No data

«Ветер приносит с утренней почтой Тонны дурных вестей Спите спокойно, белые ночи Здравствуй, мой чëрный день» Чëрный день — Би-2

      Лампочка в подъезде судорожно мигала и вообще едва светила. Тëмные стены и полумрак делали и без того узкий коридор ещë меньше. Атмосфера было, прямо сказать, давящая и тревожная. Максим смотрел умоляюще, но без особой надежды. Он промок до нитки и в целом выглядел потрëпанно. Круги под глазами, несуразная щетина, грязная одежда… Лëва уставился на гостя с ужасом.       — Где ты был? — спросил мужчина, затаскивая Макса в квартиру и закрывая за ним дверь. — Не помню… — Промямлил Макс виновато, — ты же знаешь… Макс врал. Он помнил, урывками, конечно, но помнил как прятался за углами домов, принюхиваясь и прислушиваясь к каждому шороху. Помнил как следил за кем-то и как внутри приятно ныло от возбуждения. Но Лëва всегда верил Максу. Или просто делал вид. — Чья это? — Лëва аккуратно коснулся щеки Максима, которая вся была в крови. — Не моя… Наверное. — Отлично, — Бортник погладил мужчину по щеке большим пальцем. Макс прикрыл глаза и расплылся в осторожной улыбке, — а теперь марш в ванную. Рука Лёвы скользнула вниз по шее, а потом совсем исчезла. Максим подавил в себе желание заскулить и послушно направился туда куда было приказано.       От Макса несло промокшей псиной, ну, оно понятно, и помойкой. А ещё у него во рту остался вкус чужой крови, в этот раз определëнно человеческой. В голове стали всплывать подробности ужасной ночи. Максим вспомнил как перегрызал чужую шею и этот вкус тëплый, сладкий, такой приятный, и эти крики... От этого тошнило, буквально. Макса рвало кровавой кашицей прямо в раковину. Куски непереваренной чужой плоти вперемешку с кровью, половина крысиной головы. Макс поморщился, он и это вспомнил, крыса пищала и шипела так, что закладывало уши, правда непонятно с чего вдруг Максу вообще захотелось перекусить бедным животным…       Желудок был пуст, но от запаха и вида к горлу снова и снова подступал ком и Андрющенко снова и снова рвало уже желчью. Хотелось вырвать себе зубы, эти неестественно огромные и острые клыки, чтобы никому больше не навредить, чтобы Лëве никогда не навредить. Макс дрожал, вцепившись за края раковины, он пытался успокоиться. Блевать уже было, ну, нечем…       — Волчок мой, ты чего? Макс вздрогнул и посмотрел на Лëву так будто сейчас заплачет и мотнул головой, мол «ничего, всë хорошо». Но, конечно же, ничего не было хорошо. — Я уберу, — виновато прохрипел Максим, увидев как взгляд Бортника остановился на содержимом раковины, всего на мгновение. Лёва устало вздохнул и поморщился от запаха, — Дурак ты, — он сказал, — раздевайся давай и под душ, я сам всё уберу. И Макс послушался, не послушаться не мог.       Лëва дал Максу чистую одежду, усадил на диван, завернув в плед, и сунул в руки противный травяной чай, но запах которого, справедливости ради, был в разы лучше запаха рвоты и крови. Макс не понимал почему Лëва так заботится о нëм, почему не видит в нëм монстра, которого нужно, если не убить, то хотя бы сбежать от него как можно дальше.       А Макс пытался себя убить… Но все раны заживали с нечеловеческой скоростью. И сбежать он пытался, но из раза в раз возвращался к Лëве, инстинктивно. Лапы… Ноги сами несли Макса к «хозяину».       — Максимка, — промурлыкал Лëва укладывая голову на чужое плечо. Макс считал себя слишком грязным, чтобы вообще прикасаться к Бортнику, но желание всегда брало верх, да и Лëва сам от Максима практически не отлипал, даже… Особенно когда тот притаскивался грязный и вонючий после двухнедельного отсутствия. Потому что без Макса плохо и одиноко, (но Лëва об это, конечно же, никогда не расскажет) а ещё очень страшно… Страшно за этого глупого оборотня.       — Когда ты уже перестанешь убегать и дашь мне помочь тебе, м? — всë так же расслабленно, будто бы даже не к Максу обращаясь, спросил Лëва, ловко скрывая страх снова остаться одному. — Как ты мне поможешь… — Я что-нибудь придумаю. Останься и я обязательно придумаю… Макс вздохнул устало и обречëнно, поставил на подлокотник пустую кружку и обнял аккуратно Лëву, прикрывая его тëплым пледом.