Его Все

Стивен перевернулся в постели. Снова. Последние тридцать минут он пытался уснуть, но всегда что-то было не так. Его подушка была слишком плоской. Температура была слишком высокой. Рубашка казалась неудобной. Он чувствовал зуд и нервозность. Мириады проблем засоряли его разум и беспокоили тело. Стивен застонал, прежде чем, наконец, встать с кровати. Он уперся кулаками в бедра и сердито уставился на кровать. Как будто это кровать была виновата в том, что у него были такие проблемы с отдыхом. Он стянул с себя желтую рубашку и швырнул ее в шкаф. Ночной воздух приятно обдувал его влажную кожу, но все равно было слишком жарко, чтобы спать. Он подошел к раздвижной стеклянной двери и приоткрыл ее. Недостаточно для того, чтобы внутрь проникли летние насекомые, но достаточно для того, чтобы ветерок сделал его менее душным. Какое-то время он смотрел в ночное небо, любуясь звездами и чудесными красками галактик, усеявших небосвод. Он вдохнул запах океана, к которому так привык, и опустил плечи. Он заставил свою челюсть расслабиться и глубоко вдохнул, как учили его терапевт и Гранат. Над осознанностью он все еще работал, но с дыханием он мог справиться. Его руки были скрещены на талии, когда он делал дыхательные упражнения. Может быть, у него просто остались вчерашние тревоги. Он медленно выдохнул через нос. Он продолжал это до тех пор, пока все бабочки в его голове, казалось, не разбрелись и не исчезли в пустоте ночного неба. — Хорошая работа, Стивен, — пробормотал он себе под нос в тишине комнаты. Он никогда не отказывался от своего почти детского способа поддержки, но его терапевт сказал, что это был один из лучших защитных механизмов, которые у него были для себя. Стивен повернулся обратно к своей кровати и забрался на нее. Он натянул на себя одеяло и был уверен, что это была правильная попытка. Это сработает. Ему не нужно было делать ничего радикального, чтобы уснуть. Он прижался головой к прохладной подушке и закрыл глаза. Он сосредоточился на своем дыхании, на мягком звуке воздуха, проходящего через его нос. Нежный подъем и опадание его груди. Это абсолютно ничего не сделало для его полностью бодрствующего разума. Он снова застонал и провел пальцами по волосам. Он действительно не хотел доставать его… Но, похоже, сейчас у него не было особого выбора. — Прости, — пробормотал Стивен, проводя пальцем по краю драгоценного камня, — Я снова не могу уснуть. Драгоценный камень, казалось, откликнулся, засияв яркой волной по граням. — Я знаю, что ты не любишь разделяться, но, пожалуйста? — Стивен еще раз потер прохладный драгоценный камень, — Мне очень нужна твоя помощь, чтобы уснуть… Мне нужно рано встать, чтобы позавтракать с папой. Камень замерцал — черта, которую Стивен понял как раздражающую. — Е-еще разок, ладно? Я обещаю, что не буду продолжать это делать, — голос Стивена начал ломаться от разочарования. Драгоценный камень совсем не шелохнулся для него. Не то чтобы он делал это все время. Только по ночам, когда он не мог спать. Что, возможно, произошло с большинством из них с тех пор, как он вернулся из своего путешествия и столкнулся с воспоминаниями, от которых он был так отстранен. — Пожалуйста…? Мой прекрасный драгоценный камень… — Стивен почувствовал, как алмаз слегка выскользнул из его живота. — Мой сильный, защищающий драгоценный камень… Стивен ухмыльнулся, зная, что похвала — это слабость его самоцвета. Честно говоря, это был и сам Стивен. Его всегда было легко завоевать комплиментами. И Стивену и его драгоценному камню ничего не нужно было говорить, кроме того, что они были сильными и защищающими. — Да ладно, разве ты не хочешь мне помочь? — Стивен снова потянул самоцвет и почувствовал, как он наконец отпустил его живот. В первый раз это произошло по вине Белого Алмаза. Это было больнее всего, что Стивен когда-либо чувствовал раньше. Но на этот раз это было похоже на небольшой укол. Чем больше они это делали, тем меньше его тело впадало в состояние чистой паники, что определенно помогало справиться с болью. Он мгновенно почувствовал себя усталым, но скорее измученным, чем сонным. Он осторожно положил драгоценный камень на кровать рядом с собой и потер его еще раз, прежде чем положить руку на лицо. Всего через несколько секунд самоцвет начал светиться мерцающим светом в форме, идеально отражающей Стивена. Как только свет померк, Стивен оказался лицом к лицу с версией самого себя с пустым взглядом. — Еще раз привет, — улыбнулся Стивен. Глаза драгоценного камня слегка сузились. Если бы Стивен не запомнил каждую малейшую эмоцию, которую он изображал, он никогда бы этого не заметил. — Привет, Стивен, — ответил Пинк. Его голос был монотонным, металлическим звуком, от которого по спине Стивена поползли мурашки. Большие, непреклонные ромбовидные зрачки уставились на Стивена. Казалось, они втянули его в состояние, в котором царили одновременно и вина, и ужас. Он знал, что существо с такими глазами может сделать с экосистемами, планетами или даже галактиками. — Прости, что снова разделяюсь с тобой, я-я знаю, тебе это не нравится, — лицо Стивена осветилось красивым розовым от ночника, лежащего рядом с ним, — Но с т-тобой действительно удобно и приятно обниматься. — Все в порядке, Мой Стивен, — Пинк закрыл глаза и перевернулся на спину. Его розовое сияние окутало простыни вокруг него, когда он устроился поудобнее. Он поднял руку и почувствовал легкую улыбку, когда Стивен свернулся калачиком рядом с ним. Стивен уткнулся головой в грудь Пинк и нежно провел рукой по его коже. Он не был теплым, в отличие от других людей, вместо этого он больше чувствовал, будто Стивен согревается изнутри, где бы их кожа ни соприкасалась. Другие самоцветы никогда не вызывали у него таких чувств, это делал только Пинк. Пальцы Пинк нежно прошлись по кудрям Стивена. Осознание того, что Стивен был здесь, надежно спрятанным под его рукой, было одним из лучших чувств, которые Пинк испытывал за те несколько раз, когда они не слились. Он никогда не чувствовал, что у него есть какая-то цель в том, чтобы быть разделенным, но эти моменты, по крайней мере, стоили того. — Я не ожидал, что ты будешь формироваться без рубашки, это странно? Хочешь попробовать? — Пальцы Стивена коснулись одного из сосков Пинк, и, осознав, что они обнажены, он почувствовал себя неловко. Конечно, он и раньше обнимался с другими людьми, но это был его самоцвет. Это было его тело, рядом с которым он свернулся, но в нем жил другой человек. — Для меня это не имеет значения, Стивен, — губы Пинк почти не шевелились, когда он говорил. — Л-ладно… — Стивен снова провел пальцами по груди Пинк, — Тебе нужно дышать или тебе это просто нравится? — Я могу остановиться, если ты хочешь, — Пинк затаил дыхание, его грудь была пугающе неподвижна. — Н-нет, пожалуйста, продолжай дышать, — Стивен сморщил нос от того, что ему пришлось это сказать, — Я просто… думаю, я хочу поговорить с тобой. — Я думал, ты хочешь спать? — Пинк открыл один глаз, чтобы посмотреть на Стивена, поражаясь тому, как румянец проступил на его лице. — Д-да, я хочу! — Стивен поежился под пристальным взглядом Пинк. — Мне просто… интересно, как ты. — Я знаю о тебе все, Мой Стивен, — выдохнул Пинк, — И я надеюсь, что ты знаешь обо мне все, потому что ты — мое все. — П-Пинк! — Румянец Стивена стал еще гуще, когда он вздрогнул от своих слов, — Ты же не это имеешь в виду! Но не... не так, правда? Стивен чувствовал себя все более и более странным из-за своих отношений со своим драгоценным камнем. Он был уверен, что Пинк не имел в виду ничего романтического, но когда он думал об этом, в его груди словно образовалась легкость. Рука Пинк переместилась с его кудрей на затылок. — Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Ты для меня все. Человек извивался от собственнической хватки Пинк, но решил не высвобождаться полностью. В какой-то степени это успокаивало. Может быть, его утешало то, что он был нужен своему камню. Может быть, это было потому, что он устал и не хотел бороться с этим. Было ужасно тепло и мило с его стороны сказать… — С-спасибо… — Стивен положил ногу на затекшие ноги Пинк, — Ты когда-нибудь расслабляешься? — Я расслаблен, разве ты не видишь этого по моему лицу? — Пинк вытянул шею, пытаясь показать ему. Пинк непонимающе уставился на него. Его совиные, немигающие глаза казались непроницаемыми, но если Стивен прищуривался, он предполагал, что тот может быть расслаблен. — Э-э... К-конечно, приятель, — кивнул Стивен и снова уткнулся щекой в ​​грудь самоцвета. — Виноват. Стивен уставился в темноту своей комнаты. Жемчуг не приходила сюда, чтобы посмотреть, как он спит, с тех пор, как он вернулся, верно? Наверняка она уже сказала бы что-нибудь… Мысли Стивена снова закружились от беспокойства, только для того, чтобы Пинк сжал руку, покоившуюся на его затылке. — Расслабься, — приказал Пинк. Его рука отпустила шею, чтобы продолжить гладить темные кудри Стивена. Стивен упоминал, что это было очень утешительно для него, когда они впервые спали вместе вот так. — …Я попробую, — Стивен притянул Пинк ближе и крепко сжал его, пытаясь сосредоточиться на тепле и свете, которые он ему приносил. Он попытался успокоить бушующую в нем бурю и провел пальцами по мягкой обнаженной коже на теле Пинк. — Все в порядке, М-мой С-Стивен! — Пинк вздрогнул и внезапно ахнул, его хватка крепче сжала волосы на затылке Стивена. — Ты в порядке? — Стивен вскочил, прижимая руку к камню Пинк и глядя ему в лицо. Глаза Стивена были широко раскрыты и полны беспокойства. Пинк никогда не издавал звуков боли, никогда! Он всегда был спокоен и вежлив, даже если Стивен ломал себе пальцы под своим весом, пока тот спал. — В чем дело? — М-мой самоцвет, — пробормотал Пинк, избегая зрительного контакта со Стивеном. Его щеки приобрели более темный оттенок розового. Стивен отдернул голову назад. Пинк никогда не избегал зрительного контакта. На самом деле это сначала его напугало. Ему было стыдно? — О-он ранен? Звезды, тебе больно быть разделенным? Поэтому ты никогда не хочешь, — внимание Стивена переключилось на драгоценный камень, на который он сейчас положил руку, — Дай-ка посмотреть… Это больно? Стивен слегка потер пальцем грань, надавливая на каждую из них, чтобы посмотреть, не заставит ли это его вздрогнуть. Надеюсь, Стивен сможет помочь исправить это! Ему просто нужно было выяснить, какая именно сторона болит, а затем он мог показать Пинк, как это исцелить. — П-пожалуйста… — Пинк поднял руку от груди, чтобы прикрыть рот. Ощущения были слишком, слишком сильны, чтобы он мог молчать. — Мне очень жаль! Тебе больно? — Стивен отдернул руку от теплого камня и снова сел на колени. Пинк отвернулся от Стивена. Он опустил руку на подушку и закусил губу, чтобы промолчать. Он не привык к таким сильным чувствам. Особенно такое новое чувство, как это. — Пинк, пожалуйста. Посмотри на меня, мне нужно знать, что ты в порядке... — Стивен протянул руку и погладил Пинк по щеке, прежде чем повернуть его голову к себе лицом. Драгоценный камень заскулил, когда ему пришлось встретиться взглядом со своей второй половиной. Они встретились взглядами всего на мгновение, прежде чем он застенчиво отвел взгляд. — Я-я в порядке, — в голосе Пинк было меньше той монотонной мелодии, к которой привык Стивен. На самом деле он звучал намного, намного больше, как Стивен. — Звезды, у тебя лицо раскраснелось и ты теплый, — Стивен прижал руку ко лбу Пинк, — Ты болен? Самоцветы вообще могут болеть? — …Стивен. — Может быть… Я болен, и, поскольку мы разделены, я отдал это тебе! Нет, нет, мне так жаль! Я могу сделать что-нибудь? Ты можешь это вылечить? — Слова Стивена были такими же безумными, как и его руки, скользящие по разным частям лица Пинк, проверяя его на наличие каких-либо заболеваний. — Стивен, — Пинк потянулся и схватил Стивена за руки, — Я не болен. — Н-но ты застонал от боли, и весь раскраснелся и горячий! Ты никогда не болел, откуда ты знаешь, что ты не болен? — Стивен безуспешно пытался высвободить руки из хватки Пинк. — Я знаю, что я не болен. Самоцветы не болеют. Алмазы особенно не болеют, — зрачки Пинк ярко засияли для выразительности, — Когда ты к-коснулся моего камня, это было забавно. — Ох, так я тебя щекотал? — Стивен хихикнул и прижал ладони к щекам Пинк, — Ты боишься щекотки! Стивен почувствовал, как его захлестнула волна облегчения, когда он обхватил ладонями круглые щечки Пинк. Пинк отпустил запястья Стивена и позволил ему протянуть руку вперед, чтобы еще раз прикоснуться к своему драгоценному камню. Он прикусил губу в предвкушении, решив не издавать ни звука. Мягкие пальцы Стивена лихорадочно терлись о светящийся драгоценный камень, надеясь заставить его рассмеяться или подергаться. Стивен усмехнулся и потер сильнее, отчего драгоценный камень засиял еще ярче, чем он когда-либо видел. — Мммф... — Пинк снова прикрыл рот руками, — С-Стивен... Стивен сделал паузу и посмотрел на порозовевшее лицо Пинк. Его глаза не были тем самым обычным широко раскрытым немигающим взглядом. Вместо этого они были полуприкрыты и затуманены слезами, мягко падающими на его ресницы. Только когда Стивен почувствовал, как прилив похоти пронзил его член, он понял, что делает с драгоценным камнем. — О Боже мой! Мне очень жаль! Это так чувствительно, — Стивен накрыл свой самоцвет одеялом, лежавшим на бедрах Пинк, — Я не имел в виду- Звезды, я не знал! Вот почему драгоценным камням не нравилось, когда к ним прикасались! — Р-разве это не похоже на то, что ч-чувствуешь ты? — Слова Пинк вылетали из его рта невнятно. — Нет! Это было все равно что потирать любую другую часть моего тела! Н-ну, я думаю, н-не каждую часть… Но боже-! — Лицо Стивена было красным как помидор. Ему хотелось уткнуться головой в подушку и закричать во все горло. Он не был уверен, что сможет когда-либо снова смотреть Пинк в глаза после этого. Делает ли это меня каким-то извращенцем? Мысли Стивена метались от последствий того, что он только что сделал. Пинк согласился на это? Знал ли Пинк вообще, что такое согласие? Черт, он был каким-то монстром? — Стивен, расслабься… — Пинк осторожно взял его за руку, — Я не знаю, что происходит. Объясни мне это. Позволь мне помочь. Стивен вздрогнул от его прикосновения, но быстро сосредоточился на своем дыхании. Его руки тряслись, когда он отчаянно пытался успокоить себя. Он просто хотел лучше спать, а не давать своему невежественному самоцвету урок сексуального воспитания в час ночи. Стивен сглотнул. — Н-ну… По сути, я прикоснулся к тебе т-так, как это должно быть только м-между двумя людьми, которые любят друг друга или просто хотят повеселиться по обоюдному согласию-! Н-но это должно быть с-согласовано... Стивен нервно потер руки, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы помочь драгоценному камню. — Мы любим друг друга, — кивнул Пинк, — Так стоит ли нам продолжать? — Нет! — Стивен рявкнул, — Н-нет! О-определенно нет… Лицо Пинк упало. — Ты меня не любишь? — Нет! Я люблю, я люблю тебя, просто не… Не так… — Стивен провел пальцами по волосам, в отчаянии дергая их за концы, — Я не знаю, как это объяснить, но это странно. Мне странно прикасаться к тебе… вот так. Ты мой самоцвет, ты это я! — Ты трогал себя раньше? Я не понимаю, — Пинк нахмурил брови. Стивен почувствовал, как кончики его ушей покраснели от стыда. — Д-да, но это… это другое. Ты не говорил, что я могу так прикасаться к тебе. — Ты можешь прикасаться ко мне, как хочешь, Мой Стивен, — лицо Пинк стало менее румяным, а его глаза вернулись в свое обычное состояние, что немного успокоило Стивена. — Н-нет. Ты не понимаешь, — Стивен откинулся на колени и закрыл лицо руками. Он был так смущен, что ему захотелось исчезнуть прямо сейчас. Не говоря ни слова, Пинк сел перед Стивеном и опустил руки вниз, чтобы увидеть его румяные щеки. — Объясни мне это. Дай мне понять, — Пинк закрыл глаза, — Это было новое чувство. Мне нравится. Я хочу больше. Стивен сжал бедра вместе. Ему не нужно было находить это привлекательным. — Т-ты хочешь еще? — Стивен вздрогнул, — Пинк, я не знаю, нормально ли это... — Почему бы и нет? Мы любим друг друга, и я разрешаю тебе прикасаться ко мне. Я даю тебе разрешение разбить меня вдребезги, если тебе когда-нибудь понадобится, — на лице Пинк было столько решимости, сколько он мог изобразить со своим статичным лицом. — Я не собираюсь разбивать тебя! Никогда! Боже, с тобой всегда одни крайности, — Стивен снова провел пальцами по волосам, стараясь не сосредотачиваться на выпуклости, растущей у него в штанах. Руки Стивена дрожали в хватке Пинк. Это не была железная хватка или что-то в этом роде, но он все равно чувствовал себя в ловушке. Если бы Стивен хотел, он мог бы сказать Пинк, чтобы он слился с ним прямо сейчас, и они могли бы забыть обо всем этом неловком пробуждении. Вместо этого он наклонился вперед и прижался губами к щеке Пинк. Когда он отстранился, то почувствовал, как Пинк сжимает его сильнее. — Т-то же самое чувство, — пробормотал Пинк. Он наклонился вперед и поцеловал Стивена в кончик носа. А потом его лоб. И его щеку. Стивен почувствовал, как смех вырывается из его горла. Он чувствовал, что от Пинк в него вливается столько любви, что он не совсем понимал, почему они не сделали этого раньше. Было так естественно выражать любовь вот так с ним. Поднявшись, Стивен обхватил лицо Пинк ладонями и сжал их губы вместе. Он почувствовал, как его сердце чуть не разорвалось от тепла и любви. Губы Пинк были мягкими и нежными, как лепесток цветка. Он оставался неподвижным, пока Стивен не отстранился. — Еще раз, — скомандовал Пинк, обвивая руками туловище Стивена. — Поцелуй меня тогда, — выдохнул Стивен, его разум затуманился от любви и недостатка кислорода. Он отбросил свои тревоги. Он во всем разберется утром или со своим терапевтом, но сейчас все, чего он хотел, это Пинк. Пинк подражал Стивену, снова сжимая их губы. Теперь он двинулся и провел руками по спине Стивена, нежно прижимая своего человека ближе к себе. Человек скользнул языком в рот Пинк, вызвав писк драгоценного камня. Он вздрогнул, но продолжал подражать своей второй половине. Руки Стивена запутались в его кудрях, и его драгоценный камень замкнуло от этого нового чувства. Легкие Стивена начали сгорать от нехватки воздуха, и, зная, что самоцвет не остановится, он отстранился. Он прижал их лбы друг к другу и закрыл глаза, переводя дыхание. Он позволил своим рукам упасть на бедра Пинк. Его румяные щеки и тихие вздохи заставили в Пинк что-то дернуться. — …Ты на вкус как ваниль, — пробормотал Пинк. — Я ел мороженое перед сном, — выпалил Стивен, чувствуя, как кончики его ушей краснеют. — Милый. Стивен убрал руки с бедер Пинк и надавил на кожу вокруг своего драгоценного камня. Он чувствовал, как Пинк заметно напрягся в предвкушении, но не сделал ничего, что заставило бы его поторопиться. — Л-ложись, — Стивен сглотнул, — Я м-могу потрогать твой драгоценный камень, верно? — Конечно, Мой Стивен, — Пинк подчинился и лег на спину. Он напрягся, когда Стивен лег рядом с ним и накрыл ладонью свой драгоценный камень. Пинк вытянул шею, чтобы посмотреть на Стивена, но тот снова прижал их лбы друг к другу. Это была самая интимная поза, в которой они когда-либо были, когда Стивен был так близко к нему, а его рука покоилась на источнике энергии. Он чувствовал, как поднимается и опускается грудь Стивена с каждым нервным вздохом и учащенным сердцебиением. — Я люблю тебя… — Стивен закрыл глаза. — Я тоже тебя люблю, — коротко кивнул Пинк. Стивен провел пальцем по внешнему краю драгоценного камня, наслаждаясь тем, как Пинк дрожит рядом с ним. Он не совсем понимал, что делает, поскольку никогда не возился с драгоценными камнями, не говоря уже о своем собственном. — Это п-приятно? — Стивен держал глаза закрытыми, позволяя своей руке указывать путь. — Д-да, мой Стивен… — тихо простонал Пинк, — Это приятное чувство… — С-скажи мне, что тебе нравится… Ч-чтобы я мог помочь тебе почувствовать себя лучше… — Стивен изо всех сил старался казаться спокойным и собранным, но его сердце бешено колотилось в груди. — Ты мне н-нравишься, — ответил Пинк, приподнимая бедра. — Пфф! Пинк, н-нет, я имел в виду, к-как я прикасаюсь к тебе, — рассмеялся Стивен, прежде чем быстро поцеловать Пинк в кончик носа. — О-ох, хм… — Пинк сделал паузу, его голос стал значительно более естественным и хрипловатым, — Мне н-нравится, когда ты касаешься п-плоских частей моих граней… — Хорошо… — Стивен провел пальцем по краям своего драгоценного камня, рисуя маленькие круги по мерцающему камню. Пальцы Пинк впились в простыни, когда от его тела посыпались искры. Энергия пахла огнем, а его движения были непредсказуемы, как молния. Он дергался и корчился по мере того, как Стивен давил на стеклянную поверхность. Стивен на мгновение замер, перекинув ногу через тело Пинк и упершись эрекцией в его бедро. Его член был болезненно твердым и, к сожалению, по большей части Стивен игнорировал его. Облегчения, которое он получил от соприкосновения с боком Пинк, было, несомненно, достаточно, чтобы заставить его кончить, если его стоны продолжали вызывать покалывание по его позвоночнику. Стивену нравилось быть дающим. Он всегда старался подарить другому человеку больше поцелуев, объятий и слов привязанности, чем тот когда-либо хотел получить. — С-стивен! Пожалуйста, е-еще… — Дыхание Пинк обжигало щеку Стивена, когда он вскрикнул. — К-конечно… — Стивен хрипло усмехнулся, прежде чем растопырить пальцы по поверхности драгоценного камня. Его ногти мягко царапнули поверхность камня, и, судя по резкому вдоху Пинк, ему это, похоже, понравилось. — Я н-никогда не чувствовал ничего п-подобного, Стивен… — Пинк скользнул рукой по изгибу задницы Стивена, когда тот безжалостно прижался к его бедру. — Я позабочусь о тебе, Пинк. Д-доверься мне, пожалуйста? — Стивен осыпал лицо Пинк нежными поцелуями, не желая перегружать самоцвет. Несмотря на то, что это был их первый раз, он знал, что Пинк сейчас гораздо более уязвим, чем когда-либо. Другая рука Стивена была зажата где-то под ореолом кудрей Пинк, но ему удалось вытащить ее и обхватить затылок. Может быть, он хотел бы быть собственническим в ответ? — Ст- ив ен! — Пинк выкрикнул его имя, превратив его в жалобно высокий стон. Он дернулся и заерзал, когда электричество пронзило его внутренности. Ощущение становилось все сильнее и горячее за его драгоценным камнем. — Т-ты такой выразительный, — Стивен сжал их губы для украденного поцелуя между хриплыми стонами Пинк, — Мне это нравится. Пинк мог реагировать только плаксивыми, заикающимися звуками. Одна рука непреднамеренно массировала задницу его второй половины, в то время как другая копалась в простынях под ним. Его хватка стала крепче, когда он дрожал от лихорадочного толчка Стивена. Человек почувствовал, как на его боксерах образовалось мокрое пятно, но его это не волновало. Все это казалось слишком хорошим, слишком чудесным, чтобы вообще остановиться на чем-либо. Снаружи может наступить конец света, и Стивен будет слишком апатичен, чтобы даже подумать о том, чтобы оторвать взгляд от лица Пинк. — С-стивен, я ч-чувствую что-то д-другое, — Пинк вздрогнул. Его хватка на второй половине тела ослабевала с каждым прерывистым вздохом. — Хох- да? Все хорошо, это будет приятно, я обещаю, — Стивен поцеловал раскрасневшееся лицо своего драгоценного камня, — М-мы собираемся вместе, хорошо? — Л-ладно! — Пинк прикусил губу, когда тот задрожал. Он был далек от стоического и хладнокровного драгоценного камня, которым был до того, как Стивен начал прикасаться к нему. Стивен продолжал тереться о бедро Пинк, чувствуя, как его член скользит по коже, заставляя его видеть звезды. Его сердце грохотало в ушах, сопровождаемое сладким бормотанием Пинк. — М-мой Стивен! — Лицо Пинк исказилось, когда из его горла вырвался стон. Его спина выгнулась, грубо пихнув драгоценный камень в ладонь Стивена. Его ноги дергались и тряслись от экстаза, когда он задыхался. Это было похоже на взрыв звезды в его драгоценном камне, поглощающей все удовольствия мира и не оставляющей Пинк ничего, кроме облегчения. — Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя-! — повторял Стивен с каждым резким движением бедер. Звуки стонов Пинк, сопровождаемые его собственными, превратились в прекрасную песню, которая довела его до крайности. Он укусил Пинк за плечо, когда его тело содрогнулось от интенсивности оргазма, — Я люблю т-тебя… — Я л-люблю тебя тоже… — Пинк уткнулся носом в кудри Стивена. Он осыпал его макушку маленькими сладкими поцелуями, пока у Стивена не хватило сил наконец поднять голову. — Я… я буду о-очень хорошо спать сегодня ночью, — Стивен одарил Пинк зубастой ухмылкой, прежде чем снова сомкнуть их губы. — Ммм… — Пинк не открывал глаза, но перевернулся, чтобы держать своего человека в руках. Он почувствовал, как приятное тепло разлилось по его щекам. Он не совсем понимал, что они только что сделали, или значение всего этого, но его это мало заботило. Его взгляд скользнул вниз, к удивительно мягкому человеку, который начал слегка похрапывать, и, несомненно, заставит его руки неметь когда-нибудь ночью. Все, что его заботило, — это Стивен и все, что в нем было восхитительно. Его все.