Клиент

Работать в борделе сподвигло нежелание переходить на сторону добра, а так же предавать то дело, которым он занимался всю свою осознанную жизнь. Смерть Оды повлияла на многое, особенно на восприятие мира Осаму. Он сдержал обещание и начал помогать людям, но немного не в том направлении, о котором просил Сакуноске. Его выносливость и пылкость, а также желание забыться сыграли значительную роль в начале пути проститутки. Гибкое и до костей таза стройное тело идеально подходило под роль подстилки. Работа заключалась в том, чтобы выполнить все запросы клиента и зарекомендовать себя на следующие разы. Показать свои прелести и скрыть недостатки. Заставить человека пожалеть о том, что он раньше никогда не занимался сексом с самим Дазаем Осаму. А Дазай Осаму не промах — с самого первого дня не снимал маску, плотно облегающую его голову и шею, но открывающую зону глаз, носа и губ. Не подпускал клиентов слишком близко, но и не отталкивал, как бы играясь со своими потенциальными жертвами. Ласкал, подставлялся ласкам, сжигал горячими губами и сам был подвержен сожжению. Ему определённо точно подходит быть рабом.

***

Октябрьское утро началось с трёх таблеток слабительного, а закончилось клизмой. На обед последовали две небольшие чашечки постного бульона, отваренного на курином филе и двух головках чеснока, а на ужин был член, измазанный взбитыми сливками и клубничной смазкой. Так проходили и ноябрьские дни, и декабрьские. Но начало января привело в заведение необычного клиента, который попросил за кругленькую сумму просто оттрахать себя резиновым членом, пока тот читает сказку. Предложение заманчивое, тем более, что все подвохи обговариваются заранее. Дазай согласился. В то утро он сделал две клизмы, подозревая, что резиновый член будет едва не полуметровым, а сказка длиннее трёх часов. Но всё оказалось проще. Осаму в привычном жесте завязал на затылке хвост, надел маску и красную ленту поверх глаз, одна из прихотей клиента, белые чулки и алого цвета туфли на высоком каблуке. Медленно проходя по коридору вдоль комнат, он ощущает по-странному знакомый запах цитруса и чего-то ещё. Он на ощупь находит нужную дверь и стучит в неё, дожидаясь ответа. — Входи, малыш. Дазай заходит внутрь и закрывает на ключ дверь, тут же показательно облизывая его и кладя на столик. За те пять лет, что его трахают в этой комнате, он запомнил расположение мебели настолько точно, что с закрытыми глазами может указать на стоящий в углу комнаты папоротник и на огромный резиновый член на прикроватной тумбочке, что использовался скорее как декор, чем игрушка. Он забирается на кровать, тут же подмечая, что запах цитруса исходит от его клиента. На изящные холодные ноги ложатся большие горячие руки. Они ведут ниже, к пальцам ног, и обратно к выпирающим тазобедренным косточкам. Кончики пальцев поддевают белоснежные чулки, чуть опуская их и проводя шершавыми подушечками по красным коленкам парня. Мужчина берёт с прикроватной тумбочки крупный резиновый член с вибрирующей насадкой и смачивает его слюной. Он достаточно грубо подтягивает Дазая к себе за лодыжку и раздвигает ноги. Вид на ещё телесного цвета дырочку не может не завораживать, поэтому мужчина без дополнительной растяжки вставляет в парня игрушку и толкает её до резиновых яиц. Осаму проглатывает вскрик и напрягается всем телом, надеясь, что в этот раз всё обойдётся без травм. — Двигай его в себе, пока я буду читать сказку. Клиент слезает с кровати и садится на кресло, стоящее в противоположном углу от папоротника. Он крутит в одной руке пульт от вибратора, а другой сжимает бокал вина. Дазай ещё шире разводит ноги в стороны и принимается медленно потрахивать себя резиновым членом. Ощущения не из приятных, ведь выступающие венки и не особо подготовленное анальное отверстие совсем не подходят друг к другу. Он открывает рот в немом стоне, свободной рукой сжимает и выкручивает сосок. Головка члена всё чаще попадает по простате, а стоны становятся всё громче и бесстыднее. — Около десяти лет назад один неудачливый хирург взял под свою опеку сиротку. Этот сиротка был смелым и грубым, не слушался хирурга, поэтому он, несмотря на свой возраст, решил отомстить. Ребячество за ребячество, так сказать, — мужчина включил вибратор и Дазая словно током пробило. Он старался не слушать низкий хриплый голос клиента, чтобы не кончить раньше времени, но тот, заметив это, встал с кресла и вернулся на кровать. Он сел между бёдер парня и принялся мягко поглаживать их. — Хочешь узнать, что было дальше? Дазай прикрыл от наслаждения глаза и уже вводил в себя член скорее для своего удовольствия, чем для удовольствия клиента. — Д-да, пожалуйста, — сбивчиво прошептал он, вновь принимаясь за покрасневший сосок. — Хирург не видел другого решения, как избавиться от мальчика, но он слишком любил его и лелеял, чтобы сделать это так просто. Он убил его друга, наставника, а так же того единственного, ради которого мальчик существовал, — звуки пряжки и ползунка молнии заставляют вернуться Дазая в реальность и дослушать историю до конца. — Этим хирургом был я, а тем, кого я убил — Ода Сакуноске. Осаму замирает всем телом, ощущая, как вдоль рук разливается неприятное жжение, а красная шёлковая маска пропитывается солёными слезами. Он боится дёрнуться под вражеским глазом, внутренне мечась и разрываясь от страха и несправедливости. — Дазай, не прекращай двигать игрушку, — говорит Мори, опуская трясущуюся голову к своему паху. — Делай, что я говорю, или к нам присоединятся мои коллеги. Парень жмурится, открывая рот и тем самым позволяя войти в него солоноватым членом. Он прячет зубы, даёт насадить себя по самые гланды, мысленно взвывая от невозможности отомстить. Осаму двигает игрушкой, как ему и приказано, но уже так, чтобы было неприятно. Наказывает себя за свою же беспомощность. Вдруг он чувствует жгучую боль на бедре и стонет. Вибрация, пущенная Дазаем по члену, подбивает Огая на ещё несколько довольно болезненных шлепков. — Послушный мальчик. Если бы ты был таким и тогда, пять лет назад, то я не стал бы убивать твоего дружка. Подумай об этом, пока я трахаю твой грязный рот. Мори стягивает с Дазая ленту, а вместе с ней и маску, открывая вид на раскрасневшееся и заплаканное лицо. Он толкается в плотно сжатые губы, в глотку и щёки, растирает струйкой льющуюся слюну по скулам и продолжает беспорядочно вколачиваться в горячее нутро. Беспорядочные движение во рту и ритмичные в заднице совершенно не помогают отогнать от себя мысль, что Дазая прямо сейчас ебёт его бывший босс. Новая волна страха накатывает так же внезапно, как и вязкая сперма заполняет собой левую и правую щёки до отказа. Он крутит головой из стороны в сторону на приказ проглотить, а когда получает пощёчину, семя само входит в глотку и задерживается в ней, вызывая приступ кашля. Мори заботливо стучит по спине, отмечая про себя ненормальную для его возраста худобу, и вынимает из растраханной дырочки резиновый член. — Шлюха из тебя никакая, Дазай. Возвращайся в мафию. Нигде тебе не будет так хорошо, как со мной. Мужчина на прощание поглаживает покрасневшую от удара щёку и невесомо целует в кудрявую макушку, после чего удаляется из комнаты, насквозь пропитанной ненавистью и страхом.