Жёлтые розы

Дрим подтянул к себе кружку поближе, почти вплотную к солнечному сплетению прижимая её, подогретую не процессом кипячения воды, а магией. Он сидит с ней в объятиях уже битый час, всё утопая в режущих болью мыслях, когда надо лицом в волнистых струях пара. Любимый чай греет грудную клетку, но и даёт необходимое пропитание им: росткам, что крошат в осколки пористую костную ткань, жалят спицевидными шипами всё, докуда только смогут дотянуться при любом неаккуратном движении или завороте, скребут по нежной надкостнице на вдохах и выдохах. Дрим дрожащими руками помогает себе сделать глоток в надежде, что подмешанные в травяную ферментацию чернила Инка помогут отрезветь чувствами, а ещё немного восприятием всего и всех вокруг. Мечтатель роняет крупные фианиты слёз, что сразу расплываются солёными пятнышками, и давится ещё не сформированными. Топит в кипятке грызущее горе, смешанную из всего ему не присущего боль заменяет материальной: чай обжигает язык, внутренности, душу и последние крупицы старого себя выжигает беспощадно. Того прошлого себя, для которого жёлтый цвет означал наивный позитив, лето и радость - к ним прибавились подступающие ко рту лодочки лепестков роз. Теперь их оттенок скорее ассоциируется с заточившим блики солнца лезвием гильотины. Дрим сопровождает булькающие глотки коричневой жидкости всхлипами, что переходят в сиплые стенания из-за неудачно резанувшей по душе ветви. Золотое яблоко души дрожит в объятиях растения, посылая мозгу частые сигналы его жалкой опрометчивости: влюбиться в двуличного монстра на противоположной от добра стороне, хоть и не совсем самовольно, но отдавшемуся в тьму и щупальца брата Кросса влюбиться бесповоротно. Так жалко и смешно. Мечтающий о взаимности Дрим опускает от губ белую чашку с волнующимися из стороны в сторону остатками чая и, не отдавая себе отчёт о действиях, оттягивает фалангами накидку и вливает те оставшиеся несколько глотков на палевые чуть кости. Напиток стекает бурыми горячими дорожками, словно плавленный воск, по ключицам, просачивается сквозь чувствительные симфизы, по грудным позвонкам ползут вниз аж до основания ложных рёбер и не упавшими каплями застывает на грудине. В чём смысл? Физическую боль перекрыть такой же? Или душевную, что во много крат губительнее? Её до безумия много, многогранной и явственной, на любой вкус и оттенок жёлтого. Хранитель переступает через обрамлённый перламутровой каймой портал во вселенную, что носит название... Хотя нет, не носит, оно стёрто подчистую пропитавшим местность негативом и отдано на усмотрение такому же кошмарному обладателю, кой и собрал под своим крылышком отпетых убийц и его... Орудующего громоздкими клинками, с притягательной красотой гетерохромии, с серьёзным всегда выражением лица и благородными на самом деле качествами... И подарившего страдания. Дрим должен, просто обязан поговорить, объяснить, несмотря на давящую ауру негативных эмоций. А ведь Кросс чувствует их тоже изо дня в день. От осознания этого делается невыносимо больно, хотя казалось, что некуда сильнее, будто и недостаточно раздирающих в магическую кровь шипов. Мечтатель хлюпает по вязкому чернозёму светлыми сапожками, марая то ли в почве, то ли в образовании негатива подошву, из последних сил переставляет ноги по примерному направлению к пристанищу плохих парней. На портал, к его сожалению, не хватит энергии, как и на длительный путь. Яблоко души бьётся еле-еле, не как раньше, будто струны гитары под пальцами опытного музыканта при только осознанной влюблённости. Тогда было волнительно и тепло, сейчас же остро-обжигающе. В цитриновый бочок врезаются шипы и тугие, нераспустившиеся пока что бутоны, напоминая, что осталось не так долго. Мысли твердят о провальности идеи, о собственной жалкой натуре. Дрима не примут с его проблемой и любовью, но он всё равно идёт, схватив в кулак ткань одеяния у грудной клетки. Идёт и дышит отрывисто. Вот в глаза попадаются очертания замка, еле проглядных в мороке, и искра надежды колышется в сознании... И тут же умирает. Дрим вскрикивает не по-мужски от особо сильного укола боли, что будто пробуравил его насквозь, и рухнул на покосившихся ногах на землю прямо перед порогом в поместье. Розы рвут душу на части вместе с неразделённой любовью, она утекает из глубокой борозды вместе с остальными чувствами и ощущениями... Последняя картинка обличия Кросса сопровождает всполохами кромешную тьму. Наступает конец. Желанный или нет... Приходит его обещанное время. *** Шершавые от множества битв и тренировок пальцы оглаживают по контуру шелковистые лепестки молодой, чистой от рождения розы. — Красивый цветок. И как он только вырос здесь? Нужно спросить у Найтмера, вдруг это в нём проснулась любовь к эстетике... Хах. — говорит тихо монотонный голос в пустоту. Над пышной головкой возвышается высокая фигура в чёрно-белой одежде, в зрачках сверкает почти незаметная нежность. Её смог бы прочитать только тот, из пыли которого выросло прекрасное... Дистальная фаланга указательного пальца аккуратно касается середины, Кросс становится на колени из-за внушительного роста и склоняется, впитывая носовой косточкой слабый аромат. Слишком уж украшает спрятавшийся в нём лучик солнца привычную темноту. — Жёлтый... Цвет счастья, эх, давно он мне не встречался. Напоминает чьи-то глаза. Чьи же?.. Нужно повспоминать сегодня.