Второе Падение

Когда девушки ушли, внутри гордого демона была буря. Самая настоящая буря из чувств и эмоций, которые он держал на протяжении более шести тысяч лет. Шутка ли, любить ангела какому-то демону столько веков? К сожалению, это правда. Горькая правда, которому ему, что иронично, демону искушения, соблазнов приходилось хлебать столько, Дьявол подери этого сиятельного, времени. Тем ироничнее, что Кроули привык. Привык ограничивать свои инстинкты демона, привык быть смиренным и ждать, о Дьявол, чуда. Гребанного чуда для его падшей души. Если бы кто-нибудь спросил у Энтони, правда ли они остановили Армагеддон, он бы с твердой уверенностью ответил нет. Сам факт того, что демон стал смиренным, словно ангел, а ангел, в свою очередь, падок на искушения - уже говорит о начале гребанного пиздеца. Причем давно длившегося Глобального Пиздеца. Когда это конкретно началось? Он не помнил, но точно до зарождения этого проблемного человечества. Еще тогда, когда он был обычным небесным изобретателем в отделе по туманностям, еще тогда, когда он впервые увидел Азирафаэля, внутри него что-то екнуло. Про сердце говорить не стоит, так как у существ их плана его никогда и не было, но вот что-то более глубинное, что-то более древнее, древнее, он даже не побоится этого сказать, древнее самой Богини отозвалось тогда. К сожалению, он еще тогда не знал, что это, чтобы остановить это на корню. Любовь. Ангельская блевотно-розовая эфемерная субстанция, что с помощью химических реакций возникает в телах смертных. Но, как доказал многовековой опыт, не только у них, но и у бессмертных, являясь штукой намного более убийственной, чем, Кроули готов был поспорить на это, развоплощение души. После осознания, что поразило его душу, Кроули стал ненавидеть. О да, потихоньку, каплей за каплей, он стал ненавидеть своего небесного коллегу за это. И стал ненавидеть как-раз после Падения. Он отчетливо понимал, что первые сомнения, первые крупицы греха зародились не из-за противоречивости Вроде-бы-Хороших-но-нет, а из-за этого чувства. Падение же дало окунуться в мир эмоций, желаний и искушений, помогло ощутить природу первоначального своего Греха. Азирафаэль никогда не догадывался, а Кроули не говорил, что причиной его, что смешно, профессии в аду являлся он. Сначала он пытался также окунуть, по старой обиде и ненависти, этого добрейшего до скрежета зубов, ангела. Искушал собой, другими, едой, книгами, пейзажами, местами. Он бы мог с гордостью сказать, что он в какой-то мере справился с этим. Но достиг не тех результатов, которые так хотел. Ангел стал человечнее. В этом ничего плохого Кроули не видел, так как благодаря этому легче проходило очередное искушение, но... Помимо этого, Ангел стал более эгоистичным. Стал, чего уж греха таить, манипулятивным, как людишки. Он прекрасно видел, как Энтони вокруг него вьется, прекрасно отдавал себе отчет в том, что демон искушения у него в руках. И Кроули сам не заметил, как его приручили к смирению, а он и рад, как собачонка. Это злило, выворачивало его душу в адском пламени наизнанку, сводило с ума от бессилия и заставляло срываться в беспорядочных связях со смертными, творя на радость аду настоящий хаос. И тем чаще из-за этого он начал видеться с этим невозможным пернатым. И снова, сам не заметив, стал привыкать к этому. К тому, что белокурая макушка нет-нет, но мелькнет где-то рядом. Потом он привык. Привык настолько ко всему, что по-настоящему смирился. И стал получать крохи удовольствия от этого. Это бы наверняка его разозлило, будь у него еще силы на такую злость. Как и силы на сопротивление. Он попал. Глобально попал, как муха в сети опытного паука. Сейчас он снова ощущал себя этой мухой. Правда, в этот раз к пауку присоединились помощники в виде двух женщин, что буквально приперли к стенке демона и отчитали, как какого-то глупого мальчишку. Возможно, он даже был им благодарен за это, но никогда бы не признался в подобном. - Кроули..! - Ангел...! Они синхронно начали говорить, стоило им друг друга увидеть. И оба же смутились: Азирафаэль из-за того, что перебил своего дорогого друга, а Кроули... Он не ожидал такой экспрессивности от своего напарника, как и того, что он буквально весь светился. От счастья. Предательская мыслишка, что его ангел так рад видеть Энтони и готов прямо сейчас поблагодарить демона за невероятный риск и труд, чтобы спасти их задницы, проскочила и исчезла на затворках разума. - Давай ты, - великодушно отступил, как всегда отступил, Кроули, махнув рукой и заинтересованно склонив голову, готовый слушать. Он и правда надеялся на чудо, особенно тогда, когда то самое чудо, о котором он столько желал, продемонстрировали Вельзевул и Гавриил. - Благодарю, мой дорогой, - его ангел засветился еще ярче, и Кроули бы непременно должно стать плохо от этого, но... Он испытывал лишь предвкушение и радость. И Азирафаэль начал. Начал резать и кромсать его душу словами, заставляя с каждым произнесённые восторженным словом о небесах испытывать лишь боль. Невероятную боль, что лишь нарастала. - ... Поэтому, мы должны пойти вместе, - донесся до него уверенный и такой мерзотно-радостный в данный момент голос ангела. - Вместе, - горько и эхом повторил Кроули, а потом, не сумев сдержать адскую болезненную бурю, вскочил, - вместе?! Там?! Мы можем, - он резко и гневно махнул рукой, где некогда была парочка из его босса и босса Азирафаэля, намекая на такой исход, - можем как они... - Да, - лаконично согласился его ангел, и в его глазах появилось сомнение. К сожалению, всего на миг, - но мы можем быть и там вместе, можем все исправить, сделать этот мир лучше! Кроули горько и зло улыбнулся, стремительно направившись на выход. Это поражение. Очередное поражение, каких было сотни и тысячи на его жизни. И он снова опустил руки. Последняя мысль яростным звоном прошлась, словно бы, по всему телу, останавливая демона от бегства. Бог бы побрал этого блядского ангела! Энтони также неожиданно развернулся, почти подлетел к Азирафаэлю, впиваясь в его губы отчаянным поцелуем, вкладывая в него все невыраженные чувства, надежду и саму свою душу. Он снова, как тогда, положил все на жертвенный алтарь в эти самые долгие секунды. Он надеялся. Прошла секунда, две, но вместо хоть едва слабого ответа, Кроули чувствовал, словно целует мрамор. Такой же твердый, неподвижный и холодный. Внутри что-то с оглушительным треском разбилось. То, что смогло бы его вознести на пик блаженства, снова отправило вниз. И куда глубже, чем до этого. В саму Бездну. Больше ничего не желая видеть, слышать или чувствовать, Энтони вылетел, словно его поджаривают в небесном огне, вылетел подальше от этих совершенно, блять, непонимающих глаз. Он ничего на своём пути не видел. Только спасительный чёрный силуэт его верной малышки, его Бентли 1926 года. Он остановился у машины, рыча и сдерживая клубок ярости и пыток, что происходят внутри с его душой. Кроули, заставив титаническими усилиями взять себя в руки, выпрямился, наблюдая, совсем не скрываясь, за ангелом, который увлеченно шел рядом с ублюдским пернатым сверху. Его ангел явно чувствовал взгляд вечного напарника, но не повернулся. Ни на один гребанный дюйм. Больше не желая наблюдать за этим, Кроули рванул в машину и что есть силы помчался в свой дом, который, слава Дьяволу, освободился от той долбанутой суки снизу. Приехал он быстро. Также не желая видеть окружающую реальность, Кроули с грохотом завалился в пыльный коридор его жилища, даже не обращая внимание на то, как его территорию успели запустить. Сейчас было не до этого. Ощущение, что его вновь поджаривают небесным огнём, лишь усиливалось, концентрируя боль где-то между лопаток, почти насильно заставляя выпустить крылья с желанием облегчить боль. Но не помогло. Кроули закричал, надрывно и почти сразу сорвав голос, падая на пол и путаясь в своих же крыльях. Которые, прямо на его глазах, снова горят. Опять. Сегодня для него стал день Второго Падения. И снова из-за Азирафаэля, но Кроули никогда и никому не признается в этом.