Айеро 31

      Наверное, утренняя дымка, стелющаяся по холмам вдали на рассвете, гладь озера, окрашивающаяся рассветным оранжевым, далекое блеяние овец и прохлада с ароматом луга должны настраивать на спокойствие, умиротворение и романтику. Так оно и чувствовалось бы, будь это отель или съемная вилла, а ты бы смотрел в окно, укутанный в одеяло и объятия любимого человека.       И постельное белье было бы мягким и… пожалуй, в клетку, а не вот это — пусть и качественное, но все же неуютное, колкое и безлико-белое. Больничное.       Ему предлагали клиники в Израиле, Турции и даже Южной Корее, но Фрэнк не захотел уезжать далеко. Поэтому нашелся частный реабилитационный центр в Шотландии, который больше напоминал психиатрическую больницу из кино, потому что ещё и затерялся среди лугов и холмов — будто нарочно подальше от цивилизации.       Здесь было дорого, современно и тихо. Палата Фрэнка была небольшой, не президентский люкс, но здесь это объясняли тем, что в маленькой комнате спать уютнее и есть ощущение отгороженности от мира и защиты, если это вдруг понадобится пациенту. Но при этом отмечали, что Фрэнк держится неплохо и не тревожится, спокойно воспринимает ситуацию.       Да если бы не ежедневное общение с Джерардом, который, даже дежуря на поле со своими ливерпульцами, отправлял ему сообщения, он бы стал еще спокойнее и ушел в себя и в депрессию — так не бывает, чтобы травма за травмой!       «Доброе утро, заяц».       Фрэнк улыбнулся и погладил экран смартфона. Только Джерард просыпался так рано вместе с ним. Зря Фрэнк об этом обмолвился однажды. Он подошел к окну, сделал фото и отправил своему парню. Это был их собственный утренний момент, пусть только в переписке.       «Осьминожка сегодня опять злая? (»       Фрэнк посмотрел в угол подоконника, где сидела подаренная Берди маленькая плюшевая доброзлая осьминожка. После выигранного большого экземпляра папа по просьбе Принцессы покупал ей еще и еще, и образовалась целая осьминожья династия. Эту она отдала Фрэнку, чтобы приглядывала за ним. И в последние недели у игрушки было только одно выражение мордочки. Рядом лежало обрамленное в деревянную рамочку зеркальце из лицитара — признание Джерарда в любви. Фрэнк заглядывал туда, в его сердце, чтобы убедиться, что сам он еще там.       «Она старается работать над своим настроением», — написал Фрэнк в ответ.       Фрэнк схватился за прислоненный к подоконнику костыль. Конечно, его могли возить на кресле, стоило только нажать специальную кнопку, но он хотел ходить сам. Ему казалось, что так быстрее расходится и вернется на поле большим сюрпризом для болельщиков.       Врачи этого не обещали. Они мягко говорили о том, что период восстановления затянется, и что даже после всех лечебных мероприятий не исключен повторный разрыв мениска, который Фрэнк на этот раз заработал. То, что ему кажется, что боль убывает — это обман организма, потому что колено приноровилось к патологии. Резкая боль может вернуться в любой момент, потому что травма никуда не делась.       Было гадкое ощущение, что ему советуют футбол оставить. Пошли бы вы!       Хуже всего были мысли, что Джерард, как врач, думает так же. Но он говорил, что при надлежащем следовании фазам реабилитации через год Айеро будет в строю. Это Фрэнка не устраивало, никто не возьмет в сборную только вышедшего из больницы спортсмена. Даже в сборную США не попадет.       — Здоровье важнее, — говорил Джерард и смотрел своими ласковыми глазами.       — Но ты же понимаешь, насколько для меня важен футбол? — в ответ Фрэнк смотрел умоляюще.       — Конечно, понимаю, — отвечал Джерард. — И буду очень рад, если ты восстановишься быстрее. Ты крепкий. Ты самый лучший. Мой самый любимый.       Фрэнк выполнял растяжку, лежа на полу спортивного зала. Он обхватил стопу больной ноги эластичным ремнем и тянул на себя. Активировать какую-то там мышцу, как говорил врач. Неважно, он просто выполнял все, что ему говорили, так хотелось обратно на поле. И быстрее, чтобы взяли на чемпионат.       — Фрэнк, к вам пришли, — заглянула в зал администратор клиники.       — Кто пришел? — Фрэнк с трудом потянул ремень на себя — было больно, но обезболивающего ему не кололи. Как и в случае с вывихом, хотели знать, как и где болит. Только если уж совсем было хреново, но так бывало лишь первое время.       Может быть, приехала мама? Она хотела привезти фланелевое одеяло, после того, как Фрэнк опять ненароком пожаловался на неуют. Он, конечно, отказывался, чтобы мама не каталась через полстраны (какой бы маленькой та страна ни была), и вообще сам бы заказал, но это же мама.       Администратор взглянула в свой планшет и объявила:       — Мисс Линдси Баллато.       — Можно прерваться, — разрешил наблюдающий за ним доктор. — Ты и так превышаешь количество подходов. Но пока в разрешенном диапазоне и пока я наблюдаю. Фрэнк, ты должен знать, что на эффект количество подходов не повлияет. Изматывать колено нет смысла. Нужна постоянная работа. В пять продолжим.       Фрэнк отбросил ремень и протянул руку врачу, чтобы тот помог подняться.       Ему дали лед для колена и отпустили. Фрэнк вышел в вестибюль.       Линдси с огромной сумкой на плече ходила и разглядывала картины. Это не было что-то больничное — так, абстрактные пейзажи в пастельных тонах. Фрэнк уселся на диван и приложил холод к колену.       — Ты сюда тоже лечиться? — спросил он. Линдси повернулась.       — Неа, — девушка подошла поближе, сбросила сумку и присела рядом. — Я подумала, все твои друзья и тренер сейчас заняты победами на поле, а ты сидишь один. Скучно, наверное. А у меня небольшой перерыв, и вообще родной городок неподалеку. Почему бы не смотаться и к тебе для компании?       Фрэнк промолчал, он бы назвал кучу причин, почему Линдси могла бы сюда не ехать. Свои личные дела, например.       — Смотри, что я принесла, — Линдси радостно улыбнулась и открыла сумку. — «Плойка» и… — она вытащила диск с игрой «ФИФА».       — Ты думаешь, мне, лишившемуся реальных игр, будет очень весело играть в «Play Station»? Издеваешься, что ли?       — Зануда, — сказала Линдси и подхватила свою сумку. — Я буду играть за команду, где Энтони Грин.       — Едва ли, — прищурился Фрэнк. — За Грина играю я!       — Ты хотел бы быть оцифрованным в игру? — спросила Линдси.       Они лежали на кровати в его комнате и держали в руках джойстики. Линдси сумела подключить приставку к телевизору. Фрэнк подумал, что его подружка еще не знает, что они в типичной романтической комедии, в которой ее лучший друг — гей.       — Не знаю… — протянул Фрэнк. — Энтони вообще не похож. Глаза не те.       — О, ты тоже заметил? Слушай, а ты замечал… хотя вряд ли, наверное. Но вдруг смотрел матчи по телеку — замечал, какие глаза у их клубного медика?       Как бы сейчас сторонний наблюдатель охарактеризовал взгляд Фрэнка, брошенный на Линдси? Не сулящий ничего хорошего? Маньяческий?       — Они не такие заметно особенные, как у Грина, но… ммм… глубокие, под этими нависающими бровями.       — Не замечал, — сказал Фрэнк и кашлянул.       — У тебя, кстати, глаза вообще огонь. Огромные и цвета необычного…       — Ты на поле бегаешь и всем в глаза заглядываешь?       — Не зря же это «зеркало души». Красивая часть человеческого тела. А вот тебе какая нравится? Только не говори «член».       Фрэнк задумался. Он представил своего парня. Высокого, складного, с этим животиком, про глаза Линдси очень права… его лохматая голова, тонкие губы в улыбке, аккуратный…       — Нос, — высказал Фрэнк вслух.       Линдси засмеялась.       — Нос? — уточнила она.       — Я не могу выбрать! Когда тебе кто-то нравится, то находишь много любимостей в теле.       — О, так ты кого-то конкретно имел в виду? Любопытно…       — Нет, я теоретически, — спохватился Фрэнк.       — Пусть так, — Линдси смотрела в экран телевизора на бездушные фигурки и загадочно улыбалась. — А я бы хотела быть компьютерной моделькой. У меня вообще мечта вывести женский футбол в не меньшую популярность, чем мужской. Теннисистки, например, суперпопулярны, а мы чем хуже? Любой вспомнит хоть одного футболиста-мужчину, а назовет ли кто-то имя футболистки?       — Поэтому ты популяризируешь это, целуясь в прямом эфире на премии?       — В том числе. И вот так! — игрок под управлением Линдси забил гол.       — Супер, — оценил Фрэнк.       — Как твоя нога? Отвратительно, что тебя ударили по травмированному ранее колену.       — С другой стороны, Дюнсы получили право пенальти и, наконец-то обыграли Ливерпуль. Хоть как-то помог, — вздохнул Фрэнк.       — Вы шикарно играли тот матч, вполне могло статься, что и выграли бы.       — Знаешь, надо отучиваться предполагать, что могло бы быть — так было, и уже не переделаешь, к чему страдать?       — Умно.       — А нога — вроде норм. Клянусь, выдали бы мне справку, что я могу принимать обезболивающее, я бы убежал к команде.       — Ой, сейчас расскажу, — Линдси отложила джойстик и перевернулась на спину. — До футбола я занималась спортивной гимнастикой. Профессионально, ездила на соревнования и все такое. И однажды тоже словила травму, неудачно приземлилась с брусьев на тренировке. Причем беда была даже не с ногой — я там тааак завалилась на правую руку, что никаких брусьев не могло бы быть в помине на ближайшее время. На носу стоял чемпионат Европы. И мой тренер привел какого-то врача, который был готов сделать мне малоинвазивную операцию на руке и вколоть какой-то запрещенный препарат, замаскировав его другими веществами, так что до анализа на допинг было бы не докопаться. Я была очень юная и слушалась тренера. Почти готова была дать проколоть свою руку, чтобы там что-то сделали с костью и влить в кровь коктейль из лекарств, точно не полезных, зато дающих возможность продержаться соревнования. Радостно рассказывала родителям, что поеду на чемпионат, потому что тренер нашел выход. И папа устроил такой скандал… сначала мне, дуре, потом тренеру с его врачом. Короче, я теперь в футболе, с рукой все в порядке, да она и не нужна особо, ну то есть нагрузки-то нет. И знай теперь, что сальто я умею крутить круче любого из вас!       Фрэнк задумался. Ему операцию не предлагали, предпочли лечить так. А вдруг оперативно было бы быстрее? Если даже с травмированной рукой спортсменке предлагали срочное решение, благодаря которому она смогла бы вытерпеть соревнования, то что футболист? Он не крутит сальто на брусьях, нагрузка на колени совсем не такая. Можно переключиться на здоровую ногу. Фрэнк умеет обманывать соперника и так — они считают, что он ударит рабочей ногой, а он уведет пас другой.       — О чем задумался? — поинтересовалась Линдси.       — Почему это руки в футболе не важны? — переключился Фрэнк. — А подтягиваться на тренировках как?       Линдси рассмеялась. Наверное, это было общее в их тренировках. Конечно, воркауты на все группы мышц важны — укреплять плечи, спину, но иногда тренеры делали на этом большой упор. Да, они были правы… но был ли прав тогда тренер Линдси, который хотел поскорее привести свою юную чемпионку к медали?       Линдси ушла, причем позже пяти. Их двоих никто не беспокоил, хотя в расписании были тренировки. Возможно, посчитали, что она его девушка, так пусть Фрэнк побудет с ней подольше. Ну и ладно. Персоналу этой клиники хорошо платили, чтобы ничего не выходило за ее стены.       — Мне не предлагали операцию, — сказал Фрэнк у врача. — Может быть, она была бы эффективнее?       — У вас положительная картина, — размыто, как показалось пациенту, ответил доктор. — Сейчас мы смотрим на то, как вы реагируете на безоперационное лечение. И пока все идет хорошо.       — Но медленно.       — Послеоперационная реабилитация тоже не коротка. Если через полгода останутся боли и проблемы, то мы еще вернемся к этому вопросу.       Фрэнк не был доволен этим разговором. Как и последующим с Джерардом, которому он все рассказал.       — Фрэнки, я думаю, тебе нужно послушать своих врачей, — говорил Джерард.       — Операция быстрее вводит строй, скажи мне честно? — прямо посмотрел в экран смартфона Айеро.       — Заяц, я не хочу, чтобы ты не доверял своим докторам.       — Звучит, будто быстрее.       — Не злись. Да, бывают случаи, когда оперативное вмешательство позволяет вернуться к нагрузкам уже через шесть месяцев, если был шов, но…       — Тогда почему со мной так? — лицо Фрэнка приняло обиженное выражение.       — Видимо, потому что так эффективнее ввести тебя в полную физическую форму, и, возможно, нет разницы, с операцией или без. Не дуйся, заяц… так хочется видеть тебя улыбающимся.       — Через год.       — Малыш… — Джерард выглядел расстроенным. — Что ты сегодня делал, расскажи, — он перевел тему.       — Ко мне Линдси Баллато приезжала! — рявкнул Фрэнк, но погасил желание высказать обиженное «а ты нет».       — О, — только и сказал Уэй.       — Мы лежали вот на этой постели, — Фрэнк вскинул брови и похлопал ладонью рядом с собой. Он видел, что Джерард начинал улыбаться, но пытался это скрыть. — Смеешься? А мы, между прочим…       — Ой, прости. Я… — Джерард подумал секунду, сдвинул брови, чтобы придать лицу более серьезный вид, хотя получилось как раз комичнее, и сказал: — Я ревную, да. И что вы «между прочим»?       — Ревнуешь меня ради меня?       — Капельку? — тихо сказал Джерард, и злой Фрэнк наконец рассмеялся.       — Я люблю тебя, Джерард Уэй. И твой нос.       А перед сном Фрэнк снова задумался об истории Линдси. Если есть шанс получить доступ к футболу быстрее… Без спорта он просто недоучившийся в колледже мальчишка! Фрэнк взял смартфон и загуглил «Линдси Баллато спортивная гимнастика». Нет, его не интересовал вид девушки в купальнике или ее хваленое сальто. Он хотел узнать, как зовут ее бывшего тренера и, возможно, где его сейчас найти.