Прекраснее звезд только...

Евгения Владимировна была поистине необычной женщиной. Ничем не выделяющаяся из толпы врачей, присутствующих на срочном заседании в главном здании Роскосмоса, она сидела у стены и внимательно изучала записи наших врачей, тихая и скромная. Но такое впечатление она производила лишь первые пятнадцать минут, ровно до того момента, пока речь не зашла о спуске Богданова на землю. Константин Андреевич и не обратил бы на девушку никакого внимания, если бы та внезапно не влезла в разговор. Ее поступок произвел на мужчину двойственное впечатление. С одной стороны, такое проявление несдержанности вызывало легкое недовольство у Волина, который ценил в людях спокойствие и хладнокровие. С другой стороны, решительность Беляевой говорило о силе ее характера. Большинство девушек, оказавшись на ее месте, предпочли бы промолчать, побоявшись встревать в разговор. А то, что Валентин Борисович позже подтвердил правдивость сказанных ею слов, к тому же указывало на то, что женщина хорошо знает свое дело. Возможно, если она станет консультировать врачей Роскосмоса, у нас появится шанс помочь раненому космонавту… … В следующий раз он увидел Беляеву в числе кандидатов, вызвавшихся лететь в космос. На тот момент уже было понятно, что Богданова не получится вернуть на Землю без проведения операции. Но неужели она тоже хочет полететь? — А девушку вы зачем привели? — спросил он главного хирурга. — Она будет заниматься разработкой будущей операции. Следующие три недели Беляева вместе с хирургами ежедневно посещала центр подготовки. Все свои силы она отдавала на то, чтобы в мельчайших деталях продумать, как будет проходить предстоящая операция. Евгения Владимировна искренне переживала за совершенно незнакомого ей космонавта и очень хотела помочь ему. Часто она засиживалась допоздна, изучая научные материалы о том, как человеческое тело ведет себя в космосе, забывая о том, что дома ее ждет дочь и наверняка переживает за свою где-то пропадающую мать. Его же не ждал никто. Евгения Владимировна была очень сопереживающим и отзывчивым человеком. Со всеми она находила общий язык. Инструкторы и технические работники быстро привыкли к ней. Многие считали ее очень милой. Антон же и вовсе уже спустя неделю общался с ней как с давним другом. Для каждого у нее находились теплые слова. Она поддерживала всех кандидатов и радовалась вместе с ними их успехам. Беляева восхищала его своей открытостью. Сам Волин никогда не умел быть таким непринуждённым в общении с людьми. К тому же жизнь научила его быть замкнутым и холодным. Слишком жестокие уроки она преподнесла ему в свое время. Но и Евгения была не так проста. Иногда, думая, что никто на нее не смотрит, она глубоко погружалась в свои мысли. В такие моменты она выглядела глубоко несчастной. Женщину словное что-то терзало. Казалось, будто она раз за разом мысленно возвращалась к какому-то ужасному воспоминанию. В такие моменты она часто нервным движением прикасалась кончиками пальцев к своим золотым серьгам. Когда же кто-то заговаривал с ней, ее лицо тут же принимало прежнее выражение. Только глаза, в которых отражался отпечаток пережитого, выдавали ее. Константину Андреевичу было знакомо это состояние. Мужчина втайне восхищался ее стойкостью и силе духа — что бы ей ни пришлось тогда пережить, это не смогло сломать ее внутренний стержень. … Он сам не заметил, как это произошло. Просто в какой-то момент Волин обнаружил, что испытывает к девушке нечто большее, чем просто уважение. Он не хотел признаваться себе в том, что влюбился, так как был уже не в том возрасте, чтобы думать о романтике, и поэтому всячески гнал мысли о Жене, (С каких пор он стал так называть ее?) Однако работа над одним общим делом неизбежно сталкивала их вместе. Иногда он ловил на себе ее короткие взгляды, и в эти моменты ему казалось, что… Нет, об этом не стоило и думать. — Вы должны сообщить жене Богданова, что с ее мужем, — в очередной раз обратилась к нему Евгения Владимировна, — это ему необходимо. Ему надо сейчас ради кого-то бороться. И снова она пытается помочь другим. — Вы психолог? — немного резко спросил Волин. — Нет, — растерянно ответила девушка. — Тогда позвольте мне самому решать, что нужно космонавтам, — осадил ее мужчина. Константин Андреевич не хотел так резко отвечать ей, просто… он не знал, как ему вести себя рядом с ней. Волин не хотел, чтобы Беляева заметила, как он к ней относится, и поэтому решил максимально от нее отстраниться. Но эта отстранённость невольно вылилась в резкость. Он уже хотел было выйти из комнаты, как Евгения внезапно схватила его за руку. — Я не психолог, но я знаю, какого это, когда ты не успел договорить с кем-то. Его ладонь будто прожгло огнем от прикосновения девушки, а произнесенные ею слова отозвались в его груди короткой, но резкой волной боли. Однако внешне Волин остался спокоен. Он ничего не ответил Евгении Владимировне и, высвободив руку, закрыл за собой дверь. … — Как ты думаешь, что меня убьет раньше: болезнь или эта бесконечная тряска? Бледная черноволосая девушка говорит очень тихо — на большее не хватает сил. Последние были потрачены на то, чтобы заставить впихнуть в себя немного еды. — Твой пессимизм, — наигранно весело отвечает Константин. Он обнимает ее одной рукой за плечи, а в другой держит сигарету. Он всегда курит, когда нервничает: это создает иллюзию спокойствия. — Опять ты куришь, — грустно вздыхает девушка. — Если проводница узнает, мы сойдем с поезда раньше, чем доберёмся до больницы. — Прости, — мужчина тушит сигарету и осторожно привлекает к себе свою спутницу. Его пальцы слегка подрагивают. Она это замечает. Как и всегда. — Эй, — тихо зовет она, поднимая голову, — все ведь не так уж плохо, правда? Это просто маленькая неприятность. Они оба знают, что это не так. Об этом говорит и слабость девушки, и ее лицо, время от времени искажающееся болезненной гримасой. Он целует ее в холодный лоб и соглашается: — Конечно. … Проходит месяц, и из семи кандидатов остается только один — Николаев Владислав. Он оказался самым выносливым, хотя Волин предпочел бы, чтобы на его месте оказался кто-то другой. Константину Андреевичу пришлось весь этот месяц наблюдать за странными отношениями этого хирурга и Жени. В том, что Владислав был неравнодушен к ней, становилось понятно каждому, кто на них взглянет. Что же касается Беляевой… ее чувств он понять не мог. Каждый раз, когда он наблюдал за ними, в груди неприятно ёкало. Однако долг был превыше личных чувств, и поэтому Волин никак не показывал своего нерасположения к молодому хирургу. Главное, чтобы тот все же смог полететь в космос и помочь Богданову, а все остальное не так важно. Но за несколько дней до вылета Николаев вдруг заявил Константину Андреевичу, что не хочет лететь. — Простите, но я не тот, кто вам нужен, — сказал он. — Я не смогу провести эту операцию. Отправьте туда Женю. Поверьте, она справится гораздо лучше меня. Это решение далось Волину нелегко. Да, Беляева посещала вместе с кандидатами все тренировки, и все быстро убедились, что она обладает всеми нужными физическими качествами для полета, но все же она была женщиной. Довольно крепкой, но все же… Окончательно он решился, услышав разговор между ней и Николаевым. Хирург стал рассуждать о том, как глупо стремиться покорить космос, не решив все проблемы на земле. Все эти слова были не более чем спектакль. На самом деле молодой человек мечтал полететь на МКС и прославиться на весь мир как первый врач, проведший операцию в невесомости. Однако что-то заставило его отступиться от этой мечты. Или кто-то. … — Скажите, Женя, вы готовы лететь в космос? Да, она согласилась. Константин Андреевич не сомневался, что она ответит именно так. Евгения не боялась трудностей и готова была рискнуть ради спасения человека. — К чему это все? — спросил он позже Николаева. Они стояли напротив стеклянной двери, отделяющей тренажёр от комнаты управления. — Просто этот полет ей нужнее, чем мне, — пожал плечами Владислав, смотря перед собой, а затем повернул голову к Волину. — К тому же вы ведь сами хотите, чтобы это была именно она. Да, это действительно было так. Владислав кивнул сам себе и направился к выходу, но, взявшись за ручку двери, вдруг остановился и произнес: — Знаете, а ведь я вам очень завидую. — Да? И почему же? — Женя, — ответил хирург и пояснил: — хотел бы я, чтобы она когда-нибудь посмотрела на меня так, как смотрит на вас. Рука с недонесенным до губ стаканчиком кофе предательски дрогнула, а лицо мужчины приняло каменное выражение. — Не говорите глупостей. … Волин ведет Беляеву к трапу, придерживая за локоть. Девушка заметно волнуется. — Боитесь? — тихо спрашивает он ее. — Вы даже не представляете, как, — так же тихо отвечает Женя. — С божьей помощью вы добьётесь успеха, — говорит Константин Андреевич, ободряюще сжимая ее локоть, и добавляет: — я верю в вас. Евгения в ответ благодарно улыбается. — Я сделаю, все, что в моих силах, чтобы не подвести вас, — произносит она, вкладывая в свои слова какой-то особый смысл. … Все оказалось гораздо хуже, чем все себе представляли. Травма Богданова оказалась слишком серьезной, и в космосе не было нужного оборудования, чтобы провести операцию. Все уже смирились с поражением… Но только не Женя. Она отказалась сдаваться и решила во что бы то ни стало провести операцию с помощью подручных средств. Было очень рискованно разрешать ей это своеволие. Волин прекрасно знал, какими последствиями это может обернуться для него и для всех остальных, однако… Сколько же решительности было в серых глазах девушки… Она была уверена, что справится, и Константин Андреевич доверился ей, разрешив продолжить операцию. Поначалу он следил за каждым ее движением через экраны мониторов, и пепельница быстро заполнилась до самых краев, но волнение было слишком сильным, и мужчина покинул комнату центра управления. Алкоголь притуплял страх. Мужчина уже пожалел, что послушал девушку. Если Богданов умрет, ее жизнь тоже будет разрушена если не правительством, то, как минимум, прессой. Но к всеобщей радости операция прошла успешно, и все выдохнули с облегчением. В последующую неделю у космонавта не появилось осложнений, а это значило, что у них все получилось. Эта была грандиозная победа. И Женя с Богдановым теперь возвращались домой. … В день, когда они должны были спуститься на землю, Волин был как на иголках. Даже в вертолете он не мог сидеть спокойно. После же того, как спускающиеся не вышли в нужный момент на связь, он по-настоящему испугался, что с ними что-то случилось. Поэтому, как только вертолет коснулся земли, он первым выскочил из него и побежал к капсуле. К счастью, с Богдановым и Женей было все хорошо. Они оба улыбались, и девушка, хотя и выглядела слегка дезориентированной, тем не менее буквально светилась от счастья. Константин помог ей вылезти из капсулы, а затем, не удержавшись, поцеловал ее руку. Щеки девушки приобрели розоватый оттенок. … Они ехали с Женей в одной машине на заднем сидении. Вообще-то здесь должен был ехать Богданов, но его посадили в другой автомобиль, а самого Волина чуть ли не запихнули рядом с девушкой, умышленно или нет, так и осталось загадкой. Однако гендиректор уж больно хитро улыбался, когда они садились… Во время поездки Женя старательно отводила взгляд и рассматривала свои руки, лежащие на коленках. А Константин… он откровенно любовался это удивительной девушкой. Подумать только: она не побоялась полететь в космос и провести сложнейшую операцию, а сейчас боялась взглянуть на сидящего рядом мужчину. За те две недели, что Беляева провела в космосе, у Волина было достаточно времени обдумать слова Николаева и принять важное для себя решение. — Женя, — позвал он девушку и, протянув руку к ее волосам, заправил за ухо выбившуюся золотистую прядь, мысленно отмечая отсутствие ее любимых сережек. Она взглянула на мужчину и невольно поддалась вперед. И что-то было такое в ее взгляде, что помогло отбросить последние сомнения. Константин привлек девушку к себе и сорвал с ее губ поцелуй.