Виридиан

      Крик…       В глубине души Северус задавался вопросом, кричала ли она в последние мгновения своей жизни. Почему он кричит? От страха? Нет. Страх давно оставил человека, у которого кроме памяти, ради которой можно жить, не было ничего.       Боль. Жгучая боль, когда клыки пронзили его шею, мгновенно сопровождалась жжением яда, текущего по его венам. Тело начало неметь, и он рухнул на землю.       Да, это чересчур ужасный конец. Но независимо от того, насколько сильно боль парализовала его тело… Он не мог избавиться от ощущения, что это было именно то, что Северус Снейп заслуживал.       — Мне жаль, — раздался неискренний голос Лорда Волан-де-Морта.       «Мне — нет», — пронеслось в голове умирающего. Он не заслуживал быстрой, безболезненной смерти, подобной ее… Это справедливый конец жизни человека, чьи надежды и мечты были вероломно убиты семнадцать лет назад.       Его глаза проследили за тем, как Темный Лорд покидает Визжащую Хижину. Место, в котором ему прежде довелось повстречаться со смертью. Страшный, внушительный… С клыками… И демонический вой, от которого бегут мурашки по спине. Он смутно помнил, как будучи подростком, просил Богов оставить его в живых.       Здесь, в настоящем, оглядываясь назад… Северус жалел, что не умер в тот день.       Его пальцы потянулись к ране, пытаясь остановить кровоизлияние. Даже если ему это удастся, яд убьет его изнутри. Северус понимал, что потерпит поражение, но голос, тихий и мягкий, звучал на задворках разума. Голос человека, которого он не видел с того дня, как убил собственной рукой. Этот голос стал его совестью.       Дамблдор молил, убеждал его выжить ради всеобщего блага. Ради тех бесчисленных жизней в волшебном мире, которые не знали о его существовании, а если и знали, то презирали.       Изумление… или ужас отобразились на его лице в тот момент, когда перед ним предстал тот, кто сильнее всего ненавидел Северуса Снейпа?       И то, и другое.       — Собери… Собери их… — захлебывался в крови.       Отдав воспоминания, боль стихла, оставляя за собой легкую дрожь. Его слух притупился, в глазах мутнело из-за яда, разрушающего его изнутри. И посреди тумана, расплывавшегося перед его взором, дразняще пробивалось яркое зеленое сияние. Это был одновременно величайший дар и самое ужасное проклятие, о котором он мог осмелиться попросить в свои последние минуты жизни.       — Посмотри… на… меня… — умолял он. Он не заслуживал этого. Зеленые глаза посмотрели на него.       Зеленый…       Цвет его факультета.       Цвет глаз единственной, кого он любил.       И цвет… заклинания, оборвавшее ее жизнь.       Он смотрел в эти зеленые глаза, что были живым доказательством его неспособности добиться ничего стоящего в жизни.       Боль и счастье, как казалось, безвозвратно переплелись между собой в этом цвете.       Вечность уже прошла? Или только мгновение? Хотя имеет ли это значение, если он больше не сдвинется с места?       Ему все равно. Его никто не ждал. Никто, кроме той, кого он не имел права ни видеть, не слышать. И он не мог последовать за ней туда.       Лучше остаться здесь, где бы он не был. Здесь было тихо. Спокойно. Как будто сон под зельем сна без сновидений. В последние года в Хогвартсе он не часто мог себе позволить такое. Тут не было ни учеников, которых приходилось вечно отчитывать за проделки. Ни Пожирателей Смерти в страшных масках. Ни зелий, вечно взрывающих в котлах студентов. Ничего, что могло его побеспокоить, кроме разрастающейся боли в области груди. И два слова, нарушивших тишину.       — Потенциа Анимус.       Глаза Снейпа резко открылись с громким вздохом. Над ним нависла знакомая фигура. Эта вечно приводящая в бешенство улыбка, этот детский огонек в глазах, обманчивый для окружающих, скрывавший внутри себя хитрость. И эта белая борода, сливающая с безграничной пустотой, окружающей их.       Склонившись над Северусом, Альбус Дамблдор выглядел лучше с их последней встречи. На старом волшебнике мерцала фиолетовая мантия, как звездное небо в последний час сумерек. Грандиозное чувство стиля Директора создавало, как обычно, яркий контраст с обстановкой. Он с усмешкой покачал головой и прикрыл глаза.       — Я видел сон, где наконец-то избавился от тебя. Как жаль, что ему не суждено было сбыться, — простонал мастер зелий, потянувшись, коснулся раны на шее. На месте, где изливалась кровь, смешанная с ядом Нагайны, больше ничего не было. Северус быстро посмотрел на проклятую руку директора, и она была совершенно здорова.       Дамблдор беззаботно усмехнулся:       — Рад видеть, что смерть не лишила тебя твоего сарказма, Северус. Это одна из твоих лучших черт, если так можно выразиться.       — Я бы предпочел, чтобы мы оба были живы. По крайней мере, своим сном ты бы дарил мне пару часов душевного покоя. Которого я был лишен твоими глупыми играми. Не могу представить наказания хуже, чем слушать твою болтовню целую вечность.       Язвительное замечание Северуса не оказало влияния на Директора, поскольку тот громче засмеялся.       — Неужели? Ты это серьезно, Северус?       — Нет. Было бы хуже застрять здесь с Блэком и Поттером, — передумал зельевар. Надежда увидеть Лили иссякла.       Веселье в глазах старика сменилось.       — Это не то, о чем я спрашивал, Северус. Ты сказал, что предпочитаешь жизнь. Не хочешь ли ты сказать, что какая-то частица тебя все еще цепляется за мир, оставленный позади?       Из всех произнесенных слов, Дамблдора волнует только это?       — Нет смысла спрашивать мертвеца скучает ли он по миру живых. Если бы я скучал, стал бы призраком и поселился в Замке.       — Порадуй старика. Я не думаю, что остаток вечности тебе придется наслаждаться моим обществом, — подтолкнул к мысли волшебник.       — И? С чего бы это? — Северус поднял левую бровь. Как всегда их диалоги только изматывали его и интриговали.       — Назову это интуицией. Или предчувствием… Но сначала мне нужен твой ответ.       — Я не держусь за тот мир, Альбус. Моя работа выполнена. Я отправил Поттера на смерть по твоей просьбе. Дал ему все, в чем он нуждался. Мои самые сокровенные воспоминания.       Губы старика изогнулись в понимающей улыбке.       — Но существует то время, за которое ты цепляешься. Если бы был шанс исправить все. Старые обиды… Старые сожаления… И не состоявшуюся любовь. Уверен, ты бы не остановился.       Северус промолчал, поднялся на ноги и почувствовал, как глухо ударило в груди.       — Я задам тебе личный вопрос, Северус. Мой последний, уверяю тебя. Если бы ты мог изменить события прошлого… И создать свой собственный мир. Зная то, что знаешь и умеешь сейчас. Ты бы не воспользовался этим шансом?       — Не совсем корректный вопрос человеку, который, как ты выразился, «цепляется за прошлое», ты не думаешь? Ответ очевиден, — проворчал Северус.       — Наоборот. У всех из нас могут быть сожаления. Мечтами… Была наполнена и моя собственная жизнь. Особенности в дни моей молодости. Но я бы ни за что не вернулся, чтобы их изменить. То, о чем я сожалею, привело меня к моим радостям. Наблюдать и обучать магии тысячи юных талантливых волшебниц и волшебников, завести так много дорогих друзей. И сейчас… Передо мной стоит один из самых ценных мне людей, и мне выпала честь проводить его в следующее путешествие.       — И куда приведет меня это путешествие? — Северус осмотрел белое пространство, в котором находился.       — Ах, но это твой выбор, мой друг. Отправишься ли ты в вечность загробной жизни, или рискнешь… И вернешься во времена, когда можно все исправить?       Северус резко обернулся, в его широко раскрытых глазах отражалось замешательство. Вернуться? Чтобы повторить свою боль и сердечные страдания? Вокруг него медленно закружил Дамблдор.       — Я не был откровенен с тобой, Северус. Потому что твой случай редко встречается во всей истории волшебства. В конце концов, сколько еще людей умирает с такой сильной любовью, но им некуда и не на кого ее оставить? Эта любовь последовала за тобой и после смерти, копившаяся внутри так долго, как перебродившее зелье. Если ты осмелишься снять пробку, я думаю, тебя ждет великое чудо. Эта магия сильнее всей, что ты когда-либо видел. Шанс вернуться… Став старше, мудрее и сильнее.       — Я буду помнить все? Всю жизнь, которой жил до сих пор? — спросил Снейп, впервые за много лет на его лице показалась уязвимая неуверенность. Был ли смысл повторять свои ошибки снова и то через что он уже прошел. Вернуться к роли импульсивного подростка и снова испортить все…       — Все, что тебе известно сейчас. Твои воспоминания… Твои знания… Твои сожаления… И, надеюсь, твое лучшее «я». Я уже говорил, что распределяемся слишком рано. Ты — воплощение самого Хогвартса. Твоя храбрость сочетается с умом и решительностью. А природный талант и интеллект подкреплены трудолюбием и вечной преданностью. Любой из четырех великих факультетов подошел бы тебе идеально, но ты навсегда останешься слизеринцем.       Морщинистая рука легла на его плечо, Северус взглянул в мерцающие голубые глаза. И он вспомнил то время… Боль, унижение… Гнев и… Внезапную потерю… Когда его жизнь пошла под откос?       Слишком простой ответ.       — Позволь своему сердцу направить тебя… И думаю, тебе предстоит возможность начать свой собственный путь. Прощай, друг мой. И удачи, — сказал Альбус, и Северус начал внезапно падать.       В непросветную тьму.