на пути к эшафоту

драко отчаянно старался сдерживать слëзы. все устои, которые ему с детства внушали, рушились всё больше, но этот оставался непоколебимым, как и некоторые другие. «не будь слабым. не открывайся людям. не проси о помощи. не показывай свою боль. не говори о своих чувствах. ни за что не плачь перед другими людьми. не раскрывай то, что внутри тебя. не делись проблемами — это всё слабость, слабость, слабость». это слово вечно летало у него в голове, разбиваясь о клетку, в которую загнал себя сам драко. он уже не понимал, как жить без постоянного желания закончить со всем, что происходит, закончить со своим существованием — не жизнью, больше нет. парень лежал на кровати практически без сил, всё тело ныло, а мозг кричал о помощи, которую никто ему не мог оказать. очередной пожиратель насиловал его уже какую ночь подряд, наложив заглушающие на дверь, своими сильными, огромными руками прижимая к матрасу, не давая даже лишний раз вздохнуть, не говоря уже о крике. если бы не блядские установки, малфой давно бы позвал на помощь или хотя бы днём рассказал матери о том, что с ним делают, но он не мог, просто не был в состоянии. сил с каждым днём становилось всё меньше, а поручение убить дамблдора стискивало грудь плотным железным кольцом. он следил за ним и не думал о том, как собирается это сделать. ощущение, что он слишком слаб для такого с каждым днём накатывало всё сильнее, но если бы он отказался, его бы пытали, снова. иногда казалось, что почти ежедневный круциатус, от которого он постепенно начинал превращаться в свою тётю, был ничем в сравнении с теми пытками, которые были после каждого его промаха и ошибки. больнее всего делало, когда волан-де-морт заставлял его отца пытать драко. тот никогда не сдерживался, так как ему самому было бы выдвижено наказание за слабину в пытках собственного сына. мама же, когда ей приходилось это делать, наоборот сильно сдерживалась, получая потом за это от других более высоких по званию пожирателей, но она не могла слишком сильно пытать своего сына, иногда, когда на драко было слишком много ран, порезов и ожогов, когда у него были сильнейшие судороги из-за круциатуса, она вообще наотрез отказывалась трогать его даже самыми слабыми заклинаниями, за что мало того доставалось ей самой, так и малфой-младший получал гораздо больше боли, чем, если бы это делала мама. на войне даже среди «своих» не было никакого разделения на семьи, друзей или возлюбленных, чаще всего заставляли пытать самых близких тебе людей, иногда драко даже поражался, каким образом их хозяин узнавал о некоторых дружеских или любовных связях, которые тщательно скрывались. драко лежал и старался отвлечься мыслями о хогвартсе и о золотом трио. они с самого детства его отталкивали, хоть и маленького мальчика, тогда ещё невероятно высокомерного и эгоцентричного, безумно притягивала их компания, какой бы не чистокровной или наоборот портящей всех «чистых» она была. его привлекала грейнджер — вечная заучка, с невозможными для нормальной укладки волосами, которая была стратегом и главным умом их компании, уизли — слегка глуповатый, как казалось малфою, но очень добрый, мягкий и эмпатичный к своим друзьям и ко многим вокруг, и, конечно, же, золотой мальчик, избранный гарри поттер, — всегда в центре внимания, которое он не особо-то и любил, неуверенный в себе, но такой яркий и светлый, что глаза иногда не хотелось отводить, — так они открывались со стороны любопытного тогда драко. сейчас же они были гораздо более блеклыми и напуганными, у гарри даже иногда случались панические атаки, которые он пару раз замечал, но не мог позволить себе — такому запятнанному меткой, воюющему на другой стороне от него — подойти к нему и помочь, он лишь передавал через других людей, чтобы они срочно позвали гермиону или рона в место, где это происходило, лучше даже патронусом, чтобы было быстрее (драко, как ни старался, не мог вызвать его). он лежал и думал об этом, чтобы хоть как-то отвлечься, пока в его тело грубо входил пожиратель, всё ожидающий от него стонов или хотя бы вздохов, — неважно, наслаждения или боли, хоть что-то, — но драко позволял себе лишь крепко сжатые, закусанные до крови губы и так и не выступившие слëзы, скопившиеся где-то в уголках глаз. его всегда восхищал поттер, своей выдержкой и умом, желанием помочь всем и каждому, иногда даже банальной глупостью и юмором, таким не похожим на его собственный, но определённо смешным. малфой ничего не мог поделать с иррациональным желанием с ним подружиться и не из-за того, что ему внушал в детстве отец про то, как бы всё упростило, если бы он дружил с избранным, а из желания быть рядом с кем-то таким потрясающим, по мнению драко, как он. он отвлёкся от своих мыслей, только когда услышал звук аппарации и в полубессознательном состоянии осознал, что кто-то трясёт его за плечи, а резкая сильнейшая боль в нижней части тела внезапно прекратилась. малфой приоткрыл глаза и увидел испуганное ошарашенное лицо матери совсем рядом с его собственным. жгучее чувство стыда, что она видит его таким, захлестнуло с невероятной силой, не давая снова поднять свой взгляд и посмотреть на неё. она что-то шептала ему, стараясь привести в чувство, чтобы он хотя бы не выглядел настолько разбитым и поломанным, но у неё ничего не получалось, и она уже в отчаянии немного отодвинулась, понимая, что её не понимают, когда услышала тихое: «мам, всё в порядке, не первый раз и не последний». и она, не сдержавшись, заплакала, крепко обхватывая руками почти голое тело драко, на котором была лишь разорванная рубашка, выливая слëзы, проявляя слабость, но не имея никакой возможности их сдержать, видя сына таким сломанным. он был болезненно худым, что были видны синие вены, опоясывающие руки и шею, было заметно даже, как стучит пульсом точка около ключицы, там, где явно этого не должно быть видно, его тело иногда сотрясали судороги, вызывая выражение отчаяния и боли на лице, огромные фиолетовые и старые жёлтые синяки, новые ожоги от раскалённого металла, остатки сильнейших заклинаний хозяина и пожирателей, которые старались принести невыносимую, сводящую с ума боль, следы от порезов ядовитыми клинками, после которых приходилось мучительным заклинанием выводить из крови яд, когда парень несколько часов содрогался один в комнате на кровати, не подпуская к себе никого из близких, кто мог бы помочь. от него отвернулись все, даже самые хорошие друзья — блейз, панси, гойл, тео, — которые только в прошлом году дружили с ним, сейчас ушли, так как их семьи, кроме забини, придерживались нейтралитета в войне, и хоть они не могли выехать из страны, оставаясь и продолжая ходить в школу, не могли перенести того, кем становится их бывший друг. они видели, как он погибает на глазах, начиная сходить с ума всё больше от бесконечного ежедневного количества пыток, от зелий, которые ему вливали в рот ночами, которые он потом мучился ещё больше, ведь действие разных зелий, которые создавали в лабораториях лорда проверяли чаще всего именно на детях пожирателей, так как они не несли такой большой вклад, с учётом того, что его при этих действиях зелий насиловали, периодически избивая. он никогда не переодевался в школе при других людях, так как они бы могли увидеть всё то, что случилось с его телом, а панические атаки захлëстывали с каждым разом всё сильнее и болезненнее, оставляя несгладимый след на его психике. драко всё чаще думал о том, как бы уже поскорее всё это завершить, но пока, как бы ему больно и невыносимо ни было, не мог заставить своих родителей страдать ещё больше. школа часто становилась его спасением, хоть там его постоянно проследовали мысли о том, что ему нужно умертвить своими же руками директора, который, один из немногих теперь, относился к нему с какой-то невидимой поддержкой и огромным сочувствием, будто понимая, что это был совсем не его выбор, он просто не мог поступить по-другому. и однажды он всё же решился. малфой шёл по коридору и только через какое-то время понял, что там кроме него больше никого нет. а через несколько мгновений из-за угла вывернул дамблдор, идя прямо навстречу, и когда они пересеклись взглядами, мягко ему улыбнулся. он понял, что это его шанс, и если он им не воспользуется, его будут долго пытать так, что возможно он потом ещё несколько дней пролежит без сознания, все самые изощрённые пытки, с медленным сдиранием кожи или поджиганием, когда ты не сгоришь до смерти, но ощущаешь, как твоё тело пузырится под пламенем и как хочется просто умереть, чтобы этот огонь именно сжёг тебя, пролетели у него в голове, не давая сосредоточиться. прошло несколько секунд, прежде чем он развернулся и выстрелил авадо кедаврой в спину удаляющемуся директору, тот упал, несильно отлетев от ударной волны, и когда драко быстро к нему подбежал, только начиная осознавать, что сделал, он, перевернув тело, увидел на лице мужчины лёгкую сочувствующую улыбку. он ожидал этого. он ожидал и ничего не сделал. даже не попытался его остановить, возможно представляя, через что тот проходит. малфой подскочил, как ошпаренный, и убежал подальше, в самый дальний туалет на этаже, куда почти никто не заходит, разбивая себе костяшки о холодную стену до крови, после опускаясь на пол и начиная разрываться, глуша себя в слезах, что безостановочным потоком текли по щекам, утопая где-то в футболке, он не мог дышать, паника захлëстывала, не давая вернуться в реальность хоть ненадолго, и тут он, будто сквозь пелену воды, услышал голос, который что-то кричал. — …фой! малфой! вернись сюда. слушай мой голос и сосредоточься на нём, пожалуйста, посмотри мне в глаза, — драко поднял огромные расширенные глаза на парня перед ним и паника нахлынула ещё сильнее. поттер. он здесь, он всё видел, — дыши вместе со мной, — и тот, взяв его за руку, которую драко попытался выдернуть, но у него не нашлось на это сил, стал медленно, глубоко вдыхать и выдыхать, показывая пример. через некоторое время это действительно помогло, и он немного успокоился, смотря в большие зелёные глаза напротив и на успокаивающую тёплую улыбку гарри. — не стоило, — буркнул малфой, еле как поднимаясь на дрожащие ноги и засовывая сильно трясущиеся руки в карманы, не обращая внимания на то, как гарри на него смотрит, — я же твой враг. — мне неважно, кто ты, я должен был помочь. — чëртов герой, — фыркнул драко, и ему стало совсем плохо. как у него ещё остались силы, чтобы огрызаться, даже ему самому было неясно. малфой вернулся домой героем, он ничего не видел перед собой, хотя, казалось, к нему подходили люди и поздравляли его. он не видел печального взгляда мамы, которым она на него смотрела весь вечер, и гордого взгляда отца. ему было не до них. он думал лишь о том, что поттер всё поймёт наверняка быстро и свяжет его истерику в туалете с тем, что в это же время нашли мёртвого дамблдора на том же этаже. он ненавидел себя за глупость и слабость, за то, что хотя бы не убежал куда-нибудь в запретный лес, а смог дойти только до туалета, даже не на другом этаже. он ненавидел идиота поттера, которому нужно было помочь всем, даже если этот человек только что убил того, кто был для него чуть ли не отцом. ах да, он же не знал ещё тогда. что бы он сделал, если бы знал? он никогда так много не думал о смерти, как за этот вечер. это был первый день за всю войну, когда драко не пытали. ночь пришла быстро, и он ненавидел, что была пятница, а значит он остаётся дома ещё на две ночи, помимо сегодняшней, возвращаясь в школу только рано утром в понедельник. сегодня был какой-то новый пожиратель, драко чуть ли не во второй раз его видел, тот пришёл с похабной улыбкой на лице и голодным взглядом, пробирающим до самых костей, до дрожащих от страха коленей, до холодного пота и мурашек по позвоночнику. проскочила мысль, что пожиратели, которые были друзьями, просто делились ощущениями от того, каково им насиловать малфоя-младшего, и другие заинтересовывались, приходя заранее ещё более впечатлёнными, чем предыдущие. драко обычно сдерживался, но сегодня он не смог совладать с собственными эмоциями, позволяя себе расплакаться от боли во всём теле и от мыслей, что приходили одна за одной, каждая мрачнее и хуже прошлой. он плакал, проклиная весь мир и этого ёбаного насильника, который не прекращал смеяться и унижать его за слабость. «ты же малфой, чистокровный и великий, позволяешь себе слëзы, да ты просто слабак, который зазнался и считает себя лучше всех. ты ничего не стоишь, просто мусор, лишь подстилка под другими пожирателями, которому нравится, когда его трахают, ты даже не сопротивляешься никогда, значит действительно наслаждаешься». драко давно не считает себя лучше других и уж он хотел бы сопротивляться, но сил катастрофически не хватало. он плакал, стараясь облегчить себе душу и не думать так много о том, что завтра или послезавтра, если он выдержит ещё один день, его уже не будет, что он отравит себя или кинет себе в голову удушающее или банальную аваду, всё равно за убийство и использование непростительного его посадят надолго или сразу приговорят к поцелую дементора. но он не видел смысла думать о будущем, если то, что происходило сейчас, было в разы хуже банальной смерти. все наказания тактически важных людей никогда не заканчивались смертью, так как это было крайне неудобно для лорда, особенно если это был род малфоев, что играл важную роль в стратегической и практической стороне войны. на следующий день, когда узнали о том, что поттер видел его паническую атаку (глаза и уши в хогвартсе есть везде), драко пытали долго и жестоко. это был сивый, который сначала оставил на нём нескончаемое количество глубоких ран от когтей и зубов, а затем пускал в него нескончаемым потоком заклятия, которые давали ощущение того, что тебя топят, сильными руками держа за горло, а ты фантомно ощущаешь эту хватку, но ничего поделать не можешь, захлëбываясь и не имея возможности вдохнуть, того, как будто тебе режут горло и живот, вырезают глаза и понемногу срезают кожу лоскутами, того, как ты задыхаешься, того, как тебя насилуют (сивый знал о ситуациях, что происходили ночами с драко, знал, как тому было плохо и больно, и пользовался этим. он сам никогда не участвовал, но его стая часто приходила в комнату парня, иногда по несколько человек. это были самые ужасные ночи, сопровождаемые душераздирающими криками и огромными следами от когтей по всему телу. они наступали в тяжёлых ботинках на его половой орган, били по нему, пока малфой только тихо скулил, закусывая щëки, и чаще всего, не разрабатывая, входили сразу же. однажды так драко порвали, и он остался лежать в крови и огромном количестве спермы, не имея сил и воли на то, чтобы хотя бы пройтись очищающим, пока его не нашёл северус и не просидел с ним до того, как ему стало хоть немного лучше), того, как разъедает кислотой внутренности и как у тебя вырезают сердце, так больно — до звона в ушах, до пелены перед глазами, до затуманенного ужасом и страхом сознания. он всё это стойко терпел, не показывая ничего на лице, лишь во время заклятия с ощущением изнасилования у него появилась болезненная гримаса, после которой сивый лишь усмехнулся и продолжил с новой силой полосовать его тело когтями на глазах матери и отца. первая, что смотрела с невероятной жалостью и желанием помочь, иногда вырываясь из рук пожирателей, но близко её всё равно не подпускали. а второй стоял с каменным выражением лица и невероятной степенью равнодушия для того, перед кем пытают собственного сына. этот взгляд делал драко в сто крат больнее, чем всё, что с ним происходило, хоть он и понимал, что помочь ему всё равно никак не могли, а малфой-старший старался не показывать свои слабости, показывая этим пример матери и сыну. драко вернулся в комнату ни жив, ни мёртв, у него не было абсолютно никаких сил, и последнее, что он сделал, написал записку маме, извиняясь за то, что приносит боль, что не смог это вытерпеть и дождаться окончания войны, говоря о том, что он бы хотел быть на стороне добра, но не смог по обстоятельствам этого сделать, не упоминая, как сильно он бы хотел сражаться бок-о-бок с мальчиком, который выжил, но рассказывая про то, что он больше не может ждать хорошего исхода, что он не верит в него, так как уже убил важного человека и использовал непростительное, а что ждёт его дальше он даже представлять боится. он оставляет письмо на столе и ложится на кровать, расслабляясь, стараясь не обращать внимание на тянущую боль во всём теле. драко берёт чью-то палочку, которую он выхватил в бою недавно (его собственную забрал поттер, когда они убегали из плена. его после этого пытали несколько дней подряд, а ночевал он с неделю в сторожевой будке для собак с железными решётками на ней без пропитания и даже воды) и наставляет на свою голову, выдыхая, чувствуя лишь огромное облегчение и всеобъемлющую свободу. малфой шепчет заклинание и зелёная тонкая линия, похожая на змею, бьёт в висок. драко умирает с улыбкой на губах и спокойствием в глазах, которого не было ни у кого из его семьи уже много месяцев.