Любовный интерес волейбольных монстров

В один миг…все замерло. Струны в моем сердце и так были натянуты на протяжении всей игры, но в тот момент одна из них будто бы порвалась. В ушах зазвенело, а зрачок сосредоточился только на одном: на капле крови, которая упала на пол. Мы с Акитеру подорвались одновременно, вслед за нами поднялась Хитока и тоже посеменила по ступенькам. Ох, как я была зла… — Хей, Цуки, — с ехидной улыбкой произнесла я, приподнимая правую бровь. Я знала, что его это бесит. Очень бесит. — Чего тебе? — буркнул тот и резко положил ладонь, которой подпирал подбородок, на стол. — Почему ты никогда не заматываешь пальцы на игру? Ведь они у тебя такие длинные и хрупкие, — сказала я, обводя черной ручкой силуэт его фаланг на черновике. Он дернулся и паста немного попала на его бледную кожу. — Почему тебя вообще интересуют мои пальцы в тот момент, когда мы решаем задачу по химии, которую ты нифига не вдупляешь? — раздраженно бросил Цукишима и начал яростно вытирать черную кляксу с пальца бумажным полотенцем, которое всегда стояло на его столе. — Я вообще-то все понимаю, — лишь притворно нахмурила брови. На самом деле я уже привыкла к такому паршивому характеру Цуки, так что мне было все равно на его глупые, почти детские колкости. — Но ведь действительно, может попасться соперник с очень сильной подачей, и ты можешь повредить себе руку, а значит не сможешь доиграть матч. — Мне все равно. Давай вернемся к химии. — Вот например, Ушиджима. У него сильный удар, — я полностью игнорировала его ворчание. Я продолжала говорить то, что думаю, несмотря на то, что он старался испепелить меня взглядом. Но я не смотрела в его сторону, разглядывая идеально чистую и выглаженную черно-оранжевую форму старшей Карасуно, которая висела на вешалке. — Так что если хотите его победить, то придется давать ему отпор блоками. — Что ты несешь, — ну вот, я действительно его раздраконила. — Я не планирую его победить, это невозможно с нашим уровнем игры. Чего только стоит безмозглый Хината, который не может и мяч нормально принять. Я не остановлю лучшего игрока префектуры, понятно тебе? И вот так всегда. Когда я говорила о победе Шираторидзавы или о поездке на Национальные, даже в шутку, то Цукишима Кей невероятно злился, стараясь заткнуть меня, как можно скорее. Даже когда мы тихо разговаривали об этом с Тадаши, то он тут же выходил из себя и отчитывал нас, как маленьких детей. Я никогда не понимала его скептицизма, он никогда не верил во что-то хорошее. Не нужно надеяться на победу, но хотя бы желать ее…этого было бы достаточно. — Кей, зачем ты играешь в волейбол? — отдав очередной верхний пас этому занудному очкарику, спросила я. Мы пасовались на заднем дворе после того, как я послушно сделала всю домашку под его присмотром. Наши мамы дружили, и ему приходилось иногда возиться со мной, когда я пропускала занятия. Я часто ездила на встречи волонтеров по защите животных, так что у меня было очень мало свободного времени, чтобы самой разбираться в новых темах. Цуки всегда с недовольством относился к моему роду занятий, презрительно фыркал, когда я рассказывала о поездках. И не то, чтобы он не любил животных (моего кота он обожал тискать), но просто он считал это тратой времени. Но как помощь другим может быть бесполезной тратой времени? — Что? — Цукишима резко выпрямился и мяч, едва не задев его голову, пролетел мимо. Я тоже выпрямилась и посмотрела в его слегка обескураженное лицо. Непросто было выбить из него хотя бы что-то подобное на эмоции. — Зачем ты играешь в волейбол? Ты ведь не думаешь, что вы победите, не думаешь, что у вас есть шанс поехать в Токио, тогда зачем тебе тратить на это время? — Я… — он заметно стушевался. Его карие с золотисто-зелеными прожилками глаза недоуменно уставились прямо в мои через тонкое стекло линз. Я понимала, что он не может найти ответ на мой вопрос. Бархатная синева уже укрыла небо, разбросав необычайно яркие звезды. Бледно-молочная луна стремилась стать круглее, чем день назад. Ее лишь немного прикрывала полупрозрачная, едва заметная дымка, которая была похожа на легкий фатин. Цикады стрекотали оглушительно громко, ведь сегодня была очень теплая ночь, без намека на прохладу. Даже осторожный ветерок лишь перегонял горячий воздух, совсем его не остужая. Один из небольших вихрев ласково перебрал пшеничные прядки на лбу Кея, а другой перекатил волейбольный мяч ближе к баскетбольному кольцу. Мы все также стояли друг напротив друга в абсолютном молчании. Мне показалось, что я его сломала, что настолько сильно разозлила, что он не может подобрать слов, чтобы отчитать меня. Однако в его зрачках не было заметно и капли злобы или раздражения, а только…по-детски забавная растерянность. Я не решалась нарушить это мгновение. — Я не знаю, Нико, — наконец выдохнул он и часто заморгал. — Кей… Цуки тряхнул головой и пошел подбирать мяч. Его движения стали резкими. Он покрутил мяч в руках, перебирая его длинными пальцами, а потом сел на веранду, чуть сгорбившись. Я медленно подошла к нему и присела рядом, стараясь не привлекать к себе много внимания. — Возможно, я просто больше ничего не умею, — спустя некоторое время молчания сказал он. — Не говори так, это же не правда. Ты… — я уже хотела разразиться тирадой о том, что какой он молодец, что он много умеет и вообще он умный, но Цуки резко встал и улыбнулся. И не как обычно ехидно, а по-настоящему. — Не нужно меня тут расхваливать, крошка, — и потрепал меня по голове. Обычно я выходила из себя, когда он меня так называл (я была его ниже всего на 6 сантиметров!), но в этот раз была обращена только на его странное настроение. — Тебе пора домой. — Проведешь меня? — тут же подскочила я, нервно сложив руки в замок за спиной. Мне не хотелось оставлять его наедине, пока я не увижу его «ехидным», «злобным», «язвительным», «саркастичным придурком» «нормальным». У него ведь завтра игра. Если он совсем потеряет мотивацию и не будет ничего делать, чтобы победить, то всему хана. Их команда точно проиграет, а это ударит не только по самооценке команды, а и точно разобьет Кея. Ну это я так думаю. — Чего? — он развернулся и удивленно глянул на меня, приподняв бровь. — Ты же на соседней улице живешь. — Ну…уже темно и вообще… — я знаю, что он понял мои намерения, но все равно старалась выкрутиться. Я не смотрела на него, внимательно разглядывала созвездия, в которых ни черта не соображала. Я была уверена, что он пошлет меня куда подальше, но… — Ладно, только пойду мяч положу. — Правда?! — упс, кажется я взяла слишком высокую ноту. Но я так сильно обрадовалась, что едва не подпрыгнула на месте. Цуки лишь слегка повернул ко мне голову, но я увидела эту легкую змеиную ухмылку, заползшую ему на губы. Он ничего не сказал, а лишь молча зашел в дом. В таком же молчании мы шли домой. Кей плелся рядом со мной, разглядывая соседние дома. Он делал вид, что меня здесь и нет. Мне было не обидно. Я не требовала его внимания, не нуждалась в непрерывном разговоре, чтобы он интересовался моей жизнью. Мне было комфортно молчать с ним. Мы могли сидеть в одной комнате и заниматься разным, но все равно я чувствовала, что это нас объединяет. У него хоть и был скверный характер, но он был предсказуемый и безопасный. Цуки не переставал мне писать просто так, не игнорировал, не ревновал меня к другим друзьям, но при этом подкалывал меня и не обижался на мои подколы, выручал (хоть и с недовольной мордой), когда мне это было нужно, слушал мои рассказы. Этого мне было достаточно. — Ты действительно веришь в нашу победу над Шираторидзавой? — тихо, едва слышно спросил он, когда мы уже были совсем близко к моему дому. — Да, Цуки. У вас непредсказуемая команда. Пусть она и не особо надежная, но стремительное новое может разбить дряхлое старое. Все в команде стараются: атакующие, принимающие, связующие. И ты тоже. Тебе ведь нравится смотреть на лица заблокированных нападающих? Хочу, чтобы завтра у Вакатоши было такое выражение лица, как можно чаще. Ты единственный можешь его остановить. Так что, сделай это, а? — Господи, Нико, — цокнул он языком, — я задал тебе вопрос, на который можно ответить «да» или «нет», а ты тут прочитала мне мотивационную лекцию из какого-то идиотского журнала. — Ты — напыщенный чурбан, Цукишима, — фыркнула я и быстрым шагом пошла в сторону дома, оставив его позади. — Пока! — Пока, кроха! — он махнул рукой и чуть улыбнулся. — Чтобы я завтра не видел тебя на игре, понятно? — Да кому ты нужен, придурок? — бросила я быстро через плечо и хлопнула входной дверью, пока этот волейболист засратый сверлил мою спину своим ехидным взглядом. Мы оба знали, что я приду. — Покажи руку! — я немного захекалась, летя через три ступеньки, но сразу же мягко обхватила его запястье, поднося к глазам. Рядом скромно стояла очень красивая девушка, а позади меня по ступенькам быстро спускались еще две пары ног. Я видела, что палец немного опух и покраснел, а кожа между мизинцем и безымянным пальцем надорвана, было еще пару ссадин на ладони. Но я была уверена, что перелома нет. Скорее всего это был ушиб, в худшем случае трещина, но не перелом. Я выдохнула и отпустила его. — Ну что, медсестра, что скажите? Я буду жить? — уголок рта был чуть приподнят. Можно было сказать, что он спокоен и не так уж все страшно, но я видела, что зрачки у него сужены, ноздри раздувались шире обычного, а губы слегка побледнели. Я понимала, что ему очень больно, только вот он этого показывать не хочет. — Пошли скорее, — я взяла его под локоть левой руки и потащила по коридору, не зная куда именно идти, однако их менеджер вышла вперед, догнав нас медленным бегом, и повела в травмпункт. — Чего ты меня так тащишь, поиграют они и без меня, — Цукишима удивленно глянул на меня, пока я тащила его вперед, как бульдозер. — Да плевать мне на твою команду, тебе нужно срочно обезболить и приложить холодное, чтобы отек не перешел на всю кисть, иначе будет плохо. — Нико, ты… — Да подождите вы, блин, — выругался Акитеру, пытаясь угнаться за нами. — Несетесь как ненормальные. В медпункт зашли только Цуки, менеджер и Акитеру, а мы с Хитокой-сан остались снаружи. Я не могла найти себе места, ходила взад-вперед и пыталась уговорить сама себя, что это просто ушиб и все будет в порядке. Это действительно была мелочь, но я всегда так сильно переживала и паниковала, даже если кто-то просто поцарапался. Я всегда помогала промывать рану, заклеивать пластырем или заматывать бинтом, проходила курсы первой помощи. Это был мой маленький бзик, за который меня подкалывал Цуки, но в этот раз он молча позволил тащить себя по коридору. Наконец дверь открылась и оттуда вышли сразу трое — Акитеру, который сразу отправился налево по коридору, врач, который тоже ушел, и та девушка. — У них закончились тейпы, Акитеру и Анору-сенсей отправились на его поиски в другие кабинеты. В принципе, ничего страшного нет. Ушиб, легкий разрыв тканей, но это все и… Дальше я ее не слушала, а ловко проскользнула внутрь. Кей сидел на центральной кушетке спиной к двери. Комната была небольшая, тут был стол, пару кушеток, полочки и рукомойник. Я…не знаю, зачем это сделала, это был какой-то внезапный душевный порыв, который я никак не смогла сдержать, но я тихо подошла и обняла его со спины… Цукишима вздрогнул, а потом замер. — Нико, ты чего…? — его голос немного просел, однако я уже не могла отступить, поэтому прижалась еще сильнее, положив щеку на его макушку. Мои волосы упали ему на лицо и плечи, а руки обвились вокруг шеи, ближе к груди. Мои пальцы лишь слегка прикасались к области возле сердца, но я отчетливо ощущала как сильно оно бьется под черно-оранжевой формой старшей Карасуно. Я не понимала, почему он так разволновался. — Я так переживала. Мне очень жаль, что тебе так больно, — тихо шепнула я. — Мне не больно, — спокойно ответил он. Врун. Я резко подняла голову и увидела его ладонь застывшую над моим предплечьем. Он что…хотел погладить меня по руке? Как только я это заметила, то он тут же одернул плечо, согнав меня с него и сделал вид, будто ничего не было. Я обошла кушетку и стала прямо перед ним. Его кожа и впрямь вернула свой цвет, он больше не был так возбужден. Видимо на нем еще сказывалась усталость от пяти сыгранных сетов, так что сейчас он немного отдохнул. Я видела — в его глазах горел огонь: он хотел вернуться поскорее на площадку, хотел снова остановить Ушиджиму… — Ты это сделал! — как только я вспомнила о том, что он смог заблокировать этого монстра, то широкая улыбка вспорхнула на мое лицо. Я пыталась ее заглушить, прикусыванием губы, но ничего не поделаешь — я улыбалась пуще прежнего. Внутри меня просто царил хаос в тот момент, я очень ним гордилась, а Акитеру даже пустил скупую братскую слезу. И я видела, видела на его лице то выражение…он понял, для чего на самом деле играет в волейбол. — Ты остановил Вакатоши… Это было красиво. Цуки широко улыбнулся. Это была одна из тех настоящих, не подернутых поволокой ехидства, улыбок, которые шли от чистого сердца. Он смотрел мне прямо в глаза, что немного смутило, так что я схватила полотенце рядом с ним. Его брови чуть нахмурились в недоумении, он не понимал, что я делаю. Да что уж говорить, я сама этого не понимала. Почему-то я начала чувствовать внутреннюю панику, будто мои тараканчики вдруг резко заметушились у меня в голове, в отчаянии подкидывая бумажки вверх и громко вереща. Чтобы как-то оправдать свои действия, я быстро стянула пальцами его очки вниз. Они как безжизненная змея упали ему на шею. А сама я принялась вытирать его лицо и кожу вокруг глаз. — У тебя тут просто…эм…вспотело. Надо вытереть, чтобы не натерли, — мой голос немного подрагивал. Мне было стыдно за мои действия, но остановиться я уже не могла. — А можно не так яростно натирать мне лицо, — пыхнул он из-под полотенца. — Ой, прости, — извинилась я и стала делать это более аккуратнее, наклонившись вперед для лучшего прицела, чтобы ненароком не выколоть ему глаз. Я и так натерла его бледную кожу, что у него появились красные пятна в некоторых местах: на правой щеке и на лбу. Волна стыда накрыла меня снова, и я наконец выдавила из себя: — Прости, я просто почему-то сильно волнуюсь… Мое лицо было прямо напротив его. Я отчетливо видела красивый ореховый оттенок его радужек, чуть расширенный темный зрачок, в котором отражалось все, на что он так пристально смотрел — на меня… Волна жара опалила мои щеки. Мне казалось они стали такими же красными, как крест изображенный на маленькой аптечке сбоку от нас. Я никогда не была к нему настолько близко. Казалось воздух стал гуще, дышать стало сложнее. Легкие точно слиплись, как от супер сладкой ваты, продающейся на маленьких тележках в парке. — Я понимаю, о чем ты говоришь, — шепнул Цукишима и положил свою недо забинтованную ладонь на пылающую скулу. Его пальцы были чуть влажными и горячими, я чувствовала пульсацию от ушибленного мизинца. От всего происходящего у меня приятно скрутило живот и сладко потянуло вниз. Я одновременно и хотела продолжения и боялась его. Но Цуки уже потянул меня к себе, и я просто сдалась, прикрыв глаза. Наши губы встретились, в тот же миг меня окатила волна наслаждения. Поцелуй был мягкий, осторожный. К моему рту будто приложили лепесток сакуры, это было так…нежно. Я наслаждалась каждым мгновением этого чудесного момента. Весь такой колючий и грубый Цукишима сейчас целовал меня так, будто я была сделана из хрупкого фарфора. В один момент его пальцы и губы едва заметно сжались, а потом он почти сразу отпустил меня и отодвинулся назад. Через секунду дверь бесшумно открылась, а я неестественно быстро выровнялась так, что у меня защемило мышцу где-то под лопаткой. Я ойкнула вслух и загнула руку за спину, пытаясь понять причину болезненных ощущений. — Нико, ты в порядке? — одновременно спросили Кей и Акитеру, только от младшего брата (возможно мне просто показалось…) это прозвучало так заботливо, что я едва не растаяла. — Да-да, — отмахнулась от них, полностью разгибаясь. Спина еще немного болела, но было терпимо. — Акитеру-сан, вы нашли тейпы. — А, да, — он сразу же встрепенулся и протянул мне кружочек пластыря. — Но врача еще нет, так что… Но я его не слушала, а уже заматывала в несколько слоев пальцы парня, в которого я, кажется, только что влюбилась…