gratis

— Я боюсь не успеть вернуть всё назад, пока не стало слишком поздно. Слова Чонгука тонут вместе с ним в резко темнеющем и распадающемся на пиксели пространстве. Тэхён чувствует себя героем чёртовой «Матрицы» в тот момент, когда вокруг не остаётся ничего, кроме бесконечно двигающихся знаков системного кода в зелёном цвете. Кажется, ему забыли предложить саму опцию выбора и вырезали из хронометража сцену с Морфеусом, автоматически показав последствия принятия красной таблетки. Ужасно несправедливо. Если бы ему всё же дали это право, он бы без раздумий проглотил синюю. Обладание потайными хвалебными знаниями о мире — это большая ответственность, требующая храбрости, смелости и мужества, чтобы пойти против целой системы, а его Вселенная обделила всеми этими качествами и характеристиками. А ещё — ему никогда не нравился красный цвет. Щёки болезненно сжимаются и начинают гореть адским огнём, как будто невидимая рука Большого брата сначала решила посминать кожу лица то ближе к носу, то ближе к ушам, а затем прислонила к каждой щеке по горячему чайнику. Несколько секунд болезненного крика в себя, и Тэхён резко открывает глаза, поднимаясь в сидячее положение в капсуле и едва не сталкиваясь лбом со склонившимся над ним психотерапевтом. — Хвала Господу, что вы очнулись, Тэхён-щи, — врач достаёт из кармана халата носовой платок и проходится им по вспотевшим вискам. — Лучше бы он сразу забрал меня к себе, — угрюмо комментирует Тэхён, ощупывая подушечками пальцев разгорячённую кожу лица. Показавшаяся невидимой рука на самом деле оказалась вполне себе реальной — мужской, морщинистой, с сильным и хорошо поставленным ударом, несмотря на возраст. — Что это было? — Клянусь, я сегодня же отправлю на них жалобу! — в подтверждение искренности и серьёзности намерений психотерапевт прикладывает руку с платком к сердцу, а затем начинает размахивать уже обеими, выражая наивысшую степень возмущения. — Это же надо было додуматься — начинать технические и оптимизационные работы, не отключив общий доступ к серверам системы! Да за что они вообще там все зарплату получают?! Так ведь и без головы остаться можно, или ещё что похуже! — А что, уже были прецеденты? — уточняет вылезающий из капсулы Тэхён, зацепившись за последнее восклицание врача. Его не особо волнует угроза собственной смерти, а вот строго хранящий тайну своего одновременного нахождения в системе и в реальном мире в разных ипостасях Чонгук, с которым они так и не договорили — волнует до замирающего от предвкушения сердца. — Да вроде бы нет... — психотерапевт останавливается посреди кабинета, теряя весь запал злости из-за неожиданного вопроса пациента, и задумчиво чешет подбородок. — Технологии, с использованием которых создана Gratis, всё ещё считаются революционными и малоизученными. С запуска системы прошёл уже год, но людей, которые добровольно соглашаются на терапию, и так не очень-то много, а вы представьте себе, если бы кто-то умер или остался калекой после сеанса? Это была бы смерть перспективного проекта на стадии зарождения и катастрофа вселенского масштаба для репутации компании! — врач Квон широко разводит руки в стороны, показывая этот самый «масштаб». — Поэтому я просто обязан написать жалобу касательно сегодняшней ситуации! Пусть следят за тем, что делают, лучше, иначе совсем без клиентуры останутся, — он плюхается на стул, пару раз щёлкает мышкой и начинает клацать по клавиатуре, бубня себе под нос: — Пусть только ещё раз попробуют в последнюю секунду уведомить о технических работах и заранее не отключить сервера — я им устрою сладкую жизнь. Здоровье и безопасность пациентов для меня всегда будут стоять на первом месте, о каких бы услугах меня ни просил руководящий совет «Gratis»... Тэхён перебивает бубнёж врача и уточняет, может ли быть свободен, раз сеанс нельзя продолжить из-за технических работ. Получив утвердительный кивок, он прощается и покидает кабинет, делая мысленную пометку поискать в Интернете информацию о виртуальной системе и почитать отзывы людей, прошедших терапию. Не столько, чтобы узнать о результативности, сколько чтобы понять, видел ли Чонгука кто-нибудь ещё. Последние слова парня крутятся в голове Тэхёна пластинкой, которую забыли снять с проигрывателя, заставляя руки на руле мерседеса потеть от страха, смешанного с азартом. Если начинать думать и анализировать ситуацию, а не просто принимать всё как данность, чем Тэхён грешил раньше, то можно обнаружить множество непоняток и странностей, которые пока никак нельзя рационально и логично объяснить. Обобщая все озвученные Чонгуком факты: во-первых, он в виртуальной системе и он в реальности — это одно и то же тело, но с разными «головами», во-вторых, по личному наблюдению Тэхёна, эти двое никак между собой не взаимодействуют. Промежуточная гипотеза — они братья-близнецы, находящиеся в разных городах и почему-то не общающиеся друг с другом, один из которых хочет наладить общение и поэтому просит привести второго в Gratis, чтобы поговорить. Говоря, что физически они одинаковые люди, Чонгук мог иметь в виду одинаковый генетический набор, а «техническое» различие заключается в том, что они оба — две самостоятельные личности. Если откинуть некоторые детали по типу, как в современном мире можно не иметь возможности связаться друг с другом, но при этом иметь доступ к Gratis, Тэхёну придуманная гипотеза кажется весьма правдоподобной. Он удовлетворённо хмыкает, выруливая в наземный паркинг с внутренней дороги жилого комплекса. Чонгук из виртуальности просил поторопиться, переживая из-за внешнего вида Чонгука из реальности. Да, переживать и правда есть о чём — этому парню для полноценного образа покойника не хватает лишь следов от порезов на руках или странгуляционной борозды на шее. Хотя такие, как он, могут и таблеток наглотаться, оставив свою девственно чистую внешность на корм маленьким участникам процесса разложения. Видимо, Тэхёну и правда надо поторопиться и что-нибудь предпринять, пока не стало слишком поздно. Осознавать, что в твоих руках находится чья-то жизнь, боязно. Соглашаясь на сделку, он даже подумать не мог, что придётся взвалить на себя такую большую ответственность. Внутри него желание бросить всё и сбежать подальше играет в шахматы с желанием остаться, помочь и узнать всю правду, попеременно вырываясь вперёд и приближаясь к победе. Намереваясь ещё раз встретиться с Чонгуком в реальности, чтобы точно убедиться, какое из двух желаний определит его цель и дальнейшие действия, Тэхён забегает в магазин за двумя пачками рамёна и таким же количеством упаковок бананового молока и, введя код на электронном замке, открывает дверь в свою квартиру. В нос сразу же бросается холодный аромат чужого парфюма с травянистыми нотками, у порога — носочек к носочку поставлены начищенные до блеска светло-коричневые лоферы большого размера. Мысли о Чонгуке отодвигаются на второй план, когда Тэхён понимает — у него неожиданные гости. Небрежно стягивая носком за пятку свои оксфорды и бросая их в хаосе на ковре возле входной двери, он по-злому рад, что педантичность передаётся не воздушно-капельным, а половым путём, иначе за всё время общения с Намджуном он бы точно стал полной его копией. И это был бы полнейший жизненный провал. А так только Сокджин страдает. И поделом ему. Старший брат сидит на стуле, предварительно опустив его на минимальную высоту, и крутит ложкой в кружке с чаем, задумчиво рассматривая пастельную абстракцию на одной из стен кухни. Он определённо точно слышит, как Тэхён бросает лапшу и молоко на тумбочку в прихожей, как проходит через коридор в ванную комнату, чтобы помыть руки и сбрызнуть лицо прохладной водой, как заходит на кухню и наливает себе в стакан воды. Слышит, но молчит. Молчит даже тогда, когда Тэхён садится на стул напротив него и загораживает собой вид на стену. — Скажешь что-нибудь? — Ким-младший первым разрывает тишину, что вообще-то нехарактерно для него, но сегодняшний день и так наполнен странностями и сюрпризами, так почему бы и не удивить сидящего в полуметре темноволосого мужчину? Тэхён подпирает щёку ладонью, опираясь локтём на барную стойку, и со всей невозмутимостью продолжает: — Я ещё не до конца овладел умением читать мысли — мне удаётся уловить не больше пятидесяти процентов. — Да ну? — Сокджин, к сожалению, не выглядит ни удивлённым, ни раздражённым, теперь вместо стены флегматично рассматривая своего младшего брата. — Может, тогда сам себе расскажешь, зачем я сюда приехал? — О, да запросто, — Тэхён откидывается поясницей на невысокую спинку стула. — Все эти дни я не отвечал на звонки и сообщения, не появлялся на работе, поэтому ты приехал удостовериться, не пора ли нанимать нотариуса, чтобы вступить в права наследства. Я прав? — он закидывает ногу на ногу в ожидании ответа. — Ровно на сорок девять и девять десятых процента, — Сокджин откладывает в сторону чайную ложку и делает глоток. — Какая жалость, — драматично закатывает глаза Тэхён. — Мне предстоит ещё много работы над собой. — Ты ведь как раз недавно начал. И раз я всё ещё нахожусь в этой квартире, а не за её дверью, то определённые подвижки имеются, — рукава миндальной водолазки Кима-старшего укладываются на поверхность стола, а руки обхватывают кружку с чаем. — Я приехал узнать, как у тебя дела с терапией, Тэхён. — Да нормально дела с терапией, — плечи в свободной голубой рубашке с крупными чёрными цветочными узорами притворно равнодушно пожимаются, чтобы затем напрячься до предела. — Ну, знаешь, насколько нормальными они могут быть у человека, которого шантажом вынудили подписать договор на её прохождение, а потом ещё и дали проект по её рекламе. Чувствую себя без малого презервативом на члене Намджуна, который находится в твоей жопе. Сокджин привык. Привык к таким вот пассивно-агрессивным колкостям и острым выражениям со стороны младшего брата. В конце концов, тот никогда не умел держать язык за зубами рядом с родственниками и людьми из близкого окружения, вываливая на них ничем не прикрытую правду. Некоторые не выдерживали такой прямоты и уходили, послав куда подальше, а Сокджин привык и искренне полюбил эту черту Тэхёна. Да и вообще, как можно послать единственного оставшегося в живых, кроме него самого, представителя их семьи? Даже если этот самый представитель вырос из пухлого улыбчивого малыша, который без единой задней мысли делился со старшим братиком всеми своими секретами, в бесчувственную сволочь, упрямо отказывающуюся принимать стороннюю помощь и сыплющую сарказмом направо и налево. И Сокджин не стал бы навязываться, позволив Тэхёну самому разбираться со своими проблемами, всё-таки они оба уже ближе к состоятельным тридцати, чем к беззаботным двадцати, если бы не слишком разительные перемены в характере и поведении за короткий промежуток времени и абсолютно наплевательское отношение к этому со стороны младшего. Сокджин не знает, что конкретно случилось с его братом около года назад, но из-за этого чего-то опции тёплой улыбки и искреннего смеха исчезли из эмоционального набора Тэхёна, превратив прежде спокойного по отношению к миру и людям человека, способного на сочувствие и бескорыстную помощь, в то замкнувшееся в себе депрессивное существо, которое он представляет собой сейчас. Первые несколько месяцев Сокджин не принимал во внимание начинающие темнеть до плохо скрываемой даже тональным кремом черноты круги под глазами, общую вялость и безрадостность Тэхёна, списывая всё на завалы на работе. Ким-старший тогда и с Намджуном стал редко видеться по этой же причине, а когда всё же виделся, то отмечал внешне схожее состояние двух дорогих сердцу людей. Но через некоторое время Намджун всё же начал всплывать на поверхность, возвращаясь к привычному ритму жизни, а вот Тэхён с точностью до наоборот — тонуть в толще воды, опускаясь всё глубже и глубже. Сокджин начал внимательнее следить за поведением брата и предпринимать попытки вернуть ему вкус к жизни, считая, что он просто заработался и ему не помешало бы немного отдохнуть: он начал чаще и без предупреждения заявляться в офис PR-агентства, принося с собой вкусняшки, начал устраивать еженедельные совместные с Намджуном или Чимином походы на прогулки или в бары, ведь всё-таки эти двое настолько плотно связали свои жизни с братьями Ким, что стали для них новой семьёй, пусть и без кровных уз, но с не менее крепкой и надёжной связью. Ким-старший старался, но не понимал, почему с каждым разом Тэхён становится всё угрюмее и неразговорчивее, а улыбка на его лице — всё более редким явлением. Он принял сложное для себя решение: перестать что-либо делать и просто дать брату время, чтобы разобраться в себе. Однако это тоже не помогло, только ускорив процесс десоциализации Тэхёна. И вот в итоге последняя предпринятая попытка вытащить младшего на поверхность провалилась и сделала Сокджина не героем-спасителем в его глазах, а полноценным антагонистом. Хотя на встрече с Намджуном и Чимином, которая была проведена в тайне от Тэхёна неделю назад, чтобы обсудить оценку его состояния врачом-психотерапевтом, которую потребовал Намджун в обход всех правил конфиденциальности, используя свою власть как непосредственного начальника, именно Ким Намджун предложил идею с посещением терапии, а Чимин был первым, кто её яро поддержал. Но роль вселенского зла в этой психологической драме почему-то досталась именно Сокджину. Весело. И никто не подскажет, что делать, когда в прежде тёплых карамельных глазах выросли айсберги, а нежная бронзовая кожа плотно обтягивает костяшки рук, готовые в любой момент точным ударом заехать в челюсть, внеся коррективы в идеальное лицо. Никто не подскажет, потому что текст этой главы ещё не написан, а Сокджина поставили в центр площадки и заставили импровизировать перед включённым киносъёмочным аппаратом. — Я немного почитал о том, что вообще из себя представляет эта система, — Сокджин терпеливо игнорирует все камни, целенаправленно брошенные братом в его огород, и спокойно продолжает гнуть свою линию. Всё-таки он приехал сюда с утра пораньше не негатив плодить, а пытаться наладить диалог. — Иметь возможность побыть вдалеке от информационного шума и побыть наедине с самим собой, почувствовать что-то, чего не существует в реальном мире, и побывать в местах, автором которых являешься ты сам — звучит весьма занимательно и завлекательно. Какие пространства ты представляешь? О чём думаешь? Тэхён думает, что ещё минута нахождения в одной комнате с братом, и он за себя не ручается. Ему не нужна вся эта трогательная забота и излишние переживания о его душевном состоянии. Он не хочет отвечать на заданные ласковым тоном вопросы. Тэхён — эгоист. Он захлопнул дверь и никого не хочет впускать внутрь, изведывая все допустимые грани боли в одиночестве. Избегая сочувственного взгляда Сокджина, в котором намешаны ещё чёрт знает, а Тэхён знать не хочет какие эмоции, он отворачивается в сторону закрытых стеклянных дверей, за которыми балкон и шум большого города, и тихо произносит: — Даю тебе ровно сорок пять секунд, чтобы убраться из моей квартиры. Время пошло. Сокджин плавно поднимается со стула, не спеша ставит кружку с недопитым чаем в раковину и молча уходит. Он знает, что угрозы Тэхёна — это не больше, чем пустой звук. Максимум, что брат может сделать — пару раз заехать кулаком по лицу, и Сокджин мог бы это пережить, но не хочет обрекать Тэхёна на последующие страдания и чувство вины из-за содеянного. А в том, что они точно будут, Ким-старший ни на секунду не сомневается. Ведь его брат пусть и ядовитая колючка снаружи, но всё ещё имеющая привязанности и не забывшая свои моральные жизненные принципы натура внутри. Иначе он не стал бы отворачиваться в сторону. Иначе его голос напоминал бы сталь с приказывающими нотами, а не болезненно слабую просьбу, больше смахивающую на мольбу. На данный момент времени Сокджин сделал для своего брата всё, что мог, и с чистым сердцем тихо прикрывает за собой дверь квартиры, мысленно обещая её хозяину, что всегда будет готов помочь, как только его помощь будут готовы принять. А пока ему остаётся лишь верить во внутреннюю силу младшего брата и ждать наступления нужного дня.

↔↔↔

Разговор с Сокджином выбивает Тэхёна из той колеи, которую он наметил на карте своей жизни для сегодняшнего дня. Желание забить на всё и сбежать с большим перевесом побеждает в игре, исход которой заранее был определён особенностями логических размышлений Тэхёна. Он не мать Тереза и никогда ей не был. Он не может быть кому-то и чем-то обязанным, потому что, во-первых, сделка заключена на словах, а во-вторых, Чонгука вообще, блять, не может быть в пространстве Тэхёна. Это нелепость. Это чушь. Это нонсенс. Поэтому никакой ответственности и никаких обязательств нет. Да. Тэхён успокаивает себя тем, что логика и правда на его стороне. Но эти мысли парадоксально успокоения не приносят. И тогда в дело вступают уже сторонние инструменты для достижения расслабленного состояния — бутылка неумирающей американской классики под брендом Jack Daniel’s и неизменные четыре кубика льда в каждый тумблер. На часах нет ещё и двенадцати часов дня, а Тэхён с мастерством профессионала открывает бутылку и трусливо напивается в приступе эскапизма, клятвенно обещая своему отражению в толще стекла, что это точно-точно будет самый последний раз, когда он без боя сдаётся во власть своим страхам. Но вот незадача: таких самых последних разов накоплена уже целая воображаемая банка, и этот, с наивысшим процентом вероятности, станет очередным «плюс один» в общем счёте, который всё никак не спешит прерываться. Первый тумблер. Тёмная янтарная жидкость исчезает слишком быстро, чтобы Тэхён успел прочувствовать насыщенный аромат с нотками дыма и древесины. Сожаления о поспешности нет — всё-таки он не в дегустатора играет, а пытается напиться. Второй. Во рту остаётся сладковатое послевкусие, приторно отдающее чем-то знакомым, но голова уже находится на половине пути в места отдалённые и не хочет заниматься аналитической деятельностью. Третий. Тэхён готов поставить на кон остатки своей трезвости, но терпкость определённо оседает мёдом на языке, дразня рецепторы нотками то ли ванили, то ли карамели. А может, и того, и другого сразу. Четвёртый. Мозг ушёл, не обещая вернуться, а тело, пусть и морально готово на подвиги, но физически у Тэхёна нет сил даже на то, чтобы встать с пола и лечь на диван, хотя противный сквозняк уже сделал ему последнее предупреждение, прежде чем окончательно заморозить и стать возможной причиной появления соплей. И он уже хочет было забить на всё и отдаться воле судьбы, но в это мгновение что-то с сильным стуком ударяется о стену со стороны соседней квартиры, после чего слышится громкий хлопок чужой двери в коридоре. Вот это новости. Тэхён аж резко перекатывается на живот в порыве заинтересованности, испытывая при этом секундное желание опустошить содержимое желудка и чуть не сбивая ногами журнальный столик. Чон Чонгук впервые за всё время проживания по соседству ведёт себя громче, чем пустое место. Эта ситуация явно достойна внимания. В соседней квартире на встречу с бетонной стеной отправляется что-то хрупкое, разбивающееся на мелкие осколки и осыпающееся на ламинат каплями сильного дождя, барабанящего по подоконнику. Тэхён подтягивается к ни в чём не виновной, но всё равно страдающей стене со своей стороны и вздрагивает, когда место, к которому он прислоняется ухом, прошибает лёгкая дрожь, после чего в квартире Чонгука раздаётся чудовищный грохот, будто от падения громадного старого шкафа, и все звуки прекращаются. Тишина. Проходит минута. Две. Три. Пять. За стеной всё так же тихо. Воображение Тэхёна начинает рисовать переполненные драмой картинки тощего соседа, лежащего в растёкшейся во все стороны луже из собственной крови с широко распахнутыми оленьими глазами. Верхняя половина его тела лежит на хаотично разбросанных по полу осколках хрустальной вазы, окрашивающихся в ярко-алых цвет, а нижняя расплющена в лепёшку платяным резным шкафом из тёмного дерева. Поторопись и затащи меня в капсулу. Я безумно боюсь, что мы можем не успеть. Сердце Тэхёна останавливается, тело бросает в холодный пот, а голова стремительно трезвеет. Видит Бог, он не хотел больше иметь дело с чёртовым соседом, с чёртовым Чонгуком и с чёртовой терапией, но раз жизнь вешает на его шею табличку с надписью «виновен в смерти человека» и туго затягивает петлю, значит, ему больше не отвертеться. Неужели Чонгук из Gratis предвидел, что может произойти сегодня, поэтому пытался предупредить? А Тэхён проигнорировал и забил. Комментариев нет. Мозг подкидывает переделанную сцену из какого-то фильма, но вместо лиц двух главных героев — лица Тэхёна и Чонгука, где первый стоит на коленях перед вторым и молит о прощении, держа на руках мёртвое тело Чонгука из реальности. Из уголка его губ тонкой линией течёт кровь, а Чонгук из Gratis заносит катану для рубящего головы удара. Тэхён что есть силы сжимается в ожидании смерти, и его резко выворачивает желчью прямо на пол своей квартиры. Горло нещадно дерёт, желудок прошивает настолько острой болью, что становится тяжело даже мало-мальски вдохнуть, но он не обращает на всё это никакого внимания, поднимаясь с пола и шатающейся походкой направляясь в соседнюю квартиру, прихватывая с собой рамён. Если Чонгук откинулся, то Тэхёну будет чем помянуть его и самого себя заодно (вина за непредумышленное убийство сожрёт его с потрохами). Если парень всё же окажется живым, то они смогут мило позавтракать вместе. В случае, если Кима ещё раз не вывернет, конечно же. Дверь чужой квартиры не закрыта до конца — издалека это не было заметно, но стоит Тэхёну дёрнуть ручку на себя, как она приветливо открывается, впуская его внутрь. Видимо, удар, с которым загадочный неизвестный человек покидал это место десять минут назад, был настолько сильным, что дверь спружинила раньше, чем электронный замок успел автоматически её заблокировать. Ким посылает незнакомцу мысленную благодарность за то, что ему не надо в таком состоянии перелезать с балкона на балкон или барабанить в дверь, чтобы достучаться до неприветливого соседа. Иметь право свободно заходить туда, куда тебе нужно — великая благодать. Внутреннее убранство квартиры ничуть не изменилось с момента последнего посещения: вокруг всё ещё темно, тихо и с большим количеством нераспакованных коробок. Чонгука нигде не видно и не слышно, и эта мысль заставляет сердце Тэхёна ухнуть куда-то вниз. Он спешно проходит через широкую арку в полутёмную кухню, но из-за нагромождения коробок не замечает вытянутую на полу в проходе худую ногу и запинается за неё, с некрасивыми ругательствами падая на свои руки и раздавливая содержимое пачек с сухой лапшой. — Твою мать... — Тэхён, перед глазами которого от резкой смены плоскостей мелькают разноцветные звёздочки, поворачивает голову назад и пытается сфокусировать взгляд на причине своего падения. Его желудок от таких перфомансов воодушевлённо начинает готовить к возвращению на Землю ещё одну лунную миссию. Ким чувствует себя хуёво, но ему становится ещё хуже, когда в помещении, с позволения заботливой руки хозяина квартиры, загорается весь возможный свет, полностью ослепляя привыкшего к темноте Тэхёна. — О... — только и успевает прошептать он вместо полноценного «О, я рад, что ты жив», прежде чем лунная миссия с громкими отвратительными звуками совершает успешное приземление на угольный ламинат чужой квартиры. — Какого хуя? — её раздражённый хозяин, всё это время сидевший рядом с проходом и опирающийся на стену под выключателем, поднимается на ноги и подходит ближе к голове Тэхёна, очень удачно упавшего между высоким стулом и барной стойкой, не расшибив себе мозг о последнюю. Но Киму некогда радоваться и уповать на чудеса фортуны — он занят опустошением желудка до финального конца. Откуда-то справа раздаётся яростное: — Что ты делаешь? — А что... не видно? — с трудом выдавливает из себя Тэхён пониженным до предела голосом, вытирая рот тыльной стороной руки. — Пришёл узнать... всё ли у тебя хорошо, — он поднимает и поворачивает голову вбок, сталкиваясь с могильной бездной в чужих глазах. Несмотря на вполне бодрый и адекватный переход из своей квартиры в соседнюю, Тэхён всё ещё пьян со всеми характерными признаками, у него безумно болит горло и саднят ладони после падения, поэтому последнее, что его будет напрягать в этой жизни — злой сосед, опускающийся на корточки рядом. — У меня всё было замечательно ровно до того момента, как ты пришёл и наблевал на пол моей кухни, — цедит Чонгук каждое слово, протягивая руку к голове Тэхёна и резко поднимая её вверх за светлые волосы чёлки, игнорируя тихое «айщ». — Какое слово из «уходи и забудь сюда дорогу» ты не понял в прошлый раз? — Я забыл... — шёпот сквозь стиснутые зубы. — Но дверь была открыта, так что я вспомнил... Извиняюсь, что не по теме, но... Не мог бы ты дать водички? Горло... першит, — Тэхён с трудом сглатывает образовавшийся в горле ком и болезненно морщится. — Таким, как ты, кажется, бесполезно что-либо говорить, — безапелляционно констатирует Чонгук, отпуская волосы Тэхёна, отчего тот благодарно выдыхает. — Таким, как я? — переспрашивает он, осторожно усаживаясь на зад рядом с насыщенно-жёлтым пятном и прикрывая рукой глаза, лишь бы не видеть этот мозгодробящий яркий свет с потолка. Тэхён мысленно благодарит себя за то, что ничего не ел со вчерашнего дня, иначе безобидное и даже ничем не пахнущее пятно рядом с ним было бы куда более тошнотворным. — Да, — подтверждает Чонгук под звук наполняющей стакан воды из-под крана. — Таким же долбоёбам, как ты. Вода перестаёт шуметь. Три тихих шага, и в лицо Тэхёна сначала выплёскивают ледяную воду, а затем кидают рулон бумажных полотенец. — Убери за собой и выметайся. — Очень... мило с твоей стороны, — тонкая ткань голубой рубашки вмиг намокает, а язык с жадностью проходит по губам, ловя оставшиеся капли живительной влаги. — Но сегодня я не уйду. Тэхён пьяный от виски и безумный по жизни. Он согласен взять на себя ответственность за всё, что требуется. Согласен помочь Чонгуку из Gratis затащить это тело в капсулу. Глупо было всё это время рассуждать над тем, что и так очевидно — его привлекает эта история, его привлекает этот неприступный и агрессивный Чонгук, от одного взгляда которого чувствуешь себя похороненным заживо. И никакая логика не поможет бросить и отстраниться от того, чего хочет душа вместе с сердцем. А всё, чего они хотят в данный момент — заебать Чонгука. Того самого Чонгука, который сейчас нависает сверху, загораживая собой свет от одного из спотов натяжного потолка, и испепеляет Тэхёна взглядом. — Твоя злоба в глазках не заставит меня покинуть эту квартиру, даже не пытайся, — губы Тэхёна расползаются в ухмылке, когда он замечает, как сильно напряглись желваки на худых скулах Чонгука. Ходить по краю между «мне въебут» и «меня пожалеют» весело. Особенно если человек, от которого зависит исход, имеет видимые склонности к насилию. — Сегодня у меня состоялся крайне неприятный диалог с далеко не последним по важности в моей жизни человеком. И у тебя, как я подозреваю, тоже. Так почему бы хотя бы на один вечер не опустить нашу вражду и не стать друзьями по горю? — Ты реально ебанутый или спектакль затянулся? — Хотел бы я хоть на что-нибудь ответить отрицательно, но увы и ах... — Тэхён отрывает сразу несколько бумажных полотенец, складывает их в некое подобие тряпки и вытирает последствия бесконтрольного приёма алкоголя на пустой желудок. Чонгук продолжает стоять и молча буравить его ненавистным взглядом, а Тэхён внутри и снаружи спокоен как удав и явно ощущает себя хозяином положения, поднимаясь на ноги и бродя по кухне в поисках мусорного ведра. — Правда в том, что я настолько ебанутый, что хочу с тобой подружиться. А ещё моя драгоценная стремянка лежит на твоём балконе, но ты не выглядишь как человек, который смог бы просто поднять её, а у меня самого нет сил, чтобы забрать её. Поэтому сперва мы должны поесть, — Тэхён поднимает с пола пачки с рамёном и начинает греметь дверцами шкафчиков в поисках кастрюли. Бокалы под виски, завалявшаяся пачка сырных чипсов, бокалы под пиво, подарочный набор ножей — оу, салфетки белые, салфетки голубые, салфетки с медведями, небольшая сковородка и ни одной чёртовой кастрюли. Тэхён плюёт на поиски, вытаскивает и ставит сковородку на индукционную плиту, высыпая в неё то, что осталось от когда-то цельных прямоугольников высушенной лапши. Он набирает в чайник воду из-под крана и ставит кипятиться. Чонгук всё это время подозрительно тихо себя ведёт. Ким наконец-то поворачивается в ту сторону, где он должен стоять, и наконец-то понимает, почему. Чонгука на кухне больше не наблюдается. Ну и ладно, не особо-то и хотелось заниматься готовкой под молчаливым надзором. Главное, чтобы он не вернулся с катаной, а со всем остальным Тэхён сможет справиться. Вода в чайнике закипает, сам он тихо щёлкает и выключается. Кипяток с шуршащими звуками наполняет сковородку до уровня, покрывающего лапшу. Тэхён высыпает приправу, включает плиту на среднюю мощность и закрывает сковородку слишком широкой и неподходящей к ней крышкой — но как же пофиг. Пять минут по внутренним часам, семь — по часам на экране телефона, и лапша готова. В одном из ящиков Тэхён находит нераспечатанную упаковку с деревянными палочками, которые кладут в дополнение к заказу при доставке еды на дом, и подставку под горячее в виде кролика. Кролика. Каждый день мы живём и каждый день узнаём что-то новое о нашем окружении. Чонгук вот узнал, что у Тэхёна плохая переносимость виски, а Тэхён узнал, что Чонгук под личиной агрессивного хикикомори прячет милых деревянных кроликов. Мило. Он выключает яркий свет, оставляя интимно-приглушённую подсветку по периметру комнаты, выключает плиту и ставит сковородку на подставку, откладывая в сторону крышку. Просторную кухню немедленно наполняет запах свежесваренной лапши, провоцирующий обильное слюноотделение во рту. Вообще-то дерзости и наглости в Тэхёне хоть ложкой отбавляй, но просто так сесть и в одиночку есть в чужом доме не позволяют вычерченные карандашом границы норм и приличий. С тяжелым вздохом и под жалобное попискивание голодного желудка Ким отправляется на поиски Чонгука. Комната, которая располагается прямо от кухни через развилку, всё ещё тёмная и пустая, а вот одна из закрытых в прошлый раз дверей в коридоре сейчас приоткрыта. За ней — чёртов артхаус: часть пола усыпана разорванной в клочья бумагой, стулья, стеллаж и комод опрокинуты и перевёрнуты, из высокого полуоткрытого шкафа, дверца которого неестественно лежит на полу, вывалена одежда, другая часть пола усыпана битым стеклом из большого зеркала, круглая рама которого осталась висеть на стене. И Чонгук, как фокусная точка картины, завораживающая и приковывающая к себе всё внимание зрителя — в своей белоснежной футболке и чёрных карго сидит на корточках и голыми руками собирает осколки, которые сразу же окрашиваются в ярко-алый в его ладонях. — И кто из нас ещё ебанутый? — риторически вопрошает Тэхён, флегматично опираясь на дверной косяк и не торопясь вмешиваться. — Мне хотя бы хватает мозгов не калечить себя намеренно. — Я сказал тебе выметаться, — твёрдо повторяет Чонгук, слегка наклоняя ладони, и стекло с кровавыми разводами падает обратно на пол. — А я сказал, что не уйду, пока не поем, а там — посмотрим, — не менее незыблемо отвечает Тэхён. — Обед, кстати, готов. Хотя лично для меня это завтрак. Идёшь? — Да как же ты заебал, — парень сгорает буквально за секунду, резко вскакивая на ноги, и в два шага оказывается прямо перед Тэхёном, занося кулак для удара. Текущая физическая подготовка у Кима ни к чёрту, сознание всё ещё немного притуплено, но рефлексы всё равно срабатывают быстрее, чем разум в полной мере осознаёт произошедшее. Сокджин никогда не учил своего младшего брата давать в ответ в драке, а вот уклоняться, парировать удары и доводить противника до изнеможения — да. Главное правило, которое оба брата усвоили за четыре года жизни в детском доме — никаких следов. Воспитательницы никогда не разбирались, кто прав, а кто виноват. Есть следы на открытой коже? Виновен. Нет следов? Свободен. Такая вот простая философия. Философия, благодаря которой Чонгук сейчас придавлен лицом к дверному косяку, который ещё секунду назад подпирало другое тело. Перехват кулака, лёгкая подсечка, выкрут руки — всё просто. И никаких следов. — Отпусти, — приглушённо хрипит сосед, пытаясь вырваться из крепкого захвата. — Только если согласишься пообедать со мной, — выдыхает Тэхён в чужое ухо, сильнее выкручивая руку и вжимаясь телом в худую спину под тканью белой футболки. — Без насилия и звонков в полицию. — Ебанат, — Чонгук под ним ощутимо вздрагивает и прекращает попытки освободиться, обмякая в чужих руках. — Я не ем. — Я заметил, — хмыкает Тэхён и отстраняется, распознав невербальное согласие на своё предложение. — Если бы ты это делал, у меня не было бы и шанса. — Один обед, и ты съёбываешь, — мрачно ставит условие Чонгук, встряхивая руками, и направляется в сторону кухни. — Один обед и посмотрим, — следуя за ним, поправляет Тэхён совершенно бесстрастно, хотя внутри расползается приятное удовлетворение от успеха.

↔↔↔

Оставленная в горячем бульоне лапша за минуты возни в другой комнате разбухла и размокла, превратившись в плотно прилипших друг к другу желтоватых червяков. Но Чонгуку, кажется, абсолютно плевать — он усаживается на барный стул, пододвигая сковородку ближе к себе, зубами распаковывает палочки и сразу же опускает их в огненно-красную воду, поддевая лапшу. — У тебя есть ещё столовые приборы? — спрашивает Тэхён, вспоминая, что палочки в чужих руках — единственные, которые он смог отыскать, ползая по ящикам и шкафам. — Нет, — выдаёт Чонгук и с громким сюрпом втягивает лапшу в рот. — Мило, — да ни черта, на самом деле, но в сравнении со всем тем, что Тэхёну довелось пережить сегодня — такой пустяк. Он выдвигает из-под барной стойки стул и садится напротив Чонгука, выхватывая у того палочки из светлого дерева, которые успели местами окраситься в красный из-за всё ещё кровоточащих порезов на ладонях. Большой комок лапши отправляется в рот, а палочки возвращаются к хозяину быстрее, чем тот успевает сообразить и привычно зло сверкнуть глазами. Тэхён мычит от наслаждения, прикрывая глаза, когда восхитительно ловко балансирующая между болезненной и приятной острота жжёт язык. Это — вкус счастливого детства, когда вы вместе со старшим братом после школы заходите в круглосуточный магазин у дома и выкладываете на кассе всю выпрошенную у родителей за неделю мелочь, чтобы купить заветную яркую упаковку. Когда ты сидишь на стуле и болтаешь ногами, пока Сокджин заботливо готовит эту лапшу на двоих, а потом вы уплетаете её за обе щёки, вместо того, чтобы есть приготовленный мамой ненавистный суп. Это — вкус весёлого начала профессионального становления, когда после улётной вечеринки дома у Намджуна по случаю удачно завершённого проекта ты с диким похмельем и пустыней во рту сидишь на залитой солнечными лучами кухне в окружении таких же потрёпанных жизнью опухших рож Намджуна и Чимина, ожидая, пока злой Сокджин, приехавший стучать по башке всем троим за попойку посреди рабочей недели, в фартуке стоит у плиты и, несмотря на всю свою злость и раздражение, всё равно любовно варит для всех лапшу на завтрак. Казалось бы, это всего лишь лапша, а сколько воспоминаний. Тэхён изучающе рассматривает Чонгука, который вылавливает палочками плавающие в бульоне остатки лапши, и размышляет о том, а есть ли у этого болезненного парня какие-либо приятные воспоминания, связанные с ней? Чонгук из Gratis говорил, что любит рамён, значит, что-то такое должно быть. Этот же Чонгук, который выглядит как один Чонгук, но ведёт себя как совершенно другой Чонгук, представляет собой нерешённую загадку: кто он? Что он? Какая история скрыта за его плечами? Тэхён решает спросить прямо в лоб... — У тебя есть дорогие сердцу воспоминания, которые связаны с лапшой? — ... но не о том. Чонгук из реальности — загадка, которую он хочет разгадать своими силами, и подсказки ему не нужны. Пусть даже маловероятно, что Чонгук бы ответил, задай Тэхён вопрос, но тем не менее. Он «решит» его сам. Чонгук поднимает на него безразличный взгляд и отодвигает пустую сковородку подальше от себя. — Обед закончен. Испарись. — И всё же? — с чем-то отдалённо похожим на надежду в голосе тянет Тэхён, вопросительно выгибая бровь. — У меня нет сердца и воспоминаний. А теперь уходи.