***
26 октября
Илья возвращается домой ещё засветло. Ведь к пробуждению хозяина, нужно многое успеть сделать: зашторить все окна, проверить на предмет кровавых пятен ковры и прочие поверхности в доме, по крайней мере те, что могут увидеть клиенты, и в случае обнаружения их убрать, протереть пыль в рабочем кабинете Влада и ответить на накопившуюся за день почту. Несмотря на то, что Владу восемьсот лет или около того, и даже по вампирским меркам он считается довольно старым, ну или точнее будет сказать, вампиром в почетном возрасте, на поверку он оказывается смышлёным, идущим в ногу со временем, весьма успешным предпринимателем. Илью до сих пор удивляет, что даже смерть не помешала Владу чувствовать себя в этом мире не то что нормально, а припеваючи. Влад буквально достаёт деньги из воздуха, при этом, даже не прибегая особо к вампирскому внушению. «Запомни, Илья, нет ничего лучше и прекрасней человеческой глупости. Люди стремятся быть обманутыми. Им жизненно необходимо получать безмерную дозу наёбки ежедневно. Пользуйся!» Вот Илья и по сей день пользуется советом, данным хозяином однажды. Только его обман гораздо безобиднее, чем тот к которому прибегает Влад. «Что плохого в ловкости рук? Эта магия — отточенный навык, а не чёс коим начальник занимается», — зудящая мысль постоянно крутится в голове Ильи, когда он с тяжелым сердцем сопровождает клиентов на приём к вампиру. Удивительно, но шефское шарлатанство Илью задевает куда больше, чем, например, закапывание раскуроченных Владом человеческих тел на заднем дворе под покровом ночи. Влад же только рад нажиться на чужом слабоумии. Он в городе заделался под чернокнижника в десятом колене, о невероятной сверхъестественной силе которого легенды по всей стране ходят. Часто даже из столицы приезжают. Не только простой народ, но и высокопоставленные чиновники за советом обращаются. У всех стандартные запросы: порчи на кого-то из неугодных родственников или конкурентов по бизнесу навести, приворот сделать, картишки на будущее разложить, руны кинуть, чтобы узнать ответы на насущные вопросы, или со свету кого сжить. «Сами дураки, Илюшка. Я ведь их даже не заставляю. Людская кровожадность пизже моей будет», — почему-то всегда оправдывается вампир, когда сталкивается в тесных коридорах особняка с вездесущим и уж больно грустным фамильяром. Пробегая быстрым взглядом по непрочитанным сообщениям, Илья успокаивается лишь тем, что осталось всего два дня, и он насовсем уйдёт от Влада. Надоело ему ждать и терпеть вечные унижения: принеси, подай, убери, подотри, от трупов избавься, иди оборотней с делянки прогони, сделай пятое-десятое. Тьфу! Достало! Илья двенадцать лет жизни просадил, и на что? Да ни на что. Прислуживает холёному дохлому щеглу без стыда и совести, а тот ему даже не платит. Ларионов собственными силами себе на хлеб тяжело зарабатывает. Как пчёлка трудится. С самого утра по детским дням рождениям мотается, фокусником подрабатывает, а в тёмное время суток превращается в тыкву, вместо того, чтобы отдохнуть и провести досуг, как ему заблагорассудится. Из-за постоянной занятости Илья и семью потерял. Жене ведь не расскажешь, что на кровососа работаешь, потому что таким же хочешь стать, ибо детство в жопе ещё не доиграло, а во всю кульбиты наворачивает. Вот любимая от него и ушла, так как заподозрила в супружеской неверности. Мало того, по решению суда ему и с дочкой запретили видеться. Ольга действовала наверняка, уходя, за собой все мосты сожгла, один лишь крысиный лаз оставила — в качестве выплаты алиментов. Оттого Илье совсем несладко в последние годы живется, он из-за этого скорее на взмыленную лошадь походит, нежели на человека. Спит по пару часов в сутки всего, питается как придется и чем попало. А ведь у него были большие ожидания и перспективы радужные успешного безбедного будущего. Но вот он здесь, в доме Влада Череватого — вампира, который пообещал обратить его в подобного себе бессмертного, а теперь только глаза закатывает, на набивший оскомину от Ларионова вопрос — ну и когда? «Да что ты заладил? Когда-когда? Как только, так сразу». Тем не менее даже у ангельского терпения Ларионова, которому позавидуют многие, существует предел. Потому, ответив на последнее входящее сообщение, Илья твердо решает, что покончит с рабством раз и навсегда, освободится от сдавливающих его оков, и воспарит вольной птицей, пусть уже и не гордым молодым орлом, но и не обезглавленной дряхлой курицей. Через пару дней наступит его день рождения, вот он и исполнит хотя бы одно заветное желание — скинет тянущий его на дно балласт. Раздаётся трель будильника — пора будить хозяина. Ларионов закрывает ноутбук, вдыхает полной грудью, собираясь с мыслями, и отправляется в хозяйскую опочивальню. Не слишком церемонясь, с грохотом отворяет дверь и настойчиво тарабанит в крышку гроба из красного дерева. — Просыпайтесь, хозяин! — от души выстукивает чуть ли не бласт-биты по отполированной поверхности. — Солнце уже за горизонт зашло. Скоро придут первые жертвы, — Илья беззастенчиво называет вещи своими именами, не опасаясь того, что Владу это наверняка не понравится. — Да ну ёбанный в рот, Илья! — слышится приглушенное изнутри гроба. — Хорош ебашить так сильно. — Чего говорите? — всласть издевается. — Можно громче? А то не разобрал. — Открой эту блядскую крышку, — доносится раздраженное. — Тут что-то заклинило, не поддаётся. — Вам в карты кто-то не поддаётся? — переспрашивает Илья. — Вы там не один? — Я тебя взъебу на хуй! — Влад приходит в ярость. — Помоги, говорю! Илья тихо посмеивается, желаемого он добился — испоганенного хозяйского настроения, потому сжалившись, таки выуживает из кармана джинсов маленький ключ и проворачивает им в замке. Серебряные цепи глухо падают на мягкий ковер, Ларионов их спешно ногой под стойку гроба запихивает, чтобы скрыть следы преступления. Тут же показывается бледный, как лик луны Влад, взъерошенный и крайне недовольный. — Что опять случилось? — в раскоряку из гроба выбирается, решая, сегодня обойтись без эффектного восстания из мёртвых. — Чёртова крышка! Заебенила заедать. Ты чего не починил, обещал ведь? — Вы тоже много чего обещали, — заводит опостылевшую вампиру песню фамильяр. — Ой, не души, Илья, — отмахивается, расправляет на себе помятые одежды. — Гольф бы сменить, этот весь в пятнах каких-то, — трёт въевшуюся кровь на воротнике и рукавах. — Особые пожелания? — интересуется Ларионов, всё так же довольно улыбаясь. — Да, — коротко отвечает Влад, искоса глядя на Илью с долей недоверия. — Чёрный гольф неси, и брюки под стать. Настроение у меня такое же унылое, как твоё лицо. Илью ни капли не задевают слова хозяина. Знает, что тому бурчать, как с горы катиться. То инфантильная обида с языка слетает, а не истина, что на уме крутится. Не успевает Череватый толком и переодеться, как в дверь звонят — просящие пришли, охочие деньги на ветер выбросить. Влад грязно ругается, причитает, что Илья его раньше не разбудил. Спешит в кабинет, вальяжно в мягком кресле устраивается за высоким столом — готов принимать посетителей. Несколько часов проходит прежде чем дверь захлопывается за последним на сегодня уважаемым гостем. Но что-то не так. Илья замечает странное: вроде бы в дом двое входили, а вышел всего один. Ларионов хмурится, чует не к добру это. Торопится узнать что произошло, врывается без стука, видит страшное, чувствует, как сердце в желудок проваливается. Влад сидит на полу, в монитор ноутбука пялится, рядом лежит окровавленное тело больше похожее на фарш. — Устал я, Илюшка, — небрежно роняет. — А убили зачем? — Илья чуть не плачет, снова всю ночь копать придётся. — Не убивал я, — безразличным взглядом окидывает то, что ещё недавно было человеком. — Голоден был. Расхлябанный ты, Илья, совсем стал, не следишь за моим рационом. — Да только вчера приводил девственниц, — возмущается. — Так то ж вчера было, — внимание цепляется за несчастное лицо фамильяра, Влад криво усмехается. — Иди сюда, — хлопает ладонью по заляпанному кровью ковру, — вместе адскую кухню посмотрим. «Только не адская кухня!» — Илья волком выть готов, ведь он хорошо знает, что за этим последует. Глазом не успеет моргнуть, как Влад потребует подать ему человеческой пищи. Людская еда — отрава для вампира. Блевать будет дальше чем видеть. — Может, лучше видео с рассветами посмотрим? — отчаянная попытка отвлечь хозяина от опрометчивых решений. — Не хочу рассветы, — капризно отмахивается. — Борща бы навернуть, пельменей ёбнуть, — тяжелым взглядом изысканные блюда на мониторе буравит. — А знаешь, Илья, закажи-ка ты пиццу. — Вам нежелательно… — выдыхает обеспокоенно. — С курицей и ананасами, — Влад игнорирует сказанное фамильяром. — И себе тоже что-нибудь возьми. Я хуй знает, что за дрянь ты там есть предпочитаешь. Илья мнётся в дверном проёме, очень ему не хочется вдобавок ко всему ещё и рвоту со стен соскребать. Мало того, что Влад умудрился в кабинете все ковры да мебель кровью заляпать, как пить дать, потом придётся выслушивать горестные стенания, что это Илья во всём виноват: не остановил вовремя, довёл хозяина до жалкого состояния. К глубочайшему сожалению Ильи, ему так и не удаётся переубедить Влада. А потому через час с небольшим, вооружившись ведром с водой, моющими средствами, кучей тряпья и натянув резиновые перчатки по самые локти, Ларионов добросовестно выполняет возложенные на него обязанности горничной. «Ковёр уже не спасти, придётся избавиться, а лучше сжечь, чтобы лишних вопросов у посторонних не возникало», — размышляет он, пока со стен кусочки ананаса не пойми с чем ещё соскабливает. Но в тот же момент на ум приходит иная гениальная мысль — завернуть в порченное труп, да закопать. Всё как обычно: рутина и только. На горизонте уже солнце выкатывается, когда Илья лопатой рыхлую почву прихлопывает. Пора Влада укладывать. «Как дитё малое», — вроде бы мысль возмущённая, но Ларионов умилительную улыбку тянет. В гробу Влад смотрится, как фарфоровая кукла. Такой же блеклый, почти прозрачный, хрупкий. Кажется, дотронешься и рассыплется, как карточный домик. Глаза стеклянные, тускло поблескивают в свете свечей. Руки на груди сложены, как у покойника. — Я отменил на сегодня все приёмы, — бросает бесцветным голосом. — Почему? — дежурный вопрос, без намёка на какой-либо интерес. — И на завтра тоже отменил, — Влад снова ударяется в излюбленную привычку — игнорировать Илью. — И на неделю вперёд. — Отдохнуть решили? — снова безразличное, с расчётом на то, что пропустится мимо ушей. Повисает тягостное молчание. Череватый нечитаемым взглядом Ларионова сверлит, вообще не моргает. Илья с треском проигрывает негласную игру в гляделки, тыльной стороной ладони смахивает навернувшуюся слезу. — Возможно, — отвечает Влад на поставленный ранее фамильяром вопрос. — Ладно, — Ларионов пожимает плечами и собирается крышку гроба опустить, как вдруг холодные пальцы вокруг его запястья сжимаются. — Что-то случилось, Илья? — не понятно к чему задаётся вопрос. Ларионов испуганно замирает. На задворках сознания вопит предательский голос: «Он знает! Не отпустит! Не даст уйти! Насквозь тебя видит!» Пульс зашкаливает, в висках дятлом долбит, в ушах океаном шумит, кадык судорожно дёргается, во рту сухость такая, что кажется, будто язык сейчас пополам треснет. — У меня или у вас? — срывается с губ идиотское. — У нас, — тут же прилетает уточнение. — Да нет, вроде, — лопочет Илья, сбитый с толку неожиданной формулировкой. — Иди тогда, — наконец-то заговаривает Влад, после нескольких томительных мгновений безмолвия. У Ильи от напряжения колени подкашиваются, на ватных ногах он плетётся прочь из комнаты. Влад следит за ним внимательно, настороженно. Явно недоволен, уж больно подозрительно ведёт себя фамильяр от рук отбившийся.27 октября
Смартфон настойчиво вибрирует в кармане джинсов. Илья нехотя тянется, чтобы посмотреть, кто ему в такую рань выписывает. Гаджет чуть не прилетает Илье в лицо, но он инстинктивно уворачивается. Одеревенелыми пальцами пытается разблокировать экран. Илья так сильно устал за вчера, что даже не потрудился переодеться, так и завалился спать в перепачканной землёй и кровью одежде. Яркий свет исходящий от дисплея, больно бьёт в глаза. Илья щурится, чтобы хоть как-то разобрать расплывающийся текст: «последний день в невольниках ходишь» Ларионов усмехается — Андрюха написал. Лучший и единственный друг Ильи, который всё-всё про него знает. И про добровольное рабство у вампира, и про странные желания уподобиться кровососам проклятым, и про неурядицы в личной жизни, и про прочие актуальные беды и радости, но чаще, конечно, беды, мелкие неприятности. Кислицин большой души человек, не отвернулся от Ларионова, когда тот на него пять лет назад столько бреда сумасшедшего вывалил, только пива на две кружки больше обычного опрокинул, а так даже не осудил. И по сей день не осуждает, во многом поддерживает. Ежели видит, что Илью совсем не в ту степь несёт, заботливо предостерегает, чтобы не дурил, за голову взялся. Илья ответ тут же набирает: «вроде того» ···Андрей печатает «что-то ты какой-то не радостный» Илья глаза закатывает. «как это ты понял?» ···Андрей печатает «ни одного смайлика, Илья» Ларионов смешок проглатывает, давится, заходится кашлем. ···Андрей печатает «упыря своего жалеешь? уходить передумал? нравится ему попку подтирать?» ···Илья печатает «он не мой» ···Андрей печатает «всё с тобой ясно. 28го в силе? отмечаем?» ···Илья печатает «как договаривались» ···Андрей печатает «отлично. как барин вольную даст, маякни» ···Илья печатает «обязательно» ···Андрей печатает «до встречи на воле, дурачок» Илья практически в сон проваливается, когда из приятной неги в реальный мир его настойчивая трель возвращает. Да что же это такое? Ларионов в кои-то веки выходной взял, а ему названивать заладили. С огромным трудом разлепив один глаз, недоумённо глядит на высветившееся имя — Влад. Машинально отвечает на звонок, из динамика раздаётся сдавленный сварливый голос. Череватый требует сию минуту к нему в опочивальню явиться — дело срочное. Илья кое-как сдерживается, чтобы не нагрубить и не послать раньше времени, всё-таки он решил уйти красиво, без скандалов и не сегодня. Потому лениво поднимается и плетётся к хозяину. — Ты окна все зашторил? — приглушенный вопрос доносится. — Зашторил, — безэмоциональная констатация факта. — Все-все? — Да. Слышится суетливая возня, затем крышка гроба медленно поднимается, Влад с опаской нос высовывает, проверяет — не соврал ли ему фамильяр. Убедившись, что никакой угрозы для него нет, целиком показывается. — Не могу уснуть, Илюшка, — хмурится, длинными пальцами подбородок трёт. — Сыклями псячими несёт, будто прямо здесь нассано. — И? — зачем-то спрашивает Илья, хотя уже знает к чему дело идёт. — Что и? — недоумевает Влад, и насколько ему позволяют боковые стенки гроба, подбоченивается. — Небось, снова ублюдки сутулые гадят у меня на делянке. Иди прогони. — Нет, — твёрдое лаконичное срывается с губ быстрее, чем Илья успевает подумать над ответом. — В каком смысле нет? — взгляд вампира искренним возмущением блестит. Ларионов только плечами пожимает, на что Череватый недобро хмурится, и в одну секунду рядом с фамильяром оказывается, нос к носу. В глаза неотрывно всматривается и приказным тоном произносит: — Ты давай-ка не выёбывайся, а иди и блохастых тварей с моего участка выпри. Каждый раз, когда слуга осмеливается ослушаться хозяйского приказа, Влад применяет вампирское внушение. Вот только Илья за годы службы стал к гипнозу невосприимчив совсем. Видимо, на ранних этапах их совместного сотрудничества, Череватый настолько сильно проплавил мозг Ларионову, что у того выработался иммунитет. Правда, Илья об этом не рассказывал, в секрете держал, мало-ли пригодится. Вот и сейчас карт не раскрывает, а лишь стиснув крепче зубы, направляется прочь из дома, поручение начальника исполнять. Живут они на самой окраине города в старинном особняке. С одной стороны — обрыв, так как дом на отвесной скале стоит, а с другой, чуть поодаль, резиденция Шепсов находится — местная интеллигенция оборотней. Соседи, конечно, и врагу не пожелаешь. Псиной за три версты пасёт, а уж во время полнолуния, вообще, никакого спасу от них нет. Бесчисленными стаями у близлежащего леса бегают, вепрей гоняют, а бывает и за более крупной дичью охотятся, воют на луну, как сумасшедшие, да сношаются, как дикари где ни попадя. Постоянно нарушают частные границы, и на территорию, принадлежащую Череватому, заходят, да вандализмом занимаются. Как только Илья за дом заворачивает, сразу видит две давно примелькавшиеся чёрные макушки — братья Шепсы снова кусты шиповника помечают. Ржут, как шакалы скалятся, весело им. Ларионов морщится: едкая вонь оборотничей мочи при малейшем вдохе лёгкие изнутри разъедает. — Не надоело? — спрашивает братьев, а сам на бок клонится, чтобы в случае чего, хоть не на одежду вытошнило. — Это кто там голос подаёт? — ехидничает младший из сиблингов. — Сучка Череватого что-то тявкает, — отзывается старший. Ларионов только снисходительным взглядом их окидывает. На дураков не обижаются, и уж тем более, в спор не ввязываются, а то опустят до своего уровня, а после опытом задавят. — Вам чего, леса мало? Проваливайте! — А то что? — злорадствует младшенький. Заправив хозяйство в штаны оба Шепса из-за кустов полностью высовываются, друг с другом заговорщически переглядываются, опасных альфа-самцов из себя строят, ближе подходят. — Да ничего, — хмыкает Илья, а сам нагибается, поднимает отломившуюся с дерева ветку, и мелкие сучья обламывает. — Поиграть хотите? — Нет! — тут же выпаливает старший, с опаской косится на брата, а тот уже в предвкушении язык на радостях вываливает, озорством полыхают его светлые радужки. Илья победно улыбается, дразнится, палкой машет, призывно свистит. Младший из Шепсов не проходит проверку, соблазняется, и на всех парах мчится к Ларионову. Тот в свою очередь оборотней проучить решает, с места срывается и к обрыву несётся. До старшего моментально доходит суть происходящего, он вслед за братом припускает, догнать пытается. Илья же неподалёку от пропасти притормаживает, замахивается и палку подальше зашвыривает, которая где-то в тумане теряется. Младший не заподозрив подвоха, на кураже летит вперёд, чуть вниз не проваливается, но брат успевает его перехватить. А Илья в руках уже другой прут вертит, к броску готовится. — Не надо! — рычит старший из братьев. — Уходим мы. — То-то же, — победная ухмылка уголки губ подёргивает. Когда Илья в дом возвращается, его в тёмном коридоре уже Влад дожидается: руки на груди скрещены, брови хмуро к переносице сведены. Что опять не так? — Прогнал? — спрашивает. — Ага. — Шиповник обоссали, да? Ларионов утвердительно кивает и хозяина обойти пытается, до вечера ещё время есть, может, всё-таки удастся покемарить часок-другой. Но Череватый собой весь проход загораживает. И как ему только удаётся? Худой ведь. — Ты куда собрался? — К себе, — Илья широко зевает. — Шли бы и вы, поспали хоть немного. — Не могу, — тон явным недовольством сквозит. — Соседские чмошники мне сон перебили, и вообще, — Илья не успевает и слова вставить, как Влад тут же мысль продолжает, чтобы его прервать не смели, — меня осенняя хандра одолела. Тяжко на душе, понимаешь? — А вы разве душу не продали? Влад раздраженно на фамильяра глазами сверкает, поскольку рассчитывает на куда большую участливость от лакея, нежели получает. — Подруга у меня была, — Влад в воспоминания ударяется. — Приятная такая собеседница, всего двадцать семь лет прожила. — Что-то случилось? — вырывается бестолковое. — Умерла, да, — отвечает вампир. — Вы смертные это любите. Илью так и подмывает вновь завести опостылевшую шарманку об обращении. Но стоит только об этом подумать, как Влад его опережает: — Хорошо, Илюшка, иди отдохни, — Череватый мутным взглядом по бледному лицу скользит. — Вижу, что устал. Илья несколько теряется от столь внезапного проявления внимания и заботы к нему. Это странно и настораживает. Неужто осенняя тоска так на Влада влияет, растопив многовековую глыбу льда, на стеклянной поверхности которой теперь человеческое нутро показывается? Не рискует спорить или задавать вопросы, немедленно семенит к себе в комнату, не оборачивается.***
— Просыпайся, Илья! — вампир тормошит нерадивого слугу. — Стемнело уже. Ларионов от неожиданности на кровати подскакивает, сон как рукой снимает. Впервые за двенадцать лет хозяин проснулся раньше него (да и спал ли вообще), ещё и будит, будто это он ему прислуживает, а не наоборот. — Случилось чего? — настороженно интересуется, на время поглядывает. — Развеяться надо, — задумчиво отвечает вампир. — В клуб поедем. — Так вы и без меня можете, — измученно стонет Илья. — Неоднократно там бывали, приглашение не требуется. — Нет, — отмахивается Влад. — Тут новый какой-то открылся. Туда хочу. Так что, давай, собирайся. Только резче, — замолкает на пару секунд, а после сквозь зубы цедит: — Пожалуйста. У Ильи нехорошее предчувствие закрадывается. До ужаса странно Влад себя ведёт. Никогда на его памяти не случалось подобного, чтобы хозяин целые сутки бодрствовал, о нуждах фамильяра в отдыхе заботился, и в вежливой форме к нему обращался. Всё не спроста. Задумал что-то? «Без разницы. Завтра с ним распрощаемся. Пусть других дураков изводит. Я уже достаточно наигрался», — проносится в мыслях успокаивающее, пока Илья на себя первое попавшееся натягивает для выхода в свет. Задержаться всё же приходится — Владу ни один образ не нравится. Чёрный костюм тройка старый, синий вельветовый просто надоел, каждый следующий то слишком пёстрый, то слишком тусклый, то и вовсе отвратительный, как он вообще мог такое носить, а ведь шили-то на заказ. В конечном итоге определяется: тёмно-синие джинсы, на белую футболку серая толстовка с капюшоном надета, на ногах конверсы. «Не по погоде», — отмечает про себя Илья, в то время как Влад всматривается в зеркальную гладь, в которой не отражается. — Бля, ну, хоть ты мне скажи, — к Ларионову поворачивается. — Норм? — Нормально, — равнодушно кивает. Влад опять скептически в зеркало вглядывается, будто и вправду что-то там видит. Но в следующий момент таки расслабляется, и улыбнувшись, заговаривает: — Мы с тобой хорошо смотримся. — Наверное, — игнорирует пассаж хозяина, к выходу направляется. Туда едут на такси. У клуба помимо платы за вход, ритуал целый разворачивается: Илья первым заходит, у порога к Владу обращается, войти приглашает. Довольный Череватый будто ураган врывается. Внутри творится настоящая вакханалия: из колонок синтвейв грохочет, в зале накурено, смог такой стоит, что ни черта не видать на расстоянии вытянутой руки, толпа во всю беснуется. Ларионов собирается к бару пойти, но на плечо тут же чужая ладонь опускается. Влад жестами даёт понять, чтобы он не отходил далеко. Илья подчиняется, в поле зрения хозяина держит, чтобы не наворотил дел. Хотя, случись здесь что-то из ряда вон, никто и не заметит. Череватый только вид делает, что танцует, сам же у пьяных посетителей кровь потягивает, едва надпивает, чтобы не померли прямо здесь. Ларионов рядом околачивается, только и успевает следить за тем, чтобы Влад не слишком увлекался. Чуть менее чем через час уже из клуба выходят. С лихвой налакавшись пьяной крови, Влада качает из стороны в сторону. Илья и рад бы помочь, но вампир от него отмахивается, матерится на чём свет стоит, да строчки то ли из песни, то ли из стихов похабных выкрикивает. — Голова квадратная, — причитает. — Пиздец, земля из-под ног уходит. Илюшка, хули ты меня не остановил? Ой, плохо-плохо мне. Не успевает Илья что-либо предпринять, как Влад в летучую мышь превращается, высоту набирает. Правда, знатно швыряет его туда-сюда в полёте. Пищит беспрерывно, слюной брызжет, будто бешенством болеет. Но вскоре ему таки удаётся скрыться в густом ночном мраке.28 октября
По дороге домой Илья всё думает — помнит ли Влад о его дне рождения? Хотя он и знает ответ наверняка. Вампир ни разу за двенадцать лет его не поздравил, даже на словах. Обида мгновенно острыми иглами и без того в ноющее сердце впивается. «Ничего, совсем чуть-чуть осталось», — тешится приободряющими надеждами. Как доберётся, так сразу и распрощается с неблагодарным кровососом. Между тем время уже за полночь переваливает, когда Илья обратно на такси в особняк возвращается. Внутри тихо, слишком тихо. Подозрительно. Но Ларионов пренебрегает назойливым предчувствием бедствия. Уверенным шагом в опочивальню к Череватому направляется. Там никого не оказывается. «Не страшно. В кабинете, наверное?» — предполагает, и не теряя ни секунды времени, спешит вдоль витиеватых коридоров. И действительно, Влад таки у себя в рабочем кабинете находится. Запрокинув голову на подлокотник дивана, что предназначен для пришлых просителей, Череватый навзничь лежит, в потолок таращится. Но стоит в комнате появится Ларионову, как вампир тут же оживляется. — Пришёл-таки, — довольно щурится, в хитрой улыбке расплывается. Илья молчит, понять не может, что именно во взгляде хозяина изменилось. Никакой надменности, высокомерия, снисхождения или даже упрёка. Ещё днём Влад стенал на осеннюю хандру, а тут сидит в крайне приподнятом настроении. А в свете тусклых ламп, вообще кажется, что на бледных щеках румянец горит. — Чего так смотришь, Илья? — вопросительно изгибает бровь. — Как так? — искренне недоумевает. — Ну так, — Влад шире улыбается, прикусывает нижнюю губу, на которой тут же выступает алая капля. — С ебливым задором. — Ничего подобного, — то ли удивление, то ли заверение в голосе сквозит, Ларионов сам понять не может. — Снимай портки, Илья, — игриво подмигивает. — Трахаться будем. — Не будем! — на негнущихся ногах к двери пятится. — Ещё как будем, — настаивает. Илья и глазом не успевает моргнуть, как рядом с ним Влад оказывается. Ох уж эти вампирские молниеносные перемещения. — Чего такой напряжённый? — в самое ухо шепчет, мочку зубами оттягивает. — Расслабься. — Я вообще-то попрощаться пришёл. — Правда? — совсем нежное уже у другого уха. — Да. — Ну тогда попрощаемся, как следует. Влад одним резким движением срывает с Ильи куртку, та моментально у книжных полок бесформенной грудой падает. Хорошо, что расстёгнута была, а то новую пришлось бы покупать. Длинные пальцы цепляются за кожаный ремень, ближе притягивают. Становится тесно. Череватый, словно кот холодным носом о горячую скулу трётся, на щеках практически невесомые поцелуи оставляет. У Ильи перехватывает дыхание. Он совсем теряется. Происходящее, как бредовый сон воспринимает. С чего бы Владу так себя вести? Но если это не сон… Плохо будет. До того, как повстречаться с вампирами, Ларионов полагал, что те сексом не занимаются. Мёртвые ведь, сердце не бьётся, следовательно, кровь нечему по телу разгонять. Так откуда же стояку тогда взяться? Но годы жизни под одной крышей с бессмертным приоткрыли ему некие тайны: вампиры таки трахаются, ещё как, и член стоит крепко, как кол осиновый. Видимо, тоже какая-то вампирская магия, иначе подобный феномен не объяснить. И ежели Влад всерьёз за него возьмётся, плакала его задница, и он вместе с ней. — Остановись, — рвано выдыхает, — Влад. — Наконец-то на ты перешёл, по имени меня зовёшь, — мурлычет. — Думал уже и не дождусь. Илья руку между их тел просовывает, оттолкнуть пытается — тщетно. Влад лишь плотнее прижимается. Края рубашки вверх задирает, холодными ладонями, покрывшуюся мурашками, поясницу оглаживает. Языком от скулы до подбородка влажную дорожку прокладывает. Ледяными губами шеи касается, нежную кожу легонько покусывает, и тут же воспалённые участки старательно зализывает. — Господи, помоги, — взмаливается Илья. — Это что ещё такое? — изумляется Влад, прерывая щедрые ласки. — Единственная молитва, которую я знаю, — Ларионов выдавливает из себя идиотскую улыбку. Влад смотрит на Илью, как на блаженного, заливается неистовым хохотом. — Не поможет, — тёмная радужка полыхает адским пламенем, распаляя жертвенные костры в сердце, что колотится о рёбра, как сумасшедшее. — Прошу, — отчаянное. — Проси, — смешливое. — Дай уйти. — Хоть себе-то не ври, Илья, — Влад бессовестно ладонью вниз ведёт, с приоткрытых губ крадёт жалобный всхлип, настойчиво сжимает через плотную ткань джинсов отяжелевший член. — Разве тебя кто-то держит? Ларионов задыхается от пьянящих ощущений и обрушившегося осознания, что чёртова ширинка беспощадно давит на пах, а холодная ладонь Влада, до приятной боли наглаживающая его член, ни хрена не остужает пыл. Илью мелко потряхивает, от накатившего возбуждения, он мёртвой хваткой за Влада держится, чтобы не упасть. — Я не… Череватый затыкает Ларионова поцелуем. Не церемонится, языком внутрь напористо проталкивается, по-хозяйски чужой рот вылизывает. Мгновение, и оба оказываются на диване. Влад верхом на Илье сидит, нетерпеливо бедрами ёрзает, мелкие пуговицы на рубашке расстёгивает, с себя толстовку снимает. Как только длинные пальцы до верхней петельки доходят, оголяя тонкие ключицы, Влад руку отдёргивает, как от огня, шипит взвинчено. У Ильи на шее серебряный крест на толстой цепочке из того же сплава болтается. — Убери, — требует, тот слушается, поспешно украшение снимает, в карман джинсов заталкивает. Время попусту не тратят, будто две змеи вновь переплетаются. Илья помогает футболку, с трепещущего над ним тела, стянуть. Влад тихо смеётся тому в губы, обжигающе ледяными поцелуями к плоскому животу спускается, потом языком вверх к соскам ведёт, втягивает в рот разгорячённую кожу, посасывает. Но вдруг Ларионов на слух посторонний шум выхватывает, Череватый слишком увлечён, не обращает внимания. Илья напряжённо вслушивается, хотя стоит это ему огромных трудов, так как ласкающие ухо стоны вампира, то и дело отвлекают. Снова инородный звук повторяется. — Влад, постой, — бросает настороженно. — В доме кто-то есть. — Конечно, есть, — короткий смешок. — Ты, да я. — Нет, — возражает Илья, уверен в своей правоте, пытается сесть, но Череватый обратно возвращает его в горизонтальное положение. — Ну что ты начинаешь? — закатывает глаза, губами по груди мажет. — Нормально же общались. — Тихо, — практически приказ, Влад слегка удивляется осмелевшему тону из уст фамильяра, но подчиняется. Илья по бедру Влада хлопает, мол, вставай давай, тот нехотя сползает, тоже прислушивается. Не успевает что-либо возразить, как в кабинет врываются трое человек, вооружённые кольями, распятьями, да револьверами. Один из ворвавшихся прищуривается, Илью въедливым взглядом прожигает. — Илюха? — бросает он ошеломлённо. — Сергей? — не менее удивлённое. — Так ты не сдох? — похабно лыбится. — Братья, это ж Ларионов! Мужик, что старше своих спутников выглядит, заметив растрёпанный вид хозяина дома и его слуги, презрительно фыркает, плюёт им под ноги. — Фу! — говорит. — Предатель сраный. А тебя ведь оплакивали, даже табличку с твоим именем у входа в штаб повесили, как доблестного охотника, павшего от клыков кровососов. А ты мало того, что не сдох, так ещё и жопу мертвечине подставляешь. — Позорище! — поддакивает самый молодой на вид из всей тройки. — Это кто? — Влад с крайней степенью охреневания к Илье обращается. — Сафроновы, — коротко отвечает, будто названная фамилия как-то прояснит ситуацию. — Старые друзья? — лёгкая раздражительность в голосе читается. — Давай не сейчас, — отмахивается, в сторону незваных гостей кивает. — Андрей, Илья, — заговаривает Сергей Сафронов, — предлагаю вам Ларионова к статусу покойного вернуть. Вдвоём быстро управитесь, а я упырём займусь. Дальше разворачивается настоящий хаос. Двое мужиков на Илью бросаются, револьверы достают, прицельно палят по чему придётся, только не по Ларионову. Одна из пуль насквозь прошибает правый бок Череватому, немногим ниже печени. Тот шипит от боли, бдительность теряет, чем пользуется противник. С истеричным криком на вампира с колом в руке накидывается, на пол валит, и вонзает заострённое древко прямо в грудь. Влад скулит, но про себя радуется, что охотник идиот, и не знает с какой стороны сердце находится. Сафронов туго соображает, не понимает, что сплоховал. Правда, тут же следующий кол из-за пазухи достаёт, замахивается. Влад пытается скинуть пригвоздившую его к полу тушу, но не получается, так как мужик второй рукой распятье ко лбу вампира прижимает: кожа плавится, дымится. Между тем Илья с двумя другими охотниками не на жизнь, а на смерть сражается. Те его буквально в углу зажимают, дуло к виску приставляют, спусковой крючок нажимают — ничего. Они и не заметили, как весь барабан на убиение ни в чём неповинной мебели истратили. Тогда Андрей, старший из братьев, достаёт что-то вроде огнива, вверх наводит и выпускает струю пламени, для пущего эффекта устрашения понтуется. — Андрюха, ты что, на эту крысу священный огонь тратить собрался? — Да ему много не надо, — желчно усмехается. Но как только Андрей выпускает обжигающее пламя, Илья успевает вниз нырнуть, сбивает того с ног. Направление жаркого потока меняется и младший Сафронов, как факел вспыхивает. Ларионов от очага возгорания ничком подальше отползает. Андрей бросается тушить воспламенившегося брата, но действует настолько неосторожно, что сам загорается. — Помоги, — слышится сдавленное совсем рядом. Это Влад кряхтит, всё ещё с противником бодается. Сафронов, как бык брыкается. Илья в лёгком шоке, судорожно соображает — что делать-то? Горящие братья по комнате носятся, визжат, как хрюшки под заточенным лезвием тесака, путь к Владу отрезают своим мельтешением, того и гляди всё здесь подожгут. А у Ильи под рукой ничего нет. Тогда он запускает ладонь в задний карман джинсов, достаёт серебряную цепь с нательным крестиком и швыряет Владу. Череватый моментально её ловит, вокруг шеи Сафронова обматывает, на себя тянет, задушить пытается. Лицо охотника краснеет, глаза из орбит вылазят, язык наружу вываливается, но он продолжает отчаянно цепляться за жизнь. Влад же кровавыми слезами обливается, серебряная цепь ему ладони прожигает, кожа с костей слазит, дым вовсю клубится, кисти рук загораются вместе с рыжей шевелюрой охотника, который всё ещё конвульсивно поддёргивается. Влад сильнее удавку затягивает, та под яростным натиском в кожу, как нож в масло входит, легко горло разрезает до самого позвоночника. Кровь бьёт фонтанами, мерзкий хруст, и вот голова на одном лишь честном слове телепается. Череватый с омерзением спихивает с себя покойника, зло отшвыривает цепочку. — Как же больно, — израненными ладонями, что не успели регенерировать, багровые подтёки по лицу размазывает. — Как же мне больно, Илья. Ларионов к этому времени уже успевает потушить остальных братьев, которые копченым грилем под плотными шторами дотлевают. — Откуда здесь охотники? — недоумевает вампир, поднимаясь с пола. — Помоги надеть, — кивает на толстовку, что у дивана бесформенным комом лежит. Илья незамедлительно делает как попросили. Аккуратно не до конца исцелившиеся руки Влада в рукава продевает, мятую ткань на спине заботливо расправляет, сочувственно плечи поглаживает. — Так ты охотником был? — сталь в голосе прорезается. — Был. — А что ж мне не рассказал? — Ты бы меня фамильяром к себе не взял, — Илья виновато глаза отводит. — Я на вампиров через охотников и вышел. Сильно хотелось бессмертным стать, вот я и… Вижу цель, не вижу препятствий. — Да ты ебанутый, — уже мягче отзывается Влад. — А чего они, — презрительно подбородком в сторону трупов дёргает, — думали, что ты погиб? — Я смерть свою инсценировал. — Пиздец, ты гений, конечно, — Череватый устало лицо трёт, ещё сильнее кровь по нему размазывает. — Жмуров со скалы сбросим. — Далековато, — недовольно хмыкает Илья. — Скоро рассвет, что ты предлагаешь? — испытующе смотрит на Ларионова, тот стоически выдерживает пронзительный взгляд. — А не проще… — куда-то позади себя показывает. — Не смей заикаться про двор. Мало того, что Шепсы у меня на территории сральник устроили, так ещё и ты всю делянку перекопал. — Интересно, из-за кого мне пришлось всё перекопать? — возмущается. — Не выёбывайся, — отмахивается Влад. Раны на руках у него уже полностью затянулись. — Худого бери, я остальных потащу. Череватый взваливает на плечо Сергея Сафронова, которого лично прикончил. Тот довольно габаритный, но Влада это ни коим образом не трогает. Единственная проблема — обезображенная голова, что и так на волоске висела, отваливается и закатывается под стол. — Твою мать! — раздражительно выплёвывает, спешно обдумывает, как за один заход все трупы разом до обрыва донести. — Ты голову возьми. Больше словами не разбрасывается, за дело принимается. Второго мертвеца за щиколотку хватает и по полу за собой волочит. Илья не припирается делает, как сказали: голову в штору заворачивает, оставшегося покойника за ноги берёт, к выходу продвигается. Пока трудятся над ликвидацией компрометирующих улик, Илья окончательно для себя понимает, что произошедшее его не пугает, не ужасает, и то, что он за норму подобное воспринимает, также не вызывает тревогу. Ему приятно быть полезным Владу, помогать во всём. Так всегда было. Илье только изначально хотелось в бессмертного обратиться, но со временем он к этому перегорел, и находился рядом с Владом только потому что сам хотел. Да, за последнее время он откровенно устал, слишком многое набило оскомину. То, что когда-то пробуждало энтузиазм, теперь превратилось в рутину. Долгие разговоры, сменились дежурными фразами, которые угадываются наперёд. Видимо, в их взаимоотношениях, как и в любых других, наступил кризис. Неудивительно, что возникло желание сепарироваться от всего этого. — Да ну ёбанный, — стонет Влад, застревая в коридоре. — Гроб расхуячили. Илья в недоумении застывает. Не около комнаты Череватого стоят, так о каком гробе речь? В дверной проём с любопытством заглядывает: внутри бедлам, вся мебель перевёрнута (Сафроновы в дом пробрались, когда они ещё в клубе были?), а посреди учинённого бардака, раздолбанный в щепки гроб валяется. — Новым решил обзавестись? — лукаво спрашивает у Влада. — Нет, — с досадой отвечает вампир. — Тебе подарок. С днём рождения, кстати. — Спасибо, — растерянно бросает Илья. — А зачем мне гро… Постой, ты наконец-то решил обратить меня? — Нет, — поджимает губы. — Не понимаю. — Помариновать тебя хотел около себя ещё годик-другой, пока не сбежишь. — Ты вообще собирался делать меня вампиром? — Нет. — Но почему? Ты обещал. — Обещал, — соглашается Влад, и грустный взгляд на Илью переводит. — Но тебе давно это уже не нужно. — Так чего сразу не обратил? — Потому что так никто не делает, — раздражённо фыркает. — У нас уговор был. Прежде чем что-то получить, нужно отдать не менее ценное взамен. Твоя плата — годы службы у меня фамильяром. О конкретном количестве которых, я напоминаю, ты ничего тогда не говорил. Кто тебе виноват, что ты дурак такой, на радостях не подумал о важном условии сделки. А мне-то что? Я отовсюду выгоду извлеку. — Ты всерьёз считал, что я куплюсь на эту уловку с гробом? — Всегда покупаешься, — короткий смешок. Луна светит так ярко, что видно, как днём. Влад размеренно шагает в сторону обрыва, в то время, как Илья еле волочит по земле одного из убитых охотников. — Говорил же далеко. — Не ной, почти пришли. Так и есть, совсем скоро в поле зрения раскидистая сосна показывается, что у самого края растёт. Влад с Ильёй трупы в пропасть сбрасывают без капли сожаления, будто мешки с картошкой, а не человеческие тела. Сафроновы исчезают во мраке. Словно фокусники, последний свой трюк проворачивают на потеху неблагодарной публики. Море так далеко, что даже всплесков не слышно. Влад вниз не глядит, на пятках разворачивается, медленно обратно к дому бредёт, Илья его нагоняет. — Так ты хотел, чтобы я остался? — язык сам развязывается, прежде чем Илья успевает подумать, как обычно. Влад молчит. — Ты мог бы меня заставить, даже на гроб не тратиться. — Ты про внушение? — наконец-то отзывается Череватый. — Ага. — Я гипноз на тебе всего пару раз применял, и то в начале нашей дружбы. — Врёшь! — недоверчиво бросает Ларионов. Влад ничего не говорит, лишь окидывает Илью снисходительным взглядом. — Да ну, не может такого быть. Буквально вчера… — Что вчера? — перебивает, глаза закатывает. — Ну, — Илья растерянно затылок чешет. — Когда Шепсов с участка прогнать просил, а мне не хотелось. Ты же… — Нет, — Влад едва сдерживает напрашивающуюся ироничную улыбку. — Я тебе ничего не внушал. Ты сам всё сделал. — Чушь собачья, — Илья обгоняет Влада, на пути у него становится, в чёрные глаза всматривается. — А что это тогда было? — Моя неебическая харизма и обаяние, конечно, — хохочет Влад, отодвигая Илью в сторону. — Так я и поверил, — неуверенно лопочет Ларионов. — А сколько тебе исполнилось? — внезапно меняет тему разговора Череватый. — Восемьдесят? — Сорок. Влад резко останавливается, на бледном лице, перепачканном засохшей кровью, открытое удивление проступает. — Видать, житие у тебя совсем тяжкое, что ты… — замолкает, злорадствует, губы в усмешке растягивает. — У меня знакомый был, давно, тогда ещё дуэли были разрешены. Так вот, он в двух участвовал. Вообще, он по жизни большой везунчик, кроме второго раза. — Это ты к чему? — не выдерживает Илья. — К тому, что жить надо на полную, — хитро щурится. — Ты же не бессмертный, у тебя каждый день на счету. Илья собирается возмутиться, но они уже у дома оказываются. Влад устало садится на крыльцо, поднимает голову, смотрит снизу вверх, спрашивает: — Ты всё-таки решил уйти? Илья молчит, в родное лицо тоскливо вглядывается, на каменную ступеньку рядом с Владом опускается. Гнетущая тишина по ушам бьёт. Череватый терпеливо ответа дожидается. По нему не видно взволнован он, расстроен, и, вообще, испытывает ли хоть какие-то эмоции. Он их глубоко в себе прячет, не хочет стать причиной чужих страданий. С другими бы априори так не цацкался, но Илья не другие. — Останусь, — совсем тихое, а напротив взгляд проясняется. — Но на своих условиях. — Валяй, — бросает небрежно, будто только что не радовался полученному ответу. — Во-первых, — Илья загибает мизинец правой руки, — хочу достойную оплату моего бесценного труда. — А сколько я тебе до этого платил? — Нисколько. — Правда? — Влад заразительно хохочет. — Вау! — неподдельное восхищение. — А ты живучий. — Во-вторых, — Илья игнорирует праздное веселье, загибает безымянный палец. — Два выходных в неделю. — Ну ни хуя себе! — Влад больше не смеётся, напротив сердится. — В-третьих… — Я не пойму, этот список хотелок бесконечный, блять? Тебе тут ярмарка бескорыстной щедрости что ли? — Требую хорошего к себе отношения, как к равному. — А на спинку не поссать? — Влад от возмущения на месте подскакивает. — А ты не прихуел ли столько требовать, вымогатель хуев? Харя не треснет? Илья только плечами пожимает, отчего Влад ещё больше раздражается. — Ладно, — недовольство в голосе совсем напускным ощущается. — Будет тебе и зарплата, и выходные, но насчёт отношения хорошего ни хуя не согласен. Ты вон какой наглый стал, потому что я тебя разбаловал. Смеешь дерзить и при этом челом об землю не бьёшь в низких поклонах. До хуя фамильярно, знаешь ли. — Это — да? — Пизда. Вновь повисает неловкое молчание. Влад с Ильёй сидят на холодном крыльце, широкие просторы рассматривают, где вдалеке Шепсы, перекинувшись оборотнями, во всю резвятся. — Ты бы, Илюшка, не сидел на камне, — первым нарушает вязкую тишину Влад. — Так и заболеть можно. Был у меня знакомый, который также помер. Сидел на бетонной плите, простудился, и за неделю сгорел. — Ты мне за всех своих знакомых теперь рассказывать будешь? — А тебе что, плохо что ли? — Влад удивляется. — Я же не просто так говорю, а, чтобы ты из чужих ошибок извлёк урок. — Вот спасибо. — Пожалуйста, — Влад ехидным взглядом сверкает, как гиена скалится. — Пора, — кивает в сторону горизонта, где небо алым зажигается. — Мне и ночных потрясений с лихвой хватило, осталось только на солнце для полного счастья поджариться. Влад поспешно поднимается, не дожидаясь Илью, внутрь заходит, но дверь за собой не закрывает. Та на петлях скрипит, призывно покачивается, гостя войти зазывает. Илья следом встаёт, а когда за порог переступает, его высокий силуэт густая тьма обволакивает, скрывает во чреве дома, возвышающегося на отвесной скале, что надёжно таит секреты древнего вампира и его фамильяра.