В фокусе

Это не было чем-то новым, выбивающимся вон из обычного поведения Энакина. Он всегда, сколько Оби-Ван помнил его, держал что-то во рту. Ни одно домашнее задание, за которое Энакин все же принимался против собственной воли, не обходилось без стилуса, зажатого губами. Невинное дитя. Когда-то Энакин был ребенком, совершенно неугомонным комком, которому было простительно забываться и терять концентрацию. Оби-Ван никогда не мог винить мальчика в том, что тот старается сохранять связь с реальностью единственным доступным ему способом. Все письменные принадлежности и столовые приборы всегда оказывались изломанными — результат постоянного нахождения в беспокойном рту. Первое время Оби-Ван удивлялся тому, как оставшиеся молочные зубы выдерживают эти столкновения каждый раз. Но Энакин вырос. Сейчас, наблюдая, как очередная отвертка сдается под натиском захвата клыков, Оби-Ван лишь качает головой. — Будь осторожнее, Энакин, — предупреждает Оби-Ван. — Ты что-то сказал, Оби-Ван? — лицо Энакина вытягивается. Оно измазано светлым маслом и покрыто капельками пота, стекающими вдоль висков. — Побереги зубы, — Оби-Ван кидает испытывающий взгляд, его глаза впиваются в стройный ряд зубов, выглядывающий из-под губ. Энакин непонимающе изгибает бровь, а затем перемещает взгляд на погнутый шлиц. — О… — веки сильнее открываются. Он пожимает плечами и возвращается к работе, откладывая уже испорченное орудие. У Оби-Вана даже нет нужды засекать время, чтобы услышать недовольный возглас Энакина о том, как срочно ему нужны новые инструменты — настолько это прозаично. Даже ощущая усталость и тяжесть в ногах от бессонных ночей, проведенных на поле боя, Оби-Ван находит силы, чтобы собрать кипу бумаг и уйти в другую каюту. Главное, подальше от этого надоедливого рта. Оби-Ван мог бы поклясться, что ему не доставляет никаких проблем видеть Энакина таким. Мог бы. Но глупо обманывать самого себя. Все началось, когда Энакин внезапно превратился в громкого и шумного молодого человека. Он бурлил, вскипал, светился и также быстро оседал на дно, когда находил новый объект интереса. Одно в его циклическом поведении оставалось неизменным: криффовы зубы, кусающие что угодно. Оби-Ван был ошеломлен, когда застал себя за разглядыванием лица падавана. В частности, плюшевых губ, грубо обхватывающих уголок датапада. Энакин смотрел вперед, а его потерянный взгляд говорил о многом: он совершенно точно не знал, что в этот момент грызет бедный планшет. Тогда, задержавшись на минуту, Оби-Ван подошел и выхватил из рук Энакина датапад, бормоча что-то про порчу техники. Энакин даже не сразу понял, о чем он говорит. Затем побагровел и буркнул извинения. Оби-Ван успел испытать гамму чувств, годами обдумывая свое отношение к этому. Рефлексия привела его к раздражению из-за зацикленности падавана и собственной брезгливости. Медленно, но верно раздражение перетекло в интерес. Так он обнаружил, что с упоением разглядывает ключи, гайки, стилусы и даже одеяла, изжеванные Энакином. Рельеф вмятин, до жути знакомый, распространялся по всем их покоям. Даже когда они были вынуждены находиться порознь, выполняя военные поручения, Оби-Ван натыкался на смятые вещи, оставленные бесхозным грузом на его флагмане. Казалось, Энакин даже не замечал, как в порыве раздумий выбрасывал вещи, перемещаясь по кораблю. Так что Оби-Ван, иногда даже не зная, куда именно направлялся парень, мог вычислить траекторию его перемещений по импровизированным следам. В основном, это были безобидные куски ткани или деформированные капсулы из личных запасов Энакина. Оби-Ван расслабленно откинулся на стул, раскладывая на столе перед собой перенесенные бумаги. Буквы мелькали перед глазами зашифрованными кучами, пока его разум раз за разом воспроизводил увиденное ранее. Раздосадованные вздохи Энакина. Липкий звук, доносящийся до Оби-Вана, когда приоткрывалась гладко выбритая челюсть, готовая схватить уже подбирающийся инструмент. Оби-Ван считал кощунством то, как неправильно использовался этот притягательный рот. Он мог бы придумать пару других, более достойных, занятий для губ и языка Энакина, нежели облизывание и покусывание покрывал, кожи вокруг ногтей или запчастей. Например, он мог бы прильнуть своими губами к чл- — Оби-Ван, ты не мог бы помочь? Его размышления прерывает громкий голос Энакина, держащего небольшой сундук в руке. После короткого кивка Оби-Ван отодвигает часть стопок в сторону, освобождая место. Коробка с инструментами оказывается на столешнице, и Энакин тут же начинает рыться в ней. — Я… В общем, некоторые контакты вышли из строя, и я не могу одновременно подцепить рукой мешающиеся провода и осмотреться, — Энакин выглядит слегка смущенно. Обычно ему было тяжело просить о помощи. — О, да, конечно, — Оби-Ван встал, обходя стол и наклоняясь к Энакину. — Звучит нетрудно. Мне нужно просто придержать…? — Здесь, — Энакин неопределенно ткнул пальцем в провод в глубине конструкции. — Перекрути его вместе с соседним и максимально вытащи, но не выдерни. Энакин присел на край стола, поворачиваясь полубоком, чтобы иметь доступ к коробке. Оби-Ван последовал инструкции и аккуратно перекрутил изолированные нити, тут же принимая подаваемый Энакином карманный фонарь. Оби-Ван терпеливо стоял, наблюдая, как его бывший падаван под увеличительным стеклом рассматривает каналы. — Вот крифф, все куда хуже, чем я думал, — прошептал Энакин, выуживая какой-то стержень, неизвестный Оби-Вану. — Это займет чуть больше времени. Прости, учитель. — Из нас двоих ожидание утомительно лишь для тебя, — заметил Оби-Ван. Энакин поднял бровь, смотря в упор на лицо, изогнутое от смеха. Он покачал головой и вернулся к руке. Оби-Ван старался смотреть куда-то в сторону, не зацикливаясь на Энакине, сидящем так близко к нему. Они часто оказывались и на более коротком расстоянии, на тех же спаррингах, но в этот раз Оби-Ван, поглощенный фантазиями, был разгорячен сильнее обычного. Он перенаправил мысли в другое русло, думая о том, как сообщить Коди, что, кажется, пора закрывать доступ генералу Скайуокеру на все корабли, где одновременно с ним присутствовал бы сам Оби-Ван. Из него вырвалось отчасти нервное фырканье. — Учитель, держи ровнее! — возмутился Энакин, толкая его. — Мне не нужна рука, полностью вышедшая из строя. — Да-да, прошу прощения. Энакин закрепил провода, которые держал его учитель, и нагнулся ближе. Оби-Ван неотрывно смотрел на механическую конечность, над которой словно порхала живая рука Энакина. Он регулировал механизм в долго тянущимся темпе, заставляя Оби-Вана нервничать. Единственное, о чем он мечтал сейчас, так это уединиться под холодным душем, чтобы смыть всю охватившую его похоть. Он всего на секунду прикрыл глаза, чтобы сделать размеренный вдох, как услышал знакомый склизкий звук. С болью в сердцах Оби-Ван разлепил ресницы, о чем тут же пожалел — задумчивый Энакин, о, звезды, буквально пожирал костяшку пальца, посасывая ее с характерным звуком. Оби-Ван прокашлялся, заработав возмущенные сопение от Энакина, когда свет дернулся, уходя из-под нужного ракурса. — Тебе не приходило в голову найти более… гуманные способы искать баланс? Вопросительное хмыканье заставило Оби-Вана дернуть теперь уже свободной рукой, указывая на ящик, полный поврежденных железок. — Это выглядит достаточно травмирующе. Я беспокоюсь о тебе, Энакин. Парень вздохнул, откладывая стержень. — Ничего опасного, учитель, — он отвел взгляд, рассматривая то место, куда указал Оби-Ван. — Может быть, слегка. Но все точно под контролем. В любом случае, у меня нет других вариантов. Этот шум в голове убивает. Оби-Ван сочувствующе положил руку на плечо Энакина. Юноша и раньше делился тем, как трудно бывает сосредоточиться. Он часто упоминал, что его голову заполняет гул голосов и мыслей. Это начинало беспокоить Оби-Вана. Да, Энакин решал это жеванием, осознанно или нет, но решал. — Мы могли бы найти решение вместе. Что думаешь? — аккуратно спросил он. Честно, он сам не знал, что бы мог предложить юноше. Почти не знал. Энакин впился в него взглядом. В воздухе повисло молчание, пока нос Энакина стремительно краснел, а рот чуть приоткрылся, словно он хотел что-то сказать. — Что-то не так? — первым прервал тишину Оби-Ван. — Ты весь красный. Тебе плохо? — он отодвинул кудри со лба Энакина и приложил руку к коже. Энакин замотал головой. — Все в порядке, — после взгляда, расцененного как недоверчивый, он повторил: — Все правда в порядке. Так что ты говорил про решение? У тебя есть мысли? Только не медитации, — уточнил Энакин, предупреждающе тыча вытащенной сгоревшей пластиной в грудь Оби-Вана. — Ты так уверен? — Безусловно. Энакин вернулся к делу, вставляя недостающие элементы конструкции. Оби-Ван потер бороду. — Знаешь, ты мог бы смазать свои основные инструменты чем-то плохо пахнущим, — он задумался. — Или держать под рукой бутылку с водой, чтобы пить ее, а не кусать руки. Ты задумывался, что испытываешь при кусании? Возможно, ты мог бы отстукивать ритм, чтобы пережить эмоции более контролируемо. Энакин прервал долгий зрительный контакт. — Ну… Я замечаю само действие уже в моменте чаще всего. Обычно я раздражен или расстроен чем-то, — он поднял одно плечо. — На самом деле, ты единственный, кто вообще говорил мне об этом. Вряд ли кто другой акцентирует внимание. Кажется, все вокруг тактичнее тебя, Оби-Ван. Он забрал фонарь у Оби-Вана и покидал все ненужное в ящик. А затем закрыл защитным корпусом провода. — Все вокруг привыкли к твоим странностям, молодой человек, — отмахнулся Оби-Ван. — Тогда почему ты не привык? — удивленно спросил Энакин, усаживаясь на стол прямо. — Я нахожу это… Несколько отвлекающим, — наконец, сознался Оби-Ван. — Ты расстроен? Энакин вновь неосознанно вернул костяшку пальца на привычное место, слегка шевеля по ней зубами. — О чем ты? — озадаченно промямлил Энакин, а потом, поняв, в чем дело, быстро освободил рот. — Вот видишь, я даже не заметил этого! И я не расстроен и не раздражен. По крайней мере, не так сильно. — Тише, Энакин. Оби-Ван взял руки Энакина в свои, методичным движением укладывая беспокойные конечности ладонями вниз на колени сидящего. — Это лишь привычка, которую можно направить в менее агрессивное русло, — заверил его Оби-Ван, ободряюще сжимая руку на том же плече и заглядывая в глаза. Он был рад справиться с приступом возбуждения. — Попробуй соблюдать мои рекомендации. Если это не поможет, мы обратимся к целителям разума, хорошо? Взгляд генерала Скайуокера упорно цеплялся за движущиеся края рубашки Оби-Вана, когда тот мягко жестикулировал. — Не могу обещать, что сделаю хоть что-то из этого, — честно ответил Энакин, смотря теперь куда-то вбок от Оби-Вана. — И я точно не пойду к целителям. Даже если ты натравишь на меня мастера Че. Оби-Ван укоризненно посмотрел на него. — Пожалуйста, попробуй. Во имя моего спокойствия, пронеслось в голове Оби-Вана.

***

После разговора их практически сразу разлучили, отправив по разные стороны галактики. Оби-Ван рассматривал это как возможность отдыха от звуков и вида Энакина. Его притяжение к парню, больше не засасывающему на свою орбиту, закономерно уменьшалось. Краткие разговоры по голосети сводились к минимуму и заключались лишь в обмене ценной информацией о тактическом перемещении сепаратистов. Его, наконец, чистый разум был готов обрабатывать поток информации. Пока в один из дней он краем глаза не увидел одну из голограмм, Энакина, нервно скребущего ногтями по бедрам. Молодой рыцарь и раньше не отличался терпением и спокойствием на любых собраниях, но то, как он раскачивался на носках и переминался с ноги на ногу говорило о полном дисбалансе. Несмотря на потрясывания тела, взгляд Энакина был прикован к одной точке. Однако было непонятно, куда именно он смотрит. Оби-Ван не мог вспомнить, видел ли он Энакина таким расшатанным за последние годы. Не будь между ними пару десятков световых лет, Оби-Ван мог бы успокаивающе дотронуться до рукава Энакина, заземляя его, — они стояли бок о бок. Но пока Энакин имел лишь осуждающие взгляды нескольких пар глаз старших джедаев. Они лишь частично знали, как тяжело ему приходится.

***

Наполненные стрессом дни тянулись неумолимо медленно. Он был вынужден принимать критические, совершенно неудовлетворяющие его решения. Он не понимал, почему он должен принимать такие решения. Бутылка с водой была редким гостем, поэтому первое время он продолжал грызть косточки на руках, желая унять противное нечто, поднимающееся глубоко из грудины. Не помогали и тошнотворные запахи, окружавшие его на каждом шагу: на капсулах с едой, на комлинке или даже на собственном мече. Отправной точкой к его нынешнему состоянию стало именно последнее — когда он заметил, как губы раздвигаются, принимая рукоять в свой плен. Он и без того достаточно терял и портил оружие, и ему точно не хотелось в случае чего объяснять, где именно оно побывало. Тем более, новоиспеченная рукоять нравилась ему больше остальных. Он находил успокаивающим ее ребристость и резкие перепады граней. На какое-то мгновение ему почти удалось забыть про эту недавно обнаруженную им проблему, настолько он был сосредоточен на спасении как можно большего числа своих людей. Но после все покатилось по наклонной, словно он исчерпал весь запас стойкости. Слушая выступающего, полная чушь, Энакин методично сжевывал губы, раздирая их до ноющих ранок. После слов Оби-Вана он стал чаще обычного обращать внимание на собственные действия и теперь стыдливо косился на учителя, не в силах контролировать эмоции. Он пытался выпустить часть жара в Силу, но все чего он хотел, так это отключить голопередатчик и закончить эти бессмысленные дебаты. Они не были ни военными, ни политиками — простые миротворцы, которые не по своей воле забрели на серую тропу. Он слегка дернул плечами, когда особенно сильно прикусил губу и тут же ощутил металлический привкус крови. Оби-Ван вежливо промолчал, но Энакин ясно видел, как метнулись глаза магистра в его сторону. Окончание брифинга было спасением. Отключившись от сети, Энакин ненадолго присел на корточки, впиваясь пальцами в волосы и дергая их. Он отчаянно желал спрятаться в каком-нибудь углу, желательно неподалеку от покоев Оби-Вана. Настойчивый писк выбил его из внутренних переживаний. Он без промедления принял вызов, прекрасно понимая, от кого он поступил. — Что происходит, Энакин? — пытливо спросил Оби-Ван. Он и сам выглядел не лучше, весь взъерошенный и с синяками под глазами. Энакин прерывисто вздохнул. — Ты и сам знаешь. Эта война, — Энакин сел на пол, вытягивая ноги. — Убийственна. Я понимаю, ради чего мы боремся, но все еще не готов смириться с тем, что мы теряем. Кого. Сложенные на груди руки Оби-Вана дрогнули. — О, дорогой, — произнес он с сожалением. — Рано или поздно все кончится. Мы делаем, что должны. Энакин яростно замотал головой. — Система рушит нас. Все наши заветы, которые с яслей вбивают юнлингам в голову. Которым ты учил меня с детства. Это разбирает меня по частям, — его голос прервался, а ноги поджались. Он словно представлял собой клубок. Он, теперь уже вполне осознанно, прикусил запястье, грызя его. Все тревоги мигом стекли с тела. Тихий звук удовлетворения вырвался наружу. Брови Оби-Вана свелись к переносице. — Таковы наши реалии, друг мой, — его сердце сжималось при этих словах. Он и сам был душевно далек от крупномасштабных воин. — Сейчас мы можем лишь взять себя в руки и позволить Силе направить нас. — Сила явно не хочет, чтобы я избавился от всего этого, — буркнул Энакин, продолжая сжимать кожу. Оби-Ван мягко засмеялся. — Вот так, спокойнее, Энакин, — его охватил приступ нежности, которой он бы желал окутать рыцаря. — Ни один из твоих способов себя не оправдал, — добавил Энакин, наконец, освобождая рот. — За исключением воды, — он быстро замотал головой, когда Оби-Ван гордо потер бороду, намереваясь что-то сказать. — У меня ее попросту не было. Оби-Ван вновь засмеялся. — Ты паясничаешь. — Это еще не все. Я выдумал бантов ритм, который никак не выходит из головы. Это ужас, Оби-Ван. А результата ноль — я все еще нахожу погрызенные вещи. Да я даже не думал о них раньше. — Так это моя вина? — снисходительно произнес Оби-Ван. Энакин с легкой улыбкой на губах замотал головой. — Ты пытался помочь. В какой-то момент я заставлял себя терпеть, но получил отдачу, — объяснил он. — Я будто с ума схожу. Даже сейчас я… — Энакин неловко потер пушистый затылок, тушуясь. Оби-Ван вопросительно поднял бровь. — Я не могу смотреть на какие-то вещи, на ткани, — Энакин похлопал себя по нательной рубашке, тыкая следом в голограмму. — Я буквально чувствую их на своих руках. В своих зубах. Это становится проблематично. Оби-Ван впал в ступор. Было логично, что Энакин ощущает ткань в руках — храмовая одежда шилась из одного и того же материала почти для всех членов ордена. — Ты погружен в стресс. Неудивительно, что ты ищешь выход из него, — пробормотал Оби-Ван. — Ты не думаешь, что следует— Энакин, вытащи это изо рта, звезд ради! Энакин с упоением грыз рукав рубашки, заправленный под перчатку, и яростно замотал головой, отказываясь выполнять просьбу. Оби-Ван точно услышал слабый треск ткани под натиском рыцаря. — Я точно схожу с ума, Оби-Ван, — пробормотал Энакин, сжевывая дальше. Он уткнулся носом в изгиб своего локтя, сопя так громко, что этот звук воспринимался даже голопередатчиком. Оби-Ван просто наблюдал, совершенно не зная, что ему предпринять, пока не послышались тихие слова. — Что? Дорогой, я не слышу тебя, — уточнил Оби-Ван. Энакин приподнял голову, исподлобья выглядывая на мужчину. — Мне нужен ты, — прошептал он. — Я погряз в войне. В сожалении. Я помню то спокойствие рядом с тобой. Шелест твоих тканей, когда ты двигаешься, — его речь прервалась, словно он собирался с мыслями. Он не отводил взгляд от Оби-Вана, смотря в его спокойное лицо. Удивление и волнение Оби-Вана выказывали лишь глаза. — Я хочу ощущать их не только в спаррингах. Я хочу, чтобы ты коснулся меня. Я хочу чувствовать твой вкус. Дышать твоим воздухом. Ты будто заземляешь меня, — наконец, Энакин отвел взгляд. Он не был смущен, а Оби-Ван не источал разочарование. Молодой рыцарь опустил напряженные ранее плечи, теперь выглядя более собранным. — Мы обсудим это, Энакин, — мягко произнес Оби-Ван, заведя руки за спину. Все, о чем он мог мечтать сейчас, так это оказаться как можно ближе к Энакину и удовлетворить его просьбы. — Но не тогда, когда между нами несколько дней полета.

***

Энакину определенно пошел на пользу их разговор. Теперь в каждом, даже самом длительном, бриффинге он был сосредоточен, хоть и продолжал кусать щеки или губы. Оби-Ван был удовлетворен небольшими переменами в настроениях бывшего падавана. Во всяком случае, возможно, ему не придется больше собирать кусочки гильз и смятых бумаг или одалживать часть своего жалования на инструменты. Единственное на что, или вернее, на кого отвлекался Энакин — Оби-Ван. Он ни раз ловил долгие взгляды, которыми, вероятно, Энакин собирался поджечь его. Со стороны было бы сложно заметить то, с каким интересом скользит взор рыцаря по лицу Оби-Вана и спускается ниже. Это могло сойти за погружение в глубины разума, вполне характерные для Энакина — неосознанно он зачастую смотрел на мастера, если тот был поблизости. Но Оби-Ван знал, что в этот раз дела обстояли по-другому. Он обещал Энакину разговор, которому теперь, когда они были на расстоянии нескольких вытянутых рук, ничего не мешало. Энакин уцепится за любой шанс, предоставленный ему. Но это вовсе не значило, что Оби-Ван бросил бы бриффинг. -… И как верно заметил магистр Пло, необходимо направить силы на окраины Абелора, — Оби-Ван размеренно продвигался вокруг карт, жестикулируя и указывая на точки. — В нашем распоряжении всего две роты, одна из которых все еще находится на Камино для диагностики. И мы не в состоянии обеспечить полный контроль, — он остановился возле Энакина, отбивающего ритм. — Однако в наших силах разместить три взвода в точке «А», — он оперся боком о рыцаря, ставя палец в необходимые координаты. Энакин замер. — А затем ввести оставшиеся взводы в пункт «С» и нанести контрудар, если к этому времени враг перекинет силы в пост «В». Оби-Ван обвел взглядом всех присутствующих и, ожидая комментариев, задержал взгляд на Энакине. — Это удачная тактика, — согласился магистр Фисто, поджимая подбородок пальцами. — Но что насчет центра? Если сепаратисты атакуют башни связи, мы не успеем узнать об этом вовремя. Энакин отмер, включаясь в дискуссию. — Целесообразно оставить в точке «А» лишь два взвода, а в «С» направить один. Тогда мы будем иметь сорок солдат, способных осесть в центре и в нужный момент двинуться в любую точку, — он скрестил руки. — В конце концов, — начал Оби-Ван. — Мы способны снабдить центр дистанционными источниками питания. Не стоит надеяться на чудо, оставляя мало сил в предполагаемом месте первого удара противника. Мы рискуем остаться без большей части роты. Оби-Ван продолжил движение, заходя за Энакина. Его рука легко прошлась по пояснице вздрогнувшего парня, а затем Оби-Ван поднял конечность к лицу, якобы задумчиво продолжая движение. — Что Вы думаете, магистр Пло? — поинтересовался Оби-Ван. Пока он слушал ответ, ему пришлось спрятать довольную ухмылку в ладони, когда Энакин чуть облокотился на стол, резко сбитый каплей внимания. Энакин тут же кинул на него острый взгляд, словно точно знал, что скрывает Оби-Ван за поглаживанием усов. Оби-Ван курсировал вокруг стола, раз за разом незаметно дотрагиваясь до Энакина. Его рука невесомо скользила вдоль его спины, локтя или линии бедра. Так, что никто из увлеченных тактикой, не увидел бы этого — Оби-Ван не планировал ставить себя в компрометирующее положение. Энакин до последнего сохранял спокойствие, лишь в один из заходов резко подаваясь к прикосновению. Его лицо набирало красноту, пока он отчаянно хотел вернуть внимание к картам. Пальцы Энакина отчаянно задвигались, пытаясь вернуть успокаивающий ритм. — Скайуокер, Вам нездоровится? — спросил магистр Винду. Он раздраженно приподнял бровь. Энакин выпрямился. — Я в полном порядке, магистр — буркнул он. — Тогда Вы бы не могли ответить на поставленный вопрос? Энакин вздохнул. Он по крупицам собрал в голове обрывки услышанных фраз. — Коммандер Рекс в состоянии самостоятельно возглавить осаду центра, магистры. Мое присутствие ценнее здесь для разработки дальнейших тактик. Оби-Ван усмехнулся, что не прошло бесследно для остальных собравшихся. Согласие Энакина на отстранение от участия в бое было по меньшей мере шокирующе для большинства из присутствующих. — Тогда приступайте к выполнению плана, — Винду недоверчиво посмотрел на Оби-Вана. Присутствующие медленно разбредались. Энакин ухватил Оби-Вана за локоть, увлекая за собой. Они размеренно шли по коридорам в сторону личных покоев. — Ведешь меня разрабатывать дальнейшие тактики? — спросил Оби-Ван, роняя смешок. Энакин улыбнулся в ответ. — Мне казалось, я продолжаю дело своего старого мастера, — они занырнули в покои Оби-Вана. — Ты изводил меня весь бриффинг. Энакин прошел внутрь, останавливаясь возле узкого окна и опираясь на небольшой стол. — О, дорогой, — Оби-Ван щелкнул замком и последовал за ним. — Мне так жаль. Энакин цокнул, морща нос. — Это сарказм? — он приподнял голову, наблюдая за движениями Оби-Вана. Воздух нагнетался. Он мог ощущать электростатическое напряжение, текущее между ними, пока Оби-Ван подбирался ближе. Рука мужчины потянулась к лицу Энакина. И тот зарделся, чуть сдвигаясь вперед, пока большой палец Оби-Вана выводил круги на его щеке. — Могу я поцеловать тебя? — шепотом спросил Оби-Ван. Он зачарованно наблюдал за трепетанием ресниц напротив. Энакин энергично закивал. — Да-да. Оби-Ван сократил дистанцию, мягко прикасаясь к плюшевому рту. Он медленно двигал губами, растягивая удовольствие. Энакин подхватил его нижнюю губу и прокусил зубами, тяжело вздыхая в поцелуе. Он теснее притянул Оби-Вана к себе, роняя еле слышимые поскуливания всякий раз, когда мастер позволял проникнуть глубже, сплетая языки. Энакина небрежно оттянули за волосы, заставляя откинуть голову. Оби-Ван спустился дорожкой поцелуев по линии челюсти, вырывая пыхтение. В копчик Энакина неприятно уперся край стола, и он обхватил плечи Оби-Вана, останавливая. Энакин поменял их позиции и приподнял мужчину за бедра, усаживая его на поверхность. Оби-Ван широко раздвинул ноги, давая Энакину возможность прижаться к нему. По телу прошелся маленький разряд, устремившийся прямо к паху. Энакин сгорбился, опираясь лбом о плечо Оби-Вана и гладя его талию втирающими движениями. — Ты и представишь не можешь, как долго я мечтал об этом, — прошептал Энакин. Оби-Ван приподнял его за подбородок. — Ты правда так считаешь? — он оставил поцелуй на лбу Энакина. — Было ужасно утомительно смотреть, как твой падаван превращается в статного и красивого мужчину. Особенно с твоей любовью пихать все в рот. Энакин закатил глаза. Он отодвинул ткани зубами, кусая ключицу Оби-Вана и вырывая из него воздух. — Ты был так юн, я бы не простил себе, если бы прикоснулся к тебе не как мастер, — пробормотал Оби-Ван. — Теперь можешь не беспокоиться, мастер, — Энакин сверкнул ухмылкой и вновь прильнул губами к ключице. Оставляя мелкие поцелуи, он медленно продвигался к шее. Оби-Ван обхватил кудрявый затылок, поглаживая Энакина. Тепло быстро распространялось, окутывая обоих. Оби-Ван почти забыл, как ощущается легкость в груди, он был готов следовать за Энакином куда угодно, лишь бы не отпускать его из кольца своих рук. Ладони Энакина разминали его линию талии, лаская кожу сквозь ткань уверенными и тяжелыми прикосновениями. Энакин подхватил нежную кожу шеи, царапая ее клыками. По позвоночнику Оби-Вана прокатилась быстрая дрожь, и он дернулся от неожиданности, размякая под настойчивыми пальцами. Он сильнее стянул волосы, отодвигая Энакина от себя, чтобы тут же впиться в его губы. С Энакином никогда не было легко: он всегда был быстрым, громким и требовательным. Оби-Ван едва ли мог укротить его пыл, опираясь только на собственный авторитет, которого становилось тем меньше, чем старше был его ученик. Но однажды все меняется, и терпение Оби-Вана точно должно было окупиться — Энакин распадался на кусочки, тяжело вздыхая каждый раз, когда Оби-Ван отстранялся, чтобы глотнуть воздух. Он позволял вести себя, ощущая одну лишь властную руку в кудрях. Энакин без усилий и препирательств подавался навстречу, тычась искусанными губами всюду, куда только мог залезть. Он брал все, что позволял ему Оби-Ван. И как же он был рад, что Оби-Ван сам предложил ему мягкий рукав туники — Энакин все еще был взволнован собственной привычкой. Его зубы впились в светлую ткань, перебирая ее клыками и исследуя языком вязку. Он простонал от удовольствия. — Приятно, не правда ли? — произнес Оби-Ван тягуче. Энакин мотнул головой в согласии, сильнее сжимая ткань. Руками он вцепился в полы рубашки, дергая ее. Оби-Ван погладил его по голове, поощряя. Энакин по частицам освобождал их обоих от лишней верхней одежды, благоговейно смотря на каждый новый участок, открывающийся на теле учителя. Оби-Ван ощущал себя, словно во сне. Он не был способен так долго заметить интерес Энакина и привыкнуть к собственным чувствам. Едва ли он жалел о прошлом, имея в распоряжении такое соблазнительное настоящее. Энакин, стоя на коленях, выжидающе смотрел на него сквозь пушистые ресницы. Как картина. Нет, Энакин был прекраснее всех картин, что когда-либо доводилось увидеть Оби-Вану. Оби-Ван с упоением погладил Энакина по макушке, наблюдая, как он прикрывает глаза, улыбаясь. Руки Энакина двинулись к последнему рубежу, отделявшему Оби-Вана от сумасшествия. Пальцы нетерпеливо потянули за завязки, и Оби-Ван приподнял бедра, позволяя Энакину стянуть с него штаны с нижним бельем. Теплое дыхание опалило внутреннюю сторону бедра Оби-Вана. Энакин огладил головку подушечкой большого пальца и обхватил кулаком ствол. Голова Оби-Вана затуманилась. Он ощущал учащенное дыхание Энакина, явно взволнованного происходящим. Мягкие поцелуи, оставляемые Энакином на бедрах, ярко контрастировали с его горячей ладонью, ритмично двигающейся по члену. Оби-Ван застонал, дергая мышцами, желая получить большее. Обе его руки вцепились в волосы Энакина, крепко сжимая их у корней. Энакин высоко простонал и лизнул головку члена, опираясь руками о колени Оби-Вана. Язык исследовал каждую впадинку и выпуклость; рот плотно обхватывал ствол, скользя по нему. Звуки, вырывавшиеся из Оби-Вана, отзывались в Энакине, заставляя его тихо скулить. Он задержал дыхание, сходя с ума от избытка ощущений: руки Оби-Вана крепко обхватывали его голову, а член был так глубоко в глотке, заставляя Энакина давиться. — Хороший мальчик, — прорычал Оби-Ван. — Вот так. Хороший мальчик. Энакин жалобно застонал через нос, ноясь. Картинка мелькала перед глазами, он мог бы поспорить, что способен отключиться в любой момент от переизбытка эмоций. Но он продолжал насаживаться на член, пока Оби-Ван буквально не оторвал его. Энакин смотрел на него мутными от слез глазами, покачиваясь вперед-назад на коленях и вяло опираясь на ноги мастера. — Дыши, дорогой, — любовно произнес Оби-Ван. Он выглядел не лучше, весь взъерошенный и красный, совершенно далекий от своего обычного амплуа стереотипного джедая. Энакин расплылся в глупой улыбке. — Эй, ты со мной, Энакин? Энакин растянуто кивнул, смаргивая слезы. Оби-Ван сполз к нему на пол, хватая его за плечи. — Ты так хорошо постарался, дорогой, — он чмокнул его в нос. — Давай поднимем нас и переместимся на кровать, хорошо? Энакин снова кивнул, возвращаясь к реальности. Оби-Ван помог ему встать, поддерживая за локоть. Он оставил смазанный поцелуй на его голом плече и провел к кровати. Энакина усадили к изголовью, и голодным взглядом он проследил за фигурой Оби-Вана, вернувшейся к одежде на полу. Мужчина недолго рылся, отыскивая поясную сумку и вытаскивая из нее пузырек с бактой. Энакин втянул воздух. Оби-Ван вернулся и оседлал его, заставляя матрас прогнуться под их общим весом. Энакин расположил руки на ногах мужчины, ощупывая натренированные мышцы. — У нас есть два варианта, — тихо прошипел Оби-Ван на ухо. Член Энакина, до сих пор обтянутый штанами, ужасно болел, и змеиный язык Оби-Вана уж точно не облегчал эту участь. — Я могу погрузить пальцы в тебя, — Оби-Ван недвусмысленно провел кончиками пальцев вдоль живота Энакина, ощущая, как заинтересовано дернулся его член, а глаза засияли. — Или я могу прокатиться на тебе. Пальцы Энакина сжались, оставляя красные следы на коже Оби-Вана, а его грудная клетка стала часто подниматься. — Пожалуйста, — проскулил он. — Словами, Энакин, — настоял Оби-Ван. Он медленно раскачивался на выпуклости молодого джедая. Энакин запрокинул голову и, удерживая Оби-Вана за бедра, отчаянно толкнулся вверх. — Прокатись на мне. Пожалуйста. Пожалуйста. Оби-Ван довольно улыбнулся. — Спасибо, дорогой. Энакин зажмурился, стараясь вернуть себе контроль, пока его голова быстро и верно плыла от слов и действий Оби-Вана. Он был охвачен всем тем, чего так сильно желал. Оби-Ван сместился вбок, помогая Энакину избавиться от штанов, и перекинул ногу обратно, теперь соприкасаясь голой кожей друг о друга. Энакин переместил руки на тазовые кости Оби-Вана, поглаживая их. Он потянулся поцеловать мастера, когда тот уткнул пальцы в его грудь, отталкивая. Энакин разочарованно заворчал, вырывая смешок из Оби-Вана. — Руки за голову. Энакин нехотя убрал руки с тела Оби-Вана, подчиняясь. Оби-Ван улыбался ему, разглядывая подтянутое тело под собой. Он не отказал себе в удовольствии провести ладонями вдоль торса, огибая линию груди. Энакин сжался от ощущений, граничащих с щекотанием, когда пальцы Оби-Вана вернулись к его груди, царапая соски ногтями. Они не были сильно чувствительными, но прикосновения Оби-Вана целиком охватывали Энакина, вынуждая каждую клетку его тела напрягаться в удовольствии. Оби-Ван захватил один из сосков, сминая его пальцами — Энакин выдохнул, толкаясь бедрами и издавая жалобный полустон. — Что случилось, дорогой? — прошептал Оби-Ван. Его хитрый прищур встретился с горящими глазами Энакина, и он опустил одну из ладоней ниже: по груди, впадине живота. — Хочешь, чтобы я прикоснулся здесь? — его рука огладила область пояса Аполлона, после перемещаясь к члену. Энакин застонал в голос, откидывая голову назад и продолжая дергать бедрами. — Лежи спокойно, — Оби-Ван надавил второй рукой на кость бедра, прижимая Энакина. Не убирая руку с члена, он сжал чувствительную головку, мягко растирая ее между указательным и большим пальцем. Энакин заскулил от неудобства и неприятных ощущений, но приложил все усилия, чтобы остаться на месте. — Вот так. Хороший. Было что-то в похвале Оби-Вана, что будоражило Энакина изнутри. Он вжался в кровать, стараясь сохранять спокойствие, когда Оби-Ван начал двигать рукой по его члену, выстраивая ритм. Энакин прикрыл глаза, тяжело дыша. Пальцы его рук впились в голову, чтобы не двинуть руками. Он хотел оставаться хорошим для Оби-Вана, но это было трудновыполнимо, почти недосягаемо… … До ушей Энакина долетел сдавленный стон. Он открыл глаза, кидая взгляд на Оби-Вана — с прикрытыми глазами, выбитыми прядями из мокрой челки, движущимся предплечьем. И отведенной назад второй рукой. Взгляд Энакина быстро сместился ниже, следуя за единственно логичным вариантом, что мог делать Оби-Ван, недавно взявший бакту. Энакин простонал от картины перед собой. Всего месяц назад он и мечтать не мог о подобном. Оби-Ван, сидевший на нем, растягивал себя для него. — Я хочу коснуться тебя, — попросил Энакин. — Пожалуйста, Оби-Ван. Оби-Ван дернулся, откидывая бедра навстречу движению своей руки. Он отпустил член Энакина, теперь опираясь этой рукой о изголовье и наклоняясь вперед. Он навис над Энакином, так близко к его лицу. — Оби-Ван, — позвал Энакин. Он приподнял голову, прижимаясь губами к губам Оби-Вана. Тот не оттолкнул его, лишь открывая рот, чтобы позволить Энакину поцелуй. Энакин выдохнул от облегчения, сминая губы напротив. Его тело расслабилось от контакта с Оби-Ваном — ему было мало ощущения движущейся кожи на бедрах. Оби-Ван простонал в поцелуй, с оттяжкой двигая бедрами, поддаваясь навстречу пальцам. Он потерся членом о член Энакина, и отчаянные стоны заполнили пространство комнаты. Оби-Ван прервал поцелуй, особенно высоко застонав. — Подожди, подожди, Энакин, — проговорил он, тут же поднимаясь и направляясь к освежителю. Энакин открыл рот, чтобы спросить в чем дело, но промолчал, борясь с желанием съежиться от неуютности. Его тело вопило, взывая к Оби-Вану. После мытья рук Оби-Ван вернулся к Энакину. — Положи руки на постель, дорогой, — скомандовал он, вновь взбираясь сверху. Когда Энакин выполнил его просьбу, он одарил его тягучим поцелуем. Его сухие руки прошлись по плечам Энакина. — Все хорошо? Энакин кивнул, он нетерпеливо двинул ногами, чуть сдвигая Оби-Вана. Почему он медлил? Оби-Ван улыбнулся. — Держи руки на месте, пока я не скажу обратное. Энакин беззлобно зарычал. Оби-Ван успокаивающе чмокнул его в лоб. Он слегка отодвинулся, опираясь одной рукой о плечо Энакина, а другую уводя за свою спину. Энакин ощутил теплое прикосновение к члену, а после замычал, ощущая долгожданное давление. Оби-Ван медленно ввел его член, плотно обхватывая ствол стенками изнутри. Вторая рука также переместилась на другое плечо Энакина, о которое опирался Оби-Ван, привыкая к ощущениям. Они оба тяжело дышали: Энакин уткнулся носом в макушку Оби-Вана, повесившего голову вниз. Спустя время Оби-Ван стал мягко раскачиваться, поджимая пальцы ног. Он поднял голову, держа ее чуть выше самого Энакина, и жадно впился в него взглядом, прожигая насквозь. Энакин вступил в гляделки, сминая простыни и легко толкаясь навстречу. Оби-Ван простонал, чуть запрокидывая голову, он надавил ногтями на плечи Энакина, на лице которого расцветала счастливая улыбка. — Нравится, что видишь? — выдохнул Оби-Ван над ним, замечая увлеченный взгляд. — Ты прекрасен, — произнес Энакин, оставляя поцелуй на шее Оби-Вана. — Самый красивый мужчина, которого я видел, — Энакин лизнул впадину между ключицами, прикусывая кожу. Он оторвал руки от постели, обхватывая ягодицы Оби-Вана и двигая ими вверх и вниз. Оби-Ван шикнул и отстранился, оставляя лишь головку члена внутри себя. Он позволил Энакину оставить руки, но пальцы Оби-Вана поползли к лицу напротив. Он обвел губы Энакина большим пальцем, приоткрывая его податливый рот. И в этот же момент Оби-Ван резко сел, принимая член до основания. Энакин простонал, открывая рот шире, и Оби-Ван просунул большой палец целиком, давя на язык. — Наглый и нетерпеливый, — отчеканил он. Энакин простонал, сжимая палец зубами. Он двинул головой на пробу, стараясь подстроиться под ритм движения бедер Оби-Вана, вырывая из него вздохи и тихие стоны. Воспоминание о минете были слишком свежи, чтобы Энакин, и без того счастливый от нахождения чего-то во рту, с упоением принимал даже палец. — Так-то лучше. Энакин сдался, отдавая контроль Оби-Вану. Даже его руки, упавшие с ягодиц, повисли на кровати мертвым грузом. Все, что он мог делать, лишь двигать головой и работать языком, ловя все звуки, исходившие от Оби-Вана. Наслаждение скручивалось в животе, опасно подбираясь к краю. Оби-Ван все чаще сбивался с ритма, а его ноги тряслись, передавая дрожь Энакину. Оби-Ван сжал между указательным и большим пальцем низ челюсти Энакина, вынуждая его остановиться, и замер, выплескиваясь на живот и грудь Энакина. Он гортанно застонал, следуя за мастером и кончая внутрь от чрезмерной стимуляции сжимающих его стенок. Оби-Ван убрал руки и мягко встал с члена. — Теперь можешь, дорогой, — прерывисто сказал он. Энакин обвил его талию руками, прижимая к себе. Оби-Ван согревался в его объятиях, перебирая волосы на кудрявой голове. — Спасибо, Оби-Ван. Энакин сиял в Силе, излучая покой, и Оби-Ван был готов отдать за это все.