Мне плохо, ты мучаешь меня
Блуждаю в снах в поисках чего-то Я вспомнил, когда ты рядом со мной Мое имя забыто на мгновенье.
Bite Me — Enhypen
Маленькая собачка беззаботно кружилась у ног невысокого парня, пытаясь зубами схватить себя за хвост, но безрезультатно — молодой человек лишь смеялся легко на эти попытки и нес коробки с вещами в дом — их новый дом. На пороге стоял другой парень и смотрел на их новое место жительства немного с осторожностью, но так же и с большим интересом. Хотелось поскорей разложить все вещи по нужным местам и расслабится — переезд утомлял. Столько бумаг, волокиты и перевозки вещей фургоном, ведь переезжала ещё и некоторая мебель с другого города. И да здравствует Сеул! Парни уже любили этот город, и были почти на сто процентов уверены, что он их примет тепло, и они тут останутся жить до глубокой старости. Если не бросятся под машины, как вот брюнет, неуклюже отскакивая от проезжей части на тротуар; песик все мешался под ногами, и по большей части это была его вина, что один из его юных хозяев чуть не простился с жизнью. Но все обошлось, правда, после того, как все уже благополучно зашли в дом, то темноволосый спросил у своего парня, чтобы тот не ходил никуда без него, не брал с собой собаку и заварил ему чай с мятой, которая успокаивает нервы. Вот тебе и новое начало жизни!* * *
Прошло уже немного-немало пять месяцев с тех пор. Молодые люди давно уже привыкли к городу, и он был довольно-таки уютным для проживания. Никто из них вроде не жаловался, даже Кками, их собачка, не лаял и вел себя спокойно. А вот Феликс… Он словно с цепи сорвался, будто дикого зверя выпустили наконец-то наружу. Брюнет часто срывался по мелочам, ругался со всеми подряд, язвил преподавателям в университете, из-за чего его успеваемость грозилась опустится ниже нуля, что было крайне недопустимо. Хёнджин пытался с ним поговорить, винил себя, а потом долго и дотошно ссорился со своим парнем, и в результате получал только громкий хлопок входными дверьми со словами: «мне нужно подышать». Как будто Хван ему этого не давал! В сексе все поменялось — время от времени старший оглядывал себя в зеркало в их ванной, с каждым разом замечая все больше укусов вместо засосов или следов от страстных поцелуев, и царапин на шее и спине. Не то чтобы они болели — напротив, темноволосый в какой-то мере возбуждался от касаний любимого, но.. Что-то все равно было не так. Раньше застенчивый и нежный Ли, будучи ещё блондином, решил перекрасить свои волосы прямо перед переездом — освежить прическу и начать жизнь если с нового места, то и с нового цвета, и превратился буквально в маленького, но ненасытного демона, который питается болью и плачем. Да-да, порой Джин не мог себя сдержать и пару слезинок скатывались по его бледных щеках, делая их ещё более впалыми, а Ли слизывал солоноватую жидкость и грубо втрахивался в его слишком податливое тело. Хотелось жестокого сопротивления, но Хван слишком любил своего уже не ангела, но любимого и самого родного человека. Но так не могло продолжаться вечно. Он уже устал от этих вечных перепалок, недовольства и хоть и всегда желанного, но причиняющего боль секса. Хотелось как раньше, в старые добрые, укутаться в теплый плед с горячим какао и зефирками, приласкать питомца и втроем смотреть школьные дорамы или ужастики, тягуче и долго целоваться, гулять за руку в парке, на набережной, ездить по разным местам и покупать сладкую вату. Но Феликс не желал возвращаться пока в свой прежний облик — ему нравилась его новая темная сторона. И Хван уже почти что мирился с этим, и даже после вопроса о том, изменяет ли ему Ли, тот отвечал прямо: — Малыш, как же так? Я же люблю тебя, я все ещё я, — говорил он, входя в тугую дырку Хёнджина и заставляя давиться собственными словами так, что тот уже ничего больше не спрашивал. Они мысленно откладывали этот важный разговор в самый дальний ящик, наслаждаясь новыми ощущениями, и резкий контраст их характеров ощущался в близости как никогда. Но порой не нужно молчать о важном, что затаилось давно уже в душе.* * *
Прошло ещё немного времени. И Феликс стал ебанным альфой. Феликс вел себя так же по отношению ко всем окружающим, в добавок с Хваном он стал ещё жестче, чем обычно. Будто из ниоткуда появились кинки на связывание, обездвиживание тела почти полностью, и довольно часто Хёнджин оказывался с завязанными глазами, да и не только он. Это было рискованно, необычно, но так манило темноволосых друг к другу. Время от времени старший думал о том, а нужно ли вообще говорить о нежности? Его вполне начало устраивать то, что происходит при близости, и полюбил он веснушчатого за то, какой он есть на самом деле. Зачем эти стандарты? Но неугомонный альфа в нем грозно клацал клыками, уговаривая на некую шалость. Всю ночь брюнет не мог уснуть. От внезапной идеи ноги сводило вместе и холодный пот скатывался по спине, когда парень представлял, как скажет об этом Ли. Хотя… нужно ли все это? Незачем и так усугублять, огня им вполне хватает. Но чертовы принципы не отпускали — нужно пробовать все! Ты живешь один раз, тем более у себя дома хозяин ты. Незачем стыдится своих желаний. Только вот как правильно это преподнести любимому? Может, это его пристыдит и он больше не будет таким развязным? Надежда ещё теплилась. Не то чтобы паинька-Феликс привлекал больше, но он казался раньше таким теплым, нежным и милым маленьким чудом, которое хотелось затискать-заобнимать до смерти. Но поговорить таки стоит. От мыслей скручивало живот и легкий озноб проходился по коже. Дыхание сбивалось. Казалось, что за эти месяцы безудержного полового акта, такого горячего и похотливого, неведомый наркотик передался и Хёнджину. Даже сейчас ещё одной причиной отсутствия сна стал болезненный каменный стояк, ведь кругленькая и пышная попка, усеянная мелкими веснушками, прижималась тесно к его бедру, а ранее к уже вставшему члену. Возбуждение было неимоверное — хотелось здесь и сейчас. «Если только от мыслей я уже готов кончить, то что тогда будет, если Феликс согласится на предложение?» (Ох, а будет очень весело, но вот кому не поздоровится, вы увидите — прим. автора.) Влажная ладонь обхватила налитую кровью головку. Проводя вверх-вниз, неспешно размазывая естественную смазку по всей длине, Хван не прекращал думать о ярко-розовых кукольных губах Феликса на его члене, теле, рту, о его слегка хаотичных движениях, когда он заталкивает орган себе в глотку, о бордовой помаде на своих бедрах и ягодицах, и прикосновении языка к желанному месту. Мысли заменяли другие, очень хотелось разбудить мило посапывающего парня и ощутить все наяву, но тот был уже порядком уставший, когда засыпал после их почти трехчасового марафона игр с огнем. Высунув язык, словно от жажды, Хван зажмурил глаза и поджал ноги в коленях; фонтанчик брызнул куда-то в белую простыню. Судорожный вздох вырвался с искусанных губ. Нужно будет встать пораньше Ли и быстро застирать большое пятно от спермы, потому что он получит. И это будет уже больше чем пробка в заднице. Сон пришел почти моментально, полон беспокойства и бешеный чувств. Протягивая ближе маленькое тело к себе, Хёнджин пару раз поцеловал лоб и наморщенный носик своего* * *
Может, ты моя слабость. Или просто часть сезона Ты знаешь, что я ускоряюсь Так что, может быть, мне
просто это нужно. On My Own — Darci
— Малыш, — Хван потерся подбородком об колени сидящего на диване парня, мирно смотрящего очередной фильм ужасов, — у меня есть к тебе одно предложение… Зарываясь в вороньи пряди пальцами, темноволосый спросил, не отвлекаясь от экрана: — Какое, мой хороший? Надеюсь, не провести целый день в объятиях медвежат и лопать сладости? Я хочу что- то поинтересней. — Нет… это другое. Хёнджин замялся. Ему было сложно изложить свои мысли в слова. Феликс накрыл своей маленькой ладонью большую и вспотевшую, с дрожащими пальцами, и вздохнул. Он отвлекся от экрана и обратил внимание на своего нервного парня. Что-то определено было не так. — My love, что произошло? У тебя все в порядке? Что ты хочешь мне сказать? — Да все хорошо, просто… — Просто что? — Я… хочу тебя, — выпалил Хван и прикрыл рот свободной ладонью. Ли засмеялся. — И дел-то? Я тоже тебя хочу, всегда и везде, и ты не должен стыдиться своих желаний, какими бы они не были. Я тебя выслушаю и выполню все, что захочешь. Мы ведь давно не чужие друг другу. Верно, любимый? — отведя руку от лица длинноволосого, двумя ладонями обхватил лицо веснушчатый. — Итак, скажи, что хочешь. — Я ведь уже… — Нет-нет. Есть что-то ещё, и оно определенно важно. Говори как есть, я всегда тебя поддержу. Мягкость кожи на щеках, внимательность взгляда и скользящее тепло в карих глубинах сподвигло, сдвинуло планку с места. Большой палец лег на нижнюю губу, намного больше чем верхнюю, и слегка оттянул вниз, оголяя влажную полость рта и ряд белых и острых зубов. Хёнджин дрожал. Но от страха или желания? — Я-я… Я хочу медленно трахать тебя, не погасив свет, Ты единственный, на кого я смотрю Это тот секс, за который никогда не придется платить, Я все отдам, ты тот, ради кого я готов рискнуть всем. ( Lost In Fire — The Weeknd) Глаза Ли сверкнули недобрым блеском. Хёнджин не успел его разглядеть, ведь мир внезапно окунулся во тьму.Red Lights — Bangchan, Hyunjin
(настоятельно рекомендую, ведь писала
под нее, хе-хе!)
Пробуждение было необычным, медленным и… болезненным. Руки стягивали крепкие веревки, натирающие нежную кожу запястий, цепи с кандалами окутали щиколотки, а сам парень лежал на большой белоснежной кровати, на которой никогда прежде не лежал. Походу, это была та самая «запретная» комната, в какой время от времени находился Феликс, в которой скрывался этот некогда милый парень, а сейчас он заходит в это помещение, засасывает его губы в немом горячем поцелуе с прохладными губами, ведет кубиком льда на языке все ниже, а маленькими ручками пытается доставить немного сладкой неги и боли. Хотелось стонать, рычать, метаться по всей кровати, подкидывать таз навстречу ловким движениям, но удовольствие хотел получить не только он. Нежные прикосновения переросли в страстные, а затем и в грубые, откровенно безобразные, а Хван перестал понимать свою реакцию и свое тело. Оно реагировало совсем иначе, чем должно было. Раньше темноволосый мог бы оттолкнуть, взять ситуацию в свои руки или хотя бы попросить быть ласковей, но сейчас… Феликс втягивал теплый язык себе в плен, в свой маленький горячий рот, вылизывал все внутри, кусал несдержанно и рыкал на ухо, грязные слова выдыхал. А руки уже немедленно сжимались, сужали пространство вокруг бархатной плоти, уже не так мягко надавливая на кожу. Дыхание становилось прерывистым, будто уходишь глубоко под воду. Хёнджин закатил глаза — ему нравилось, как легонько его душат. ( Пока легонько — прим. автора. ) Оторвавшись от губ, Ли завороженно смотрел на нить слюны, стекающую по горлу Джина. Тот тяжело дышал, приподняв голову и высунув язык, жадно ловя воздух. Но долго это не длилось — короткие пальцы развязно схватили его за подбородок, надавливая в любимой манере и сжимая челюсть: — Так вот что ты хотел, этого ты добивался? Трахнуть меня, записывая все на видео? — ладонь сжалась ещё сильней, крепко, чтобы Хёнджин не мог отвернуть его в сторону. Черные глаза с золотистой окантовкой разглядывали потайные углы души лежащего парня, раздевали своим зорким взглядом, заставляли подчиняться, словно перед ним божество. — Мой жестокий принц хочет дать мне немного своей любви? — глаза напротив блестели, жалостно призывая смотреть в них, грудь высоко поднималась — Феликс видел, как напрягся чужой пресс и встали соски, и как заметно выделялся немалой бугорок в штанах, который не скоро ещё упадет. Пальцы впивались в кожу. — Хочешь любви? Или чтобы твой принц тебя отымел? Мне надеть корону? — со смешком спросил Ли. Хван замерзал, в своей кошачьей грации приближаясь ближе к телу. Ликс был ещё одет, но та немалая часть одежды не скрывала плавных изгибов его талии, торса, округлых ягодиц, в которые так хотелось вонзиться, но не сегодня. Сегодня ведет Феликс. — Ты и без короны принц. Только мой, — шепнул в алые губы. — И он заставит меня давиться своим членом? Позволит? Брюнета заводило, как его сладкий просил, принимал его игру, и отказывать ему было то же самое, что и себе. В удовольствии. — Правила здесь устанавливаю я. Ты на моей территории, Джинни, но если ты так желаешь, я страстно погружусь в твое теплое нутро. Ты же такой принимающий, — провел по скуле пальцами, наконец отпустив подбородок. Веревки появились по щелчку пальцев. Обматывая ими все тело, черноволосый стягивал все туже; красные нити врезались отнюдь не нежно. Свечи горели этой ночью, такие же красные, и добавляли атмосферы. Огни краснели, плавились под созерцанием неотразимой красоты нагого тела одного парня, пока другой, с пиджаком на голых плечах, в обтягивающих брюках и цепями в руках сковывал его, запечатлевая прекрасной живой статуей. — Открой рот. И Хёнджин подчинился. Крупная головка мгновенно исчезла во рту Хвана, проталкивая себе путь ещё дальше, в самую глотку. Тот не успевал за таким напором, иногда покашливая, но принимал полностью, без остатка. Рефлексы давно уже отпустили его, и орган свободно двигался в мягком тепле. Было немного неудобно делать это лежа, но вел Феликс, а связанный Джин мог разве что стонать, посылая вибрации по члену, и сглатывать проступающую смазку и слюну, которая все равно вытекала из уголков губ. Ли видел это и возбуждался, уже несдержанно насаживая голову с темным маллетом на себя. Шатен закрыл глаза, не давая слезам выйти наружу. Он надеялся, что это следы от удовольствия. — Шире, принцесса. И член полностью входил в узкое горло, впрочем, уже довольно разработанное за последние годы. Что там только не побывало для того, чтобы сейчас Хван мог свободно сосать, лизать и покусывать хоть целую ночь напролет. Чмокающие, клокочущие звуки разносились по комнате. Иногда к ним присоединялись низкие рыки Феликса, который кайфовал от фрикций и горячего языка любимой принцессы. Но посчитав, что уже достаточно наигрался ртом Хёнджина, Ли сжал его щеки и медленно вынул свой член, отпуская его из плена Хвана. ( Но не забывайся, кто у кого в плену, Ликси — прим. автора ) Из неоткуда появился лубрикант, красная лента и вибратор среднего размера того же цвета, только ещё насыщенней — цвета крови. — Моя принцесса разрешить поласкать её фаллосом? Или, может, она хочет попробовать сама подготовить себя для принца? — вкрадчиво говорил Ли, натирая ложбинку между оголенных ягодиц Джина. Тот давно ничего уже не понимал и не улавливал, только довольно мычал и хрипел от давки ошейника на нем. — Я сказал, отвечай, сучка! — потянув цепь на себя, зло прорычал Феликс, наматывая железо на небольшой кулак, но держа крепко, не давая легким доступа к кислороду. Щеки и шея Хёнджина изрядно покраснели. — Я х-хочу, чтобы ты… — Прекрасно, милый. Вставай у стены, — приказал Ли и погладил по щеке, отпустив при этом поводок. Хван встал, тяжело переминаясь с ноги на ногу, и буквально припал к холодной стене. Ликс незамедлительно подошел вплотную, выдавливая смазку себе на пальцы, разогревая её, и без подготовки сразу загоняя их в жаждущую теплую дырочку. Она сразу их приняла, сократившись вокруг их, и уже три пальца свободно двигались внутри Хвана, а он тихонечко скулил от тягучих движений. Ли то вынимал, то снова вонзал их в бордово-алый анус, а затем раздвинул обе ягодицы своими ладонями, давая воздуху скользнуть в нежную зону, открывая себе ещё больше доступа. Хёнджин почувствовал, как дорожка слюны скатилась с копчика прямо в желанное место, и затрясся от ощущений. — Пожалуйста, мой принц, войди скорей, — жаждал он его. — Ты хочешь меня или помощника? — хитрая улыбка появилось на румяном лице веснушчатого, он любовался поблескивающим членом любимого, который виднелся из-за бедер, и влажным круглым задом с маленьким входом. Но он мог принять его. — Я хочу, чтобы ты меня как следует сперва растянул им, чтобы у меня колени подгибались, а твой член встал и окреп для моей похотливой попки, — искренне шептал Хван, немного развернув лицо к стоящему позади Феликсу. — Чтобы ты меня трахнул так, что я на следующее утро буду думать, что это был сон. Самый откровенный эротический сон в моей жизни. Сможешь? Резкий шлепок оборвал тишину. Обе ягодицы Хвана медленно наливались кровью, а руки Ли грубовато их сжимали. — Ты ещё не понял, что доигрался? Или мне надеть-таки корону? — смеялся, точнее, насмехался Феликс. Хёнджин думал, что он уже кончился. Буквально. Но когда к его дырочке первый раз прикоснулся нежный и горячий язык, он понял, что точно либо обкончает все вокруг, а первым делом стену, которая, к сожалению, не белая, либо потеряет сознание от стольких ощущений. Его вылизывали жадно, очень страстно. Хотелось ползать по стенах. — Как же ты сладок. На вкус как грех, только слаще, — тихо говорил брюнет, входя вибратором в тугой анус. Шипя, прося глубже, старший вызывал желание поскорее заменить его на свой давно стоящий колом член. Казалось, от нетерпения орган уже набух, вены покрывали длинный ствол, а время от времени на пол стекала капельками естественная смазка. Одной рукой держа фаллос, второй скользя по набухшим соскам и губам прижатого Хёнджина, он доводил до пика их обоих. В очередной раз ведя рукой по нижней губе, Феликс ощутил, как его средний и указательный пальцы исчезли во рту Хвана. Он посасывал и иногда прикусывал их, заглушая собственные стоны, сдавленно мыча и требуя продолжения. — Я так сильно хочу тебя, принц. Когда ты перестанешь мучить меня и уже войдешь в мое жаждущее тебя тело? — не терпелось уже ему. Он негодовал, как ребенок, которому все не хотят дать леденец. — После того, как ещё раз попробую тебя на вкус, — и с новой силой и рвением припал к расселине, целуя попутно покрасневшие ягодицы, будто извиняясь за причиненную боль. Хван никогда не думал, что ему так понравится эта безудержная ласка. Ли задействовал свои губы, язык и даже слегка царапнул клыками, осторожно, но до дрожи маняще. Он хотел видеть лицо возлюбленного, читать его, как книгу, поэтому развернул к себе, становясь в полный рост. Их губы встретились, а руки легли на талии друг друга, прижимаясь ближе, чтобы трение было невыносимым. Их органы были в опасной близости друг от друга, а Джину резко захотелось снова почувствовать мягкую плоть у себя во рту. Вашу ж мать, он точно стал извращенцем! Ну да, с кем повелся... Пальцы зарывались в длинные темные волосы, рот елозил по чувствительных вершинках, а парни уже не стеснялись, стонали открыто; один рычал низко, а другой высоко и сладко, будто патока лилась из пухлых уст. — Ммм, милый... Похоже, если ты меня не возьмешь, камера не успеет заснять, — чувственно проговорил Хёнджин, задевая носом кадык Феликса. Вот же ж блять! Рывок, руки под коленями, неприятно царапающая спину стена — и Ли уже входил в такое горячее нутро шатена. Из-за того, что это было слишком желанным, их чувства сразу же обострились в сто крат. Тела пылали, пот катился градом, а Ликс держал на весу своего парня и втрахивался в его податливое тело, облизывал шею, ключицы — все, до чего только мог дотянуться. И все время шептал, словно заведенный: мой, мой, мой. (Или же моя принцесса — прим. автора.) Они меняли позы часто, но сейчас хотелось дышать друг другу в губы, высасывать энергию и впитывать страсть. Упоенный брюнет, который и так не сдерживал себя никогда и не в чем в последнее время, сейчас был хищным зверем, а Хван рядом себя чувствовал маленьким котенком, который очень хочет молока. — Fuck, как же я тебя люблю, принцесса. Я должен на тебе после этого женится, — и целовал котенка. — И я тебя, мой жестокий и ненасытный принц. Сожми мое горло ещё раз, — и Феликс повиновался. Позже они долго отходили, но поняли, что именно этого им так не хватало. Они доверяли и любили друг друга, а этот опыт останется для них самой сладкой сказкой, и вот Ли спрашивает: — Слышишь, принцесса? — Что... И мир снова провалился во тьму. Щелкнула камера, окончательно разрядившись. А утро наступило слишком быстро. С громких визгов драматичного Хёнджина. — Блять, твою налево! Кками обоссал ковер в прихожей! Заразительно смеясь, Феликс поспешил подняться с постели и помочь любимому убрать следы собачьего преступления. Все-таки в Сеул они переехали не зря. Здесь дом. А ночью Ли расскажет ту самую сказку на ночь. Возможно, и не одну. Пока они вместе, они будут друг другу много их рассказывать. И каждый раз придумывать новые. Ведь что может быть слаще сна?Конец.