Деревья слышат

— Что ты нашептал ему? — шипит Антон в ухо, стоит им оказаться, наконец, одним в тишине очередного за время путешествия номера с двумя скромно раздвинутыми по бокам комнаты кроватями и стоящим между ними столом и напольным кулером — спасибо, что не тумбой с графином и стеклянными стаканами. — Что-кому? — Арсений не спешит выкрутиться из цепких объятий, но и развивать тему тоже не горит. Ему в душ надо, Антон знает. Арсению вода нужна постоянно, он же рыба — вечно выскальзывающая из объятий, когда не нравится или спалили, и, понятное дело, не желающая есть себе подобных, только и всего, а вы что подумали? — Дереву, не кузнецу же, — ворчит Антон, вспоминая, сколько тот наклонялся к Арсу, чтобы показать правильный захват изделия из печи или убедиться, что Арсений делает именно вращательные движения в жбане с холодной водой. Хотя мог сделать поступательные сам и убраться нахуй. — Антон, — цокает Арсений и всё-таки выворачивается из держащих его рук, спинывая с ног обувь и бросая куда-то вперёд в коридор небольшую наплечную сумку. Большие уже стоят здесь с утра, с момента, как их привезли в этот город. — Опять начинаешь? Сам будто той девчонке глазки не строил, пока я дерево вкапывал… — Я на камеру! — возмущается Антон, — А тот мужик тебя реально трахнуть хотел, я же видел… Арсений замирает на полушаге в ванную: — Может, главное, всё же, кого хочу трахнуть я? — и эта изогнутая красиво бровь, да что ж ты будешь делать… И пока Антон нервно сглатывает, Арсений победоносно утекает в душ. Ладно. Антону не привыкать. Антон пока переоденется, пока привычно сдвинет кровати, пока скрепит единое пространство двумя покрывалами, слава богу, большими, пока поставит будильник на раннее утро… Как вот он, нарисовался уже — в полотенце, намотанном на бёдра, и коварными, нездорово блестящими глазами. — Так что ты там спрашивал? — явно придумал что-то, от чего Антон не уснёт теперь до утра или, наоборот, отрубится сразу, как только ему предоставят эту возможность. — Ты помнишь, — Антон прихватывает полотенце и ловко клюёт Арсения в губы, проходя мимо и закрываясь в ванной. Вот ведь сука, думается смешным из мемов с котами. Вот ведь сука какая, восторженно пялится вверх на потолок, пока тонкие струйки смывают с плеч пену. Арсений так редко бывает естественным, что желание Антона каждый раз вытрахать из него напускное почти не нуждается в оправдании. И сегодня не исключение, он клянётся. — Что же ты нашептал?.. — бормочет сам себе, пока спешно выползает из ванной и натягивает халат, торопясь. Отщёлкивает запор и вываливается наружу, выпуская за собой пар, когда видит стоящих перед ним Арсения и какого-то незнакомого парня. Отшатывается, не ожидая. Что за нахер?! — Антон, это Алексей, твой массажист на сегодня, — Арсений ловит его руку и подводит к кровати, опять отодвинутой к стенке, — Ты жаловался на боли в спине, я решил, что запускать нельзя, — почти виновато поводит плечами. — Попробуй, вдруг полегчает, я рядом, если что, — чуть жмёт ладонь. Антон не любит это всё. Ему все эти касания посторонних претят, если честно, но в силу сложившихся обстоятельств он должен терпеть, и терпит, подвергаясь практически ежедневно мучительным прикосновениям бесчисленных рук визажистов и парикмахеров, вынуждая себя смириться и сидеть спокойно, глядя на таких же, он уверен, загнанных в угол Серёгу и Димыча. Арс не в счёт, тому касания нравятся — любые, Антон клянётся, Арсений сам по себе настолько чувственный, что радуется и готов раскрыться любому брошенному даже вскользь любознательному взгляду. И для Антона это проблема, конечно. Но сейчас проблема касается конкретно его. — Что нужно делать? — тяжело сглатывает, и Алексей воспринимает это, как повод начать. — Просто ложитесь на живот, — суетится, хлопая по покрывалу на кровати. — Я, конечно, предпочитаю массажные столы, но иногда, учитывая занятость клиентов, готов оказывать услуги на дому. Звучит ужасно, и Антон беспомощно смотрит на Арсения, а тот поводит плечами, как ни в чём ни бывало: — Чего ты, я же здесь, — усмехается. Действительно. Подумаешь, всего лишь спросил Арса, что тот наколдовал, и вот на что нарвался… Ложится на кровать, смахивая халат на бёдра и ожидаемо ощущая, как Алексей убирает его вовсе. Чувствует, как его спину смазывают ароматным и скользким, и лежит теперь совершенно голый под двумя парами глаз и с нарастающей неметафорически паникой между ногами. Но массажист больно давит на крестец, а следом на междоузлия возле позвоночника, и двигается руками вверх, сминая кожу сильными пальцами и напрочь лишая зарождающейся эрекции: — Все мышцы зажаты, — выносит вердикт. Антон бубнит оправдания в локоть и тут же кряхтит, когда Алексей нажимает на какую-то особенно чувствительную точку между шейных позвонков. — Небось, голова часто болит? — спрашивает, но ответа не ждёт. — Вам бы полноценный курс, сеансов двенадцать, да в нормальных условиях… — Вернёмся в Москву, организуем, — деловито кивает Арсений, и Антон со вздохом признаёт, что да, так и будет теперь. Попов кремень, если что задумал. — Арс, — глухо тянет, отрывая лицо от крестом сложенных рук, — я же не код твоего сейфа спросил, ну за что? — Код моего сейфа ты и так знаешь, — фыркает Арсений, а Алексей, пытающийся в этот момент вывернуть плечи Антона в другую сторону, осторожно давит на затылок, укладывая голову обратно: — Не напрягайте позвоночник! Антон послушно укладывается обратно и решает, что больше не издаст ни звука, как буквально минуту спустя массажист, примирительно огладив всю спину ладонью, командует: — Переворачиваемся! — Нет! — Антон уверен, что Арс успел выкрикнуть первым. — Но массаж без грудной клетки будет неполным, — хмурится Алексей. — Ничего, полный курс в Москве всё исправит, — Антон слышит, как Арсений шуршит купюрами и защёлкивает кошелёк, — Спасибо огромное! Будем вас рекомендовать. — О, здесь гораздо больше оговоренного, — смущается массажист. — Хотите, я и вас разомну? «У него есть, кому!» — хочется выкрикнуть Антону, но может только встревоженно поднять голову и сверкать глазами. Арсений, видя это, хитро улыбается и кивает массажисту: — Спасибо, Алексей, но уже поздно, у нас завтра ранний подъём, — хлопает того по плечу, и Алексей жмёт руки сначала Арсению, а потом Антону, подходя спереди и подмигивая: — Ты не безнадёжен, брат, только следи за осанкой. Будете здесь снова — добро пожаловать! — подхватывает небольшую сумку с пола и исчезает за дверью номера. — Как легко он перешёл на «ты» и побратался, — Арсений неслышно подходит и скользит рукой по неостывшей ещё спине Антона. — И руки не помыл перед сеансом… — сначала усаживается на поясницу, а потом и вовсе ложится на Антона, вытягиваясь, и Антон понимает, что Арсений абсолютно голый. — Ты весь в жирном масле. — Ты теперь тоже, — Антон, дёрнув задом и слегка подкинув на себе охнувшего Попова, быстро переворачивается на спину и ловит того, не успевшего слететь, в крепкий захват рук. — Не ворчи, массаж был чудесным, и парень прикольный оказался. И ты, — целует кончик носа Арсения, — когда не захотел показывать ему меня целиком. — Я же знал, какой ты уже, — Арсений елозит по давно вставшему члену Антона собой и, закрывая глаза, очень медленно Антона целует. Спина приятно ноет, на измазанной благодаря Арсению в масле груди тепло, и кожей слышится ускоренный стук чужого сердца. А вот язык во рту, по-хозяйски ворвавшись и ощупывая давно принадлежащие ему владения, наоборот, не торопится, и Антон, отдаваясь всем этим ощущениям сразу, не замечает, как опасно быстро разгоняется до красной черты. — Арс, — насилу отрывается, когда под веками начинает мерцать, — сядь мне на лицо, умоляю, я не успею тебя растянуть, ты пиздец… весь такой гладкий и скользкий… — болезненно жмурится от сказанного собой же и пытается спустить руку с пухлой ягодицы вниз, чтобы хоть немного сдержать рвущееся наружу удовольствие. Арсений понимающе смахивает с него, но не ползёт вверх, а разворачивается спиной и выгибается, демонстрируя аккуратно торчащий из ануса стоппер: — Меня и не придётся растягивать, — озорно улыбается. — Блять, ты всё-таки взял, — стонет Антон, откидывая голову на подушки и прилагая все оставшиеся усилия к обхватившей член кисти. — Взял, — соглашается Арсений. — Места почти не занимает, а пользы во. Вынь его, — говорит тут же, сдавая назад и подползая чуть ближе к Антоновому лицу. Антон уверен, наступает при этом коленкой на его руку, держащую член, специально. Что ж… — Ещё, — требует, и Арсений, вопросительно обернувшись и поняв, пятится почти вплотную к лицу. Становится жарко и пахнет их любимой малиновой смазкой. Антон, чуть приподняв голову, осторожно обхватывает кончик пробки сначала губами, а потом, подключая зубы, тянет её из Арсения, подхватывая свободной рукой только под самый конец и тут же начиная ловить вытекающие из припухших краёв капли смазки языком. Думает, что сейчас умрёт, когда на его член в этот момент насаживаются прохладные губы и проталкивают сразу до горла. Но его давно онемевшую руку сразу же снимают и заменяют другой, горячей, сильной, не позволяющей наслаждению раньше времени опустошить. Антон отстранённо думает, что Арсению надо было прихватить с собой эректильные кольца, а не это вот всё, но раздающиеся где-то в ногах стоны всё же выторговывают этой блядской игрушке пару пунктов. Антон уже глубоко внутри, оглаживает влажные стенки кончиком языка, быстро щекотит, и по начинающим сокращаться мышцам понимает, что пора. Резко отрывается и, снимая с собственного члена совсем осоловевшего Арса — тоже мне, контролёр оргазмов — разворачивает к себе лицом и осторожно насаживает правильно теперь, практически удерживая на весу и внимательно следя за лицом. Оно у Арсения перед настигающим его наслаждением особенно прекрасное — абсолютно расслабленное, с закрытыми глазами и блуждающей на губах улыбкой. Потом изменится, конечно — брови тревожно взлетят вверх за секунду, крылья носа затрепещут и рот приоткроется в стоне. Иногда губу закусывает до крови, вспоминает, начиная быстро двигаться и заполошно дышать, но вскоре замирает на вдохе, чувствуя, как сжимается на нём Арсений, зажмурившись. Хрипит и властно прижимает к себе судорожно дёргающееся тело, выплёскивается волнами, ощущая, как с последней отказывает и голова. Арсений мягко опадает на грудь, так и не снявшись с члена, но Антон видит в этом только плюсы сейчас — выйди он из любимого сейчас, их обоих затопит. А нужно полежать хоть немного. — Я скажу, только сначала ты скажи, — слышит шёпот и сначала не понимает. — Что? — глупо хлопает ресницами, пытаясь восстановить фокус. — Ты там болтал без умолку, я думал, псалом читаешь, — Арсений слабо улыбается, чуть поднимая к нему лицо. Надо же, сколько силы воли у человека. — Я всего лишь просил, чтобы мама с сестрой и отчимом были здоровы и мы с тобой счастливо трахались, как кролики, во веки веков, аминь, — шепчет Антон с перерывами на тяжёлые вдохи и улыбки лишь глазами. — Смотри-ка, сбывается, — усмехаются где-то на груди и целуют сосок. Антон расценивает наступившее следом молчание как смущение и тормошит делающего вид, что заснул, Арсения: — Ну же, ты ведь обещал. Что нашептал? — Я, как ты, в глобальное не умею, — тихо признаются внизу, — поэтому пожелал, чтобы ты был здоров и съездил в ближайшее время в отпуск. Нервы у тебя стали ни к чёрту… Антон думает секунду, а потом подтаскивает на себе Арсения и переворачивает их обоих, нависая: — Попов, ты обалдел? Нет, я, конечно, во всё это не верю, но вдруг деревья и вправду слышат, а ты какую-то хуйню попросил. У тебя дочь есть, сестра с племянниками, родители в возрасте, а ты за меня одного торгуешься? — Для них деревья тоже найдутся, — шепчет Арсений, улыбаясь, — а это твоё было, я уверен. Я ведь был здесь когда-то, помнишь? На камеру даже сказал, вспоминай. — Я помню, Арс, — кивает Антон, — ты мне давно рассказывал, и прости, что сегодня я, возможно, не вывез лицом удивление. — А, так вот, почему, — Арсений подползает вверх и утыкается лицом в подбородок. — Ну, в общем, тогда это дерево только-только прижилось, посаженное, но в него уже орали. И я, помню, подошёл к нему, а оно такое тонкое, слабое, того гляди, загнётся, как я тогда. И я загадал, Тох. Впервые в жизни, поверив во что-то, говорил, блять, с деревом. Сказал, мол, что должно случиться, пусть случится, я ради чувств живу, не ради материального, и если есть шанс, пусть он мне достанется, — резко замолкает и глубоко дышит ртом, а Антон лишь крепче прижимает его к себе, пряча в тёмных вихрах собственные слёзы. — Я без тебя в отпуск не поеду, — упрямо заключает, мягко слизывая влажные дорожки с чужих щёк. — И на массаж тоже ходить отказываюсь… — Я сильно постараюсь быть рядом везде, где смогу, — Арсений поднимает блестящие глаза и гладит Антона по прядкам волос пальцами. — Нас слышат, а значит, помогут.