Сжигая сердце

– Ногу тяни! Ещё тяни, не ленись! – Василиса в роли тренера была строга и зла, как аспид. Да и в целом повадки у них были на любо одинаковы, если верить Бестиарию. Ну, и если бы тёмные твари реально существовали. В том, что Василиса существует, сомнений не было: тело болело так, будто его пинали ночами напролёт. – Так. Спина! Иван тряхнул головой – золотые кудри, влажные от пота, прилипли к щеке – он прогнулся сильнее в классической позе «лук и стрелы», дотягивая ногу в шпагат. Аспиды не терпели ничего, кроме скал, а Василиса не терпела лень и безделье. И на этом они, как ни странно, сошлись. В первую тренировку она спустила с него три шкуры, почуяв талант и безудержное желание заниматься танцами. А он этого и хотел. Хотел, чтобы его учили жёстко и так, как других – больше других, потому что танцами он дышал. – Хорошо, довольно. Иван из упрямства терпел ноющую боль в шпагате ещё секунд десять, а потом плавно перетёк на пол. Василиса на это закатила глаза. – В душ и облачайся в тряпки. Пойдёшь вечером в зал. Иван поджал губы и похлопал глазами: больше всего на свете ему хотелось остаться лежать в тренировочном зале. На час, а может на два или на ближайшую вечность. Но наткнувшись на строгий взгляд колдовских глаз, поёжился и покорно согласился: – Да, тренер. А что тут ещё скажешь, если не самоубийца?! Аннушка не хотела раньше времени под поезд. И всё такое. Над городом нависали свинцовые тучи. Ветер безуспешно бился в окна на сто третьем этаже. Кощей бездумно делал ставки: сорвёт эмблему «Golden resin» или не сорвёт, соответственно от этого будет понятно, срывать монтажникам головы или не срывать. Дым сигареты растекался по гладкой поверхности. Ещё затяжка, очередной окурок в пепельнице. Он потянулся к пачке – пусто… – Да чтоб тебя! Как пережить совет директоров без сигареты, спрашивается? – Кощей Чернобогович, – Марья, как всегда, условностями себя не обременяла, без стука и с порога к сути: – Отчёт. Детали осветят на совете. И… – она пожала плечами, – нашего «крота», ну, того мальчика… В общем, жив и почти цел, но сведений нет. Не знаю пока, как его вычислили, вот же всё же паскудная семейка у мэра. – Тем интереснее. Кощей бегло пролистал отчёт до конца, черновик он получил ещё вчера. – Планы на вечер? Он изогнул бровь, недоумённо глянув на своего коммерческого директора: – Откуда я знать должен твои планы на вечер? – Ваши какие? – фыркнула девушка, одёрнув пиджак: – Скажу сразу, вам приготовили сюрприз, сбежать не получится, морально лучше приготовиться. – Вот же погань. «Ну, хоть бы кто додумался сигареты раздобыть, а!» Здание лично на его, Ивана, вкус было мрачноватым. Да что уж, тут вся улица такая была: абсолютно чёрный и зловещий квартал без вывесок, который врезался в лес с обеих сторон. Только с одной минут через десять выезжаешь в яркий и сверкающий огнями город. А с другой через лес да болото по объездной дороге вояж пару часиков, – ну, если у тебя «по пути» до дома ещё есть дела, прикопать кого-нибудь, например. Матовые здания отличались только стеклянными витринами – где-то в пол, где-то едва ли чердачное окошко. И белыми рунами. Сам чёрт ногу сломит и не разберётся, заплутать как дважды два. Ну, собственно, он и заплутал. Спроси Ивана даже сейчас, в какое из них он вломился и наткнулся на Огнедара, он бы только пожал плечами. Улица оживала в полночь. Под окнами проносились машины – разодетые мужчины и женщины то приезжали, то уезжали. Слышался смех и обрывки разговоров. Ветер доносил аромат духов, сладких, как смерть. Ваня поморщился, достал из рюкзака сигареты и утайкой прикурил возле распахнутого окна. Наклонил голову, массируя шею. Перекатил по языку дым с привкусом вишни. В мыслях плескалась тишина. Буквально через две затяжки в коридоре послышался шум: он поморщился, щёлкнул языком и выбросил окурок – по воздуху разлетелся шлейф искр. Кто-то внизу рявкнул. Он захлопнул окно, отряхнул руки и с невинным видом пошёл переодеваться. «А я что? Я ничего. Сам смотри, куда идёшь и что на тебя падает». Кощей прищурился и пару минут гипнотизировал взглядом окно. Показалось, что в глубине что-то блеснуло. Буквально, как только что спланировавший на него окурок с искрами. Он мрачно наступил на него и втоптал в асфальт. Обоняния коснулась тень вишни. – Элитное, что б его, заведение, – буркнул под нос мужчина: желание убивать остывало медленно, но верно. Он бы с большим удовольствием вернулся домой, взял виски со льдом, сигары и устроился у камина – планировать новый карьер по добыче. А что, у всех свои хобби. А не вот это вот всё. – Без вас шоу всё равно не начнут, – Марья выскочила из тёмного проёма, как чёрт из табакерки. – Это на случай, если вы думали простоять тут всю ночь. – Ты так любезна. Кощей вздохнул, скинул с плеч чёрное пальто, оставаясь в водолазке под горло – естественно, чёрной – и шагнул следом. Его кресло установили напротив сцены. Меньше всего ожидаешь, что в стриптиз клубе будет обстановка отдалённо напоминающая театр. Широкая сцена с длинным проходом, тяжёлые портьеры, расшитые стразами, утопающий в темноте зал. Пожалуй, отсутствие обычной дешёвой вычурности слегка удивило. – Если тут и стриптиз особенный, придётся менять привычки. Кощей с благодарным кивком взял протянутую пачку сигарет. Сдёрнул обёртку. Прикурил, довольно вдыхая крепкий дым с привкусом горькой полыни. – О, будем делать ставки? Ваня шагнул на сцену с первым тактом музыки. Его не представляли, да тут никого не представляли. Все эти шоу оставьте простым людям. Никаких пошлых кличек и разноцветных софитов. Только чистый лёгкий воздушный свет, подчёркивающий танцора и антураж самой сцены. Пусть это его первое выступление на людях, он не волновался. Зачем? Он хорош, музыка хороша. Остальное, в сущности, так же бренно, как тяжеловесный слог Толстого с его богатым французским. Он сказал – богатым? Забудьте. Иван сделал разогревающий круг, прислонился к пилону, манерно подтягивая золотистые чулки. Откинул голову и буквально почувствовал… Он нервно сглотнул. Почувствовал… Взгляд. Жёсткий и обжигающий, – он прошёлся по телу. Раздел. Расщепил до молекул. И вернул, как было. Затаился. Только вот Ваня невольно провёл рукой по горлу, как будто бы стирая чужое прикосновение. Нет, не стирая. Убеждаясь. Что его никто не держит за горло прямо сейчас. «Жутко… возбуждающе». И непонятно, чего больше. Он вспыхнул от возмущения и – расслабился. Вскинул голову. Конечно, ему не видно, кто это, но он и не против – смотри, да наслаждайся, пока сердце выдержит. А уж сжигать сердца он умеет. Ваня в нескользящих золотистых перчатках поудобнее перехватил пилон, поднялся на нём с небольшого разбега, поставил руку выворотным хватом, другую в распор и оттолкнулся, разворачивая корпус наверх. Нежный изгиб тела создал силуэт наклонённого цветка тюльпана – золотого, от кончиков волос до коротких шорт. И сразу следом – флаг параллельно полу, напрягая мышцы спины и рук… Он выбросил из головы все взгляды и все желания, все мысли и все тревоги, погружаясь в музыку, отдаваясь ей и танцу, ярко и страстно. Как умел. – Ну, как вам, Кощей Чернобогович? – Марья наклонилась ближе, когда золотистый мальчишка со сцены легко и незаметно скользнул в проход с последним тактом музыки. – Божественно, – Кощей затушил сигарету в пепельнице и посмотрел куда-то мимо девушки, будто бы раздумывая: начать охоту сейчас или дать фору? То, что Золотко почувствовал его взгляд, он не сомневался – на бледных скулах румянец цвёл превосходно. То, что первая реакция от такого взгляда – бежать, он тоже знал, опыт он такой, не пропьёшь. Оставалось решить моральную дилемму: на каком моменте этого побега его поймать? Кощей усмехнулся и махнул рукой: – Развлекайтесь. Он накинул пальто и вышел в коридор, мягкий бархат ласкал плечи, в воздухе разливалось предвкушение. Он шагнул на улицу. Длинные чёрные пряди потревожил свежий ветер. А ещё секунду спустя обоняния коснулся горько-сладкий вишнёвый дым: – Что-то ты не торопился, дорогой. – Из тени шагнул Ваня, перебирая между пальцев сигарету: – Чересчур для тебя, да? Сердце шалит? Ну, ты скажи, я в следующий раз станцую что-то попроще… что-то для людей почтенного возраста… – Нарываешься? – усмешка всё норовила перерасти в улыбку: тьма помилуй, что за золотце! – Дразнюсь. А получается? – Сам скажи. Ваня передёрнул плечиками, перекатился с носка на пятку в лёгких кедах: может, да, может, нет. Он же не провидец, да? И сам не понимал, почему человека с таким опасным взглядом – который выжмет, скрутит и выкинет, что осталось – хочется дразнить. Необходимо дразнить. – Иди сюда, – не просьба, но и не приказ. Утвердительное предложение? Да. Он выдохнул и шагнул ещё ближе, вкладывая ладонь в протянутую руку. Её сжали до лёгкой боли. Хо-ро-шо. «Кажется, Аннушку всё же переехал поезд»