Что охотится в тени

Эстрелла. -Фейри не могут лгать, - прошептала я себе, вспоминая легенды, которые читала в книгах во время нашего краткого пребывания в Сопротивлении. Я предполагала, что большинство из них - грандиозные версии истины, человеческое восприятие существ, которые всегда были больше, чем жизнь. - Все истории, которые я рассказывал тебе о своей жизни, были правдой. Все, что ты узнала обо мне и моей жизни, было реальным. Я ни разу не солгал тебе, - сказал он, стиснув зубы, обдумывая эти слова. - Ты рассказал мне кучу фейской полуправды, вместо чего-то реального. То, что ты не солгал, еще не значит, что ты был честен. -Проведя языком по задней поверхности зубов, я подавила приступ тошноты в животе. Он смотрел на меня сверху вниз, как будто ничего не изменилось, и он все еще был тем мужчиной, в которого я по уши влюбилась, но он был причиной того, что я потеряла все. Он был причиной того, что моя мать осталась одна в жестокой деревне, где она больше не была нужна, причиной того, что тело моего брата плавало где-то в море. Если бы Калдриса не существовало, я была бы... мертва, но, по крайней мере, моя семья не изменилась бы. - Я просто никогда не говорил тебе, что я фейри. Можешь ли ты действительно винить меня, когда ты точно доказала, почему это было необходимо? - спросил он, склонив голову набок. Он наблюдал за мной, видя ненависть, которая, я знала, заставляла мои глаза гореть. -Ты отнял у меня все, - сказала я, слова прозвучали так же хрупко, как и ощущались. Возможно, он и не был ответственен за события, которые привели к моему падению, но все это вернулось к нему. К его существованию и к глупой связи, которая протянулась между нами, игнорируя мое желание разорвать ее в клочья, как будто у нее было какое-то право на мою душу, несмотря на мои возражения. Он поднял руку, чтобы коснуться моей шеи, завитки его Метки Фейри извивались по его коже. Черный круг на тыльной стороне его ладони казался каким-то образом глубже, от него отходили затененные завитки чистой тьмы, как будто он не мог полностью сдержать магию, которая запятнала его. Чернила его метки распространились дальше чем раньше, скользя вверх по каждому из его пальцев. - Потому что твоя жизнь была такой невероятной? - спросил он хриплым от ярости голосом. - Насилие над тобой лордом твоей деревни. Ежедневные истекания кровью и нанося себе шрамы, чтобы накормить людей, которых ты, скорее всего, никогда не встретишь.-  Он отвел мою руку от бока, держа ее в своей ладони, и провел большим пальцем по едва заметным белым шрамам, оставленным шипами кустов Сумеречных ягод. Круг, который когда-то казался тусклым по сравнению с остальной частью моей Метки Фейри, ожил под его прикосновением. Моя рука обожглась, когда метка послала ударную волну обжигающего жара сквозь мои пальцы, чернила обвились вокруг костяшек, чтобы соответствовать его. -Что ты сделал? - спросила я, шок от боли заставил меня попытаться вырвать свою руку из его. Он держал крепко, отказываясь отпускать меня, пока моя кожа горела, шипя, когда жар от метки, наконец, начал исчезать, и чернила впитались в мою плоть. - Когда Туманный Страж попытался убить тебя, твой страх пробудил зимнюю часть твоего Виникулума. С того момента ты полагалась на то, что это защитит тебя, и никогда не пыталась получить доступ к другой части себя, которая исходит из Теневого Двора. Тем не менее, эта возможность существует, дремля внутри тебя до тех пор, пока ты не решишь воспользоваться ею в первый раз. Все, что я могу сделать, ты можешь сделать в меньшем масштабе, Малышка, - сказал он, указывая на мертвых вокруг себя и на то, как они ждали его безмолвной команды.     - Если я Бог Мертвых, то зеркало моей силы позволяет тебе воскрешать мертвых так же, как это делаю я. Я сглотнула, уставившись на новые чернила на своей руке и желая, чтобы они исчезли. Я не хотела иметь ничего общего с некромантией, которую он навязал мне, с коварной магией, о которой я не просила и в которой не нуждалась, пульсирующей в моем теле. Оно притаилось, темное, тяжелое и угрожающее, внутри меня. -Пришло время пробудить эту другую часть тебя, - сказал Калдрис, склонив голову набок, наблюдая, как я вступаю в войну с тем, что было у меня внутри. Мне было интересно, слышит ли он это. Давала ли супружеская связь ему доступ к моим внутренним мыслям — единственной вещи, которая, как я думала, была в безопасности от него? Единственная часть меня, к которой он не мог прикоснуться. -Я не хочу этого, - запротестовала я, качая головой и устремляя на него свирепый взгляд. -Это такая же часть тебя, как и я, - сказал Келум, и я отчитала себя за то, что не смогла удержаться и назвала его по имени. Бог мертвых был не тем человеком, с которым я провела несколько недель. Калдрис не подходил тому мужчине, в которого я влюбилась по уши, несмотря на все мои здравые суждения. Я знала, что в конце концов он приведет меня только к разбитому сердцу, я просто не ожидала этого. Мое сердце заболело еще сильнее после его признания, что он искал дочь Мэб, в конце концов, его присутствие здесь было даже не из-за меня, а из-за дочери Королевы Воздуха и Тьмы. -Как ты можешь быть частью меня, когда я даже не знал твоего настоящего имени? Почему Келум? - спросила я, игнорируя холодный ужас в своих венах от того, что мне не понравится ответ. Причинило бы мне больше или меньше боли, если бы это название оказалось ненужным? Если бы имя, которое я полюбил всеми фибрами души, оказалось ложью. Но фейри не могли лгать. - Это мое имя при рождении. То, которое дала мне моя мать, когда я родился — до того, как Мэб украла меня из колыбели и привела в Царство Теней, чтобы наказать ее, - признался Келум, отвечая на вопрос о том, как он смог дать мне вымышленное имя. По всей вероятности, это было скорее его настоящее имя, чем то, под которым его узнал мир. Калдрис был ложью, именем, которое Мэб навязала ему, чтобы украсть его личность. Это признание тронуло мое сердце. Мысль о ребенке, украденном из его дома и привезенном в место, где, как он утверждал, правит самый чудовищный из фейри, была чем-то совершенно невообразимым. Я даже представить себе не могла, каково это было быть мальчиком и рости с Королевой Воздуха и Тьмы. У меня перехватило дыхание от внезапного осознания, которое ударило меня в грудь. Она была его мачехой. Жена его отца. Женщиной, о которой он говорил, которая была так жестока с ним, что разрушила его отношения с отцом, была королева Мэб. Я стряхнул это с себя, пытаясь отогнать жалость, которую испытывал к такой жизни. Его трагическая предыстория не компенсировала того, что он сделал со мной, и того, что он явно намеревался продолжать делать. Я бы больше не стала пленником в своей собственной жизни, даже если бы мне пришлось убить его, чтобы обрести свободу. Он уставился на меня в ответ, ожидая реакции, которую я не позволила бы ему увидеть, хотя она таилась внутри меня, медленно разъедая. Я хотела, чтобы он оставил меня в покое, свирепо глядя на него, чтобы ожесточиться против сочувствия, которое я не хотела испытывать. Он медленно отстранился, испустив вздох смирения и задумчиво скривив губы. Он ненадолго уставился вдаль, прежде чем снова обратить свой пылающий взгляд на меня. -Я должен пойти вызвать Дикую охоту, - сказал он наконец, приподняв бровь, как будто ждал от меня протеста. Не получив ответа, он повернулся на каблуках и направился прочь. Мертвые сомкнулись вокруг меня, заключив меня в круг своей защиты на время его отсутствия. Я не смогла удержаться от вопроса, который сорвался с моих губ, несмотря на мою решимость хранить молчание. - Почему они сражались с тобой? Конечно, они должны знать, кто ты такой. Он посмотрел на меня через плечо, уголок его рта приподнялся в ухмылке. - Ты думаешь, член “Дикой охоты” может видеть сквозь чары Бога? - спросил он, поворачиваясь обратно в том направлении, в котором шел, и оставляя меня с этой единственной информацией. Высокомерие в его голосе заставило меня почувствовать себя глупо, осознав, как мало я понимаю в различиях между Дикой охотой, обычными фейри, которых в книгах называют Сидхе, и самими Богами. Основная предпосылка их иерархии была достаточно проста: Изначальные были самыми могущественными существами, когда-либо существовавшими, а Боги - их детьми. Но насколько сильно власть разделяла Богов и сидхе? Калдрис неторопливо прошелся по развалинам городской улицы, оставив Меченого фейри и меня позади, со своей верной армией мертвых, охраняющей нас. Я развернулась внутри круга, образованного вокруг меня моими личными охранниками, отказываясь смотреть, как он уходит, и отбрасывая воспоминания о том дне, когда я наблюдала за его задницей, когда он зашел в горячий источник, когда я впервые увидела его голым. Сейчас было не время, и он был не тем мужчиной, к которому можно испытывать вожделение. Он вообще не был мужчиной. Я увидела других фейри, Отмеченных на коленях, загнанных в их собственный круг, который я покинула, когда убежала. Трупы держали их в ловушке внутри, но они свободно передвигались внутри барьера. Взгляды на их лицах давили мне на душу, ненависть к себе и к тому, что я привел прямо в их среду, переполняла меня. -Мне жаль... -Оставь это, ублюдок фейри, - сказал один из них, сплевывая на землю, как будто я не заслуживал ничего меньшего, чем то, что уготовила мне судьба. Возможно, они были правы. Я опустила глаза на землю у своих ног, позволив им закрыться, пока я боролась с дрожью в своих конечностях. При первом же удобном случае я бы освободила их, но как я должна была это сделать, когда я даже себе помочь не могла? Что-то мокрое и неаккуратное ударилось мне в лоб, затуманив зрение, когда оно брызнуло мне на лицо. Меченый рассмеялся, когда я подняла руку, чтобы смахнуть грязь, и бросила ее на землю, когда в воздух взлетела вторая пригоршня. Я отклонилась в сторону, чтобы избежать этого, и поморщилась, когда влажная, полузамерзшая субстанция ударила меня сбоку в шею. Она упала мне под тунику, согревая, когда скользила по моей коже. Я посмотрела на мужчину, который плюнул на землю, когда я попыталась извиниться. Он впился в меня взглядом, его рот искривился в рычании, которое бросало мне вызов опуститься до их уровня. Чтобы собрать грязь в свои собственные руки и присоединиться к их жестокости. Еще один комок грязи прилетел с другой стороны их круга и попал мне в скулу. Я сдержала крик, который обжег мне горло, когда измельченные обломки разрушенного города впились мне в кожу. За ним последовал еще один, а затем и еще один, грязь покрывала меня и мою одежду, когда они целились сквозь щели в стоящих вертикально трупах, окружающих меня. Я повернулся к ним спиной, оглядываясь в ту сторону, куда ушел Калдрис. Его нигде не было видно, и я подозревала, что он не обращал внимания на унижение и дикую агонию, которые обрушил на меня другой Меченый. Я бы не поступила так даже с фейри. Я бы не стала так унижать ни одно живое существо, но они поступили так со мной — с одним из своих. С кем-то, кто мог бы стать другом при других обстоятельствах. Боль пронзила мое плечо. Белый жар, который поставил меня на колени. Мои ладони ударились о камень подо мной, а правая рука подломилась под моим весом. Боковая часть моего лица ударилась о поверхность камня, боль пронзила мой череп и заставила мое зрение затуманиться. Борясь с тошнотой, закручивающейся у меня в животе, я подняла левую руку над головой и заломила ее за спину. Потянувшись к жару, обжигающему меня насквозь, мои пальцы коснулись рукояти кинжала. Он торчал из моего плеча, заставляя мою руку безжизненно свисать вдоль тела. Я не могла обхватить пальцами рукоять, не мог ухватиться за нее, чтобы вытащить лезвие из своей плоти. Опустив левую руку на землю и приподнявшись на четвереньки, я попыталась подтянуть ноги под себя. Я поскользнулась в грязи, не потрудившись защититься от комьев, которыми они продолжали швырять в меня. Мы все знали, что я заслужила это за то, что попалась на его ложь, и, возможно, если мне повезет, они найдут другой метательный кинжал и убьют меня прежде, чем Калдрис сможет вернуть меня в Альфхейм. Мое обещание брату все еще резонировало в моей памяти, знание того, что мне нужно было умереть, прежде чем я когда-либо ступлю на землю Фейри, стало еще более важным сейчас. Я не могла позволить Калдрису победить. Я не могла позволить ему добиться того счастливого конца, который он себе представлял, когда я была в его власти. -Вы привели его сюда, - сказала одна из отмеченных обвиняемых, ее голос прорезал воздух, как удар хлыста, когда я наконец с трудом поднялась на ноги. Я покачнулась, в голове у меня пульсировала боль, а рука безвольно повисла вдоль тела, когда я медленно повернулась к ним лицом. -Если бы не ты, мы все еще были бы свободны. - Мы пришли сюда, чтобы спасти тебя. Мы хотели доставить тебя в безопасное место, где фейри не смогли бы тебя найти, - сказала я, опустив голову и оглянувшись через плечо. - По крайней мере, я так думала. Я не знала, что он был фейри. - Подходящее оправдание, - сказала она, присаживаясь на корточки, чтобы собрать побольше грязи с того места, где то, что когда-то было садом, касалось края каменной дороги. Эти люди меня не знали. Они ничего не знали ни обо мне, ни о Келуме, ни о нашей общей сложной истории. Но они были правы в том, что я принимала участие в решениях, которые привели его сюда, даже если они не понимали, насколько неохотным было мое участие. Еще один комок грязи ударился мне в грудь, забрызгав горло и подбородок. -Достаточно, - произнес убийственно тихий голос. Воздух вокруг меня замер, казалось, застыв в такт его ярости, захлестнувшей меня. Я знала по личному опыту, что бездонный гнев, проявляющийся в тишине, гораздо опаснее, чем мелкая ярость человека, кричащего мне в лицо. Холодная, расчетливая ярость была гораздо страшнее. Я развернулась, чтобы посмотреть на Калдриса во всей его красе, когда он направился ко мне. Мертвые расступились перед ним, позволяя ему пройти, не сказав ни слова. Он поднял руки к моему лицу, обхватив мою голову ладонями и большими пальцами счищая грязь с моей кожи. Он уставился на царапины на моей щеке от щебня в грязи, его взгляд переместился на опухоль на другой щеке, где я ударилась о дорогу, когда падала. Он не дотронулся до ножа в моем плече, но я знал, что он должен был это увидеть. Он бы заметил сверкающую рукоять, когда приблизился. Его ноздри раздулись, когда он опустил руку к моей шее, задержавшись на моей коже, как будто не мог заставить себя прикоснуться ко мне. Когда он, наконец, это сделал, его рука обхватила мое плечо, его пальцы коснулись кожи, которая пульсировала вокруг ножа. Он отдернул руку, на мгновение уставившись на кровь на большом пальце, прежде чем взять его в рот и слизать красную жидкость со своей кожи. -Который из них? - спросил он, указывая на группу фейри, отмеченную кивком головы. Я сглотнула, качая головой, отказываясь отвечать на вопрос. Даже если бы я знала, кто из них бросил кинжал, я бы не обрекла их на ожидающую их участь. Я чувствовала, как ярость волнами исходит от Калдриса, и я знала, что, что бы он ни сделал с людьми, которые, по его мнению, причинили мне боль, это не будет хорошо. -Ты убьешь женщин своего вида? - спросила я, склонив голову набок. Из его груди вырвалось рычание, звук был совершенно нечеловеческим, когда он снова поднял на них свои черные глаза. Нерешительность боролась с яростью на его лице, борясь за господство, прежде чем он, наконец, схватился за рукоять кинжала там, где он торчал из моего плеча. Он вытащил его из моей плоти, когда я закричала от боли. Мои колени подогнулись подо мной, когда он поймал меня, удерживая неподвижно, в то время как тем же ножом провел лезвием по своему запястью. Запах его крови, смешавшийся с моим в воздухе, вызвал у меня вздох, нежелательный шок от близости, когда он поднес его к моему лицу. Кровь капала из раны, которую он нанес, разбрызгиваясь по земле у его ног. Я сглотнула, подавляя странное скручивание в животе. Во мне нарастало желание, которое я не могла даже начать понимать. Это был не голод, не было ничего настолько знакомого мне, но это было похоже на осознание завершенности, ожидавшее в его крови. -Я предпочла бы почувствовать боль от тысячи лезвий, чем вынести знание о том, что какая-то часть тебя находится внутри меня. Его голова склонилась набок, а кровь продолжала капать на землю. - Должен ли я напомнить тебе, что моя кровь уже внутри тебя? Что ты взяла мой член? Что сама моя гребаная душа существует внутри тебя? - спросил он, его темные глаза держали мои в плену. Он провел большим пальцем по крови на запястье, прижимая его к моим губам, так что желание открыться ему стало почти невыносимым. Он надавил сильнее, заставляя мои губы раздвинуться, чтобы он мог прикоснуться своей кровью к моему языку. Аромат этого омыл меня, вызвав стон в моей душе, когда он отстранился. Кожа на его запястье снова срослась, пока я смотрела, чувствуя, как мои собственные раны заживают с покалывающим теплом, которое оставляло ощущение стянутости в этой области. - Я не позволю тебе страдать понапрасну, моя звезда. Особенно когда, что бы ты ни делала, ты никогда не сможешь вырезать меня из своих костей. Я владею твоей душой. Кроме этого, ничто не имеет значения.