↔↔↔
Следующее утро протекает спокойно и умиротворённо. Настолько спокойно и умиротворённо, что подвох чувствуется в каждом дуновении ветерка и спешащем куда-то облаке. И вот то ли Тэхён стал параноиком, подцепившим от Сокджина любовь к беспокойству по надуманным гипертрофированным причинам, то ли его интуиция знает что-то, чего не знает он. Потому что эта дама уже не верещит, а полноценно воет сиреной, воет всё громче с каждым шагом, приближающим его к отделению психотерапии. Апогей наступает, когда Тэхён открывает дверь в кабинет под номером семь и вместо привычного небесно-голубого костюма за компьютерным столом замечает белый халат, накинутый на тёмно-зелёный вязаный джемпер. — Добрый день, Тэхён-щи! — широко улыбается врач Квон, а Тэхён чувствует, как плитка на полу под подошвой кроссовок стремительно трескается. — Рад снова вас увидеть! — Вы?.. — только и получается выдавить, пока всё внутри заходится в панике. Появление врача Квона — катастрофическое упущение в плане, которое будет иметь роковые последствия, если срочно не придумать, как от него отвязаться. — А вот вы, смотрю, рады не так сильно, как я, — шутит он, ничуть не удивившись и не расстроившись. — Эх, молодё-ёжь, — тянет с хитрой полуулыбкой на губах, качая головой. — Понимаю, что всем молодым людям свойственно отдавать предпочтение компании девушки, нежели чем пожилого ворчуна... Но, увы, вы почти закончили терапию, а это обязывает меня провести с вами последние два дня и помочь подвести итоги... Последние оплоты надежды, что держали Тэхёна в вертикальном положении, разрушаются, камнями падая вниз и балластами утягивая вместе с собой в пучину отчаяния. Неужели совсем никак не получится отделаться от врача?.. — Кстати говоря, примите мои поздравления по случаю этого события! — психотерапевт продолжает говорить буднично, совсем не замечая, как человек в двух шагах от него пытается ухватиться хоть за что-нибудь, прежде чем его окончательно затянет и накроет. — Но вместе с тем вынужден сообщить и не очень приятную новость: завтра вы не сможете посетить Gratis, потому что компания готовится к участию в международной конференции, а это требует проведения масштабных технических работ и сопутствующего им отключения всех серверов на несколько дней... Тук. ...не сможете посетить... Тук. ...масштабные технические работы... Тук. ...отключение серверов на несколько дней... То, что казалось апогеем ещё две минуты назад, теперь выглядит не серьёзнее обычного проходного события. В литературе это вроде называется ложной кульминацией? Если так, то то была она, а то, что происходит сейчас — уже настоящая, дробящая в кровавое месиво не только мозг, но и все внутренности. Звон в ушах всё нарастает, равноценно тому, как увеличивается количество тёмных пятен перед глазами. Психотерапевт вещает как ни в чём не бывало, активно жестикулируя себе в помощь, но для Тэхёна все его движения сливаются в одну сплошную кашу, а покинутые рот слова доходят с опозданием, словно через толщу воды. — Сегодня будет ваше последнее погружение, чтобы завтра мы встретились и подвели итоги... Согласны, Тэхён-щи?.. — врач Квон щёлкает пальцами перед собой, чтобы привлечь внимание клиента, невидящий взгляд которого завис на его лице ещё добрых пять минут назад. — Тэхён-щи?! Нет... Нет, нет, нет! Звонкий звук соприкосновения ладоней со щеками разрезает тишину кабинета с мерным жужжанием техники на фоне. Сейчас не время, сейчас ни в коем случае нельзя сдаваться и пускать всё на самотёк! — Я... Нет, постойте. Могу... могу я приехать и зайти в Gratis вечером? У меня появились срочные дела, — трясущаяся рука не с первого раза попадает в карман толстовки и едва не роняет телефон, стоит извлечь его оттуда. Тэхён, щёки которого всё ещё горят после ударов, взмахивает смартфоном, включает экран и делает вид, что только что получил новое сообщение. — Старший брат написал и попросил о встрече. Он ждёт меня внизу. К-кажется, что-то серьёзное случилось. Могу я сейчас отлучиться, но вечером зайти в систему?.. Пожалуйста? — конец должен был быть обычной просьбой, но он звучит слёзной мольбой. — Э-э, — мужчина заметно теряется от столь резкой перемены в настроении, хмуря брови и заторможено переводя взгляд с Тэхёна на свои наручные часы и обратно. — Вообще-то на вечер у меня запланирована встреча с новым клиентом, но если её перенести?.. — бубнит он себе под нос, почёсывая подбородок. — Нет, не получится... — сообщает уже громче, поднимая взгляд и разводя руками. — Я не смогу помочь вам с погружением... — Я сам могу! — судорожно восклицает Тэхён. Слишком поспешно, слишком подозрительно. Брови психотерапевта практически сливаются в одну линию чуть выше переносицы. Вдогонку летит преисполненное отчаянием предложение: — Или... или как насчёт той медсестры, которая помогала мне всё это время? М-может ли она заменить вас? — Сумин-щи? Да простит его Господь, но Тэхён в душе не ебёт, как её зовут — за последнюю неделю так и не удосужился посмотреть на её бейджик, но сейчас это вообще не имеет значения. Он лихорадочно кивает несколько раз. Врач Квон задумывается всего на пару секунд, но этого достаточно, чтобы успеть вдоль и поперёк изучить все грани напряжения, тревоги и страха. — Хорошо, — наконец-то оглашает он свой вердикт, а ноги Тэхёна подкашиваются уже от накатившей волны облегчения — он делает небольшой шаг назад, чтобы удержаться в вертикальном положении. — Так уж и быть. Идите по делам, я предупрежу её. — Б-благодарю! — Тэхён впервые кланяется психотерапевту и ловит глубокое непонимание в глазах за толстыми стёклами очков, но прежде чем оно в какой-либо форме материализовывается, он тараторит слова прощания и покидает кабинет, добегая до конца коридора и скрываясь на лестнице быстрее, чем за ним успевает захлопнуться дверь. В голове миллионы мыслей, в душе миллионы страхов. Ноги то деревенеют, то немеют и подламываются, дыхание уже давно сбито, а нормальный сердечный ритм был нарушен ещё в первые секунды неожиданной встречи с психотерапевтом и до сих пор так и не пришёл в порядок. Педаль газа уходит в пол, Тэхён мчится по пока ещё пустынным улицам дневного города, попадая в объектив каждой встречающейся дорожной камеры и чуть ли не каждую минуту пополняя список штрафов за превышение скорости ещё одним новым. Но поебать, как же ему поебать сейчас на всё, что не связано с Чонгуком или помощью ему. Да, тут, конечно, можно было бы напомнить о существовании рациональности и привести веский довод, что если он случайно разобьётся, Чонгуку уже точно никто не сможет помочь, но Тэхёну, ледяные руки которого выкручивают руль, чтобы в нарушение всех принятых правил припарковать машину не в паркинге, а прямо у входа в дом, поебать. Поебать и на то, что жильцы-соседи покрывают трёхэтажными матами, когда он проносится мимо них к входной двери, лишь чудом никого не задев. Не поебать только на Чонгука, которого он находит умывающимся перед зеркалом в ванной и к которому подлетает, хватая за руку и обрывками пытаясь объяснить: — К-капсула... — он задыхается, но это всё лишь мелочи, отвлекающие от самого в данный момент важного: — Обе-щание... с-сегодня... н-нужно и-..дти... Чонгук не выглядит напуганным спешкой и полыхающими безумием глазами, не выглядит и воодушевлённым перед походом куда-то — он просто с бесстрастным выражением лица позволяет Тэхёну за руку вывести себя из ванной и провести через всю квартиру, каменным изваянием застывая только лишь на её пороге. — Что... т-такое? — с замершим сердцем и прерывистым вопросом из-за всё ещё не восстановившегося дыхания оборачивается Тэхён, почувствовав сопротивление, которого до этого не наблюдалось. — Мне... — начинает было Чонгук, но затихает, немигающим взглядом упираясь в стену коридора за открытой входной дверью. — Тревожно? Больно? Страшно? — на одном дыхании выдаёт Тэхён вариант за вариантом, чтобы поскорее понять, с чем имеет дело, решить проблему и двигаться дальше. Быстрее. — Холодно, — завершают внезапным. — Холодно? — Холодно. Тэхён в один шаг оказывается рядом и касается губами лба. Кожа не горячая и не холодная — обычной температуры. Странно. Он на пробу накрывает лоб ещё и ладонью, но результат тот же. Времени, которое ещё можно было бы позволить себе потерять, больше нет, поэтому Тэхён резким движением расстёгивает молнию толстовки, стаскивает её с себя и набрасывает на плечи Чонгука. — Пока так. Пойдём, в машине тебя отогрею, — говорит и вновь тянет его, заставляя сдвинуться с места, но Чонгук неожиданно сильно упирается, смещаясь всего на одну четвертую шага. Вспышка раздражения на фоне натянутых до предела нервов гаснет так же быстро, как и вспыхивает, стоит Тэхёну вновь повернуться и не просто визуально осмотреть, а заглянуть в антрацитовые глаза. — Тебе страшно, — не вопрос, а констатация факта. Подтверждение не требуется, но шумный выдох всё равно исполняет его роль. Тэхён выдыхает тоже, но более обречённо, потому что, во-первых, время. Блядское время, что спешит, уходит, сбегает. А во-вторых, после всего, что случилось в их жизнях, он просто не может проигнорировать и не помочь, поэтому притягивает Чонгука к себе, заключая в объятия и принимаясь ласково — насколько это вообще возможно в подобной ситуации, шептать на ухо: — Ты ведь безумно устал, разве нет? Тебе больно, и ты хочешь, чтобы всё это закончилось, я ведь прав? Тогда прошу, пойдём со мной. Всё будет хорошо, очаровашка, — дрожь в голосе никак не получается скрыть... — Доверься мне, —... поэтому Тэхён перекрывает её поцелуем. В соприкосновении губ столько же боли, сколько и умиротворения, пусть и временно, но успокаивающего обоих. — Закрой глаза, — мягко просит, накидывая большой капюшон толстовки на голову с длинными вьющимися волосами. Его слушаются, смыкая веки. — Я рядом, держу тебя, — Тэхён пристраивается сбоку, приобхватывает Чонгука за талию и позволяет ответно вцепиться в свою руку. — Пойдём. Первый шаг — самый трудный. Он совсем маленький, неполноценный, но всё равно приближающий к нужной цели. Второй даётся чуть легче и позволяет выйти за пределы квартиры. Звук от третьего тонет в хлопке закрывшейся двери. Чонгук вздрагивает и дёргается в обратную сторону, но Тэхён его удерживает и вновь начинает убаюкивать: — Ш-ш-ш, всё хорошо. Идём.Baby, don't you worry, I got you
I Got You — Bebe Rexha
↔↔↔
Безумно хочется вернуться в отделение вместе с Чонгуком как можно быстрее, но в этой мнимой игре Тэхён всегда находится на шаг позади времени, что является незримым противником, стремящимся вставить как можно больше палок в колёса — вот и сейчас уже близится вечер, а вместе с ним и конец рабочего дня, что приводит к увеличению числа машин на дорогах в геометрической прогрессии. Одна, вторая, третья пробка... Минуты жизни как песок, ускользающий сквозь пальцы. Как течение реки, которое невозможно не то что остановить — даже хотя бы немного задержать. Тэхёну бы порадоваться, что он ещё вчера купил подарки, поэтому неожиданный поворот событий особо не добавил трудностей, но сил и способностей на переживание каких-либо других эмоций, кроме всепоглощающей тревоги, просто нет. И никакие дыхательные гимнастики не помогают, когда ты отчётливо понимаешь, что жизнь любимого человека находится буквально в твоих руках и именно от того, что и как ты сделаешь, будет зависеть его будущее. И ваше общее, возможно, тоже. Технические работы... В прошлый раз они продлились всего день или два, но Чонгук сказал, что ему успели обрубить почти все возможности — что же тогда будет, если количество этого времени возведётся в квадрат?.. Тэхён цепляется за руль, несколько раз сжимая и разжимая обхватывающие его кисти рук, чтобы ослабить напряжение. ...цифровая копия, которую можно удалить... ...безвозвратно... Сидящего на переднем сидении Чонгука тоже накрывает — его, привалившегося к стеклу и обхватившего собственные плечи, заметно колотит. Тэхён, стараясь не отвлекаться от дороги, опускает руку на чужое бедро и принимается бережно поглаживать, чтобы передать немного спокойствия. Безрезультатно — в противовес существованию в математике отрицательных чисел, в реальной жизни нельзя пересечь нулевую черту и уйти в минус, передав то, чего у тебя самого нет. Значит, нужно успокоиться. Тэхён не придумывает ничего лучше, чем разделить на две части таблетку снотворного из блистера, который вчера был закинут в бардачок на всякий случай, принять одну, запив водой из завалявшейся среди пакетов бутылки, а вторую отдать Чонгуку. Это помогает. Так — не лучше, но так — легче. Эффект плацебо и высшая степень самовнушения во всём своём блеске. Встроенные в приборную панель часы показывают половину шестого вечера. Последний срок начала погружения в Gratis — восемь вечера. Плюс три часа получается одиннадцать. Сервера не могут отключить раньше, значит, он должен успеть до одиннадцати. Нет, не должен — он обязан успеть. Обязан помочь, обязан спасти, обязан вытащить. И у него на это осталось пять с половиной часов.↔↔↔
Войти в психотерапевтическое отделение получается практически без лишних свидетелей — обычно дежурящего на входе охранника нет в будке, а в просторном холле пусто, не считая подпиливающей себе ногти девушки за стойкой регистратуры, которая оценивающим взглядом проходится по направляющейся к ней паре молодых людей. — Здравствуйте, — Тэхён натягивает на лицо лучшую из своих улыбок ради простой формальности. — Я в кабинет номер семь, предпоследний сеанс в Gratis, — и выходит чуть вперёд, по максимуму загораживая Чонгука. — Здравствуйте, — её, очевидно, больше интересует обилие пакетов в руке Тэхёна, а не потерянного вида подросток за его спиной — и слава Вселенной. — Поднимайтесь, я сообщу о вашем приходе, — говорит и теряет к двум посетителям всякий интерес, сначала переключаясь на миниатюрный чёрный пейджер, дважды тыкая по кнопкам, а затем возвращаясь к своему изначальному занятию. Дрожащий осенней листвой на деревьях Чонгук опасливо оглядывается по сторонам, но Тэхён уверенно ведёт его на лестницу, по которой они поднимаются на нужный этаж. До кабинета им вновь не встречается никто из персонала — судьба благоволит, не иначе. Конечно, даже если бы у кого-то и возникли бы вопросы, Тэхён смог бы более-менее убедительно на них ответить, но всё же гораздо лучше, если не приходится тратить время на столь бессмысленную ерунду. Шесть тридцать одна — они оказываются внутри, до прихода медсестры остаётся не больше пары минут, а Чонгука перекашивает при виде капсулы, на боковой стенке которой серебром выгравировано «Gratis». Шесть тридцать две — и Тэхён понимает, что страх Чонгука перед погружением — это меньшая из проблем, потому что до этого момента ещё нужно запудрить девушке мозги, исключив любые подозрительные элементы из окружающей среды — а что может быть более подозрительным, чем нахождение в кабинете постороннего, которого банально некуда спрятать? Шесть тридцать три — капсулу не получается сдвинуть с места даже на миллиметр, поэтому приходится проталкивать Чонгука между стеной и одним из графитовых металлических бортов. Там пыль и множество валяющихся друг поверх друга проводов, но никаких других вариантов нет. — Тебе нужно посидеть здесь немного, никак себя не выдав, хорошо? — шепчут, приглаживая взлохмаченные волосы на голове севшего поверх всего беспорядка Чонгука. — Совсем скоро всё это закончится, — обещание спешное, потому что в коридоре слышатся шаги, но нужное — оленьи глаза полны непонимания. — Я рядом, поэтому не бойся, — Тэхён напоследок проводит пальцем по прохладной щеке и вылезает из узкого прохода, подхватывая часть кинутых на пол пакетов и в обратном порядке отсчитывая секунды до появления медсестры. Три... две... одна... Дверь открывается, впуская внутрь светловолосую девушку в лазурном костюме. Вновь сокращение скуловых мышц и стандартный обмен приветствиями. Тэхён кидает взгляд на её бейджик — не позолоченный, а обычный пластиковый — и правда Сумин. — Сумин-щи, я бы очень хотел поблагодарить вас за помощь, — сладкие речи льются под сопутствующую обольстительную улыбку. — Пожалуйста, примите от меня несколько безделушек в знак признательности, — Тэхён протягивает ей пакеты. — Ой, ну что вы, — медсестра вмиг тушуется, прикрывая рот ладонью и смущённо хихикая. — В самом деле, не стоило... — она машет руками, очевидно намереваясь отказаться, но, видимо, замечает названия известных брендов на нескольких пакетах, после чего её глаза забавно округляются, и она быстро перехватывает их ручки: — Но спасибо. Рыбка на крючке. Тэхён делает вид, что не заметил поспешности в чужих движениях, и продолжает улыбаться. — Можно вас попросить передать врачу Квону вон ту коробочку? — лёгкий взмах руки в направлении стола с техникой. — Знаю, что у него на сегодня запланирована встреча с новым клиентом, так что, думаю, этот торт станет чудесным подспорьем для хорошей беседы, — Тэхён продолжает отыгрывать свою роль, несмотря на то, что обрёл уверенность в успешности этой части своего плана ещё в момент, когда девушка приняла подарки. — Да, конечно, — Сумин безропотно соглашается, кивая головой. — Замечательно, — победно хлопает в ладоши Тэхён. — Тогда сейчас помогите мне с датчиками и потом сразу отнесите ему торт, хорошо? Девушка порывается ещё раз кивнуть, но внезапно по её лицу пробегает тень сомнения. — По правилам мы не имеем права оставлять клиентов без присмотра, — она отводит взгляд в сторону и закусывает губу. — Если вы будете ждать окончания моего сеанса, то врач Квон уже успеет закончить свою встречу, — разочарованно вздыхает Тэхён, транслируя на лице грусть по поводу безрадостной судьбы торта, которому не суждено быть отведанным. Медсестра хмурит брови, колеблясь в принятии конечного решения, поэтому в ход идёт припрятанный на такой случай весомый аргумент. — У меня ведь сегодня последний сеанс. Я знаю Gratis вдоль и поперёк, знаю, что не надо делать и куда не стоит лезть, так что ничего не случится, — он старается улыбнуться настолько ярко и обезоруживающе, насколько вообще позволяют мышцы лица. — Тем более что вас не будет всего лишь минут пятнадцать-двадцать. Тэхён — манипулятор. Лукавый, двоедушный, нечестивый. Тщетно пытаться задеть его подобными словами — он в другой системе ценностей и давно уже признал эти свои черты. Поэтому и не собирается отказываться от полезнейших знаний и умений, сколь бы сильно общество ни пыталось его порицать. В конце концов, это спасает жизнь, и он даже не может считаться эгоистом в своих действиях, потому что спасаемая жизнь — не его. Лицо Сумин ещё несколько секунд пребывает в неопределённом состоянии, но затем светлеет на глазах. — Давайте тогда я прикреплю датчики и пойду отнесу, — она поддаётся, примиряется с внушаемым планом действий и повторяет его сама, окончательно закрепляя свою убеждённость в правильности принятого решения. Тэхён разворачивается и спешно скрывается за ширмой, прежде чем медсестра успела бы заметить, как улыбка на его губах превращается в триумфальную ухмылку. Он стаскивает с себя одежду, кидая её на вешалку, и вновь возвращается в поле зрения девушки, забираясь в капсулу и принимаясь ёрзать на матрасе, чтобы создать видимость поиска наиболее комфортной позы. Она крепит датчики, предварительно смазывая нужные места гелем, и медленно приближается к тому краю, за которым прячется Чонгук и где вполне себе видна его тёмная макушка, если приглядеться. Сердце Тэхёна точно пропускает несколько ударов, прежде чем он в панике начинает кашлять, пытаясь перетянуть внимание на другую сторону, к своему лицу. — Поперхнулся, — осипшим голосом поясняет он, когда Сумин, подсоединяющая датчик к его ноге, устанавливает с ним зрительный контакт. Срабатывает — она быстро разделывается с той частью и переходит к верхней половине туловища. Гель, который обычно кажется приятным за счёт охлаждения кожи, сегодня приносит лишь дискомфорт, потому что Тэхёна и без того бросает то в жар, то в холод. Он находится на финишной прямой своего плана, поэтому волнение, которое давно уже затуманило не только разум, вытеснив из него всё, кроме себя любимого, но и проникло в каждую клеточку организма, пропитав его своей отравой, вот-вот начнёт хлестать через край. — Всё готово, — медсестра наконец-то завершает с приготовлениями и тянется, чтобы закрыть крышку капсулы. — Спасибо вам большое, — напоследок улыбается Тэхён и прикрывает глаза, создавая впечатление, что настраивается на погружение, но стоит девушке удовлетворённо кивнуть и отойти, как он обхватывает внутреннюю ручку и, упираясь в неё, не даёт крышке опуститься до конца, удерживая её в сантиметрах от нижней поверхности. Датчики подключены и работают — медсестра бегло пробегается взглядом по графикам на мониторе и, не замечая оставленной малюсенькой щели, с чувством выполненного долга подхватывает пакеты и коробку с тортом со стола и выходит из кабинета. Стоит только двери закрыться, Тэхён распахивает капсулу и выпрыгивает из неё, одним махом отдирая от себя все датчики. — Чонгук? — зовёт он, наполовину протискиваясь к парню, что неподвижно сидит в той же позе, которую принял, когда его усадили туда. — Иди ко мне, нам нужно спешить. Чонгук поворачивается на голос и слушается, осторожно поднимаясь и выползая из своего укрытия, но делает это с некоторой заторможенностью, ещё и каждые пять секунд пытаясь проморгаться. Неужели побочки от принятой половинки таблетки снотворного? Чёрт. Тэхён успевает несколько раз мысленно проклясть себя за опрометчивое решение, которое в моменте казалось хорошим, и вознести молитвенные просьбы Вселенной, чтобы это никак не сказалось на процессе погружения. Если, конечно, этот процесс вообще будет. Всё, в чём Тэхён уверен — ему надо положить Чонгука в капсулу и закрыть крышку. Относительно же того, что будет происходить после — понимания нет от слова совсем. Как конкретно сознание Чонгука из Gratis сможет вернуться в настоящее тело? Как долго это будет происходить? Как понять, что процесс закончен? У него столько вопросов, а ответы давать никто не спешит. И даже более того — ему придётся отвечать на всё самому. Чонгук залезает в капсулу прямо в одежде — раздевать его нет времени, и благо, что она у него свободная, поэтому можно закатать мешающую ткань, чтобы прикрепить датчики. Тело трясёт, руки дрожат, все его движения резкие, хаотичные — Тэхён спешит, но старается делать всё по правилам: не жалеет геля на кожу, чтобы повысить проводимость, и бережно укладывает голову так, чтобы иголочки, выходящие из матраса, попали точно в нужные места. — Всё будет хорошо, — говорит сбивчиво, приглушённо, чтобы убедить и внушить надежду, но страшно, что не лежащему в капсуле телу, а самому себе. Глаза закрываются. Крышка капсулы опускается и соприкасается с нижней поверхностью. Сделано. Что дальше? Непонятно. Ноги несут к столу со техникой, которая после непродолжительной паузы вновь фиксирует поступающие данные, преобразуя их в инфографики на экранах монитора. Понимать бы во всём этом хоть что-нибудь ещё. Десять секунд — всё ровно. Двадцать секунд — всё ровно. Тридцать секунд — всё ровно. Должно ли всё быть именно так? Прождал ли он достаточно? Тэхён не выдерживает — бросается к капсуле и открывает её, прерывая процесс погружения. Глаза — его любимые, антрацитовые. Но в них только лишь пустынная бездна и нет ничего живого. — Очаровашка, это ты?.. — уже знает ответ, но всё равно спрашивает. Глупец. Нельзя полагаться на то, что уже потерял. — Нет... Блять... Нет, этого просто не может быть! — отчаяние. Безумно хочется выть и рвать волосы на голове, но вместо этого Тэхён помогает парню выбраться и ложится в капсулу вместо него, быстро прикрепляя датчики к коже. — Чонгук, — прежде чем закрыть крышку, зовёт он и, встретившись взглядом с совершенно потерянным, просит: — Пожалуйста, подожди меня пять минут здесь. Никуда не уходи, понял? Будь тут, я быстро. Рывок за ручку. Верх и низ соединяются. Подсветка плавно гаснет. Система в обратном порядке отсчитывает секунды до погружения — всё стандартно, но как же, чёрт возьми, медленно. — Чонгук?! Чон Чонгук! — пронзительно-громкий крик разносится по пространству, стоит открыть глаза в системе. Тэхён оглядывается по сторонам в поиске родного, в поиске любимого и бросается с объятиями, когда находит. — Господи, Чонгук... — шепчет облегчённо, потому что Чонгук всё ещё жив, но вместе с тем и обречённо, потому что он всё ещё здесь. Его план... Его план провалился. — Ты сегодня поздно, — обнимая в ответ, замечают с привычной улыбкой. С ничего не подозревающей улыбкой. — Что-то случилось? — Ты ничего не заметил... так ведь?.. — боль. — А должен был? — слегка отстраняясь, щурятся в отдалённом подозрении. — Блять... Твоё тело было в капсуле буквально пять минут назад! — сокрушается Тэхён, в висках которого стучит, а на глаза накатывает влага. — Неужели совсем ничего?.. Чонгук растерян. Не ожидал. Отводит взгляд, поджимает губы и молчит. Слишком однозначно молчит. Глупец. В мыслях и вере ты сам себе противоречишь. — Нет... — мотает головой, бормоча себе под нос. — Нет! Я верю, что ещё не всё потеряно! Я не сдамся, Чонгук, слышишь? — притягивает его ближе, прижимая — нет, вжимая в себя. — Клянусь, я найду способ вытащить тебя отсюда. Слышишь меня? — Слышу, — приглушённое, но отчётливое. — Я вытащу тебя отсюда, — Тэхён отпускает, тянется к руке Чонгука, скрепляет их мизинцы и поднимает вверх на уровень глаз. — Обещаю. — Верю. Я верю тебе, Тэхён, — мягко шепчут. Из них двоих только у Чонгука не было проблем с доверием, так что он верит. Правда верит. Даже несмотря на то, что понимает — бесполезно. Правда верит. Даже несмотря на число с множеством нулей после запятой. — Как мне выйти на твоих доверенных лиц? — к делу, скорее к делу. — Юнги-хёна можно выловить только лично у здания «Gratis»... — Чонгук быстро соображает, переключаясь и подстраиваясь. — Проще всего будет найти сначала моего дядю, а он уже свяжется с хёном. Моего дядю зовут Чон Хосок, и он... — Чон Хосок?! — восклицает Тэхён, перебивая. Подобная комбинация имени и фамилии встречается достаточно редко, и сомнения ледяными мурашками начинают подниматься по спине. — Около двадцати восьми лет, выбеленные волосы, короткая стрижка, работает тренером в фитнес-центре? — Да! — подтверждает Чонгук, вмиг хмурясь и с подозрением уточняя: — Ты его знаешь? Знает. Ещё как знает. Пиздец. Это просто пизде-е-ец. — Он лучший друг моего старшего брата, — поясняет Тэхён и пытается провести пятёрней по волосам, но задерживается на половине и до боли стискивает свои медовые пряди. — Я ведь совсем недавно с ним виделся и разговаривал... Неужели тот родственник, о состоянии которого он переживал — это ты?.. Господи, блять, Чонгук, ты всегда был так близко... Злоба. Бессильная. На самого себя. — Тэхён, послушай, — теперь Чонгук обхватывает его за плечи и притягивает к себе. — Что бы ни случилось, знай, я безмерно тебе благодарен, — смотрит в глаза и глубоко вдыхает, на выдохе выдавая: — А ещё я тебя л-... — Нет, молчи! — Тэхён прикладывает палец к его губам, вынуждая остановиться. — Скажешь мне это там, когда всё закончится, — и отчаянно впивается в его губы, вновь языком, но уже в другом смысле, мешая завершить не до конца озвученное признание.I'd walk the line for you
Take a shot for you
Yeah, baby, that's what I'd do
'Cause I got you
It's true
I'd die for you
I Got You — Bebe Rexha
↔↔↔
Старый план провалился, придумывать новый некогда — остаётся только импровизировать. И как же хорошо, что это именно то, чем занимался Тэхён все последние годы, несмотря на редкое планирование, которое шло больше в дань уважения старым привычкам, нежели чем реально помогало в делах. Он открывает капсулу изнутри с непоколебимой уверенностью — у него всё получится. У Чонгука всё будет хорошо. У них всё будет хорошо. Вселенная же, словно уловив сильное чувство, пламенем вспыхнувшее в одной из многих миллиардов душ и выделившее её из окружающего множества серых, потухших, в этот же момент посылает испытание на прочность убеждений — в кабинете кроме него никого нет. Холодные тиски сжимают сердце. — Чонгук? Чонгук?! — на пробу зовёт Тэхён, быстро натягивая на себя одежду, но и без этого понятно — он ушёл. Возникшая в голове идея ещё раз попробовать погрузить Чонгука в капсулу, только в этот раз без одежды и перепроверив правильность подключения каждого датчика, проваливается на стадии зарождения — Тэхён однозначно провёл в Gratis больше, чем пять минут, а значит медсестра совсем скоро вернётся и у него просто не шансов найти и вернуть Чонгука до её прихода. Пробежка по этажу, беглый осмотр всех дверей на состояние «закрыта не до конца» — как в случае с дверью кабинета, подъём до третьего этажа тоже не приносят никакого результата — Чонгук словно сквозь землю провалился. Пальцы набирают на экране смартфона номер телефона Хосока, а сам Тэхён, перепрыгивая через ступеньки, сбегает вниз по лестнице и, огибая идущих по своим делам редких сотрудников, бежит по холлу в сторону поста охраны, чтобы попросить посмотреть на записи с камер видеонаблюдения. Номер набран, кнопка вызова нажата. — Ал-.., — после пятого гудка раздаётся совсем тихое. — Хосок! — Тэхён тормозит на углу, буквально в трёх шагах от которого находится полупрозрачная будка с сидящим внутри охранником. — Тэхён?! — голос на том конце в момент оживает. — Это ты?.. — Хосок... — опираются на стену и набирают в грудь побольше воздуха, чтобы за раз выдать всё, что сейчас имеет значение: — Чон Чонгук — сын твоей старшей сестры, родился первого сентября, со школы работал в «Gratis». Ему нужна наша помочь. Срочно. — Откуда ты..? — Расскажу позже. Сейчас свяжись с Мин Юнги и приезжайте к отделению психотерапии пятой городской больницы. — Н-но... — Чонгук потерялся, Хосок, — раздражённо перебивает Тэхён. — Мы должны найти его. — Что?.. В смысле?.. Как?! Я недалеко, буду через десять минут. Тэхён скидывает звонок, отрывается от стены и в несколько быстрых шагов оказывается внутри будки, попутно нащупывая в кармане штанов туго свёрнутую наличку — одна из запасных мер на случай, если бы медсестра оказалась менее падкой на презенты, чем планировалось. Сумма не слишком большая, но вполне себе достаточная, чтобы купить несколько минут чьего-то молчания или, наоборот, разговорить кого-то на это время. Стоит перетянутому резинку рулончику оказаться в ладони охранника, как его оторопелое выражение лица мигом сменяется на серьёзное, деловитое. — Мне нужны записи с камер второго этажа, промежуток между двадцатью и пятью минутами назад. Мужчина понятливо кивает и принимается щёлкать мышкой, выводя на центральный, самый широкий монитор все видеозаписи, удовлетворяющие заданным параметрам. Четыре чёрно-белых прямоугольника транслируют происходящее на этаже и прилегающей лестничной площадки с четырёх разных ракурсов, не оставляя слепых зон. Тэхён находит прямоугольник с лучшим обзором двери седьмого кабинета. Охранник нажимает на пробел, и цифры в правом верхнем углу, означающие время записи, приходят в движение. Вот медсестра, держа в руках многочисленные пакеты из дорогих магазинов, с трудом прикрывает за собой дверь кабинета и направляется вдоль по коридору, исчезая из поля видимости одной камеры и попадая в поле другой — той, которая охватывает часть лестничной площадки и металлическую раму со створками лифта. Примерно в этот момент Чонгук погрузился в капсулу. Значит, ещё слишком рано. — Увеличьте скорость воспроизведения, — торопливо бросает Тэхён, нервно разминая пальцы. Охранник подчиняется, дважды щёлкая по кнопке на клавиатуре. Цифры в углу каждого из прямоугольников начинают сменяться быстрее. Тэхён перестаёт дышать, когда из кабинета, пошатываясь, выходит фигура с понуро опущенными плечами и, прижимаясь боком к стене, плетётся в сторону лестницы. Четвёртая камера фиксирует, как Чонгук, потерянно оглядываясь по сторонам, спускается и сворачивает в первую же попавшуюся дверь, которая оказывается выходом, но не на первый этаж, откуда они пришли, а, видимо, на пожарную лестницу позади здания. Дальше обзора нет. — Камеры на заднем фасаде есть?! — почти что рявкает Тэхён, перебарщивая с эмоциональной составляющей, потому что охранник, мужчина солидного возраста и веса, от его вопроса резко подскакивает на стуле. — Н-нет, — мотает головой. — Сука, — от души ругается Тэхён и, бросив короткую благодарность, оставляет его в покое. Чонгук вышел на пожарную лестницу на задней стороне здания, которую работники отделения наверняка против всех правил используют в качестве курилки, потому вообще никак не закрывают, хотя какой-никакой замок должен иметься. Никакого ограждения вокруг территории отделения, насколько Тэхён помнит, нет, следовательно, выйдя там, можно уйти куда угодно и потеряться с концами. Он пересекает лестничную площадку и выбегает через противоположную дверь. За ней — мусорные баки, парковка для сотрудников, редкие деревья близлежащего парка и ни одной живой души в радиусе трёхсот метров. Тэхён ругается — не опять, а снова. Если бы он не ступил и запер дверь кабинета на внутреннюю защёлку, этой проблемы бы не было. А так он мало того, что поставил жизнь Чонгука под угрозу, так ещё и теряет бесценное время. Отвратительно. Его мутит. То ли от длительного пребывания в подвешенном, полном напряжения и волнения состоянии, то ли от панического бега по отделению и вокруг него — возможно и что обе эти причины давно уже сплелись в одну, приводящую к адским последствиям. Когда Хосок ловит его у главного входа, колени Тэхёна дрожат, он с трудом дышит, хватая воздух ртом, в котором чётко ощущается привкус крови. — Господи, что происходит?! — Хосок не только по виду, но и по голосу находится в шаге от истерики. На Тэхёна это почему-то действует отрезвляюще. — Где Чонгук?! — О-... — дыхание не в норме, шевелить языком невыносимо трудно, но он собирается, из последних сил выдавая: — Он вышел... через дверь... сзади, — и машет рукой за свою спину. — Надо... проверить парк. Предположение не неожиданное — Тэхён пришёл к этой мысли после того, как оббежал здание и понял, что с задней его стороны больше некуда деться. Оно оказывается верным — они действительно находят Чонгука в парке. Он сидит на скамейке под большим деревом и зябко кутается в толстовку. Тэхёну очень хочется у него спросить, почему не послушался и зачем ушёл, но стоит опуститься перед ним на колени и заглянуть в глаза, бережно обхватив лицо ладонями, как ответ появляется сам собой — растерялся, испугался, захотел домой. И во всём этом виноват только Тэхён. — Моя машина на парковке у главного входа, — сообщает до предела спокойно, бестревожно, оборачиваясь на Хосока, который в противовес выглядит чересчур обеспокоенно, взволнованно. — Бери его с другой стороны и пойдём. Хосок некоторое время мнётся, словно сомневаясь, точно ли это его племянник, точно ли всё происходит по-настоящему, а не снится. Тэхёну приходится подняться и щёлкнуть пальцами перед его носом, чтобы вывести из ступора и вернуть в реальность. Тормозить всё ещё некогда. Они осторожно подхватывают Чонгука под руки, поднимают со скамейки и, поддерживая, ведут по дорожке парка обратно к отделению. Его шаги очень вялые, да и сам он выглядит крайне отрешённо и безучастно. Будто свечка, которая горела-горела и потухла. Хотя как горела — скорее уж долгое время светила, но очень-очень тускло, а сейчас в конец пришла в негодность. Машина снята с сигнализации, задние двери открыты с обеих сторон: Хосок сгребает все валяющиеся на сидении вещи в одну кучу и скидывает её под ноги, а Тэхён помогает Чонгуку залезть и нормально устроиться на освободившемся месте. — Ты связался с Мин Юнги? — спрашивают минутой позже, заводя машину. — Да, — кивают, пристёгиваясь. — Он едет сюда на метро. — Скажи ему, чтобы ехал на квартиру к Чонгуку, мы сейчас туда. Мерседес трогается с места. Тэхён маневрирует по парковке между немногочисленными машинами и разделяющими места объектами и съезжает на дорогу, встраиваясь в поток, пока Хосок снимает блокировку на своём телефоне и быстро набирает на клавиатуре сообщение. — Готово. Он приедет, — наконец сообщает, поворачиваясь лицом к водительскому сидению. — Блять, Тэхён, а теперь ты можешь наконец-то объяснить, какого хуя происходит?!↔↔↔
Рассказанная Тэхёном история приводит Хосока в полнейший шок — это видно по бровям, не желающим опускаться ниже середины лба, и приоткрытому рту. Но, что удивительно, он ему верит даже без озвучивания того малоизвестного факта, который Чонгук успел рассказать Тэхёну на случай, если бы старший Чон счёл его рассказ бреднями сумасшедшего. Чонгука, крепко заснувшего после пережитых потрясений ещё в машине, они уложили на диван в гостиной сразу же, как только добрались до квартиры, а сами уселись на пол рядом. Точно не известно, сколько уходит времени на оживлённый разговор и мёртвую тишину — паузу для осмысления, острая необходимость в которой появилась после того, как Тэхён заканчивает кратким описанием и сегодняшней встречи с Чонгуком в Gratis тоже. Громкое щёлканье открывшегося дверного замка и торопливые шаги по ламинату вырывают обоих из оцепенения. Пара секунд, и в гостиную вместе со стойким запахом ментоловых сигарет врывается пепельноволосое нечто, в котором Тэхён моментально узнаёт парня, с которым они не так уж и давно, но по ощущениям — в прошлой жизни, повздорили у лифта. — Ты?! — срывается с языка восклицание. — Мы знакомы? — переспрашивают, проходясь скептическим взглядом сверху вниз по Тэхёну. — Гном. В ответ Тэхёну незамедлительно прилетает чужое перекошенное лицо. — А, это ты, — парень цедит сквозь зубы. — Извини, баран, не признал сразу. — Вы знакомы? — встревает Хосок, недоумённо крутя головой то в сторону одного, то в сторону другого. — Нет, — единогласно отрицательно фыркают оба. — Что за срочное дело, Хобс? — пепельноволосый резко переходит на серьёзный тон и обводит взглядом всех присутствующих, задерживаясь только на спящем под пледом Чонгуке. — С ним что-то случилось?! — с застывшим на лице ужасом подлетает к дивану. — Нет... — сперва говорит Хосок, но затем замолкает, теряется и в поиске поддержки переводит взгляд на Тэхёна. — Ну, точнее, наверное, да. Мин Юнги, как понятно и без знакомства, прощупывает наличие пульса у Чонгука и, удостоверившись, что он жив, но просто спит, облегчённо выдыхает. — И в чём тогда проблема? — спрашивает, повернувшись к Хосоку. — Тэхён, расскажи ему всё, пожалуйста, — а тот кивает головой за его спину и поднимается с пола, отряхивая джинсы. — Я пока выйду покурить. — Давно ли зожники перестали бороться со злом и примкнули к нему? — Сил света больше нет. У меня не осталось выбора. Уважаемый главный злодей, будьте добры, поделитесь сигаретами, — в мрачно-шуточном тоне обращается Хосок к Юнги, протягивая руку и забирая смятую пачку парламента с ментолом вместе с коробочкой спичек. — Слишком депрессивно звучишь, — хмурится пепельноволосый. — Обычно это моя прерогатива. — Пришло время делиться, — разводит руками Хосок, прикусывая зубами сигарету, и выходит на балкон. — Я слушаю, — Юнги садится на свободный краешек дивана у ног Чонгука и упирается выжидающим взглядом в Тэхёна. Тэхёна, который подтягивает ноги, упирается подбородком в колени и начинает по второму кругу рассказывать историю их с Чонгуком знакомства. — Юнги... — вкрадчиво зовёт Хосок минутами позже, не отрывая полного боли взгляда от Чонгука. Он успел вернуться и ещё раз сходить покурить. И так дважды. — Я хочу услышать от тебя о том, что случилось в тот день. — Всё то, что он рассказал, — пепельноволосый кивает головой в сторону Тэхёна, но не удостаивает взглядом, угрюмо буравя дыру в ламинате. — Могу добавить лишь то, что это я подстроил всё так, чтобы Чонгуку досталась короткая спичка. Слова действуют на присутствующих не хуже разорвавшейся бомбы, только если Тэхён переживает этот взрыв внутри себя, то Хосок не стесняется подскочить на месте, развернуться в сторону Юнги, хрустнув позвонками от резкости, и ошеломлённо воскликнуть. — Но зачем?! — Он так безумно горел этим проектом и работал на износ... — начинают шёпотом на диком контрасте с предшествующей громкостью, но затем внезапно повышают голос: — Блять, никто в этой ебаной компании не заслуживал чести представить результат больше, чем он! — выплёвывает. — Мне так жаль... — снова шепчет, пока глаза стекленеют. — Я не знал... Никто не знал... Они напиздели, никакого тестирования капсулы в ту ночь не проводилось. В теории она должна была работать идеально, но когда дело дошло до практики, всплыли несостыковки, из-за которых нарушилось электроснабжение. Всё к хуям заискрилось, а Чонгук был внутри! Это был пиздец. Помню, как в моменте подумал, что он не выживет. Блять... — Юнги вздыхает и усиленно трёт рукавом худи правый глаз. — Корпоративный врач после осмотра сказал, что всё наладится, просто у него шок, а его организму нужно какое-то время, чтобы прийти в себя, и лучше бы это делать подальше от работы и с минимальными контактами, связанными с произошедшим. В тот же день компания подсуетилась и не только предоставила ему в пользование эту квартиру, но и подписала приказ об отпуске с неограниченным сроком... Ну, ты и сам знаешь. Кто бы знал, что всё это настолько глубоко... Я с самого начала догадывался, что всё может быть не так просто, но в последнее время странных совпадений становилось всё больше. Блять, я винил и до конца жизни буду винить себя за то, что подписал его на всё это... Вот вам и «мистер главный злодей, поделитесь сигареткой». В каждой шутке есть доля правды, а своей, в тот момент ничего ещё не знающий Хосок определённо предсказал будущее. Тэхён, всё это время накладывающий поступающую информацию на уже имеющуюся и закрывающую белые пятна — одно из таких, например, откуда у рядового сотрудника не самой богатой компании появились деньги на элитное жильё, прерывается в своём занятии, чтобы посмотреть на Юнги с искренним сочувствием. Он за две недели-то едва не сошёл с ума на фоне постоянно неопределённости, тревог и волнений, а вариться в этом целый год... Жёстко. Пропитаться трагизмом, однако, смогли не все присутствующие в комнате — Хосок по отношению к Юнги испытывает другие эмоции и имеет на это право. — Блять, ты же говорил, что это творческий отпуск! — он обхватывает руками голову и пропускает пальцы через короткие белые волосы. — Почему о всех твоих подозрениях я узнаю только сейчас?! — его кулаки сжимаются и разжимаются, что определённо причиняет боль, но Хосок как будто бы её не замечает, непонимающе злясь: — Почему обо всей этой истории я узнаю только сейчас?! — Нас всех заставили подписать договор о нераз-... — вяло пытается оправдать себя пепельноволосый, но ему не дают договорить. — На хуй его! — Хосок вскакивает со своего места. — Как ты мог молчать, Юнги?! — Мне нужна была эта работа, как же ты не понимаешь! — Юнги перенимает чужую ярость, тоже вспыхивая как спичка, и поднимается на ноги. — Мне нужен был прямой доступ к внутренней кухне компании, чтобы иметь возможность разобраться, что произошло! А заодно я столько файлов с разной инфой насобирал, что наше руководство на раз-два можно засудить к хуям! Тэхён, сидящий как раз между ними, вытягивает ногу вперёд, чтобы, если эти двое всё же решат налететь друг на друга с кулаками, иметь возможность резко поднять её вверх и обеспечить кому-нибудь отрезвляющее соприкосновение с полом. Сейчас не до драк. — Да какая разница! — в пылу эмоций плюётся Хосок. — Я бы никому не сказал! Во внезапно установившейся тишине каждый отчётливо понимает — разница всё же есть. В том, как действовал Юнги, можно найти зёрна не только рациональности, но и стратегического планирования. Хотя это и не отменяет того факта, что Хосок, будучи близким родственником, имел право знать. — Слушай... — начинает Тэхён и, пытаясь привлечь к себе внимание нужного человека, при этом не называя его имени — потому что назвать гномом уже язык не поворачивается, а для обращения по имени они не настолько сблизились, тянет рукой за штанину Юнги. Реакция следует незамедлительно — пепельноволосый переводит на него испепеляющий взгляд, выгибая бровь. — А что случилось с той самой первой капсулой? В голове уже какое-то время крутится идея, и Тэхён наконец-то решается прощупать почву. — Её доработали, но в использование не отдали — она стоит в компании как экспонат, — после небольшой паузы отвечает Юнги, поджимая губы. — Можем ли мы попробовать погрузить Чонгука туда?↔↔↔
Их план прост: натянув на себя капюшоны чёрных толстовок, вчетвером проникнуть в охраняемое здание через чёрный ход, незаметно добраться до зала с капсулой, без лишнего шума воспользоваться ей и так же незаметно уйти. Прост и надёжен, как те самые швейцарские часы. Сложности неожиданно начинаются на первом же этапе — их тел четыре, но адекватно функционирующих всего три. Чонгук продолжает спать на ходу, поэтому от квартиры до машины и от машины до курилки у здания «Gratis» его приходится тащить на своей спине Хосоку, как самому спортивному из всех, с поддержкой от Тэхёна и Юнги по бокам. — Ты точно уверен, что здесь нет камер? — в десятый раз за последние пять минут спрашивает старший Чон, опасливо оглядываясь по сторонам, когда они останавливаются возле выпирающей из здания полукруглой кабины для курения, а Тэхён подставляет свою спину, чтобы перенять Чонгука. — Точно, — в десятый раз за последние пять минут отвечает Юнги, заёбанно закатывая глаза. — Бля, Хобс, если начал курить только сегодня, то внемли словам того, кто это делает уже с пяток лет и успел изучить тут каждый сраный угол. Рядом с местом, где мутное стекло курилки переходит в стену, обнаруживается металлическая дверь, которую у Тэхёна не с первого раза получается разглядеть из-за плохого освещения и цветовой схожести с фоном. Юнги на пробу несколько раз дёргает её за ручку — безрезультатно. Тогда он, словно Хагрид из первой части Гарри Поттера, с силой ударяет по только ему известным местам на её поверхности, и происходит настоящее чудо — дверь сама приветливо открывается перед ними. — Нихуя, — удивлённо присвистывает Хосок, отходя в сторону, чтобы пропустить вперёд Юнги и зайти внутрь после Тэхёна с Чонгуком на спине. — Это магия? — Это физика, — обернувшись, бросает Юнги и, дождавшись, пока все окажутся в продолговатом коридоре, вдоль одной из стен которого расположился стройный ряд огромных коробок, принимается пояснять план дальнейших перемещений, активно жестикулируя: — В конце коридора выход на лестницу. Зал с капсулой находится буквально за стенкой, и попасть туда можно разными способами, но самым оптимальным для нас будет пройти по второму этажу, который занимают медицинский кабинет и спортзал с раздевалками, и спуститься по другой лестнице в его конце. Нам на счастье, большую часть сотрудников разогнали сегодня по домам, чтобы не мешали технарям работать, поэтому мы максимум можем встретить только кого-то из них или временами прогуливающихся туда-сюда охранников. — Рядом с медкабинетом, насколько я помню, есть камеры, да? — уточняет Хосок, разминая плечи. Наверняка болят, даже несмотря на всю физическую подготовку. Тэхён старается не думать о том, в каком состоянии будет завтра. Дожить бы ещё до этого завтра. Его уши цепляются за это «насколько я помню», но он сдувает мешающую обзору медовую прядь, коротким подпрыгиванием поправляет спящего на спине Чонгука, который мерно сопит ему в ухо, и откладывает все вопросы на потом. — Да, — утвердительный кивок. — Но у неё есть слепая зона, где можно пройти и остаться незамеченными. — Откуда ты всё это знаешь? — резонно, конечно, спрашивает Хосок — Тэхёну тоже хотелось бы узнать, но не при таких обстоятельствах. — Я не просто так всю дорогу сюда в телефоне сидел, — решительно выдаёт Юнги, всё же удовлетворяя любопытство обоих, после чего бросает взгляд на экран смартфона, показывающий время. — Кстати, ровно в двенадцать все сервера автоматически отключатся, так что у нас на всё про всё осталось меньше часа. И это как-то резко меняет всю атмосферу, понижая градус расслабленности и повышая общую тревожность. — Я иду первым, чтобы в случае чего отвлечь внимание на себя. Хосок, ты замыкающий, — распределяет роли пепельноволосый, ловко уходя от прямого обращения к Тэхёну. — Камера пусть и будет только одна, но в любом случае лучше лишний раз не шуметь и вести себя предельно тихо. Всё, идём. До выхода на лестницу они добираются в молчании, подпитываемом серьёзными выражениями лиц. Камер тут и правда нет, но оно и понятно — несколько этажей вверх даже не освещены по-нормальному — на площадки и пролёты приходится всего по одному слабо горящему аварийному светильнику, что уж говорить о дорогостоящих камерах. — Осторожно, — приглушённо восклицает Хосок, поддерживая Тэхёна через Чонгука, когда тот, споткнувшись на ступеньке, начинает заваливаться на бок. — Я отдохнул, давай его мне. — Всё ок, не будем терять время, — пыхтят, резким движением головы смахивая влажноватую от пота чёлку, и продолжают подъём. — Как он вообще может спать в таких условиях? — недоумённо шепчет Юнги, ушедший немного вперёд и придерживающий дверь, выводящую в коридор второго этажа, когда Тэхён проходит мимо него. Здесь со светом дела обстоят гораздо лучше — продолговатые лампы на потолке пусть и противно жужжат, но работают исправно, освещая светлую плитку пола и бежевые стены, отделанные с использованием деревянных вставок, между которых размещены двери с серыми табличками. — Его тело чертовски ослабло за этот год, так что даже небольшой дозы снотворного, которую дал ему Тэхён, хватило, чтобы в итоге он вырубился, — тихо поясняет заходящий следом Хосок. Юнги цокает, бросая на Тэхёна неодобрительный взгляд, и занимает свою позицию спереди. Они спокойно продвигаются до середины коридора и останавливаются только на повороте, когда дорога сворачивает вправо. Пепельноволосый, обернувшись на двоих позади, прикладывает палец к губам и, удостоверившись, что его знак затихнуть был увиден, заглядывает за угол, едва-едва высовывая голову и резко отстраняясь. Буквально через секунду причина его настороженности становится понятной всем — из второй половины коридора доносятся приглушённые разговоры под звук приближающихся шагов, на каждый из которых сердце Тэхёна тревожно замирает. Что делать? Куда бежать? Они уже не успеют добраться до лестницы, а хлопать дверями, пытаясь найти открытое помещение, чревато, что их всё равно обнаружат. Глаза Хосока округляются до размера крупных монет. Один только Юнги остаётся внешне спокойным, коротким жестом подзывает их к себе и принимается торопливо, в пятую часть силы голоса, раздавать указания: — Идите вдоль левой стены, слепая зона за двумя пальмами. Хосок, ты знаешь, куда потом. Я отвлеку их и догоню вас. Ждите тут, пока мы не уйдём, — получив согласные кивки, он несколько раз топает на месте, имитируя шаги, и сворачивает за угол. Однако, несмотря на фальшивое предупреждение, его появление всё равно до чёртиков пугает разговаривающих мужчин, потому что один из них натурально взвизгивает: — Юн-.. Мин-щи?! — А-... а что вы тут делаете? — звучит густой бас, в котором тоже прослеживаются высокие нотки испуга. — Разве ваш отдел не отпустили? По той манере поведения Юнги, с которой Тэхён успел познакомиться за последние несколько часов, пепельноволосый сейчас должен послать их далеко и надолго с такими вопросами, но Мин парадоксально отвечает. — Мой отдел, может, и отпустили, но меня, как его руководителя, нет, — пусть и не без пассивно-агрессивного флёра. — А-а, понятно, — тянет первый, голос которого после прошедшего удивления всё равно остался довольно высоким и писклявым. — А мы вот решили немного размяться перед ночью. Сейчас ещё покурим и за работу. Тэхён чувствует, как по его виску скатывается капелька пота. Она одна из многих вообще-то, потому что Чонгук пусть и пушинка, но с каждой минутой ощущается тяжелее на несколько килограммов из-за усталости — однако Тэхён почему-то отчётливо ощущает именно эту. Курилка — это то место, откуда они пришли, и то место, на пути к которому они всё ещё находятся. Хосок, тоже слыша разговор и понимая, к чему всё идёт, шумно сглатывает. — Я как раз с курилки, там уборщица только-только лестницу намыла, не получится пройти, — голос Юнги даже не дрогает, озвучивая такую откровенную ложь. Вершина мастерства, но сработает ли? — Блин, подстава, — с грустью басит второй. — Ну, мы попробуем на цыпочках как-нибудь... Теперь и Тэхён пытается сглотнуть, но связавшийся в горле ком не хочет поддаваться. Может, им всё же лучше вернуться к лестнице, пока не поздно? — Там холод жуткий, а вы только из душа, простудитесь ещё, — к облегчению двух притаившихся за углом душ, Юнги продолжает гнуть свою линию, не пуская настырных мужиков дальше по коридору. — Могу дать пепельницу, покурите в туалете на четвёртом. — О-о, — тянут в унисон оба. — Давайте тогда так, спасибо. Сработало. Невероятно. Юнги невероятный. Несмотря на всю предвзятость, с которой Тэхён относился к нему до этого, теперь он чётко понимает, что у них гораздо больше общего, чем могло показаться на первый взгляд. Хосок прикладывает руку к сердцу и, прикрыв глаза, облегчённо выдыхает. Тэхён бы сделал так же, не будь его руки заняты. Они дожидаются, пока шаги окончательно стихают, а троица, поддерживая лёгкую беседу, выходит через нужную и им дверь, не удерживая её от громкого хлопка. — Всё, пошли, — командует старший Чон. Эта часть коридора отличается от первой его половины: здесь стены идут не ровно, а странными зигзагами, то выпирая, то впадая — но это определённо им на руку — именно из-за таких искривлений перед медкабинетом, на двери которого помимо таблички висит ещё и характерный опознавательный знак, образуется большое свободное пространство, позволяя пройти незамеченными мимо неудачно расположенной на выступе противоположной стены камеры. Пальмы в больших горшках, которые наверняка были поставлены, чтобы хоть как-то закрыть эту нишу, только способствуют успеху — они размещены так, что между горшком и стеной остаётся пустое место, но при этом их широкая зелёная листва надёжно скрывает все перемещения за собой. Когда Тэхён проходит по этой узкой дорожке, болтающаяся стопа Чонгука случайно задевает крепкий ствол одной из пальм, из-за чего она наклоняется в сторону, но идущий сзади Хосок вовремя реагирует, удерживая её от падения, и мигом ставит на место. Обошлось. Дальше, вплоть до нужного зала на первом этаже, они доходят без приключений — и слава Вселенной, но ведущая в него прямо с лестничной площадки дверь оказывается запертой. — Блять, — ругается Хосок и раздражённо бьёт кулаком по пластику. — Что будем делать? — Можешь забрать у меня Чонгука? — задушенно просит Тэхён. У него после спуска начало темнеть в глазах, и все силы стали уходить на то, чтобы просто держаться в вертикальном положении, что уж говорить о каких-то размышлениях. — Да, конечно, — мигом отзывается Хосок, теряя весь свой запал, и подходит сбоку, перенимая Чонгука, глаза которого двигаются под веками. — Ты как? Тэхён вместо ответа опирается спиной на белую стену и медленно съезжает по ней вниз. Дышать. Сейчас главное отдышаться, и ему точно станет легче. Очень некстати с верхних этажей начинает доноситься быстрый топот ног, против воли заставляющий прийти в себя и переглянуться с Хосоком. Им больше некуда бежать: дверь заперта, а лестница закончилась — дальше только тупик. Шаги всё ближе, мозг начинает обратный отсчёт до конца: три, два, один... Тэхёну на самом-то деле вовсе не страшно — он полностью эмоционально вымотался ещё часов пять так назад, а всё, что испытывает сейчас — какие-то разовые вспышки чего-то особенно сильного. Мин Юнги собственной персоной, перепрыгивая через несколько ступенек за раз, спускается к ним, останавливаясь ровнёхонько возле двери. — Что, испугались? — ухмыляется, но в следующее же мгновение болезненно морщится, получив смачный пинок под зад от Хосока. — Тэхён, подержи-ка Чонгука минуточку, мне надо кое-кого прибить. — Не торопись с решениями, — маленький металлический предмет мелькает в ярком свете. — Я умею быть полезным, — с этими словами Юнги вставляет ключ в замочную скважину, открывает дверь в зал и приглашающим жестом указывает в темноту. — Прошу. Хосок фыркает на весь этот пафос и заходит внутрь, но предварительно всё же бросается вопросом: — Как у тебя получается быть таким спокойным? — То, что мои переживания не имеют внешних проявлений, не значит, что я их не имею, — парирует Юнги, пожимая плечами. Тэхёну, собравшему себя по крупицам и осторожно поднявшемуся с опорой на стену, эти слова очень нравятся. Каждый человек переживает стресс по-разному в силу различных биологических и психологических факторов — он вот сегодня перепробовал на себе множество шкур, и сейчас, даже несмотря на то, что внешне выглядит как человек сдавшийся и опустивший руки, пламя в его душе всё ещё горит, искрами любви и надежды распространяясь по всему телу и придавая ему сил. Ради Чонгука Тэхён справится. Ради Чонгука Тэхён сделает всё, что только может, и даже больше. Звучит щелчок по выключателю в помещении. Зал при включённом свете оказывается больше похожим на захламлённую кладовку, нежели чем на место, где могут храниться важные для компании экспонаты, как ранее выразился пепельноволосый: да, на платформе сбоку действительно гордо возвышается первый прототип капсулы для погружения — она гораздо шире, чем та, которой пользовался Тэхён, и надпись на ней позолочена, но кроме неё во всём помещении трудно отыскать ещё что-то более стоящее, чем парочка кожаных офисных кресел. — Нам нужно спешить, — торопит Юнги, проходя мимо двух застывших у входа фигур. — Осталось всего полчаса. — Этот зал изменился с тех пор, как я был тут в последний раз, — наконец подаёт голос Хосок и сдвигается с места, подходя к Юнги, который, подхватив целый пучок проводов, занялся поиском розеток. — Да, в нём стало больше хлама, — звучит едкое, но, видимо, по делу, раз старший Чон хмыкает и больше ничего не говорит. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Вдоволь наслушавшись этих двоих, Тэхён начинает чётко осознавать, какие свои черты Чонгук мог позаимствовать от каждого из них. Доброта, мягкость, сострадание, любопытство — это однозначно от Хосока, а остроумие и временами проскальзывающие острые фразочки — не иначе, чем от Юнги. Одно из двух заметных отличий прототипа от капсулы, в которую погружался Тэхён — полупрозрачная поверхность крышки, через которую видно всё, что находится внутри. Второе отличие — её контур огибает светодиодная лента, которую получается нормально разглядеть только при ближайшем рассмотрении и которая загорается светло-голубым, стоит Юнги подключить прототип к электросети. — Его нужно разбудить, — он открывает капсулу и кивает на спящее тело. — Сейчас разбудим, — буркает Хосок, немного склоняясь, чтобы обеспечить доступ к Чонгуку. Чонгуку, который разлепляет только один глаз — и то лишь на четверть, когда Тэхён после тормошений и сильных толчков переходит на похлопывание по щекам. — Просыпайся, соня, — произносит мягко и ерошит его волосы, несмотря на кряхтения очевидно уставшего стоять в таком положении Хосока. — Время пришло. Чонгук открывает второй глаз, но больше как-либо двигаться не спешит, поэтому Тэхён сам стаскивает со спины Хосока и с помощью Юнги, который вовремя успевает подхватить ноги, напрягается, чтобы осторожно перенести через высоковатые борты и уложить на белый матрас в капсуле. — А кто-нибудь знает, что делать дальше?.. — Хосок скользит растерянным взглядом от одного к другому. — Нужно прикрепить датчики, но я-... — начинает было Юнги, заминаясь под конец. — Я это сделаю, — решительно говорит Тэхён и принимается за дело. Датчики по виду тоже отличаются, но не существенно — форма и цвета другие, но на лицевой стороне всё так же схематично изображена часть тела, к которой их следует прикрепить. Гель из валяющейся на платформе сбоку бутылки не выдавливается, поэтому приходится действовать без него. — Двадцать пять минут, — Юнги проверяет время, пока Хосок с непонятным выражением лица следит за действиями Тэхёна. — Двадцать четыре... двадцать три... — Всё готово. — Закрываем. Тэхён напоследок мажет пальцем по щеке Чонгука, который смотрит на него оленьими глазами. Снова. Слова, что можно прочитать только по губам, находят своего единственного адресата. В этот раз всё точно будет хорошо. Я обещаю. Крышка закрыта, но не скрывает Чонгука от трёх пар глаз. Датчики подключены, но мониторов, чтобы хоть как-то отследить активность, нет — частично их функцию выполняет светодиодная лента, цвет которой меняется со светло-голубого на ярко-алый. — Что-то не так, — мрачно замечает Юнги и порывается открыть крышку, чтобы проверить Чонгука или датчики, но Тэхён, уверенный в том и другом, его останавливает, перебивая вопросом: — Ты говорил, что её доработали — может, причина в этом? — Хм... — худые пальцы трут переносицу. — Возможно, ты прав. — И что же нам делать? — включается в обсуждение Хосок, нервно грызя ноготь. — Сломать всегда проще, чем починить, — хмыкает Юнги и, замахнувшись, так сильно бьёт ногой по одной из нижних панелей капсулы, что она сильно проминается, уходя внутрь глубокой вмятиной, за которой что-то начинает громко жужжать. Цвет светодиодной ленты сначала меняется снова на светло-голубой, но затем принимается мигать то красным, то зелёным. — Ты что творишь?! — ахает старший Чон, за секунду подлетая к Юнги и оттаскивая подальше от капсулы, но тот всё же успевает ударить по панели ещё раз. — Делаю всё, чтобы вернуть своего друга! — пепельноволосый брыкается, словно котёнок, пытаясь освободиться. — Это опасно! — корит его Хосок, не расцепляя крепкой хватки. Но это работает — мигнув красным ещё несколько раз, капсула останавливается на зелёном и начинает гудеть, запуская процесс погружения. И только в этот момент каждый из них троих до конца понимает, что они только что сделали. К размышлениям обо всём этом в теории они подошли серьёзно, но всё равно почему-то допустили небольшое упущение. Ну как небольшое. Они упустили из виду целого слона в комнате. Они спокойно подписали Чонгука на возможную смерть. Да, в прошлый раз после погружения он выжил, но кто вообще дал им гарантии, что он сможет выжить и в этот раз? Да и с чего они вообще решили и слепо убедили себя, что повторение экстремальных условий того испытания, с которого всё началось, сможет помочь вернуть всё обратно? Безмерная глупость. Или безрассудная отвага. Извечные моральные дилеммы. Правильного ответа нет и никогда не будет. Громкость гудения с жужжанием достигает уровня, когда стоять рядом с капсулой, не закрыв руками уши, просто невозможно. Но все трое всё равно стоят. Тэхён безотрывно наблюдает за умиротворённым, несмотря на весь шум и гам, лицом Чонгука внутри капсулы. Кукольным лицом. Лицом, не отражающим никаких признаков успеха или же провала их плана. Светодиодная лента, горящая до этого зелёным, внезапно дважды мигает и вовсе перестаёт светиться. Раздаётся оглушительный хлопок, разом вырывающих всех из оцепенения. Панель с вмятиной отлетает в сторону. Проводка под ней не просто искрится — она ещё и по-настоящему горит, забивая ноздри едким запахом. Дым не только начинает подниматься к потолку, но и стремительно заполняет пространство внутри капсулы. Хосок вмиг оказывается у неё и пытается открыть крышку, перегнувшись через горящую проводку. Юнги кидается выдёргивать шнуры из розеток. Чонгук распахивает глаза. И в этих глазах — страх. Ужасающий, всепоглощающий, настоящий. В ушах Тэхёна лишь звенящая тишина, пока тело действует на автопилоте: он срывает с себя толстовку, отталкивает Хосока, точно успевшего заработать себе ожоги, накидывает ткань на проводку, чтобы хотя бы не искрило на ноги, и, заняв его место, дёргает вверх крышку, открывая капсулу, выпуская дым и сжимая плечи Чонгука. Их взгляды встречаются. Сердце одного перестаёт биться. Истошный, болезненный крик второго тонет в вое пожарной тревоги. — У нас... получилось... — несмотря на всю творящуюся суматоху, Тэхён слышит этот тихий выдох Хосока. — Вытаскивай его быстрее. Чонгук судорожно дёргается всем телом, когда они, обхватив его за конечности, вынимают из капсулы и отбегают на безопасное расстояние к выходу из зала. Юнги, справившийся со шнурами, догоняет их и орёт изо всех сил, пытаясь перекричать всё разом: — Нужно уходить! Скоро здесь будут люди! — он перенимает Чонгука у Тэхёна — и как только заметил, что он весь трясётся так же сильно, как и Чон, и они с Хосоком перегруппировываются, размещая его между собой и подхватывая под руки. — Лучше двери открывай! Принято. Они возвращаются тем же путём, которым пришли: сначала вверх по лестнице, затем по коридору второго этажа, но с некоторыми исключениями — наплевав на конспирацию, в дикой спешке и полутьме с аварийным освещением. Чонгук затихает, Хосок с Юнги проносят его через дверь на лестницу и начинают спускаться, Тэхён — за ними следом. Внезапно к топоту трёх пар ног примешивается четвёртый. — Вы ещё кто?! — разъярённый рык звучит с пролёта выше. — А ну стоять! — Блять! — выплёвывают Юнги и Хосок одновременно и ускоряются, опасно прыгая с Чонгуком сразу через несколько ступенек. Впереди предпоследняя дверь, ведущая в спасительный коридор с коробками, в конце которого — свобода, и плевать на «Gratis» и пожар, который они устроили. Главное, чтобы с Чонгуком всё было в порядке, все остальные трудности — решаемы. Юнги и Хосок открывают её сами — Тэхён немного отстаёт, преодолевая последние ступеньки, и ныряет за ними. Мужчина в чёрной форме, не переставая извергать проклятия, стремительно нагоняет их, следуя по пятам за Тэхёном. Конец коридора со светящимся эвакуационным знаком пожарной безопасности совсем близко, но они не успеют уйти. Точно не успеют. Всё, что происходит дальше, органы чувств на пару с мозгом обрабатывают, словно в замедленной съёмке: Тэхён спотыкается на, казалось бы, ровном месте и, не успевая хоть как-то сгруппироваться, и падает боком на бетонный пол. Плечо простреливает острой болью. Юнги оборачивается и панически пытается затормозить, а Хосок, ничего не замечая, тащит их троих вперёд. Здоровая, но дрожащая рука достаёт из кармана штанов ключ зажигания. Кусок металла с пластиком летит и попадает в нужную ладонь. На лице её обладателя благодарность смешивается с сожалением. Мужчина из числа охраны догоняет и накидывается на лежащего, скручивая руки. Но это не имеет значения. Затуманенный взгляд провожает три скрывающиеся за металлической дверью фигуры. Успели.↔↔↔
Тонкие лучи рассвета мажут апельсиновой желтизной по серым бетонным стенам изолятора временного содержания сквозь узкое окно у самого потолка, перекрытое двумя рядами решёток. Тело растягивается на грязной скамье, пачкая заднюю часть прежде белой футболки — похуй. Ноги не помещаются и тяжестью свисают с одного из краёв — похуй. Бок ноет, правое плечо онемело и отекло — там однозначно что-то не менее серьёзное, чем вывих — похуй. Способность Тэхёна испытывать эмоции, кажется, начала сбоить ещё в момент, когда он вылез из капсулы и не обнаружил в кабинете Чонгука, а полностью отключилась тогда, когда они втроём с Хосоком и Юнги утвердили план действий по проникновению в здание «Gratis». И дело, наверное, даже не в принятых лекарствах — просто его организм счёл происходящие вокруг события оказывающими чрезмерно пагубное влияние, поэтому вырубил на корню возможность слишком близкого принятия их к сердцу, позволив освободиться от обычно крепко держащих мирских оков. Сейчас внутри него — безмолвная темнота на миллиарды световых лет. Сейчас внутри него — ледяная пустыня на сотни тысяч километров. Сейчас внутри него замерла сама жизнь, остановив своё течение. Хотя нет. Нет, чёрт возьми, на деле же ни на секунду она не остановилась. Потому что время. Время, которое уходит. Время — это абстрактная категория, знаете ведь? Люди придумали его, чтобы посредством вымышленных рамок внести порядок в свою жизнь, но так ли это было необходимо? Какая вообще разница, когда, если всё, что имеет реальное значение — где. Где? Тэхён вот в изоляторе. А где Чонгук — неизвестно. Страж закона, скрывшийся в дверях десять-двадцать-тридцать — похуй сколько, минут назад, возвращается с телефоном Тэхёна в руках и останавливается возле решётки. — Один звонок, как и положено, — бросает устало и поворачивает смартфон экраном к единственному сидящему внутри изолятора, позволяя воспользоваться, но не забрать. — У тебя две минуты. Тело подрывается с лавки, мигом оказываясь у решётки. Пальцы уверенно вводят цифры пароля, а затем открывают контакты и вызывают нужный номер. — Тэ... Это ты?.. — голос Сокджина сонный до предела. Всё-таки ещё слишком рано даже для такого жаворонка, как он. — Хён, я в полицейском участке, — Тэхён старается говорить чётко и по делу. — Ты можешь приехать и внести за меня залог? Пожалуйста? На той стороне молчат, молчат всего секунду, которая, видимо, уходит на то, чтобы понять, принять, обработать и взволнованно выдать ответ: — Господи, Тэхён, ты в порядке?! — теперь Сокджин окончательно проснулся, сомнений нет. — Да. Я позже всё объясню, — мужчина в форме недовольно цокает, поглядывая на стрелку часов на своей руке, поэтому приходится ограничиться лишь этим. — Жди, мы скоро приедем! — обещают и скидывают звонок. Телефон забирают, а тело вновь возвращается на лавку, но не решается больше принять на ней горизонтальное положение, вместо этого прислоняясь воспалённым плечом к приятной прохладе бетона. И вот всё снова упирается во время. Люди говорят, что Бог любит троицу — за одним возможным или неизбежным обязательно следуют ещё два таких же, после чего череда прекращается, оставляя в покое. Тэхён, флегматично наблюдая за картинами утреннего городского пейзажа, что проносится за окном машины, начинает рассказывать одну и ту же историю в третий раз за последние сутки, возлагая последнюю надежду на то, что так оно и есть.Even if your stars align and you're light years away I'll be the same Please Don't Change — Jungkook