайте, ищите варианты! А если герой останется без награды, то уже мне придется подумать... о взысканиях. А то ишь, расслабились - истукан бронзовый нашу работу делает! Что у нас еще по сводке происшествий на сегодня? ...Прошло некоторое время, и Войта наградили. Ратуша в свое время использовалась еще и как вышка пожарной охраны. Воспользовавшись этим фактом, на Площади Свободы устроили небольшое мероприятие, где среди прочих моментов под благовидным предлогом была зачитана благодарность от лица МЧС «...всем работникам магистрата Менскаго, бывшим и настоящим, а такоже их помощникам, тайным и явным, в деле охраны и защиты града сего от бедствий и напастей всяческих, особливо же личное мужество и силу духа в том проявивших...» Зачитывал грамоту один из дознавателей, собиравших показания по этому делу. По прочтении он посмотрел на Войта и еле заметно кивнул. Но явного чуда на сей раз не последовало - не было в нем острой нужды.