special ladies

Хасэгава Юрико нелегко поддается влиянию обстоятельств. За это отец назвал ее "железной женщиной", и она втайне старается соответствовать этому слову. Получив в наследство семейный бизнес, она намерена управлять им железной рукой и заставить старого отца гордиться ею. Но ничто, ничто не могло подготовить ее к тому, что в ее магазин будут приходить женщины. Каждая из них пугает сильнее предыдущей. Высокие, богатые, пугающие, а в некоторых случаях и знаменитые. Наследницы бизнес-магнатов. Модели. Модельеры. Она уверена, что некоторые из них связаны с якудзой. Юрико любит притворяться, что ее это не беспокоит, но притворяться можно только тогда, когда на тебя смотрят, как на соперницу, по крайней мере, десять красивых женщин. Юрико знает, что она много чего умеет, но привлекательности в этом списке нет и близко. Она им не конкурентка. "Такемичи-кун не заботится о внешности!" защищалась одна из женщин, и Юрико еще больше погружалась в яму отчаяния. Ей нет никакого дела до Ханагаки Такэмити, но все эти женщины, приходящие к нему во время смены, действуют ей на нервы. Все они отвлекают и мешают, даже если приносят прибыль. Она хочет его уволить, так ему и сказала, но на следующее утро, когда она приходит на работу, в толстом конверте лежат деньги. Ну что ж, - ворчит она, - пусть еще немного побудет. ————————————————— Такемичи любит своих девушек, по-настоящему любит. Все они по-своему замечательные и особенные женщины. Он готов умереть за них всех. Его особенные девушки. Любовь всей его жизни. Но иногда они оказываются не по зубам его сердцу. "Дракен, у нас остались презервативы?" Высокая женщина над ним бесстрастно хмыкает. "Не волнуйся, сегодня мой безопасный день", - говорит она, и Такемичи знает, что это правда, но все же... Он забывает протестовать, когда Дракен опускается, чтобы сесть на его член, и, как внимательный парень, сосредоточивается на том, чтобы доставить ей удовольствие, прежде чем думать о логике. "Войди в меня", - хрипло просит она его на ухо. Такемичи кончает в нее и потом долго жалеет об этом. По крайней мере, Дракен выглядит довольной, когда она прижимается к нему своей грудью. Правда, она не поднималась, но Такемичи списал это на то, что она слишком вымоталась и хочет успокоится. Его женщины, они все по-своему необычны. Некоторые больше, чем другие. Даже Кадзутора не была такой странной с тех пор, как вышла из колонии, что бы там кто ни говорил. "Что ты делаешь?" - спрашивает он. Она перестает перебирать пальцами, золотистые глаза расширены и выглядят так, словно ее застали за чем-то, что она не должна была делать. Они только что закончили раунд неистового секса у стены, а теперь отдыхают на ее футоне. Он проснулся от движения слева. Когда он открыл глаза, чтобы посмотреть, что это такое, то увидел, что его девушка трогает себя пальцами, с сосредоточенным взглядом. Странно. Она нервно смеется. "Я все еще возбуждена", - говорит она, но деревянная стена умеет врать лучше, чем она. Он встает, видит на полу развязанный презерватив, который он использовал рядом с ней, и у него возникает ужасное чувство, что это не то, что он хочет знать в конце концов. "Понятно", - говорит он и трахает ее в третий раз за этот день. Она выглядит такой счастливой, когда они кончают по-настоящему, и Такемичи чувствует, как его сердце расцветает. Может быть, Кадзутора и страннее других, но он любит ее еще больше за это. Он не против публичного секса. У него слишком много подруг, готовых наброситься на него в любое время суток, чтобы заботиться о том, где и когда. Раньше он сетовал на это, думал, не превращается ли он в шлюху, но со временем они его измотали, и теперь он даже не моргает, когда Баджи затаскивает его в туалет торгового центра и просит трахнуть. "Я принесла презерватив", - радостно говорит она, и он плачет слезами счастья. Внутри. У Баджи никогда не было презерватива. Она всегда рассчитывала на Такемичи или других девушек. Она и Майки - причина, по которой Такемичи вообще покупает презервативы. Остальные - самодостаточны. Он очень рад, что спустя десять лет она начинает учиться. Лучше поздно, чем никогда. "Я так тебя люблю", - говорит он и с энтузиазмом трахает ее до тех пор, пока у нее не подкашиваются ноги, и она вынуждена держаться за него, когда они выходят из туалета. Он любит их до смерти, своих особенных, особенных женщин. Даже странных. ————————————————— "Такемичи, разве они не милые?" Он смотрит на то, что Майки протягивает ему. Он моргает. Это пара детских туфелек, светло-розовых, с клубничной вязкой по обеим сторонам. Они до боли в сердце малы, и Майки смотрит на них сияющими глазами. Ей всегда нравились милые вещи. "Ты хочешь их? Мы можем их взять". "Правда?!" - восклицает она, потом затихает. "Но для чего? У нас нет малыша". "Вы можете просто поставить их для украшения гардеробной". Они покупают ребенку обувь, и он не понимает, почему Майки дуется весь день. Своеобразное настроение Майки сохраняется. Она начинает странно относиться к острым углам в доме. Она повсюду носит одежду больших размеров. А ее грязные разговоры становятся все более креативными. "Дай мне это, Такемичи!" - кричит она. "Дай мне ребенка! Не останавливайся!" Он не может притвориться, что мысленные образы, которые она ему подсовывает, ничего с ним не делают. Потому что он думает о них потом. Майки, ее крошечное тело, в котором живет еще более крошечная жизнь. Майки, с выпуклым животом и счастливым сиянием. Иногда он задумывается, не пора ли отказаться от презервативов. Иногда он думает о других своих дамах так же, как недавно думал о Майки. Мицуя была бы счастливее всех. Она всегда любила детей. Чифую тоже. Кадзутора, скорее всего, сломается, и ее придется уговаривать, прежде чем она сможет даже подумать о материнстве. Дракен - слишком независимая женщина. О Баджи даже думать не стоит. Майки - еще меньше. Ран и Рин слишком любят себя, чтобы оставить карьеру модели ради пожизненного материнства. Кто еще? Он вздрагивает, вспоминая трех конкретных людей. Изана. Сандзу. Кисаки. Да. Давайте оставим это. Он сможет поднять эту тему, когда всем будет по 30 лет и они будут разумны. ———————————————— "Вот, бляди!" Она разворачивает ультразвуковой результат и закрывает глаза, чтобы насладиться криками отчаяния. "Ах ты, сука!" кричит кто-то. Санзу с дикими глазами приближается к месту, откуда доносится голос. "Кто это сказал! Поднимайтесь!" Изана выхватывает газету с убийственным видом. "Ты действительно это сделал", - с горечью говорит она. "Как." Санзу отходит от дивана и садится, самодовольно ухмыляясь. "Так же, как и все остальные. Сделала дырочку в презервативе. Заставляла его трахать меня снова и снова. Он ничего не заподозрил". Возможно, она также подсыпала ему в напиток афродазиак, но это никого не касается. Майки где-то в комнате воет, как мстительная сирена. Сандзу бросилась бы на ее сторону, но в этот раз она хочет быть победительницей. А забеременеть от Такемичи раньше всех - это пик ее жизни. Майки может подождать. "Поздравляю", - говорит Инуи. Сандзу кивает ей. По крайней мере, хоть кто-то в этой комнате еще помнит о своих манерах. Грубые суки, все они. Она надеется, что ее ребенок вырастет лучше, чем его будущие тети. Она с любовью поглаживает свой плоский живот и злобно ухмыляется завистливым взглядам, устремленным на нее. "А что, если он на мне женится?" - размышляет она вслух. Кадзутора, кажется, готов выхватить нож, если бы не безутешная Чифую, плачущая у нее на груди. "Такэмити женится на всех нас, ребенок или не ребенок", - говорит Мицуя, пытаясь быть голосом разума. Как будто это не она рассказала всем об идее с дыркой в презервативе. "Но ведь он никому из нас не делал предложения", - говорит Ханма со своей злой ухмылкой. "Это не имеет значения", - настаивает Мицуя. "Теперь он будет трахать меня без защиты", - мечтательно говорит Санзу. "Не могу дождаться, чтобы каждый день быть полной его спермы. Я буду каждый раз просить его войти в меня. Я мечтала об этом еще со школы. Черт, я вся мокрая. Это гормон беременности?" Кто-то кидает в нее подушкой, заставляя замолчать. Все незаметно бросают большие пальцы вверх в сторону мстительного Майки. Дракен закатывает глаза и дважды хлопает в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание. "Если никто не хочет больше ничего добавить, мы завершаем это собрание. Удачи вам, будущая госпожа Ханагаки". "У меня есть кое-что." Все оборачиваются на тихую женщину, одиноко сидящую в углу. Она грациозно встает, одергивает юбку-карандаш и роется в бумажнике. Все с затаенным дыханием следят за тем, как Кисаки достает ужасно знакомый предмет, с которым они были знакомы совсем недавно. В отличие от Сандзу, она не разворачивает его. Она просто держит его в руках, улыбается, но все видят сквозь очки злобный блеск ее глаз. "Кажется, у нас будет два ребенка". И кошмар начинается снова.