Ярость в сердцах несчастного случая

Вечер. Весна. Темнеет еще рановато, но с каждым днём рассветы наступают раньше, а закаты позже. Девушка шла по дворовым улочкам, проходя через детские площадки, где резвились дети, не желающие покидать столь радостное королевство веселья до самой ночи или пока мать не крикнет из окна идти домой. Частенько гуляя по улицам ближе к ночи или качаясь на качелях, девушка удивлялась тому, как дети с легкостью узнают голоса своих матерей, что зовут их домой. Аямэ не могла понять – во дворе детей могло быть большое множество и имена некоторых даже могли совпадать, но те легко понимали, кого именно и чья мать зовёт. В один момент девушка задумалась о том, смогла бы она узнать голос своей матери среди множества других? Способна ли она отозваться по одному лишь зову человека, что породил её на свет, но практически никогда не уделял ей никакого внимания. И думая над этим, она вспомнила много моментов из детства и голос её матери совершенно не менялся, лишь становился всё более напряжённым, тихим и напуганным, а так совершенно не менялся. Оставался таким, каким она его всегда помнила. Проходя через площадку, она вспоминала об этом и уже подходила к своему подъезду, доставая из сумки ключи. От большого количества налепленных на них самых разным брелоков, они издавали громкий звон, по которому соседки с первых этажей узнавали, кто пришёл. Открыв дверь в подъезд она вошла и первое, что почувствовала – резкий и насыщенный запах палёного табака. Сигаретным дымом был переполнен весь подъезд, ведь в доме было полным-полно курильщиков. Даже открытое на каждом этаже окно не помогало избавиться от проникшего в атмосферу старого подъезда, с осыпающейся побелкой, потресканной краской на стенах, чьи трещины дети любят расковыривать в ожидании того, пока дети ждут родителей открывающих им дверь или же друзья, что ждут своего друга у его порога. Многие ступеньки были надломлены у края, а на полу не хватало цветных плиток, выстраивающихся в шахматном порядке. Один этаж. Второй. Третий. И наконец четвёртый. Лифта в столь замечательном пятиэтажном здании не было. Приходилось подыматься используя свои силы. Хотя все здесь были привыкшие, ведь не один год живут в этом обветшало доме, который уже давно кричит о своей реставрации, а где-то там госслужащие откладывают это до рокового дня, когда крыша начнет протекать или трещины появляться в самих стенах дома. Вот так она засунула ключи в замочную скважину и провернула их пару раз. Раздался громкий щелчок, предупреждающий об открытии двери. В квартире было свежо, так как все окна были открыты нараспашку. И слава тому, что вертер дул из квартиры, а не в неё, что способствовало отсутствию проникновения табачного запаха в квартиру. Перейдя порог и закрыв за собой дверь, она заметила, что посреди прихожей валяются чёрные крупные ботинки явно не её стопы. Слегка удивившись, она замерла на месте, прикрывая двери, а затем мягко улыбнулась. Кину сумку на пол и так же стягивая свои белые кроссовки, сбрасывая их посреди прихожей и оставляя валяться рядом с теми черными ботинками. Контраст между различиями зашкаливал, но то было не столь важно. Аямэ пошла по коридору, снимая с себя пиджак. Ловким движением одной руки стягивает с шеи не до конца затянутый красный узкий галстук и расстёгивает рубашку. Когда она расправилась со всеми пуговицами, оказалась как раз у входа в спальную комнату. Открыв дверь она глянула на пол, где валялись такой же черный, как те ботинки в прихожей, плащ, майка и носки. И абсолютно всё чёрное, лишь оттенки и материал могли отличаться, но во мраке комнаты всё казалось одинаковым. – Боже, какой же он неряха, – она вошла в комнату, скидывая свою одежду на край кровати, вместе с только что снятыми рубашкой, юбкой и колготками. А затем оставаясь лишь в одном нижнем белье посмотрела на виновника беспорядка. Парень, будто почувствовав её возмущение перевернулся на бок к ней лицом, но глаза не открыл. Не имел желания их открывать. – Э-эх... – хоть она и знала, что тот слышал её и просто проигнорировал, Аямэ подошла и подняла его вещи. Плащ повесила на вешалку и в шкаф, майку туда же, но в сложенном виде на пустующую полку, предназначенную именно для него. Шкаф – единственная мебель помимо кровати, находившихся в комнате. Больше в ней ничего не было. Только что дверь на открытый балкон и окно, которые в данный момент были завешены плотными ночными шторами. Но мебелью это не назовёшь. Достав из шкафа сменную одежду, девушка направилась в ванную. Там быстренько освежилась под душем и вернулась назад в комнату. Парень по-прежнему притворялся спящим, не имея никаких забот. Девушка подошла к нему и коснулась лба, на тот случай если вдруг тот мог заболеть, и пускай она прекрасно знала, что он заболеть не способен, но волнения от этого почему-то не исчезло. Отношение было, как к самому обычному и дорогому для неё человеку. Только она собиралась убрать руку со лба спящего брюнета, как её схватили за эту самую руку и перекинув через себя, уложили на ту же самую огромную кровать и сковали в крепких холодных объятиях, а ноги не могли двинуться из-за навалившейся на них тяжести чужой ноги. Она лишь снизу вверх глядела на этого безобразника, что позволил себе такую наглость. – Не думала, что ты придёшь ко мне сегодня. Что-то произошло? – её такое отношение очень интриговали, потому она не могла сдерживать своей заинтригованной ухмылочки. Аямэ рассматривала лицо парня. Его чёрные крашенные волосы беспорядочно торчали в разные стороны, почти как у Бакуго. Из-под полуприкрытых век виднелись прекрасные глубокие голубые глаза, на носу блестел пирсинг. Нижняя часть лица в области нижней челюсти, небольшие участки под глазами и уши были представлены иссохшей, обожжённой кожей, прикреплённой к основной при помощи медицинских скоб. Большая часть его тела была именно такой, и её было прекрасно видно, благодаря обнажённой, не прикрытой верней части тела. Она касалась её своими руками, совершенно не боясь причинить боль и не испытывая ни капли отвращения к подобному телу, поскольку любила человека перед собой больше кого-либо ещё. – Пришёл узнать, как у тебя дела, – говорил он своим шепчущим баритоном. Он знал, что ей очень нравиться когда он говорит подобным низким тоном, потому соблазнял её, не смотря на их родство, ведь очень любил свою младшую сестрёнку. Она с большим сомнением посмотрела на него и была уверена, что это не основная причиной его столь неожиданного визита. – Хм... И почему же я тебе не верю? – она продолжала ухмыляться, желая выпутать у этого парня правду. Уж больно ласков он сегодня, для простого визита. – Как там наш братишка? Не сдох ещё? – уже противно насмехаясь спрашивал тот. "Так вот в чём дело..." – Аямэ шире и хитрее улыбнулась. Она поняла, что её братик просто испугался, что кровная и ментальная связь близнецов возьмёт вверх и та забудет о нём. – "Ревнует. Какой же он милашка". – Братик, тебе не нужно переживать. Наша с Шото связь оборвалась ещё очень давно, и он не имеет для меня никакого значения. Ты единственный братик, которого я люблю всем сердцем, Тойя... Иначе бы не зашла ради тебя так далеко, ты же знаешь, – Аямэ прижалась к израненной груди своего брата. Он был холодным, как и обычно. Его тело просто не способно было нагреваться, если он только не использовал причуду. А так он был живым трупом и холод от него исходил именно такой. Но она не отталкивала его, поскольку для неё подобное не было проблемой, пока она сама могла выделять тепло, которое могло согреть из обоих. Она увеличивала температуру тела за счёт собственной причуды, благодаря чему становилась грелкой, что согревала своего страшего братишку. – Я не боюсь, – его слова были обратны действиям. Он лишь крепче прижал её к себе своей рукой, заставляя скобы на руках впиваться в нежную кожу спины девушки. Та не реагировала, ведь это было уже привычным для неё чувством, которое придавало ей ощущение жизни. – Ты нашла, кого искала? – резко перевёл тему парень, начиная поглаживать той же рукой узкую спинку сестрёнки. – Да... Нашла... – довольно ухмыльнулась она, слегка смущаясь собственной откровенности перед любимым братиком, на которого у неё был комплекс, впрочем как и у него на неё. Тойя усмехнулся, глядя на её милое смущение поднятого к нему лица. От этого него самого невольно поднялось настроение. Ведь его сестрёнка была безумно счастлива, а вместе с ней счастлив и он... Лёжа вот так вдвоём, они ощущали себя в безопасности, как никогда раньше. Самый старший и самая младшая из детей семьи Тодороки оказались друг для друга спасательным кругом, что позволил им удержаться на плаву и испытать на себе серьёзные изменения. А всё из-за проклятый испытаний их ужасной жизни в том проклятом доме с тем ублюдским отцом. Теперь же в их жизни наступило затишье, вскоре после которого вновь должна была начаться неимоверная буря. И эта буря должна была перерасти в такую катастрофу, которая едва ли не доведёт этот мир до апокалипсиса и его конца. – "Он" связался со мной, – резко завела разговор девушка, чувствуя, как сонливость начинает охватывать её. Ей показалось, что ей стоит об этом сказать, ведь они оба имеют к нему отношению. – И чего от тебя хотел? – Тойя уже окончательно открыл глаза, чувствуя лёгкий напряг от того, что этот человек вновь влезает, когда его совершенно не ждут. А он только ощутил себя до безумия принято в объятиях любимой сестрёнки, что вот-вот уснет в его руках. – Попросил кое с чем помочь. А так же присмотреть за его пешкой, что долгое время будет крутиться рядом со мной, – кратко пояснила она с такой интонацией, словно ей совершенно не хочется это делать и хоть как-то напрягаться из-за подобных пустяков. Хотя для неё это реально были пустяки, по сравнению с тем, что предстоит сделать после. – Честно говоря, увидев твою обувь в прихожей, я сперва подумала, что "он" связался и с тобой, поэтому ты и пришёл ко мне. – Нет, "он" со мной не связывался. И причин делать это у него абсолютно нет. А пришел я лишь потому что соскучился по тебе, – уверяет её он, не желая отставлять в её голове установку того, что он приходит только имея на это какие-то причины. Аямэ прохихикала немного, но потом вновь сказала: – Уверен? А я вот в это очень сомневаюсь. – Ну раз это говоришь ты, значит действительно свяжется, – парень совершенно не сомневался в словах своей сестры. Она всегда и во всем была права, чтобы не происходило или о чём бы они оба не говорили. – Люблю тебя... – девушка снова усмехнулась, переполненная радостью от того, что старший братик снова рядом с ней. "Я действительно благодарна вам, директор. Ведь если бы не вы, отец мог найти у меня в квартире это чудо и тогда бы всё, что я планировала покатилось бы прахом... А я совершенно не могу позволить того, чтобы кто-то кроме меня нашёл это угасающее солнышко..." – она слегка отпрянула от него и подняла голову, вглядываясь в это изуродованное, но по-прежнему прекрасное лицо. Рука сама потянулась к нему, прикасаясь к испорченной щеке, проходясь пальцем по границе нормы и испорченности, поддевая железные скобы. Это должно было причинять ему боль, но она-то знала, что он ничего не чувствует, потому продолжала касаться его, совершенно не боясь причинить боль. – "Мне плевать, что все говорят о том, что ты мёртв. Я же знаю, что ты жив. И я могу подтверждать это вновь и вновь..." Парень сам подставлялся под девичью руку, словно кот, накладывал поверх свою, прижимая её плотнее желая получить больше тепла и нежности, которую способна была дать ему лишь она одна. Аямэ улыбалась его сходству с котом, требующим больше ласки. Готовым замурлыкать от этих самых ласк и ластиться дальше, ради получения большего. "И это тот, кто убьёт многих, уничтожит многое и станет уничтожением собственной семьи?..." – глядя на него сейчас, совершенно нельзя было предположить, что он станет злодеем, убийцей, террористом и много кем ещё. – "Интересно, а если бы я передумала, что бы он сделал? Убил? Отомстил за предательство? Или же..." – девушка помотала головой, убирая из неё странные мысли, о которых думать не стоило. Всё же это не то, что она может сделать в реальности. У неё были цели и она достигнет их, через чтобы ей не пришлось пройти и её такое же изуродованное тело, которое она так прячет от чужих глаз, было тому подтверждением. – Не могу дождаться того дня, когда мы станем уничтожением собственной семьи... – сказала девушка, мысленно воспроизводя примерный вид этой самой сцены, обрывками вспоминая фреймы главы "Танец Даби" из манги – одна из самых запоминающихся частей. – Как же не терпится увидеть их отчаянные жалкие выражения лиц, которые они скорчат, когда узнают, какой тяжёлый путь мы проделали ради них... Радости будет... – от представления столь сладостной мести, на лицах обоих заиграли довольные полные веселья и восторга ухмылки. Увидел бы их кто, точно бы не поверил, что в их довольных минах скрывается месть, а не простая жизненная радость. – Давай спать. Ты наверное устала находиться в этом убогом месте со сборищем третьесортного мусора, подобного Шото? – парень приподнялся и ухватился своей рукой за одеяло, которое он бессовестно распинал ногами, пока лежал. Одним рывком он смог натянуть его как на себя, так и на свою младшую сестрёнку. – Не волнуйся, я притворяюсь слабой не на долго. Шото и Старателя ждёт хороший подарочек на спортивном фестивале, который состоится чуть больше чем через месяц. Тогда я покажу свою истинную силу и свое прекрасное тело, – она обняла его его желая наконец поспать и отдохнуть от столь невыносимого дня. – Твое тело и правда прекрасно. Не хочу ни с кем разделять его прекрасный вид, – собственнически отнёсся он к её словам. – Прости, но так нужно, – прошептала она, чувствуя, что уже находиться на грани и сейчас окончательно заснёт. – Тогда буду ждать с нетерпением, – он опустил свою голову, прижимаясь к ней сильнее. Ему было сейчас до отвратительность паршиво, что он не мог почувствовать её запаха или создать тепло, которого ей всегда мало. – Люблю тебя, моя малышка...

***

Наступил следующий день. Девушка стояла перед зеркалом ванны и думала о том, что сегодня надо будет быть максимально осторожно, всё-таки сегодня произойдёт кое-что по-настоящему интересное и ей надо понять, как следует поступить с "его" просьбой. – Чего так напряжена? – из дверного проёма выглядывает парень, чьё появление было достаточно неожиданным. Обычно он валялся в кровати до самого обеда, так что увидеть его так рано на подъёме, да ещё и в более-менее бодром состоянии было слегка неожиданно. – С чего ты взял, что я напряжена? – сказала она после сплёвывания пены от зубной пасты. Тыльной стороной ладони она стерла с губ остатки пены и посмотрела на парня через зеркало. Тот стоял и лыбился, будто это было слишком очевидно. – Ну я же вижу. Мне лишь взглянуть на тебя достаточно, чтобы понять о чём ты думаешь, – он оторвался от дверного косяка и подошёл к девушке в плотную, налегая на неё со спины. Он обняла ее руками полечи и, слегка наклоняясь к её уху, уверенно прошептал: – А ещё я знаю, что сейчас ты думаешь о том, что не хочешь уходить от своего старшего братика. Услышав эту причину, Аямэ легонько ударила его локтем в бок, пока сама готова бла рассмеяться. – Совсем не угадал! – Что, совсем далеко? – Тойя лишь потёр больной бок, который вкусил в себя силу удара женского острого локтя. Было неприятно, но опять же боли он не чувствовал. – Ну ты угадал где-то на десять процентов, – отшучивалась она. – О-о-о! Целых десять. Ну уверен, что это количество взаимно пропорционально возрастает в зависимости от пройденного времени в одиночестве, – тут он был абсолютно прав. Девушка действительно начинала испытывать дикую тоску, когда брат долго пропадал в неизвестных ей местах. Разумеется, она знала, что он силён и никто не сможет ему что-то противопоставить, но всё же страх за его безопасность у неё всё же был... Потому сейчас она слегка расстроена тем, что он смог понять это, но при этом всё равно уходил. Это её сильно огорчало. "Мог бы остаться со мной до того момента, пока не придет час расстаться". – И насколько ты пропадёшь в этот раз? – уже не шутя спросила она, с грустной улыбкой глядя на него из-за своего плеча. Его ухмылка исчезла с лица и теперь он тоже слегка погруснел. У них была взаимная эмпатия, как у близнецов, что ставило по сомнение тот факт, что она действительно сестра-двойняшка Шото... Они с Тойей сошлись бы куда лучше... – Не знаю, – честно ответил он. Аямэ ничего на это не ответила и просто пошла на кухню, чтобы приготовить завтрак. Как всегда, лишь одна порция, не смотря на то, что за столом сидит двое, а в шкафу стоит второй полный набор для еды. Всегда накрыта лишь одна часть стола. Один ест – другой наблюдает и довольствуется аппетитом другого, будто ест сам. И так снова и снова. Раз за разом... "Интересно, когда я сошла с ума? Я же понимаю, что это ненормально, но всё равно продолжаю подыгрывать этому бреду..." – снова девушка кладёт палочки на стол и закрывает руками лицо. Она вот-вот заплачет. Слёзы готовы литься ручьями, от осознания того, что её брат, даже сидя рядом с ней, не может попробовать еды. Не может испытать тех же чувств, что и она или же просто пожалеть её. – Прости меня, Тойя, – вытирает она руками влагу, что непроизвольно сыпалась из глаз растекаясь по лицу. Парень смотрел на неё, совершенно не зная, что ему делать. В его душе исходили отголоски чувств, которые вызывали странное покалывающее чувство в области глаз, но слёз не было. Вместо них из под век текла тоненькая струйка крови. – Если бы я только могла тебя остановить... – он не хотел, чтобы она так говорила, чувствовал, как мертвое сердце странно стучало в груди совершая ускоренную циркуляцию крови, но не понимало ничего. Тогда Тойя вставал со своего места, не потому что хотел, а потому что его странное не принадлежащее ему тело самостоятельно двигалось. Его руки тянулись к ней, погружая её в свои холодные, как глыба льда, объятия, а в душе отдавалось сожаление. Сожаление о том, что он больше не тот, кем она его считает, и что он уже не в состоянии стать прежним...

***

Вскоре после этого Тойя уходит, не желая больше видеть данную картину. Его сестра плачет по его вине. Она грустит, скорбя о нём. И с надеждами на то, что его отсутствие хоть как-то уничтожит иллюзию обмана – исчезает так, словно его в этой квартире и не было. Аямэ сидит за столом с осознанием того, что ни один кусок не лезет в горло, потому встаёт из-за него и выкидывает всю приготовленную еду в мусорку, не смотря на громкий протест желудка, что беспощадно урчал, видя такую ужасную расточительную картину. "Блять, скоро стану анорексичкой", – подумалось ей, когда желудок все урчал и урчал, от чего она дурила себя по животу с желанием, чтобы это всё прекратилось. – "К счастью, относительно скоро это перестанет быть для меня проблемой". И когда пустые тарелки оказываются в умывальнике, а сама девушка разворачивается и смотрит на прихожую, где больше не валялись чужие ботинки, а её кроссовки стояли равнёхонько с небольшой тумбочкой, где хранилась остальная обувь. – Сам беспредельничает, а меня поправляет. Это точно мой братик, – пускай он не мог делать тоже, что и раньше. Пусть не мог разделить с ней еду или вместе поплакать, но мог сделать то, что делал лишь Тойя. – И своего братика я буду защищать до самого конца...

***

– Как я могла забыть... – девушка смотрела на толпу репортёров, что сейчас оккупировали вход в академию, едва позволяя ученикам пройти через ворота. И они подлавливают абсолютно каждого ученика геройского факультета, расспрашивая их об Всемогущем. Чувствуя, что сегодня явно не её день, Аямэ проходит через репортёров и журналистов, полностью их игнорируя и избегая каждого их вопроса. Кто-то даже упомянул парня, что недавно проходил мимо них с точно такой же внешностью, но и тут она ничего не сказала. – Ох уж эти хладнокровные красотки. Своей неприступностью лишь сильнее привлекают, – давала свои комментарии по поводу прошедшей девушки мужская часть персонала. Та уже вышла за ворота, тяжело вздыхая и чувствуя, как с её плеч спадает тяжёлое напряжение. И дело тут было не только в камерах или толпе людей позади, а ещё и в осознании того, что где-то позади них, в относительной дальности сейчас стоял тот, кто разведёт большую суматоху сегодняшним днём. Развернувшись на момент, Тодороки попыталась всмотреться в даль, сквозь толпу журналистов, но не нашла там ничего и никого, чьи глаза или внешний вид, могли совпасть с внешностью Шигараки Томуры. "Что-то я передумала. Не хочу в это ввязываться. Ещё если спалят, так вообще хуево будет". Достав из сумки телефон, она отписала неизвестно номеру свой ответ, на который сразу же получила комментарий: "Очень жаль. А я как раз хотел тебе кое-что предложить..." "Вот ублюдок. Наверное скрывал бы это предложение, пока я не пошла против его желаний. Использует меня, как хочет, козлина," – телефон в её руках затрещал по швам от силы, с которой Тодороки его сжала. – "Я не пешка и не позволю ему использовать себя. Он даже не подозревает того, что я собираюсь с ним сделать... " Первым уроком был классный час, что было довольно удобно. Время ещё было достаточно, потому Аямэ развернулась полу боком к окну и посмотрела на своего соседа сзади. – Бакуго, как у тебя дела? Ты вчера выглядел весьма подавлено и ушёл очень быстро, я даже догнать тебя не успела, – она улыбалась, насыщаясь позитивной энергией от одного вида этого симпотяжки с хмурым личиком. – Захлопнись, уродина. Мне не о чем с тобой говорить, – он был очень недоволен вчерашним днём и любое его упоминание его раздражало. Но это было неудивительно, ведь его так унизили. – Извини, я не знаю, каким был ваш вчерашний бой с Мидорией, но мне вдруг стало интересно... Бакуго смотрел на неё без желания слушать и даже вроде как хотел подняться и выйти, но последующие её слова, заставили его изменить своё решение мгновенно. – Я вчера случайно подслушала ваш разговор с Мидорией, после занятий... Бакуго дернулся, ведь получается, что она услышала весь тот бред, о котором ему сказал этот неудачник. Теперь ему стало то конечно, что же на этот счёт мог сказать посторонний человек. Пускай он не хотел её слушать и тем более разговаривать с ней, но что-то приковывали его к этому месту. – Знаешь его слова довольно интересны. Я о тех, что ему отдолжили причуду. Парень свирепо посмотрел на неё, быстро поняв, что та не блефует и потому от чего-то напрягся. – Полный бред, не более, – выставил он свою точку зрения, желая закончить на этос. Но Аямэ не была бы собой, если бы позволила дискуссии так быстро закончиться. – Я тоже так думала. Пока не вспомнила твои слова о том, что он беспричудный, – припомнили она ему тот случай во время теста причуд. – Ты же сам кричал о том, что он беспричудный тюфяк. Бакуго задумался о том, что действительно, факт того, что у него резко появилась причуда не оспорим. И он был абсолютно уверен в том, что до сих пор её совершенно точно не было. – Хуйня. Не существует причуды, которую можно было бы кому-то втюхать, – парень перешёл на более тихий тон, ведь знал, что о таком нельзя кричать, чем показал одну из черт, которую Аямэ в нём просто обожала. Пускай и ненавидит, но пиздесь на каждом шагу об этом не будет. "Как же я его обожаю," – она ухмыльнулась, чувствуя, что хоть какой-то но разговор завязывается, от чего счастья перевалило через край. – Я и не утверждаю, что это совершенно точно так. Но знаешь, тебе самому не кажется, что всё происходящее полно удивительных странностей? – пытаясь заинтриговать его, говорила она подходя к проблеме окольными путями. – О чём ты чёрт возьми говоришь? – сердито смотрел на неё парень, недовольный этой недосказанностью и бесящей интригой, которую тот терпеть не мог. У неё получилось сделать намеренное, потому она улыбнулась во все двадцать три, состраивая хитрый лисий прищур. Положив руки на его парту, она вновь нависла над столом, приближаясь своим лицом к его. А тот даже не дернулся от такого сближения. "Боже, какой же он..." – она была в восторге от его не пробиваемости. – "Ох уж это беспристрастное сердце, что так и влечет к нему. Такой шарм недоступного, хуже любого соблазна. Ты сводишь меня с ума, Бакуго". – А ты уверен, что правда хочешь знать? Пусть мы и знакомы не так давно, но я-то знаю, как ты не терпишь проигрывать. Особенно, если тот, кому проигрываешь... Мидория... Катсуки дёрнулся от того, что она попала в самую точку. Ярость в его лице в тот момент превзошла все возможные пределы. – Что ты сейчас несёшь! – он приблизился к ней сам, от чего девичье сердце снова пропустило удар. "Ох уж эта пассивная агрессия". – Извини, что мои догадки, могут слишком сильно на тебя повлиять. – "Догадки"? Мне нахрен не сдались какие-то чёртовы "догадки", у которых нет никаких оснований. Они ничем не отличаются от пиздежа. Тодороки знала, что поговорить с ним будет трудно, а тем более попытаться что-то доказать, ведь он никому не верит и не доверяет. И она была готова к такому исходу. – Ты же и сам понимаешь, что этот случай странный, так что и объяснения у него будут весьма нелогичны. Вот только мои догадки имеют весьма веские основания существовать, да и я сделала кое-какую интересную запись вчерашнего разговора Мидории и Всемогущего, после того как ты ушёл... Аямэ прикрыла рот своим телефоном, что таил в себе подсказку к настоящей правде великого заговора героя номер один и его приемника. От услышанных имён Бакуго не смог сдержать своего шока, потому его действительно поразил факт того, что ей удалось получить. Но вперемешку с этим, его жутко раздражал тот факт, как уверенно она преподносила ему эту информацию и с каким смыслом пыталась вскрыть это конкретно для него, потому он ей совершенно не доверял. – Почему ты впариваешь это мне? Почему сразу не попрёшься к СМИ и не впаришь эту фигню им? Она с некоторой грустью смотрела на него. Конечно, она ожидала опасения и подозрения с его стороны, это же очевидно. Знакомы они от сил пару дней, а она перед ним тут так распинается, предоставляя ему чужие секреты. Да ещё и секреты эти касались того, кого Бакуго всей душой терпеть не мог. Конечно, эта картина была такой только с его стороны. Её взгляд изменился. В глазах пролетели моменты, когда Бакуго испытал разочарование и отчаяние от того, что он не смог сделать до сего момента, чтобы развиться. Эти кадры, когда он испытывал отчаяние и к нему пришло осознание того, что он так и не смог достичь желаемого просто убивали её душу. Почему-то при разговоре с ним, её маска притворства ломалась, крошилась на кусочки осыпаясь с истинного лика, что она быстро заметила, исправив всё наигранной улыбкой. Пускай он уже и увидел это. – Я просто хочу помочь тому, кто в этом нуждается вот и всё. А ещё ты мне очень нравишься, так что поделать с собой ничегошеньки не могу... – отшутилась та. Дальше она говорить ничего не стала и просто развернулась на месте, заканчивая этот разговор на весьма странной ноте. – Эй! Какого... – он не успел ей что-то предъявить по поводу её недавнего лица, как прозвенел звонок объявляющий о начале урока. А вместе с ним в класс входит самый пунктуальный учитель, что оказывается на пороге класса точно в указанный срок – ни раньше ни позже. Он проходит к своему столу и кидает на него какие-то бумажки, которые на самом деле являлись отчётами о результатах вчерашнего геройского урока Всемогущего. – Надеюсь, вы вчера все отдохнули от испытания битвой. Я взял на себя смелость посмотреть ваши результаты... – Айзава, как и в оригинале, отчитал Бакуго и Мидорию за их выкрутасы на поле боя, раскритиковав их не профессиональность и связывание личного и учебы. Они быстро поняли свою ошибку, потому дальше спокойно сидели на местах. Вернее, никто просто не замечал с каким усердием Бакуго сверлил взглядом затылок своей соседки спереди, что совсем недавно показала ему немного странное и необъяснимое для него лицо. Всего на секунду, он увидел лицо человека что был погружён в самую пучину печали. Это было лицо лишённое чувств, познавшее потерю чего-то важного. Пустота, в отражении глаз которой отзеркаливала боль, а всё нынешнее казалось просто ничем. Будто ничего другого и не существовало сейчас. Она смотрела на него так всего секунду, а потом прикрыла этот помутневший взор, натянув на лицо улыбку, которая на самом деле была не настоящей, а жуткой и мерзкой фальшивкой. Почему она так на него посмотрела? С чего вдруг в ней появилась подобная эмоция, хотя ситуация не располагала? – В нём теперь играли вопросы, ответы на которые он мог получить лишь от неё. Конкретно от неё и никого другого. Да ещё и её этот разговор про Деку с его проблемами и Всемогущий не пойми как ввязывшийся в эти проблемы. А это идиотское оправдание, вызывающее лишь смех. О чём бы он не думал из этого, её лицо почему-то вставало на первый план. – А теперь займёмся делами класса. Мне жаль, что вам предстоит пройти через это, но... Все напряглись, думая, что их настиг очередной тест или какое-то испытание, но их опасения не оправдались. – Нам нужен староста! Тогда все с облегчением вздохнули. И почувствовали себя, как в нормальной школе, где есть что-то адекватное, а не убийственный урок, где дети избивают друг друга причудами. И стоило объявить об этом, как желающих на столь замечательную должность появилось достаточно много. И пока все занимались этим голосованием, Аямэ пыталась прийти в себя. Её рука дрожала от переизбытка чувств, что доставляли ей немалые проблемы. "Почему сегодня я такая чувствительная? Видимо, слишком расслабилась из-за того, что всё шло хорошо," – она стискивала ручку в руке, думая, что это как-то поспособствует её скорейшему спокойствию, но почему-то ничего не выходило. – "Дура! Вспомни, ради чего ты пришла сюда! Не забывай о том, что тебе нужно сделать! Лишь ты можешь поменять будущее, которое их всех ждёт!..." – флешбэки уняли дрожь, а мысли о будущем вновь позволили ей прицепить к лицу маску серьезности, что скрывала её истинные чувства. Ей нельзя было показывать истинное лицо, если желала достичь желаемого. Потому ей придётся притворятся перед всеми: перед братом-близнецом, перед старшим, перед учителями, одноклассниками и всеми остальными... Аямэ нельзя показывать себя настоящую никому и в этом её пожизненное проклятие – иметь возможность, но не иметь шанса попробовать. Таково её предназначение, которое она сама для себя нашла... Подняв своё лицо вновь, она показывала лишь то, что от неё желали – безудержное спокойствие, не говорящее ни о чем и лёгкая улыбка, что сохраняла хорошее впечатление о её милой и нежной натуре, которую она желала показывать остальным, а не считала настоящей. Но кого это волновало?... Всё равно никто не будет пытаться копаться в её истинной личности, если не будет знать, что оболочка – ложь. А узнать это она никому не позволит, ведь у кукловода лица нет, он всегда прячется в тени, освещая своих кукол, что отыгрывали весь спектакль, находясь на первом плане с одним. В итоге занимаясь самовоскрешением, Аямэ вновь пропустила всю речь Ииды, которую жаждала услышать всем сердцем. И теперь она подошла лишь к моменту, когда ребята договорились о голосовании. – Давайте я запишу имена всех желающих на доске, чтобы мы смогли определиться за кого голосовать, – в итоге Яойрозу взяла на себя роль ведущего этого голосования. И так записывала имена каждого, пока не дошла до Аямэ. – Тодороки, ты не хочешь быть старостой? – брюнетка была немного удивлена тем, что не увидела вытянутой руки девушки, что сидела на первой парте, на крайнем ряду, и предположила, что та просто забыла это сделать. – Не, я не хочу. Мне это не подходит. А тратить силы лишь для того, чтобы выпендриваться и строить из себя главную у меня нет. Пускай этим занимается кто-то более ответственный или человек со стальными нервами, – вот так девушка отказалась от столь замечательной позиции управляющего классом. Правда это обломало все планы Шото, который собирался голосовать за неё, предполагая, что той тоже захочется на эту роль, от чего так же сохранил нейтральную позицию, чтобы проголосовать за неё. Запись продолжилась дальше, а Аямэ уже решила за кого проголосует. На этот пост подходит лишь один человек и она это знала уже наверняка, как и то, что он все равно станет старостой. Пускай её голос сейчас ничего не решит, но он хотя бы будет верный. – Теперь напишите того, за кого голосуете на бумажке и отдаёте Ииде, – так все и стали писать, причём, в большинстве собственные имена. Спустя минуту все бумажки собрали и раскидали по количеству полученных голосов. И по итогу всё вышло так же как и было, но теперь у Ииды был один голос вместо пустоты. "Ну я изначально думала, что ни черта не выйдет. Надеюсь, что Ииде хотя бы теперь не так обидно будет..." – Я получил три голоса?! – Мидория был в шоке, но это было не удивительно. "Кстати, а мне вот интересно. Почему же Урарака проголосовала за него? Он ведь всего лишь спас её разок, а чувства к нему не могли разгореться настолько быстро. Поняла же она свою влюбленность лишь когда ей об этом Аояма сказал..." – Тодороки покосилась на девушку, что радовалась за друга и всеми силами молилась, чтобы Бакуго не узнал, что одной из голосующих за неё была она. – "Интересно". – Кто голосовал за Деку?! Это была ты?! – сразу же кинулся он с обвинениями на Аямэ. Причины чего он так на неё наехал, он сам не понимал. Просто она была первой, кто пришёл в голову, после этого чёртового голосования. – Нет. Я голосовала за Ииду, – честно ответила та обернувшись к Бакуго. Её лицо снова стало нормальным и совершенно обычным, чего он совершенно не мог понять. Ещё недавно та выглядела так растерянно и потерянно, а теперь снова вернулась в норму. Слишком быстро. – Один голос... – Иида был в самом низу глубочайшего отчаяния. Он сам отдал свой голос, Мидории, потому был лишён лишнего голоса. Так бы у них было три человека с двумя голосами из чего пришлось делать очередные дебаты, усложнившие ситуацию. – Ну ты хотя бы был честен с собой, а не был конченым эгоистом. Следовало самого начала выставить условие: "голосовать не за себя". Так бы ещё и проверку на доверие устроили, – Аямэ подошла к парню и успокаивающе похлопала того по плечу. – Ты молодец. В первую очередь думал о том, кто лучше всего подходил на эту должность, поскольку хотел выбрать лучшего лидера этого класса. Это и есть качестве прекрасного старосты – заботиться в первую очередь о других, а не о себе. Парень поднял свой взгляд на девушку, что поняла его идеал и позицию. Он не думал, что та так глубоко вникла в происходящее и на самом деле тоже думала о лучшем выборе, а не о эгоистичном желании властвовать. От чего он был растроган. – Пусть старостой стал не ты, но я рассчитываю на тебя, Иида, – её улыбка сейчас показалась парню невероятно яркой и красивой. Будто сам ангел сошёл с небес и настиг его грешную душу. – Иида, падла. Даже ты смог найти способ подмазать её к себе! – Минеде снова хотелось плакать и в то же время... Весь класс постигла участь угрызения совести. Её четное высказывание об их эгоизме залезли другим в душу и начали там крушить всё и вся, пытаясь разбить стенки этого самого эгоизма, что те выстроили вокруг, возомнив себя великими и способными на то, чтобы стать лидером и лицом класса. А на деле все пропустили мимо ушей то, что было нужно, заменив его на то, чего им хотелось. – Какая же... Тодороки крутая, – вслух сказал Мидория, глядя на девушку, что сейчас смотрелась в точности, как Всемогущий. Такой уверенной, честной, смелой, сильной и невероятной... У него было ещё много определений того, как ее можно было описать но он этим ограничился... И одной своей улыбкой и поддержкой ей удалось привести их друга в чувства и унять его отчаяние, которое казалось бы поглотило его с головой. Это было будто бы невидимый толчок или пинок, который никто не видел, но он чётко ощущался со стороны. Когда Иида уже спустя секунду стоял рядом с ней с более уверенным и радостным видом, благодаря её за такие приятные слова, картина вышла просто потрясающей. Другие тоже не могли оторвать от них своего взора и совершенно отвлеклись от поставленной перед ними цели насыщаясь исходящим от них ослепительным светом и теплой атмосферой максимального комфорта...