***
Ночь. Улица. фонарь. А… не, не, не. Это все же Таиланд. Так что: Сумерки. Парк. Оглушительно орут лягушки. К фигуре в темно-синей худи, затаившейся на корточках за плотным кустарником, со спины подходит ребенок лет четырех — пяти. Подходит бесшумно, рассматривая его внимательно. А потом, легко прикасаясь к спине, задает очень неожиданный вопрос: — Мистер, а Вы маньяк? Спина вздрагивает. Фигура мужчины резко оборачивается, и на ребенка смотрят сверкающие золотом глаза. Золото взгляда вспыхивает и гаснет за секунду. Так быстро, что впору принять за отблеск света. А мужчина, внимательно осматривая ребенка, кивает. — Да. Маньяк. Но реакция ребенка на эти слова заставляет удивленно поднять брови. Вместо испуга малыш радостно улыбается. Да так широко, что аж ямочки появляются на щеках. После чего, расширив огромные глазищи, протягивает руку, выпаливая вопрос: — А где конфеты? Мистер Маньяк, слегка потерявшись при виде такой солнечной улыбки, машинально зашарил в кармане и выложил в ладошку свои любимые ириски Миллс. Издав довольный возглас, ребенок радостно раскрыл упаковку. И с видимым удовольствием съел одну. Потом вторую. На третьей Маньяк не выдержал. — А ты… Почему ты вообще у меня конфет попросил? — Решил он все же уточнить. Ребенок дожевал ириску, чтобы не разговаривать с полным ртом, и вежливо пояснил: — Мне мама говорила, что все странные мужчины — это маньяки. Они предлагают хорошим детям конфеты. Пряча улыбку, Маньяк уточнил: — Только конфеты? — Она говорила что — то еще, но я не запомнил. Маньяк улыбнулся. Невозможно было не улыбнуться, глядя на такое чудо. — А зовут тебя как, хороший мальчик? — Фёст, — ребенок вытер ладошку о шортики и протянул руку. — А вас? — А меня Кхаотан. — Мужчина осторожно пожал ладошку. Тень у его ног шевельнулась девятью хвостами. — Я буду звать тебя Тан, — Фёст еще раз улыбнулся, а потом вытащил из упаковки одну ириску и протянул ее маньяку. — Держи. Я поделюсь. — Ты и правда хороший мальчик, — Кхаотан взял конфетку и сел на землю, не обращая внимания на пыль. — Знаешь. Ты меня, конечно, не запомнишь. Но я совершенно точно буду помнить тебя. И может, навещу. Когда станешь постарше. — А почему я не запомню? — Фёст слегка надулся. — Правила такие. — Кхаотан вздохнул, и его глаза снова стали наливаться золотом. — Ужасные правила, — Фёст явно стал расстроенным. — А ты точно меня запомнишь? — Обещаю. Золото подсветило скулы, лисий разрез глаз, и Фёст восхищенно увидел, как лицо его друга становится лисьей мордой. Он было потянулся погладить, завороженный, но… Откуда — то издали раздался женский голос, требовательно звавший Фёста. И тот встрепенулся, оглянулся, звонко отозвавшись. А когда повернулся снова, то перед ним никого не было и в голове немного зашумело. Фёст моргнул, покосился на ириски Меллер в кулаке, но вспомнить, откуда он их взял, не получилось. Мама, наконец, отыскала свое чадо.***
Фёст очень нервничал, придя на прослушивание в студию Гммтв. Он слышал много хорошего про эту студию, и что она не обижает своих работников. И что актеры там довольны своими контрактами. Но неуверенность грызла под ребрами острыми зубами. — Привет, — рядом раздался мурлыкающий голос, и Фёст обернулся, встречая взгляд светло-карих глаз. Солнце окрасило на мгновение радужку в золотистый, и это было так красиво, что Фёст мгновенно забыл свой страх. — Привет, — он улыбнулся. — Тоже на прослушивание? — Да, — незнакомец ответил на его улыбку. — Как тебя зовут? — Я Фёст. — Он вытер вспотевшую ладонь о бриджи и протянул ее своему будущему другу. Почему — то сердце радостно стучало, словно он встретил старого знакомого. — А я Кхаотан, — Его ладонь аккуратно пожали. — Но ты можешь звать меня Тан. Сердце совершило кульбит, и Фёст на мгновение замер. А потом, совершенно неожиданно для себя, вытащил из кармана любимые с детства ириски Меллер и протянул одну новому знакомому. — Угощайся. Ты выглядишь таким голодным. Прямо маньяк какой то. — Спасибо, хороший мальчик, — Забирая конфету, его ладонь аккуратно погладили мягкими подушечками пальцев. — Пойдем. Кажется, нас зовут.