Рабство

Камисато Аято не привык прислушиваться к лишним шорохам в доме. Для этого как минимум есть слуги, незачем тратить ясность ума и концентрацию на обычную паранойю. Не привык, разумеется, но сегодня что-то было не так. Даже он это заметил, идя по одному из коридоров имения в свою спальню в поздний час, задержавшись за вечерними занятиями. Непозволительно долго, надо сказать, спина начала неприятно ныть. Смущал не шум, смущало именно его отсутствие. Полная тишина, и пусть он любил отсутствие шума и спокойствие, эта тишина была звеняще-неприятной. Настолько, впрочем, насколько неприятным может оказаться резко приставленное к горлу оружие и короткий шепот, требующий вести себя тихо: – Иначе убью Вас здесь. Если это желание справедливости, то расстроить парнишку все же придется: он выбрал не того человека для своего отмщения, а план по ликвидации ему следовало продумать немного лучше глупой игры в похитителя. А если его кто-то нанял, то это полное фиаско. Выбить оружие из его рук оказывается подозрительно легко, а схватить за запястья и прижать лицом к стене и того проще. Сопротивление минииальное, и если такого дилетанта действительно кто-то нанял, то грош ему цена. – Поговорим в моем кабинете. Уверен, тебе есть, что рассказать. Парнишке на вид лет двадцать, на местного не похож, даже как будто был кем-то избит до того, как проник на территорию: бровь разбита, на скуле приличных размеров синяк, благо, без отека. Тот факт, что он вообще сумел пробраться на тщательно охраняемую территорию, Аято искренне восхищал. – Давай сложим все воедино, – скрестив руки на груди и присев на край рабочего стола, Аято с легким интересом осматривает привязанного к стулу парня. – Ты наемный убийца, явно не местный, без должного опыта, но все же сумел вывезти из строя часть моей прислуги. Твой наниматель сыграл на том, что ты понятия не имеешь, кто я такой, и что это за дом. Я ничего не упустил? Парень молчит, опуская взгляд. Молчание – знак согласия. – Если ты скажешь, кто твой наниматель, я подумаю над тем, чтобы не делать с тобой ничего бесчеловечного. Даже если и так, идти тебе некуда, искать тебя никто не будет. Как ни крути, ситуация не из легких. – Откуда Вы знаете, что я не местный? – У тебя только этот вопрос? – Аято удивленно вскинул брови. – Только этот. Глава клана Камисато с улыбкой вздыхает. Надо же, как ловко он пытается соскочить с темы на тему. Решая подыграть, он соглашается ответить на этот вопрос. – Как минимум твоя одежда. На Инадзуме давно не шьется и не продается такого рода покрой. О внешних особенностях говорить не имеет смысла, я думаю, ты и сам догадаешься, что на фоне рядовых жителей Инадзумы ты отличаешься. – Разве так сильно? – Мы разве об этом говорили? Парнишка наконец-то поднимает взгляд на Аято. В этот момент он окончательно убеждается, что что-то не так. Слишком уж по-детски испуганный у него взгляд, не такой, как у человека, которого поймали за попыткой убийства. Чувствовалось, что этот страх у него уже выработан как рефлекс, как защитная реакция, уже в генах сидит, глубокий такой, и Аято становится совершенно неуютно. Неприятный вывод напрашивается сам собой, и Аято будет искренне жаль, если он окажется прав. – Ты был в рабстве? Опуская взгляд, парень почти бесшумно вздыхает. А сердце-то колотится, неприятно так, наверное, слишком быстро. Он держит паузу, очевидно, не желая отвечать, но постепенно понимая, что слова главы клана Камисато правдивы в полной мере. Скажет, не скажет, какая уже разница? – Меня забрали у семьи в Мондштате. Аято, черт возьми, искренне жаль, что он оказался прав. – Далековато отсюда. – Да, Вы правы. – Как долго? – Несколько лет. Не так много, как Вы могли подумать. Бесшумно выдохнув, Аято ловит себя на слабости, но ничего не может с собой поделать. Тема рабовладельчества была одной из тех, о которой слышать было просто невыносимо. Жаль, что это нельзя присечь на корню, он бы обязательно приложил к этому руку. Впрочем, еще не вечер, а даже почти раннее утро. Над этим можно подумать за завтраком, немного усерднее, чем обычно. – Если ты назовешь мне имена, я предоставлю тебе убежище. Службу, если пожелаешь. – Я поговорил с кухней, они немного поменяют Ваш рацион, – Тома листает записную книжку, чуть хмурясь. – Вам нужно есть больше жидкого и горячего, чтобы быстрее поправиться. – Разумеется. – И постельный режим. Поэтому я настаиваю, чтобы Вы отвлеклись от дел хотя бы на пару дней. Вам стоит тщательнее заботиться о своем здоровье, каждый месяц лежать в кровати с горячкой – не дело. – Как только закончу с парой оставшихся дел на повестке дня, хорошо? – А разве сидеть за письменным столом для этого обязательно? Аято улыбается уголками губ, подмечая, что аргумент весьма убедительный, а все бумажные вопросы, требующие его изучения и подписи он и впрямь может перенести в постель.