11
26 августа 2023 г. в 18:00
Юнхо заходит в квартиру уже поздно вечером. Чёртова дополнительная работа, из-за неё он так задержался. Пара потрёпанных кроссовок отсутствует. Так он понимает, что Чонхо уже ушёл.
С тех пор, как Юнхо приютил у себя этого упрямого и иногда несносного мальчишку, прошло несколько дней. Казалось бы, теперь их отношения перейдут на какой-то более понятный уровень и укрепятся там, но обстоятельства явно не играют им на руку. Чонхо приходится слишком скоро встать на ноги и вернуться к работе, хоть он так и не оправился до конца, а детектив постоянно пропадает в участке, из-за чего видятся они даже реже, чем когда жили раздельно.
Юнхо устало вздыхает и плюхается на диван. В участке у него тоже дела идут не гладко. Его начальник стал относиться к нему очень предвзято и цепляться даже до самой незначительной мелочи. Каждый день он требует отчёты о проделанной работе, а в случае, если его что-то не устраивает, делает жёсткий выговор. И детективом быть не надо, чтобы видеть эти палки в колёсах. Стоит ли говорить, что он всегда находит, к чему придраться?
Если бы такое произошло с Юнхо раньше, он бы тут же залез обратно в свою уютную безопасную раковину и не высовывался до тех пор, пока опасность не минует. Он бы дождался подходящего момента. Но сейчас, когда у него есть Чонхо, он не может позволить себе действовать по той же схеме. Вдобавок, он чувствует себя увереннее.
Он больше не один. И у него есть некоторые обязательства.
Он может справиться с давлением, пока Чонхо предоставляет ему всю необходимую информацию и оказывает поддержку. Пусть ему и приходится скрывать всё от начальства, действовать подпольно и тщательно следить за каждым своим шагом, он рад, что всё же решил не давать заднюю и довести начатое до конца.
Юнхо замечает записку на столе и берёт её в руки. В ней немного кривоватым почерком написано: "Еда в холодильнике. Твою пижаму постирал, она на кровати. Не скучай, детектив Чон!". Улыбка сама трогает губы.
Чонхо оказался очень приятным сожителем. Чтобы не оставаться в долгу, он взял на себя готовку, уборку и другие обязанности по дому, хоть Юнхо и настаивал на том, чтобы тот больше отдыхал и восстанавливался, пока есть возможность. Потому что впереди, он знает, времени на передышку у них не будет.
Чонхо не нарушает его личное пространство, не лезет, куда не надо, и даже не язвит. Последнее Юнхо мысленно до сих пор приравнивает к восьмому чуду света. Перед самим собой он признаётся: ему приятно. Он понимает, что Чонхо больше не защищается.
В чём он ещё признаётся, так это в том, что с мальчишкой ему не так одиноко, даже если они могут не пересекаться в течение суток. Чувство, что он не один, что теперь ему есть, с кем поговорить и у кого попросить совета, словно окрыляет его.
Юнхо не голоден, но всё равно плетётся на кухню. В холодильнике он находит тарелку, аккуратно запечатанную пищевой плёнкой со стикером "Приятного аппетита, детектив Чон!". От осознания, что Чонхо позаботился о каждой мелочи, ему становится тепло на душе, а вся тяжесть прожитого дня медленно проходит. Приятно возвращаться туда, где тебя ждут.
Чонхо постепенно вливается в свой прежний образ жизни, за исключением того, что живёт теперь у него. Утром, ещё до того, как Юнхо просыпается, он готовит завтрак. Когда у Чона только срабатывает первый будильник, он уже уходит на смену в кафе. Потом возвращается обратно, готовит ужин, перекидывается парой фраз и идёт торговать. И так по кругу.
Радует одно: впереди выходные, а значит они наконец смогут отдохнуть и обсудить план дальнейших действий.
Юнхо принимает душ, делает маску для лица, пьёт витамины, надевает свежую пижаму и ложится в свежезастеленную кровать. Тело расслабляется, тепло растекается по конечностям, вот только сна ни в одном глазу. Как бы это ни было парадоксально, но чем больше он устаёт, тем тяжелее даётся ему отдых.
Он так и ворочается до тех пор, пока не слышит, как открывается дверь. Юнхо переводит взгляд на часы и не без удивления отмечает, что уже пять утра. Чонхо вернулся с торговли.
Юнхо выходит в коридор, где видит того впервые за пару дней. Постоянные холодные компрессы и мази делают своё дело — синяки на его лице почти незаметны. Он выглядит гораздо лучше, и это не может не радовать.
— Йо, детектив Чон. Всё хорошо? — вместо приветствия спрашивает Чонхо и кладёт кепку на тумбочку. — Почему не спишь?
Юнхо улыбается уголками губ.
— Не могу уснуть.
Чонхо понимающе кивает и вешает ветровку на крючок. Он заметно похудел за то время, пока болел, хоть Юнхо и пытался заставить его хорошо питаться. Следы избиения до сих пор дают о себе знать болью в рёбрах и тошнотой. Головные боли тоже никуда не деваются, но теперь хотя бы тревожат не так часто.
— Снова твой тупой начальник?
Юнхо машет рукой, мол, забей. Это действительно не так важно на данный момент. Намного больше Чона беспокоит, насколько уставшим выглядит сам Чонхо. Он ещё не восстановился до конца, а уже завалил себя работой и обязанностями.
Они молча идут на кухню, где Чонхо пьёт свои лекарства под внимательным взглядом. На пальцах у него пластыри, через которые видно проступившую кровь. Юнхо не заботливая мамочка, но что-то в нём это всё равно задевает.
— У тебя всё нормально сегодня прошло? — на всякий случай спрашивает он, так и не отводя от пластырей глаз. — Без происшествий?
— Да, повезло. Босс сейчас очень тщательно следит за клиентами. Продаёт только проверенным.
Чонхо говорит, что ему нужно в душ, а Юнхо возвращается в спальню. Увидеть Чхве оказалось очень приятно. Его успокаивает, что с ним всё хорошо. Периодически в голову закрадываются мысли, что тот легко может что-то скрыть или не договорить, чтобы Юнхо не волновался. Если раньше он мог пропустить это мимо, то сейчас ему важно всё, что касается Чонхо. И дело тут не только в том, что у них команда.
Чонхо приходит к нему, заметно посвежевший и расслабленный. Падает на кровать лицом в подушку и что-то неразборчиво мычит. От него пахнет тем же гелем для душа, что и от Юнхо. Это ощущается правильно.
У Юнхо ещё ни разу не было мыслей о том, что Чонхо в его квартире явно задержался дольше положенного. Наоборот. Ему потребовалось рекордно маленькое количество времени, чтобы привыкнуть к его компании. Отпускать Чонхо ему совсем не хочется, но, если тот захочет уйти, он не будет его удерживать. Может быть.
Чонхо как всегда засыпает мгновенно, в той же позе, что и завалился несколько минут назад. Юнхо поворачивает его на бок, убирает волосы с лица и берёт телефон, который тот даже не положил на тумбочку, а просто бросил рядом. Выключает все будильники и накрывает его одеялом.
Он знает, что Чонхо с ним спокойно, поэтому кошмары ему снятся с меньшей периодичностью и не такие насыщенные. Но всё же эта проблема никуда не девается, и даже сейчас, мучаясь от бессонницы, Юнхо видит, как бегают зрачки под плотно закрытыми веками. Он гладит Чонхо по голове, из-за чего тот постепенно успокаивается. Дыхание снова становится ровным, а мышцы расслабляются.
Наблюдая за ним, Юнхо и сам начинает медленно погружаться в дрёму. Сквозь сон он чувствует, как Чонхо придвигается ближе, и уже привычно прижимает к себе. Это повторяется каждый раз, когда они засыпают рядом.
Они спят вплоть до вечера, а проснувшись, молча расходятся по своим делам. Удивительно, как быстро они смогли прижиться и наладить рутину, которая устраивала бы обоих, учитывая несовместимость их характеров.
С самого пробуждения Юнхо не может перестать думать о плане. Он надеялся разобраться с этим до выходных, но так ни к чему и не пришёл. Периодически Чонхо интересовался у него, что ему следует делать дальше, на что Чон в ответ лишь пожимал плечами и обещал что-нибудь придумать. “Пока действуем так же”, — всё, что он мог сказать.
И вот, они, наконец, вдвоём, а у него от плана только никуда не годящиеся заметки в телефоне.
Юнхо полностью зависит от решений начальства. Понимает, что пока те пристально наблюдают за каждым его вздохом, он ни на миллиметр не сдвинется с мёртвой точки. Контроль связывает ему руки, а рисковать ещё раз он не готов. Теперь он не один и несёт ответственность за другого человека. Если же его отстранят, тогда продолжение расследования будет считаться незаконным. Куда ни глянь — одна безысходность.
В голове много вопросов и помимо плана, которые появились после того, как Юнхо привёз Чонхо к себе. Что-то уточнять и прояснять сначала не было возможности, потом времени. Но и лишать себя ответов он не намерен тоже.
Юнхо дожидается, когда Чонхо присоединится к нему на кухне, и старается принять непринуждённый вид. Он знает, как его напарник чутко относится к изменениям в его настроении и к чему это может привести.
— Помнишь, — начинает он немного неуверенно, боясь затронуть тему, которую лучше пока, наверное, не поднимать. Кожей чувствует на себе любопытный взгляд. — Когда мы вернулись домой после твоего… — Юнхо запинается, хмурится и стучит ногтём по краю чашки.
— Наказания, — подсказывает Чонхо и выдыхает дым только что начатой сигареты. Ухмылка отражается у него в глазах ярче, чем на лице. — Не переживай, детектив Чон. Называй вещи своими именами.
— Наказания, — повторяет за ним Юнхо в той же бесстрастной манере и мысленно велит себе собраться. И почему ему так сложно сформулировать один единственный вопрос? — В общем, ты спросил что-то вроде "почему именно ты". Что ты имел в виду?
Он не ожидает, что Чонхо ему ответит. В тот момент он был болен и мало соображал, что происходит. Возможно, он и вовсе ничего не помнит, а тот вопрос был задан нездоровой частью его мозга и не имеет никакого значения.
Чонхо внимательно смотрит на Юнхо и медленно выдыхает дым. По взгляду становится понятно, что он всё отлично помнит и ему есть, что ответить.
— Я хотел позже тебе сказать, когда всё станет яснее. Но раз уж ты спросил.
Чонхо достаёт свой рабочий телефон, который постоянно таскает с собой, чтобы всегда быть на связи с бандой, и открывает чат. Кладёт перед Юнхо и переставляет стул так, чтобы сидеть с ним рядом, а не напротив.
— Помнишь того верзилу, который нас выследил у кафе? Я почти уверен, что он каким-то образом узнал твоё имя, но не более. Он не знает, как ты выглядишь, кем работаешь и прочее. И недавно, — Чонхо выделяет для Юнхо несколько сообщений, чтобы тому было легче сориентироваться, — босс закинул удочку, что планирует сделку. Гораздо меньше по масштабам, чем ту, которую мы сорвали, но всё же с иностранными поставщиками. Ты же думаешь о том же, о чём и я?
Под его ожидающим взглядом Юнхо внимательно читает сообщения, продираясь сквозь шифры, впитывает информацию, которую Чонхо до этого никогда не позволял ему увидеть, и запоминает каждую деталь. Всё может быть важным, это он уже уяснил.
— Сделка была подстроена? — предполагает он, когда прочитывает сообщения. Чонхо преувеличенно небрежно откидывается на спинку стула, будто ему без разницы. Что совершенно не так. Это Юнхо видит.
— Ага. Согласись, всё выглядит очень правдоподобно. И адреса, и имена, и даже маркировки. Вообще всё. Но я всё равно решил проверить сам. Лично убедиться, что чуйка не подвела, ведь босс не стал бы так рисковать. Устраивать сделку с иностранцами после облавы... Такого ни разу не было. Но сам посуди, для отдела по отлову наркоторговцев это просто дело мечты.
— Твой босс думает, что я работаю в этом отделе?
— Полагаю, да. Он не говорит со мной о тебе, потому что знает, что мы с тобой связаны. Ему выгоднее поймать тебя и подставлять меня, чтобы повысить мой тариф, сам знаешь. Всё вместе одним махом, заодно привязать меня крепче, измучив и убив тебя у меня на глазах. Но сейчас не об этом, — тараторит Чонхо и останавливает себя, чтобы устаканить мысли в голове. — В общем, когда я пришёл на место сделки, там была куча наёмных парней, подобных тем, что меня избили. Понимаешь, что с тобой было бы, если бы я тебя подвёл? Если бы не проверил?
— Так босс сейчас намеренно путает нас? — Юнхо хмурится и кусает губу изнутри. Этого ещё не хватало, хотя и следовало ожидать, что он не будет сидеть сложа руки. У человека вроде него не получилось бы такой обширной сети торговли, если бы он был пассивным по жизни и глупым. — Он думает, что либо поймает тебя на предательстве, либо меня, как полицейского. Я не удивлён. Что планируешь делать, если босс напрямую спросит, кто я? Раз он уже знает, что мы как-то связаны. Ему ведь осталось только как-то это доказать.
Чонхо пожимает плечами и не торопится забирать телефон обратно. Оставляет и дальше в руках Юнхо, чтобы тот мог получше всё изучить.
— Я бы сказал, что ты мой парень, и всё.
Чонхо тушит сигарету о контейнер, ставший временной пепельницей, пока он живёт в этой квартире. Чон на такой ответ лишь хмыкает. Интересный у Чонхо ход мыслей, раз осмелился предложить такой вариант. И самое занимательное, что Юнхо совсем не против.
— Кстати, детектив Чон. Я съеду на следующей неделе. Спасибо, что позволил у тебя пожить. Пока я тут, оставляю телефон тебе. Развлекайся.
Юнхо поднимает взгляд и наблюдает за тем, как Чонхо собирает грязную посуду.
— А зачем? Я же тебя не гоню.
— Мне некомфортно сидеть у тебя на шее, — говорит Чхве, не отвлекаясь от дела. — В конце концов, это твоя квартира, а я даже не могу разделить счета.
— Ты можешь и дальше помогать мне по дому.
Чонхо смотрит на него сверху вниз. Его губы медленно расплываются в лёгкой ухмылке.
— Будем жить, как реальная парочка? Не боишься, что слишком сильно вживёшься в роль?
— Мне бояться нечего, — Юнхо пожимает плечами и скролит переписку по-новой. — Тут решение за тобой. Если всё же хочешь переехать, не буду удерживать.
Чонхо отворачивается к раковине, а Юнхо всё равно видит его красные от смущения уши. Смешной, думает он, сам предложил, а теперь стесняется.
Не оборачиваясь и не выключая воду, Чонхо звучит так, будто говорит с собой:
— Ты точно не против?
А Юнхо — он не может не улыбнуться. Такой Чонхо милый, очаровательный даже. Настоящий он не чета тому зверёнышу, которым он кололся в его руках ещё несколько дней назад.
— Точно.
— Тогда ладно. Пойду позвоню бабуле.
Чонхо быстро выходит из кухни и скрывается в спальне. Юнхо же проверяет все чаты, открывает и изучает каждую фотографию. Конечно, он догадывался, что в телефоне много полезной информации, но не думал, что настолько.
То, что Чонхо дал ему в руки нечто, что способно погубить его же, говорит Юнхо только о безграничном к нему доверии. Прямо сейчас он держит катализатор, красную кнопку, нажав которую, он подорвёт целый мир наркоторговли и торговли людьми. Хотя бы немного, но воздух станет чище, а улицы — спокойнее.
Он этого не делает. Откладывает телефон на другую половину стола и думает. Тогда слышит, как открывается дверь спальни, и шаги по коридору.
— Я пошёл в магаз. Тебе что-нибудь купить? — Чонхо проходит мимо, чтобы взять пачку сигарет с подоконника. Телефон игнорирует, но когда идёт обратно к дверям, ловко прячет в карман.
Юнхо качает головой, наблюдая за ним. Чонхо отворачивается и скрывается в тёмном коридоре. Щёлкают замки, негромко пищит сигналка. Тишина обрушивается на квартиру нервным ожиданием.
Каждый раз, стоит Чонхо выйти за порог, он переживает. Не то чтобы квартира была оплотом безопасности, но здесь, вдвоём, они смогли бы что-то сделать. В одиночестве, Юнхо не знает ни куда себя деть, ни откуда эта тревога. Сказывается, наверное, отсутствие сна и напряжённая обстановка на работе.
К счастью, Чонхо возвращается раньше, чем он успевает свалиться в панику. Мальчишка только кидает на него знающий взгляд, коротко хлопает по груди ладонью и проскользает на кухню. Сам раскладывает продукты в холодильнике, сам хватает две баночки пива и одну пихает Юнхо в руки.
— Я так понимаю, спать ты не собираешься.
Юнхо рассеянно качает головой и сжимает холодный алюминий. Чонхо хмыкает и идёт в сторону дивана в гостиной, игнорируя спальню, приветливо держащую двери открытыми. Он хватает пульт и падает на диван, только после этого открывает баночку и делает глоток.
— Тогда посмотрим что-нибудь ужасно скучное, чтобы ты точно захотел спать.
— Разве тебе не нужно?
Чонхо небрежно пожимает плечами и щёлкает постеры один за другим, специально в поисках чего-то с ужасающе низким рейтингом.
— Мне привычно долго не спать, детектив Чон. Я всё равно не смогу оставить тебя одного.
Это автоматом отсекает другие вопросы. Юнхо устало вздыхает, треплет свои волосы и опускается на другой конец дивана. Ладно, может, фильм не такая плохая идея. Возможно, это поможет ему немного прочистить мозги.
Фильм оказывается и правда говном. Украшает его только то, какие комментарии он вызывает и обсуждения. Чонхо забавно машет руками и дует губы, искренне недоумевая на некоторых моментах, а Юнхо посмеивается и прячет улыбку за баночкой пива. Оно уже тёплое и не такое приятное, но ему нравится, что руки заняты хотя бы чем-то.
К концу фильма Чонхо откидывается на диванные подушки и надувается, как обиженный малыш. Буквально дует щёки, смотрит исподлобья.
— Поверить не могу, что кто-то вообще такое снимает, — бубнит, а Юнхо смеётся, уже не сдерживаясь. — За такое нужно наказывать и давать пожизненное.
— Ну, можем посмотреть другой, — с лёгкой улыбкой говорит он и берёт пульт из чужих рук. — Когда я был маленьким, мама часто его включала. Это был её любимый. Я… Давно его не смотрел.
Чонхо поворачивает голову и смотрит на него так, будто узнаёт совершенно с другой стороны. Глубже, дальше. Будто он удивлён, но не в плохом смысле и не в хорошем. Чувствует, наверное, что для Юнхо это что-то особенное. А затем улыбка появляется на его лице.
— Выходные кино? Звучит как крутой план. Погнали.
Он в показном нетерпении скачет на диване, а Юнхо покачивает головой. Ему тепло внутри, он не может этого скрывать. Не может, да и не хочет, пожалуй. Ему комфортно, и этому чувству он отдаётся полностью. Пистолет под подушкой только усиливает ощущение надёжности.
Он включает фильм, который не смотрел уже больше 10 лет. Когда у них с матерью были хорошие отношения, они регулярно пересматривали его раз в полгода и цитировали реплики персонажей по ролям, каждый раз меняясь. У них были целые карикатуры, которые они разыгрывали. Иногда они могли позволить себе что-то такое и на людях, когда гуляли по магазинам или катались на велосипедах в парке.
Потом это всё прошло. Мать полностью ушла в работу после повышения, он — в учёбу, чтобы соответствовать. А сейчас он вспоминает это с нежностью и тоской. Время так быстро идёт, а он, кажется, застрял на месте.
Точно чувствуя перемену в его настроении, Чонхо неожиданно придвигается чуть ближе и кладёт голову ему на колени. Ничего не говорит, продолжает смотреть телевизор, сложив руки на груди. Кажется, будто ему холодно. Юнхо хочется верить, что он не закрыт.
— Ты чего это? — спрашивает на всякий случай, легко склоняясь к чужому лицу. Чонхо переводит взгляд на него и пожимает плечом.
— Показалось, так будет удобнее.
Юнхо улыбается.
— Ну и как?
— Не особо, — Чонхо ёрзает, преувеличенно не сдерживаясь. Фыркает и смотрит с видом знатока. — Жестковато. Совсем не умеешь о себе заботиться, да?
А Юнхо накрывает его голову ладонью. Не встретив сопротивления — удивлённый вид не особо похож на отказ, в конце концов, — зарывается в волосы пальцами.
— Для этого у меня есть ты, да ведь? Позаботишься обо мне?
Чонхо задерживает взгляд на нём. Смотрит внимательно и цепко, замерев всем телом. Затем ухмыляется и прикрывает глаза.
— Ещё как.
Фильм они смотрят в основном молча. Это уютная семейная комедия, которую можно обсудить в процессе, но они не делают ничего подобного. Сейчас Юнхо наблюдает за героиней на экране и понимает: его мать пыталась спроецировать модель поведения персонажей на реальную жизнь, а потом, видимо, устала притворяться. Он видит тут шутки, которые они с ней бесконечно шутили, и методы, которые она к нему применяла. Как много всего становится понятно сразу.
Чонхо тих. Такой, не настроенный враждебно, он непривычный. Тяжесть и тепло его тела приятны, ощущаются правильно и уместно. Едва слышный размеренный ритм дыхания немного баюкает, но пока этого недостаточно, чтобы и правда уснуть.
Юнхо склоняется к нему, заглядывает в лицо и ласково чешет за ухом кончиком пальца.
— Спишь с открытыми глазами?
Чонхо переводит на него взгляд, после — поворачивает голову. Смотрит на него снизу вверх, правая щека слегка красная от того, что он на ней лежал. Юнхо немного выпрямляется, думая, что не соблюдает личных границ. Но Чонхо вытягивает руку и зарывается в его волосы пальцами, скользит дальше, пока не накрывает затылок. Давит ненавязчиво, но, ведомый чем-то, Юнхо всё равно поддаётся.
Он снова склоняется, замирает в нескольких сантиметрах напротив чужого лица. Дыхание Чонхо немного прерывистое, выдаёт нервозность, а ещё тёплое. Юнхо недоумённо моргает, открывает рот, чтобы спросить что-то или сказать, и понимает тут же: что-то происходит здесь и сейчас, прямо здесь, между ними двумя. Что-то важное и решительное, что-то очень серьёзное.
Сразу следом по голове бьёт осознание: Чонхо хочет его поцеловать. И вдогонку: Юнхо совсем не против этого.
Должно быть, Чонхо видит это в его глазах. Потому что немного приподнимается, используя вторую руку как опору. Зрительный контакт не прерывается, оба они, кажется, и вовсе не моргают. Напряжение растёт между ними, напряжение ожидания. Но последний шаг всё равно делает Юнхо.
Губы напротив его мягкие и приятные. Он прижимается к ним ненавязчиво, почти по-детски непосредственно. Проверяет, правильно ли понимает. И Чонхо показывает — правильно. Давит на затылок сильнее, притягивает к себе ближе и прижимается к губам в ответ, шумно выдыхая.
И внезапно всё это обретает смысл. Все те шутки и подколы, которые он без конца отсыпал горстями. Те, что про парочку. Все его предложения и подкаты, которые Юнхо не воспринимал всерьёз — до этого самого момента. А осознав это, он забывает испугаться.
Он зарывается в волосы Чонхо обеими ладонями и удерживает его голову почти на весу. Чуть осмелев, касается губ языком, а те раскрываются ему навстречу, и он ныряет между ними. Рот Чонхо на вкус как пиво, которое он недавно выпил. Лёгкий хмельной оттенок пьянит сильнее, чем если бы сам Юнхо выпил целый пак.
Чонхо касается его языка в ответ. Целуется так неумело, но старательно, а Юнхо даже не думает куда-то торопиться. Исследует его рот неспешно, учит чужой язык двигаться правильно. Чонхо учится быстро.
Он приподнимается, из-за чего поцелуй приходится прервать. Пульт откладывается на край стола, а сам Чонхо садится к Юнхо на колени и обвивает шею. Замирает так на какое-то время, в течение которого сердце в груди Юнхо немного сходит с ума.
Чонхо красив по-особенному. С раскрасневшимися щеками и почерневшими глазами, с влажными губами, слегка припухшими от поцелуя. Юнхо любуется, автоматически придерживая его под бёдра раскрытыми ладонями. И когда Чонхо тянется к нему за поцелуем, он встречает его на полпути.
В этот раз у них получается лучше. Они двигаются в едином темпе, языки синхронно танцуют друг напротив друга. Юнхо полностью теряется в ощущениях, а в рот ему проливается приятный низкий звук, который Чонхо издаёт горлом, не сдержавшись.
Он отстраняется. А в следующее мгновение двигает бёдрами вперёд, и Юнхо чувствует его напряжение там, между ними. Он давится воздухом и сжимает крепкие ляжки почти судорожно.
— П-подожди, стой, Чонхо, — хрипит он, и Чонхо слушается. Хмурится, поджимает губы, склоняет голову вбок. Юнхо осторожно заглаживает места, которые только что сжимал. — Ты… Ты уверен?
— О чём ты? — Чонхо насмешливо выгибает брови, голос его тоже похож на гравий. — Слушай, а ты, ну, точно детектив? Странно, что ты не заметил, как я по тебе уже столько времени сохну.
— Я думал, ты шутишь! — Юнхо широко раскрывает глаза и давится словами, стоит бёдрам мальчишки снова толкнуться навстречу. Красноречивый взгляд тёмных глаз куда громче голоса. — Боже, ты… Точно этого хочешь?
Чонхо раздражённо закатывает глаза и откидывает голову. Тут же снова смотрит ему в лицо и кривит линию рта.
— Что мне, детектор лжи пройти, чтобы ты убедился?
Юнхо притягивает его к себе ближе.
— Ты меня с ума сведёшь.
А Чонхо улыбается ему в рот, держась за спинку дивана.
— Я приведу тебя к свету, просто смотри.
Целуя его снова, уже не так сдержанно и неспешно, Юнхо думает: он и правда близок к безумству. Что с ним делает этот парень — уму непостижимо. Так вить верёвки ещё надо уметь, но ему впервые этого не жаль.
Чонхо двигается ему навстречу. Крепкие бёдра сжимают его собственные, а он наконец-то может себе признаться — они восхитительные. Натренированные бегами ноги Чонхо его маленькая обсессия, но ещё сильнее — ещё сильнее его рот, готово открывающийся для него и издающий эти маленькие звуки, от которых у него по спине мурашки.
Он не знает, что творит. Когда подхватывает Чонхо под бёдра и опрокидывает его на диван, а сам устраивается между ними и накрывает собой, не хочет думать вообще ни о чём. На чужом лице сплошное ожидание, намешанное с благоговением, а кто он такой, чтобы не дать Чонхо того, чего он так хочет? Чего он сам хочет не меньше.
Он хватается за подлокотник и использует руку как рычаг, когда толкается бёдрами сам. Чонхо хватается за его бока и низко стонет, красиво выгибает навстречу шею. К ней Юнхо прижимается губами, прикасается на пробу, потом — смелее. Выцеловывает горячую кожу, а в язык ему бьётся дикий пульс.
Чонхо сам толкается к нему ближе, выгибается и трётся вздыбленной ширинкой. Такой нуждающийся и возбуждённый, самое настоящее произведение искусства. Юнхо едва дышит, просто смотря на него. Сам себе не верит, что этот парень его хочет.
Собственное желание горячо томится в животе. Пальцы Чонхо ворошат его волосы, сминают и тянут, и он понимает, что они оба уже на грани.
— Чонхо, — хрипло зовёт он, — можно я прикоснусь к тебе?
Чонхо смеётся — боже, какой этот звук задушенный, как же ему хорошо. Глаза шально сверкают, голодные до ужаса.
— Разве ты уже этого не делаешь? — язык быстро пробегается по губам, лихорадочно смачивая. — Пожалуйста, Юнхо…
Юнхо всего током прошибает от звуков собственного имени, сказанного этим голосом, выведенного такими интонациями.
Он ныряет рукой сначала под футболку, чтобы немного приручить Чонхо к своим прикосновениям. Мышцы под его пальцами напрягаются, кожа покрывается мурашками. Дыхание становится свистящим, и без того прерывное. Ломается совсем, стоит только накрыть пах ладонью и сжать.
Чонхо заставляет себя держаться. Это видно по тому, как напрягаются его бёдра, как он поджимает зацелованные губы. Взгляд жжёт, прожигает насквозь, почти буквально. Юнхо справляется с ширинкой одной рукой, прежде чем провести по ладони языком и наконец-то запустить её внутрь.
От первого же контакта всё тело Чонхо выгибается дугой. Протяжный стон воспламеняет в Юнхо всё, что только можно, замыкает нейронные связи по типу уробороса. Это тотальное крушение.
Он выпрямляется, начиная двигать рукой в тесном пространстве нижнего белья и джинсов Чонхо, а вторую руку суёт к себе. Оба они уже мокрые и дрожащие. Чонхо притягивает его к себе, приподнимаясь на локте, только чтобы поцеловать.
В быстром темпе движения рук смазанные и грубоватые, но это, похоже, всё, что им нужно. Посасывая язык Чонхо, Юнхо кончает с ним почти одновременно. В трепетном выдохе всё, что можно сказать, но они не говорят.
Чонхо откидывается на спину и раскидывает руки в стороны. С одной баночки пива его бы не разнесло так, но он выглядит абсолютно пьяным и просто непозволительно довольным. Юнхо приходится подняться, чтобы смыть всё, что они наделали, в ванной. А когда возвращается, Чонхо встречает его в дверях. За поцелуем в этот раз тянутся вместе.
— Получается, мы только что… — задумчиво тянет Чонхо и почти невинно смотрит в потолок. — Под любимый фильм твоей мамы?
Юнхо пихает его в бедро своим.
— Называй всё своими именами, Чонхо.
— Теперь-то ты хочешь спать? — смешно слышать это от Чонхо, когда он говорит таким сдавленным голосом. С маленькой улыбкой на лице он выглядит ехидным пакостником. Юнхо не знает, как можно заставлять такого человека делать грязные вещи.
— Только сначала выйду на пробежку, — с улыбкой отвечает он. Ладонью он проводит по мягкой щеке мальчишки, по его скуле, а тот льнёт к прикосновению большим котом. — Ты ложись. Как вернусь, присоединюсь к тебе.
— Мне придётся ещё раз сходить в душ, — сонно говорит Чонхо. Глаза его позабавленно сверкают. — Может, ты успеешь присоединиться ко мне там.
Юнхо посмеивается, провожая его взглядом.
На улице хорошо. Прохладно и свежо, пусто. Самое то для пробежки по парку, который он любит, но давно не посещает. Забавно, что в нём, не спавшем нормально уже столько времени, совершенно не было сил до этого момента. А теперь он готов брать полицейский участок штурмом, а потом сразу — главаря банды.
Он чувствует себя хорошо. Никакого горького послевкусия, ничего противоестественного. Сердце сохраняет ровный темп, лёгкие раскрываются полностью. Наконец-то его чувства в порядке, в голове никакого шума. И он немного лучше понимает сразу несколько вещей.
Неспешно, он минует парковку и идёт в сторону перехода, сразу за которым вход в парк, где сейчас наверняка выгуливают собак. Когда прямо перед ним из ниоткуда берётся человек, он не особо обращает на это внимание.
Он даже не сразу понимает, что происходит, когда незнакомец — глаза огромные, широко распахнутые, он так напуган, но почему? — застывает прямо перед ним, слегка прижимаясь к нему. Юнхо чисто рефлекторно сжимает его плечи.
А потом боль расцветает у него в животе. Парень отстраняется и спешно уходит прочь, а Юнхо полностью прикован к густому красному пятну, растущему чуть ниже ложных рёбер.
Последнее, что он видит — спину убегающего человека. Нож он уносит с собой.