together at the bottom of the ocean

В окна с громким стуком бьются крупные хлопья снега, заставляя вновь поёжиться на немного влажном от пота футоне. По телу проходится не слабый озноб, хотя Муичиро чувствует как внутри него всё буквально горит, создавая неприятный диссонанс и бросая в мелкую дрожь. Парень, не взирая на тянущую ломку в конечностях, достаёт одну руку из-под одеяла, преподнося её к собственному лбу. Притронувшись к нему кончиками пальцев, он ощущает мокрую тряпку, что заботливо приложил ему любимый суженный, в попытках сбить повышенную температуру, хотя, по правде говоря, сейчас холодная вода, которой она была пропитана уже поднялась до комнатной температуры, принося лишь дискомфорт, но Токито не смеет убирать её. Парень издаёт болезненный вздох, когда пытается приподняться на локтях, что у него, не без труда, но всё же получается. Он аккурат поправляет хаори небесной раскраски, пытаясь закутаться в него полностью, и устремляет свой взгляд в окно. Погода на улице бушевала как не в себя, до этого задорный ветерок, гневно бушевал и бился в окна, норовясь выбить стекло из панорамы, вместе с этим увлекая падающие снежинки в неспокойный танец, что можно сравнить с неумелым танго. Лишь от вида погоды за окном, по телу проходится табун крупных мурашек, размером, сравнительно, с кулак. Муичиро тихонько чихает, стараясь прикрывать рот и нос ладошками, после чего неторопливо приближается к подоконнику, вдумчиво вглядываясь в пейзаж за окном. Из-за количества белых хлопьев, всё вокруг словно покрывает бледная дымка, ограничивая кругозор для самых любопытных. Из-за этого, Токито приходится напрячь глаза, чтобы он смог разглядеть такую желанную для него фигуру. К счастью, долго выискивать не пришлось, ведь во взор практически сразу бросился его любимый в клетчатом хаори, который сейчас был занят рубкой дров. Так уж вышло, что им двоим чуть ли не каждый день приходилось этим заниматься, даже в такую непогоду. Не только для того, чтобы обеспечить себя топливом для печи, но и для того, чтобы после продавать его в ближайших деревнях. Конечно, такой вид деятельности был не из самых лёгких, особенно в самый разгар зимы, вот Муичиро и умудрился простыть. После того самого дня, когда он заболел, Токито стал ощущать себя принцессой в заточении, которая каждый вечер находится в ожидании прихода своего принца, хотя он даже был не против такого, его скорее гложило некое чувство вины за то, что Танджиро теперь приходится работать в четыре руки, возможно если бы Муичиро не был таким упрямым и одевался потеплее, как ему и советовал возлюбленный, он бы не простыл и всё также смог бы помогать Танджиро, а ведь Камадо даже никогда не смел жаловаться на усталость, считая, что Муичиро сейчас намного сложнее. Токито тяжко вздохнул и съёжился от неприятных мыслей, как бы голос разума и сам Танджиро не кричали о том, что не нужно винить себя за обычную болезнь, внутренний критик всё ещё карал Муи за то, что он тратит не только силы суженного, но и его нервы, заставляя волноваться за собственное здоровье. Уйдя куда-то далеко в свои раздумья, Муичиро неосознанно начал вырисовывать на запотевшем окне вымышленные узоры, уделяя особое внимание абрису сердечка вокруг фигуры Танджиро, пока его грудь незаметно наливалась тоской, обрастающей вокруг рёбер колючей проволокой и во многих местах слегка притрагиваясь к сердцу. В очередной раз поправляя кудрявые отросшие локоны, и вытирая пот со лба тыльной стороной ладони, взгляд Танджиро невольно скользит по периметру своего дома, с интересом пытаясь заглянуть в окно общей спальни, к своему удивлению замечая лежащего на подоконнике возлюбленного, что, кажется, уже давно пробудился от сна, с тоской выискивая за окном родные винные глаза. Камадо пару раз хлопает длинными ресницами, на которых уже успел образоваться иней, чтобы убедиться, что ему не мерещится. Он видит как бывший столп туманна выходит из прострации, понимая что его заметили и неловко уводит взгляд мятных глаз от окна. Танджиро не может сдержать добродушной улыбки от такого милого зрелища, он дарит широкую улыбку своему возлюбленному и размашисто машет ему одной рукой, всем своим видом пытаясь дать обещание, что скоро вернётся. Муичиро нисколечки не удивлён таким оптимистичным настроем своего суженного, как бы сильно он не уставал, в нём всегда откуда-то оставались силы подарить кому-либо свою солнечную улыбку, а Токито сейчас эта улыбка нужна была, как воздух, он улыбается в ответ, пускай его улыбка и не такая яркая, какой ему хотелось бы, и точно также машет рукой. Вскоре, Танджиро приходится вернуться к работе и, как бы ему не хотелось этого делать, снова оставить Муичиро наедине лишь с собой и собственными мыслями. Токито, абсолютно нехотя, возвращается на влажный футон, по пути вновь поправляя свой небесный хаори, что так навязчиво пытается сползти с его, чутка худощавых, плеч. Он вновь ложится на неприятно прохладный матрас, утыкаясь носом в толстое одеяло, утопая в его мягкости. К несчастью, возвращается и отвратительная головная боль, отдающая жуткой пульсацией в голове, а по венам, судя по ощущениям, разливается жгучая лава или что-то подобное раскалённому металлу, устраивая самые настоящие пожары в горле и жестоко обжигая слизистую. Муичиро заходится учащённым кашлем, в последнее время его лёгкие просто истекаю мокротой. Как это зачастую бывает, кашель перестаёт одолевать бедного парня только тогда, когда его живот начинает болезненно трещать. Токито обессиленно падает на подушку и, без желания, смыкает веки. Он ещё долго ёрзает на месте, прежде чем провалиться в неспокойную дрёму. ___ Разомкнуть веки спящего парня заставляет скрип открывающейся двери, доносящийся со стороны коридора, и неконтролируемо проникающий сквозь неё морозный воздух с улицы. Муичиро неуверенно приоткрывает очи, стараясь при этом принять сидячее положение. Он переводит скучающий взгляд на входную дверь, в ожидании, что её скоро распахнут. Из коридора слышится, как Танджиро ставит корзину с дровами на пол, и как тот томно дышит после тяжёлой работы. Сердце Токито непроизвольно волнительно сжимается. Вскоре дверь, которую Муичиро так и сверлил взглядом, открывают. Танджиро с порога продолжает поправлять прилипшие ко лбу волосы, в чьих остались подтаявшие снежинки. Но встретившись взглядом с Токито, даже не взирая на жуткую усталость, вновь одаривает его нежной улыбкой. От чего в груди Муи разливается приятное тепло, что легонько, почти невесомо, щекочет рёбра. Старший Камадо приближается к общему футону и усаживается совсем рядышком, ненароком заглядывая в глубину родных глаз. – Как самочувствие? – заботливо интересуется парень, попутно снимая со лба возлюбленного влажную тряпку, уже не приносящую никакой пользы. – Вообще...– Муичиро слегка мнётся перед тем как дать ответ, ведь заранее знает, что он уж точно не обрадует его суженного, – Не лучше... Винные глаза заметно поникают, Танджиро взволнованно кладёт тыльную сторону ладони на лоб Токито, а после и вовсе притягивает оного к себе, прижимаясь к нему губами, для измерения температуры. Действительно, с утра температура так и не понизилась, и даже более того, как будто стала ещё выше. Камадо с горечью на душе отстраняется, всё ещё успокаивающе поглаживая Токито по спине и немного играясь с его длинными волосами, собранными сейчас в высокий хвост. Спустя какое-то время, Танджиро вновь натягивает на уголки губ лёгкую улыбку, осторожно вставая с колен. Парень, также, протягивает одну из рук Муи, побуждая его сделать то же самое. – Пошли на кухню, заварю чаю и дам тебе лекарства. – ласково цедит Камадо, словно сирена завораживая своим спокойным тембром голоса, которому противиться практически невозможно, но Муичиро и не пытается, добровольно позволяя себя захватить. Токито беспрекословно цепляется тонкими пальцами за чужую ладонь, и Танджиро заботливо помогает ему аккуратно подняться на ноги, после чего они вместе шагают в сторону кухни. Оказавшись на месте, Камадо усаживает возлюбленного за округлый кухонный стол, а сам ненадолго отходит, чтобы растопить печь и поставить ведро воды на огонь. Вернувшись через небольшое количество времени, Танджиро садится на место напротив Муичиро, неестественно для себя начиная блуждать взглядом по комнате, по какой-то причине, даже не пытаясь завести разговор, как он обычно это делает. Токито было трудно не заметить, что его суженного явно что-то гложет. Он немного по детски пытался наклонять голову в разные стороны, стараясь взглянуть в обеспокоенные глаза напротив, но как назло, они постоянно уходили от него в другую сторону, будто зная о намерениях парня. Совсем скоро Муичиро надоела эта своеобразная игра в догонялки, посему он просто решил начать разговор: – Как прошёл день? – немного осипшим голосом, обеспокоенно спрашивает он, ненароком упираясь локтями в деревянный стол. Выходя из своего некого транса, Танджиро всё-таки концентрируется на возлюбленном, что волнующе смотрит на него исподлобья, мило складывая брови домиком. – Ну... Кхем...– по первой слегка ломается Камадо, но всё же норовит продолжить, – Нам сегодня пришло письмо, – неуверенно начинает оный, нервно постукивая квадратными пальцами по столу, – Незуко и Юичиро собираются повенчаться в ближайшее время... Муичиро удивляется лишь впервой, но после уголки его губ довольно приподнимаются вверх, – Хех, пошли по стопам своих братьев? – весело усмехается тот. Камадо пытается сделать то же самое, но у него выходит издать лишь нервный смешок. Всё же, Токито не слепой, и он прекрасно всё видит: как Танджиро нервно переплетает свои же пальцы, как выводит на столе какие-то взволнованные узоры, и как он точно также играется со своим кольцом на безымянном пальце. Одним словом, словно место себе не находит. Муичиро не полностью прикрывает глаза, сжав руку возлюбленного и переплетая их пальцы между собой. Он ласково поглаживает его костяшки большим пальцем, в попытках успокоить. – Волнуешься за Незуко? – ненавязчиво задаёт вопрос бывший столп, на что Танджиро согласно хмыкает, и неуверенно кивает в ответ. – Тебе не стоит так волноваться из-за этого. Она уже достаточно взрослая. К тому же, учитывая её характер, я уверен, что именно Незуко была инициатором. Не беспокойся, с ней всё будет хорошо. – ободряюще Токито пытается вселить в своего суженного уверенность, всё-таки он знает, как тот дорожит своей сестрой и разделяет его чувства. К тому же, при учтении поведение этих двоих и их вполне серьёзные отношения, решение о венчании было не так уж и непредсказуемо. Танджиро на некоторое время уходит в собственные раздумья, но вскоре, быстро возвращается в реальность и заметно веселеет, после чего издаёт сдержанный смешок: – Юичиро тоже волновался за тебя когда мы венчались. Большие кукольные глаза Токито немного растерянно раскрываются, и парень издаёт неуверенный смешок: – Ага, но он может быть иногда чересчур импульсивным... – выпаливает Муичиро, неловко пытаясь увести глаза в сторону. «Чересчур импульсивный» это ещё мягко сказано. Конечно, Токито знает каким может быть его старший брат, когда дело касается его самого. Да любой неказистый комментарий в сторону младшего Токито, заставляет руки Юи непроизвольно тянуться к запылившейся катане или чему потяжелее, что уж говорить о более серьёзных вещах. Тут уже Танджиро не может сдержать задорного смеха, прикрывая рот одной лишь свободной рукой. – Он обещал вырвать мне все волосы, если ты хоть раз пожалуешься ему на меня. – еле как сквозь слёзы проговаривает Камадо. – Оу... – Токито ошарашенно вскидывает брови, не имея понятия, что можно ответить, – Ты всё ещё помнишь... – он медленно отдёргивает руку, которой переплетал пальцы возлюбленного, и неловко прикрывает ею рот, кажется, немного краснея от стыда. Совсем скоро Танджиро успокаивается, и какое-то время не может оторвать завороженного взгляда от суженного, который сейчас так очаровательно смущается. Он скользит винным взглядом по любимой фигуре перед ним, выделяя немного подрагивающие ресницы, персиковые щёки и кончики ушей, что сейчас от неловкости наливаются светло гранатовым оттенком и слегка растрепавшиеся толстые передние пряди, отделённые от основного хвоста. Это милое зрелище вызывает у Камадо лишь приятные бабочки в животе, словно он вновь стал ветреным подростком. Его губы расплываются в широкой солнечной улыбке, он встаёт из-за стола, огибая его вокруг, чтобы приблизиться к Муичиро. Танджиро наклоняется вперёд и обвивает руки вокруг шеи Токито, крепко прижимая того к себе, из-за чего оный от неожиданности даже слегка вздрагивает и удивлённо поднимает взгляд на возлюбленного. – Но я рад, что кто-то беспокоится о тебе также, как и я. – искренне и от всего сердца признаётся Танджиро, чмокая любимого в щёчку и заставляя его лицо вновь покрыться пунцом, но, по правде, уже не от стыда. Муичиро хочет что-либо ответить, но у него совершенно ничего не выходит, из-за смущения заплетается язык, а мысли, подобно деревянным кубикам, рухнули на пол, и, как на зло, перемешались между собой. Словно околдованному чарами, ему ничего не остаётся, кроме как обнять возлюбленного в ответ и уткнуться носом в голубую ткань шарфа, который тот так и не удосужился снять после прихода с улицы. Вскоре, Танджиро приходится отстраниться, ведь он замечает, что вода, не так давно поставленная на огонь, уже вскипела, а значит самое время заваривать чай. Но, перед тем как снова отойти на некоторое время, парень ободряюще гладит своего суженного по волосам, убирая локоны тёмной чёлки в сторону и напоследок мажет поцелуем по болезненно горячему лбу, лишь после этого позволяя себе ненадолго отлучиться. Проходит всего пара минут, за которые Муи уже успел съёжиться от холодка, пробежавшему по телу после "разлуки", прежде чем перед ним поставили два стакана: в одном было горькое лекарство от кашля, а в другом ароматный зелёный чай, предназначенный, чтобы запить первую неприятную субстанцию. Танджиро с довольным лицом сел обратно за стол, но на этот раз выбрал место непосредственно рядом с Муичиро, слегка приобнимая того за плечи. Токито берёт в руки одну из чашек, обвивая её тонкими паучьими пальцами и вглядываясь в поверхность налитой жидкости, которое, словно зеркало, отражало его болезненное на вид лицо. Лекарственная субстанция противно булькает, когда Муичиро слегка наклоняет стакан в разные стороны, пытаясь хотя бы немного её размешать. После неуверенно, с трясущимися пальцами, подносит напиток к губа, и в один момент, даже не вздыхая, осушает стакан полностью, почти в один глоток, лишь кривя лицо от тошнотворного вкуса. Парень с грохотом ставит посуду обратно на стол, поспешно стараясь вытереть рот и подбородок нежно-голубым рукавом старого хаори. Токито с надеждой переводит взгляд на оставшуюся чашку, в которой теплится сладкий зелёный чай. Ему уже не терпится запить горечь во рту. Лекарство оставило не только неприятный привкус, но и не до конца растворившиеся песчинки, которые застряли промеж зубов и осели в горле, вызывая странный скрежет зубов вместе с невыносимым першением, от которого хочется поскорее откашляться. Ещё полный стакан быстро оказывается в хватке тонких пальцев, складываясь на нём в замочек. Вокруг ещё не полностью остывшей жидкости, до сих пор витает тёпло, приятно обдающее замёршую кожу. Муичиро слабо улыбается, чувствуя почти невесомый аромат напитка, сделанного с любовью и делает первый глоток, который ощущается как свежий воздух в душный летний день. Тёплая жидкость приятно разливается внутри. Губ Танджиро касается довольная улыбка и он невольно уводит взгляд в окно, погода за которым стала только хуже, почти полностью окутав толстым покрывалом всё в округе, включая опушки деревьев и оконные рамы с уличной стороны, что уж говорить о тропинке ведущей в чащу леса, на которой по виду было снега до самого колена. Наблюдая за этой унылой и одновременно сказочной картиной, с уст Камадо слетает разочарованный вздох. – Сегодня за ночь явно всё заметёт по самое горло. – тоскливо замечает Танджиро, не отрывая глаз от грустного, но от этого не менее завораживающего танца пушистых хлопьев. – Угу, – соглашается Токито, кидая быстрый взгляд в ту же сторону, но практически сразу же вернув своё внимание обратно в уже полу пустую кружку, томно разглядывая её содержимое, – Даже не представляю как ты завтра будешь брести в город... – не весело усмехается тот. Камадо удивлённо поворачивает голову, но после его словно омывают холодной водой, он резко вспоминает, что совсем забыл рассказать суженному о своих планах. – Ах, да... Насчёт этого... – алые глаза виновато опускаются, а измученные от тренировок в прошлом пальцы вновь и вновь накручивают круги на деревянной поверхности, – Я не пойду завтра в город. Делая очередной глоток, Токито чуть ли не давится от услышанного, – Почему? – вопрошает оный, сдерживая кашель. – Ты ведь серьёзно болен, – начинает объяснять Танджиро, обеспокоенно заглядывая в мятные глаза, – Если с тобой что-то случится, когда меня не будет, я не смогу помочь. Так что... – он насупил брови, пытаясь показать серьёзные намерения, – Я буду ждать, пока тебе не станет лучше! – Муичиро удивлённо раскрыл глаза, и уже хотел возразить, но его сразу же заткнул чужой указательный палец, не давая даже начать. – И это не обсуждается! – Камадо высоко задрал нос с наигранной гордостью, словно ребёнок. Токито недовольно фыркает, безусловно, ему кажется, что ставить другого человека в приоритет работе неправильно и абсолютно нелогично. Но перед глазами внезапно проносятся эпизоды смерти матери, от чего сердце болезненно сжимается. Муичиро невольно сравнивает себя с мамой. Почему-то ситуация из детства и сейчас кажутся такими схожими, хотя, можно ли их сравнивать?.. Токито часто раздумывал на тему, что было бы, если бы отец не ушёл тогда за лекарствами. Может быть, тогда хотя бы один из их с Юичиро родителей остался жив, и тогда... Но вновь раздумывать на эту мифическую тему «а что если бы?» Муичиро совершенно не имеет желания, особенно, когда в настоящее время у него всё вполне счастливо. Он просто благодарен судьбе за то, что у него есть такой человек как Танджиро, иногда инфантильный и по детски наивный, но искренне любящий, что проявляется даже в обычных бытовых ситуациях. Иногда даже задаёшься вопросом: как такое непомерно большое сердце помещается в его грудной клетке? Мятные глаза по неволе опускаются вниз, Токито цедит, – Спасибо. – тихо, но искренне. И речь идёт не только о конкретно этой ситуации, это благодарность за всё, что старший Камадо когда-либо привнёс в его жизнь, но Муичиро решает оставить это небольшой недосказанностью. Танджиро был, мягко говоря, сильно удивлён тому, что Токито даже не стал пытаться спорить с произнесённым вердиктом, спокойно восприняв его. Ну и конечно, безусловно рад. Он улыбался до такой степени широко, что скулы немного свело лёгким спазмом. Камадо легко наклонился к лицу возлюбленного, нежно чмокнув того в губы. Смутившись от такого действия со стороны, на округлых щеках стал проявляться яркий пунцовый оттенок, и жар в этот раз был совершенно не причём. Муичиро упёрся одной рукой в грудь Танджиро, стараясь максимально тактично отстраниться. Веки плотно прижались друг к другу, а тонкие губы показательно искривились. Токито застенчиво спрятал лицо в одной из ладошек. – Н-не надо целовать меня в губы, заразишься ведь... – еле выговорил Муи, заметно запинаясь от неловкости. Но на сей раз, Танджиро не растерялся. Он по доброму усмехнулся, не выпуская возлюбленного из хватки, лишь сильнее прижав того к себе. – Хорошо. – нараспев согласился парень, но в алых глазах промелькнул, предательски выдающий, хитрый отблеск. Винные радужки быстро пробежались по шее бывшего столпа тумана, а после их обладатель бесстыдно припал к изгибу чужой шеи, лишь кинув напоследок, – Тогда я буду целовать тебя в другие места! – странно весёлым тоном. Кончики губ легко прижались к выпирающим ключицам, что выглядывали из-под домашнего халата. По спине Муичиро промчался табун приятных мурашек. От неожиданности с уст сорвался тихий несдержанный писк, а руки упёрлись в чужую грудную клетку. Парень начал недовольно брыкаться, несмотря на то, что его крепко стаскивали в объятиях, в знак собственного протеста. – Я не это имел ввиду! После непрекращающихся попыток выбраться из цепких рук, Токито всё же отпускают, неловко посмеиваясь. – Прости... – сдавленно извиняется Танджиро, преподнося одну из рук к затылку в виноватом жесте, понимая, что его шутка получилась не слишком удачной. В ответ Муичиро лишь супит тонкие бровки и наигранно обиженно дует губы, раздражённо фыркая. Две тонкие руки мгновенно оказываются скрещенными на собственной груди, а округлые щёки - сердито надутыми. Как бы Токито не пытался выразить своё нарочитое отторжение, на самом деле он скорее напоминал забавно раздутую рыбу фугу. От такого безусловно миловидного зрелища, Камадо захотелось рассмеяться, но он всё же сдержался, не желая обижать возлюбленного ещё больше, пускай и прекрасно понимал, что его обида не более чем, не очень хорошая, актёрская игра. (Хотя с другой стороны, у него не было особой практики проявления эмоций до определённого момента, так что вряд-ли его можно судить за попытку показать ненастоящие чувства.) На самом деле, возможно они оба вели себя немного инфантильно, но обоих это вполне устраивало. Их семейную идиллию прервал резкий громкий глухой удар, словно молотом о деревянный пол. Комнату тут же окутал морозный воздух, одним потоком затушив лампы на кухне, и от которого, точно также, практически полностью потух огонь в печи, из-за чего помещение опустилось в полу мрак. В унисон парни посмотрели в сторону оглушающего звука, причиной которого оказался грозный ветер, что всё же добился своего, вдарив со всей дури по панораме и заставив этим окно раскрыться настежь, впуская того во владения дома. В этот момент, болезнь Муичиро вновь дала о себе знать. Из-за внезапного стресса, тело пробил озноб, толстой верёвкой сковав движения парня. Токито охватила крупная дрожь, он попытался обнять себя руками, чтобы хоть немного снова согреться, но это не сильно помогло бедному парню. Перед глазами начали мельтешить мошки и, кажется, столп вовсе потерял привычное равновесие, совсем не замечая, что падает прямиком на деревянный стол, грозясь разбить себе нос. К счастью, Танджиро предотвращает катастрофу, вовремя подхватывая суженного на руки. Тот в свою очередь, крепко на крепко хватается за клетчатое хаори, прижимаясь к Камадо, который сейчас является единственным источником тепла в этой комнате. Танджиро может лишь обеспокоенно глядеть на возлюбленного, стараясь успокоить его, гладя по напряжённой спине и плечам. Когда бешеное сердцебиение Муичиро пришло в относительную норму, а дрожь перестала быть такой явной, Камадо всё же решается немного отстраниться, последний раз проведя по любимым чёрным волосам. – Я растоплю печь, потерпи немного. – ласково шепчет тот, паралельно начиная снимать своё зелёное хаори, накидывая его на чужие, трясущиеся от холода, плечи. После чего неуверенно отходит, для того, чтобы закрыть распахнувшееся окно, тепля надежду на то, что более оно не нарушит спокойствие и без того больного Токито. Неприятный сквозняк, до этого так бесцеремонно проникший внутрь комнаты, наконец-то пропал, но оставил после себя морозный разряжённый воздух, в паре со снежинками, малая часть которых осела на подоконник, деревянные тумбочки и некоторые половицы, начав незамедлительно таять, превращаясь в слякоть. Недолго наблюдая за этим, Танджиро разочарованно вздыхает, ведь понимает, что после всё это придётся убирать, и быстро, пока белые хлопья ещё не превратились в лужи на полу. Бывший истребитель следует в коридор, в целях забрать сегодняшнюю корзинку с дровами, затем, не медля следует к печи. Муичиро не наблюдает за действиями возлюбленного, от холода все конечности стали, как онемевшие. Единственное, что он делает - старается сильнее укутаться в клетчатое хаори, укрываясь им, словно одеялом, но озноб охватывает всё тело так беспрепятственно, будто на парне вовсе одежды никакой нет. Вскоре, разомкнув веки, взгляд Токито ловит на округлом столе ярко-оранжевые отблески пламени, выводящие помещение из сумерек и вновь одаривая, таким необходимым сейчас, теплом. А после, в совсем скором времени, свет от красных языков пламени стал только ярче (в связи с тем, что в костёр кинули побольше дров), от чего освещение комнаты стало почти, что прежним. Умиротворённый треск огня заставляет сердце налиться приятным теплом. Танджиро с мягкой улыбкой поправляет выпавшие красные пряди со лба и тянется к декоративным подушкам, заботливо раскладывая их перед камином, создавая своеобразное уютное гнездо, в которое способен уместиться человек. Закончив свою работу, Камадо ещё пару мгновений оценивающе разглядывал результат, после чего направился в сторону Муичиро, чтобы помочь провести того до места, специально приготовленного им. Танджиро аккуратно усадил возлюбленного на собственнолично взбитые подушки, сразу за тем, приземлившись рядом с ним, выражая довольную улыбку. На удивление, Токито было очень даже комфортно. Возможно, «гнездо» из подушек было на уровне детских построек, вроде шалаша из одеял, хотя для Муи это не имеет никакого значения. Если бы кучерявые облака можно было потрогать, то они были бы такие же мягкие, – именно так рассуждал парень, а облака он любит больше всего на свете, хотя эту любовь уж точно нельзя сравнить с любовью к Танджиро... Муичиро посмотрел на суженного: он, кажется, засмотрелся на огонь и задумался о чём-то. Затаив дыхание дыхание, и похоже, почти не мигая завороженно что-то выискивал в красно-оранжевых языках, пока в глубине малиновых радужек задорно играли золотые пятнышки, удивительно не утопая в алом океане. Но, старший Камадо вскоре быстро возвращает своё внимание и мысли к возлюбленному, который от неожиданности даже слегка вздрагивает. Танджиро слабо улыбается ему, приобнимая за плечи и одаривая кратким поцелуем в скулу, пару раз проводя ладонью по левому плечу. – Отдыхай пока, я пойду готовить ужин. – наставляет Камадо, перед тем, как подняться на ноги. Но его оттягивают за рукав кимоно, вынуждая опуститься. Он, без пререканий, так и делает, после чего Муичиро проводит ладонью по чужим волосам, тем самым приближая его лицо к себе, целуя шрам на лбу, подобный языкам пламени. – Теперь можешь идти. – спокойно цедит тот. Танджиро обескураженно тупит взгляд и хлопает глазами, но после осознания произошедшего, губы расходятся в сияющей улыбке пуще прежнего. Муичиро незаметно радуется проделанной работе, после чего Камадо уходит, но уже в приподнятом настроении. Токито, с не присущей ему хитростью, подносит указательный палец к губам. А хаори таки забрать забыл... ___ Время близится к глубокой ночи. В спальной комнате был лишь один источник света – округлая лампа, стоящая на прикроватной тумбочке, напротив зеркала. Она, с большим усилием, проливала тусклый рыжий свет по комнате, что сильно контрастировало с всепоглощающей теменью за окном. На небе не было видно ни звёзд, ни даже луны, тёмные тучи, словно воронье крыло, бесследно спрятали всё и даже больше. Лишь изредка за стеклом уныло пролетали мелкие снежинки, быстро пропадая в тёмной дымке. Всё дорожки и тропинки за окном пропали, будто этот самый дом – единственное, что осталось во всей вселенной. Атмосфера явно навевала жути и вселяла страх в сердца людей, но, усталость не давала возможности слишком долго зацикливаться на этом. Муичиро сидел на общем двухместном футоне, пока Танджиро готовился ко сну, играясь пальцами с отделёнными от основной причёски толстыми передними прядями, накручивая на указательный палец мятные концы и как бы «невзначай» наблюдая за тем, как Камадо причёсывается, стоя напротив зеркала. Каштанаво-красные волосы, что уже давно доставали ниже лопаток, струились вдоль спины неровным потоком, покрывая чёрно-зелёное хаори, которое её владелец, всё же, вспомнил забрать обратно, (не без напоминаний со стороны). Танджиро, словно зацикленный, раз за разом проводил расчёской по одной из выделенных им прядей, не останавливаясь, даже когда в этой самой злосчастной пряди не осталось ни одного колтуна и гребень в его руке свободно проходил сквозь алые нити. Парень тупо пялился в своё отражение, не выражая каких-либо эмоций, зацикленно повторяя одно и то же движение, что было совершенно не в духе вечно позитивного Камадо, в котором жизнь бьёт ключом. Заприметив это, Муичиро склонил голову набекрень, пытаясь незаметно заглянуть в глаза возлюбленного, возможно, понять «о чём он думает?», пускай чтение мыслей бывает только в книжках, сейчас Токито сильно жалел, что не обладает подобной способностью. Достаточно резко, словно опомнившись, Танджиро откладывает золотистый гребень на тумбу, от чего оглушающую тишину перебивает небольшой звонкий треск, а сразу за ним идёт тяжёлый вздох. Камадо оборачивается к Муичиро лицом, стараясь озарить его привычной улыбкой, но выходит лишь слабо, совсем невесело, приподнять уголки губ. Муичиро даже не пугается того, что его застали врасплох, он спокойно поднимает голову, встречаясь глазами с винным взглядом, настроение которого определить было крайне сложно. Натянутая улыбка не спадает с лица Танджиро, но Токито может заметить, как уголки его глаз грустно опущены вниз. Камадо медленно присаживается на футон, прямо напротив Муичиро, но не решается смотреть тому в глаза, разглядывая коленки, белую ткань простыни и чужие бледные ладони, лежащие на них, которые неосознанно хочется сжать в своих, но никак не поднимает головы. Токито недолго наблюдает за бегающими зрачками в глазах напротив, и всё же, осмеливается задать вопрос: – Всё хорошо? – звучит полу-шёпотом. Вроде простой вопрос, но Танджиро в ответ лишь неоднозначно кривит губы. – Муичиро... – отзывается Камадо, намеренно проигнорировав вопрос от возлюбленного, за что ещё бесчисленное количество раз мысленно дал себе щелбанов и пощёчин, но он просто не хочет расстраивать Токито своими не самыми позитивными размышлениями. Сам же обладатель имени навострил уши, терпеливо ожидая слов от суженного. Как на зло, слова застревают комом в горле, когда Танджиро только пытается открыть рот, чтобы произнести хотя бы что-то. Ничего не выходит... Муичиро берёт слегка трясущиеся ладошки в свои, ласково поглаживая большим пальцем немного побелевшие костяшки, надеясь, что это хоть чуточку поможет. Танджиро нервно сжимает ладони в ответ, громко сглатывая вязкий комок и шёпотом, почти неслышно спрашивает: – Ты правда любишь меня? – Камадо делает неоднозначный акцент на последнем слове и ни на секунду не отрывается от прожигания чёрной дыры в полу собственного дома. Муичиро сочувствующе вздыхает, точно также опуская взгляд вниз, на руки, пальцы которых его собеседник переплёл между собой, отчаянно цепляясь за чужие ладони, глядя с какой-то... Надеждой? – Ты всё ещё думаешь об этом? – максимально мягко, как только было в его силах, спрашивает Токито. Пользуясь привилегией маленького роста, он прижимается к груди возлюбленного и поднимает голову, тем самым встречаясь с ним взглядом. Танджиро в свою очередь, кладёт руки тому на спину, неосознанно погружаясь в толщу ледяных и совершенно бездонных глаз. – Да... Просто до сих пор не понимаю... Почему ты решил выбрать именно меня? Ты ведь заслуживаешь наилучшего, а я... Я самый обычный и... Просто хочу убедиться, счастлив ли ты. – цедит Камадо охрипшим голосом, даже несмотря на то, что не он здесь простывший. Муичиро умилительно и совсем не по злому хмурится, решительно хватаясь за руки любимого, – Я не могу быть не счастливым, когда у меня есть такой человек, как ты! Мы собираемся пожениться всего через пару месяцев, и тем более, мы уже повенчаны! Я не сомневаюсь в своём выборе, – выпаливает тот, чуть ли не на одном дыхании, а после, смущённо уводя взгляд дополняет, – Может ты и считаешь себя не примечательным, но для меня ты самый особенный человек на свете. Персиковые щёки постепенно приобретают тёмно-вишнёвый оттенок. Токито абсолютно искренен, как никогда ранее, из-за чего чувствует себя таким странно уязвимым... Последний раз такое чувство он испытывал всего пару лет тому назад, через несколько дней после победы над Мудзаном, когда они с Танджиро случайно признались друг другу в своих чувствах, но, по правде говоря, что тогда, что сейчас, Муичиро не боится быть таким перед Танджиро. Сам Камадо смущён далеко не меньше возлюбленного. Его губы бесконтрольно расплылись в тёплой улыбке, а глаза мягко приняли форму полумесяцев. Руки аккуратно переместились на тонкую, почти женскую, талию бывшего столпа, ненавязчиво притягивая оного к себе. Незаметно приблизившись к лицу возлюбленного, Танджиро одаривает его невесомым поцелуем в губы, не решаясь заходить дальше без разрешения. У Муичиро спёрло лёгкие, от незнания куда деть руки, бледные ладони смыкаются на чужих плечах, подминая ткань под себя. Он очень хочет ответить на поцелуй, но один факт всё же не даёт покоя, заставляя отстраниться. – Н-не нужно, заразишься... – неуверенно напоминает парень, от чего на кончике языка появляется неприятная горечь. Камадо понимающе вздыхает, но несмотря на это, берётся за предплечья суженного, обвивая, по девичьи нежные, руки, накрытые облачным хаори, вокруг своей шеи, умоляюще заглядывая в туманные и немного скруглённые сейчас глаза. – Ну пожалуйста, – Танджиро говорит ненавязчиво и певуче, снова превращаясь в подобие морской сирены из мифов. А из-за близости лиц, горячее дыхание одурманивающе опаляет тонкие губы и слегка касается кончика носа, – Я соскучился. Камадо всё равно нечего терять, даже если заболеет, будет работать в четыре руки, слишком уж он трудолюбивый и удивительно несгибаемый, независимо от обстоятельств, а любимого хочется побаловать всегда, особенно когда он болен и толком не встаёт из постели. Муичиро раздумывает не слишком долго, в конце концов, его судно ещё давным давно потонуло в винном океане, сбившись с привычного курса, безвольно отдавшись существам, обитающим в толще воды, которые, на удивление, отнеслись к нему со всей любовью, заботливо создавая ему кислородный пузырь, позволяя тому ужиться в новой, неординарной, но завораживающей среде, посреди алых коралловых рифов. В этот раз, Токито не даёт ответа, вместо этого самостоятельно прижимаясь к чужим и таким желанным губам, что оставляют после себя приятный привкус малинового сиропа на губах и кончике языка. Танджиро довольно отвечает на поцелуй, подминая прижавшиеся к нему губы и, словно в первый раз, с любопытством изучает их абрис, из-за чего после они станут мило припухлыми. Спустя недолгое время он использует и язык, проводя им по чужим губам, чувствуя, как человека под ним от сего действа пробирают мурашки, и тот вежливо, будто по просьбе приоткрывает рот. В этот же момент их языки сплетаются между собой, мокро причмокивая. Одна рука Камадо ложится на голову столпа, проводя ладонью по волосам он аккуратно помогает развязать мешающую сейчас резинку, распуская длинные чёрные волосы, что незамедлительно опускаются на, кажущиеся хрупкими, плечи, и свободно струятся по изгибам спины. Вторая же рука сцепляется на пояснице, немного сжимая её, от чего нежно-голубая ткань немного мнётся под пальцами. Ощущая тёплую ладонь на спине, Муичиро, словно мягкий воздушный пластилин, прогибается в угоду движениям, томно выдыхая в поцелуй. По совершенно неизвестной никому причине, только у Танджиро была такая необычная способность, из-за которой Токито каждый раз просто таял в его руках, подобно мороженому на солнцепёке, оставаясь стёкшими каплями на пальцах. Кто-то другой мог бы с лёгкостью использовать эту способность в корыстных целях, но Камадо предпочитал просто наблюдать за ним, ведь в таком состоянии младший Токито казался ещё более обаятельным. Он, так сказать, с наслаждением слизывал растаявшие капли мороженого с пальцев. Вскоре парням приходится прервать поцелуй, в целях дать друг другу хоть немного отдышаться и перевести дух. Рукавом хаори Танджиро вытирает, ставшие влажными, губы, паралельно поглаживая Муи по спине, пока тот судорожно вбирает в лёгкие побольше воздуха. Камадо кладёт одну руку на щёку возлюбленного, проводя пальцами от острой челюсти до подбородка, немного приподнимая голову, чтобы вновь заглянуть в мятную радужку, давно ставшей для него своеобразным домом. Кукольные глазки устало прикрыты длинными ресницами и очаровательно блестят, отражая свет бледно-оранжевой лампы, а обычно тонкие губы, как и предполагалось распухли, приобретя малиновый оттенок. От такого милого зрелища, сердце, по ощущениям, точно пропустило с десяток ударов. А через время, когда Муичиро, по всей видимости, слегка смутило то, что Танджиро длительное время бездействует, бывший хашира по привычке склонил голову набок в недоумении, выглядя, как маленький котёнок, который ластится щекой к заботливой руке. К такой картине маслом невозможно остаться равнодушным. Вот и бывший истребитель не смог, начиная осыпать Токито мелкими поцелуями повсюду, до куда удастся дотянуться: на лбу, щёчках и аккуратном носике, игнорируя сами губы, спускаясь всё ниже к девственно бледной шее. Руки опустившиеся на тонкую талию, осторожно придерживали, хрупкое на вид тельце, постепенно принимая горизонтальное положение. Опустившись на мягкий футон, белые простыни зашелестели под навесом. Танджиро отстранился, но совсем ненадолго, лишь для того, чтобы оценить проделанную им работу. Чёрные волосы расплескались по подушкам тонкими нитями, создавая на них неординарные узоры. Пряди же самого Камадо свисали с плеч, падая по обе стороны от головы младшего. В этот раз, охотник не стал слишком долго задерживать взгляда, иначе в таком положении они могут просидеть целую вечность. За место этого, он припал губами к изгибу чужой шеи, а после, немного сжал плоть меж зубов, не слишком сильно, чтобы появились мелкие ранки, но достаточно, чтобы оставить яркую отметину, сразу затем бережно зализывая её. Хаширо сдавленно промычал, а его шея стремительно заалела, следуя примеру щёк и кончиков ушей. Побитые коленки согнулись чуть ли не пополам, неосознанно позволяя чужому телу усесться поудобнее между его бёдер. Непонятная эйфория начала импульсами проходится по телам обоих, отдаваясь мелким приятным покалыванием на кончиках пальцев. Танджиро покрывал тело возлюбленного короткими поцелуями, паралельно оставив на его ключицах и правом плече ещё парочку засосов, что после останутся тёмно-бордовыми пятнами, не переставая спускаться ниже, при этом помогая себе руками, раздвигая края чужого уютного халата с мелким ворсом, что сейчас казался таким не нужным, к счастью, тот держался на одном лишь поясе. Достигнув груди, Камадо не мог не уделить внимание возбуждённо вставшим соскам, начав очерчивать один из них языком и слабо прикусывать его ореол, немного оттягивая чувствительную кожу, вызывая этим уже не сдержанные стоны и извивание тела под собой. Муичиро производил отчаянные попытки ухватиться, почти девичьими, руками за спину возлюбленного, но пальцы лишь безвольно скользили по клетчатому хаори, падая вновь на матрас чуть ли не замертво. Экстаз захватывал более чем с головой, заставляя кровь возбуждённо бушевать внутри вен. Танджиро решил не оставлять второй сосок возлюбленного без внимания, немного надавливая на него большим пальцем и массажируя круговыми движениями. Токито вновь сладко простонал, после чего почувствовал, как внизу живота приятно потянуло, а бабочки живущие там, словно устроили вечерний карнавал. В этот момент, так и хотелось захлебнуться в накативших винных волнах, чтобы вся суша вокруг стала чем-то эфемерным, неосязаемым, ведь сейчас, сам факт нахождения где-то помимо алой водной глади, казался нереальным. Свободной рукой, Камадо развязал препятствующий дальнейшим действиям пояс, открывая вид на плоский пресс. Парень слегка отстранился, сперва разглядывая любимое лицо, что сейчас было таким умилительно смущённым, проводя шершавой рукой от нежного бока до мягких бёдер, намеренно поддевая резинку белья, бережно снимая его. По телу бывшего хаширы пробежался холодок, когда его же нижнее бельё практически улетело в неизвестном для него направлении. Истребитель окинул Токито неприличным взглядом, из-за чего тот поёжился на месте и застенчиво прикрыл глаза, но возникать на этот счёт всё же не стал. Заметив смущение на лице любимого, Танджиро чуть наклонился к лицу Муичиро, ласково убирая один из локонов чёлки за ушко, заботливо целуя суженного в лоб и уголок глаза, стараясь успокоить. Руки старшего легли на достаточно пышные бледные бёдра, нежно оглаживая их и слегка приподнимая в воздух, а затем и вовсе закидывая одну ногу на плечо. Парень засматривается в стыдливо прикрытые мятные глаза, словно хочет заглянуть в самую душу. Не сводя взгляд, он целует икру и острую коленку, проводя линию поцелуев до внутренней стороны бедра, дразня, оставляет метку совсем рядом с причинным местом. Низ живота Токито уже начинает болезненно изнывать, а предэякулят неприятно капать на пресс. Танджиро не может не заметить этого, поэтому он кладёт руку на вставший колом член и проводит по стволу несколько раз, от чего Муичиро прогибается дугой, не в силах сдержать протяжный стон. Камадо делает ещё пару ритмичных движений по всей длине, из-за чего столп отчаянно сжимает покрывала, но так и не доводит дело до конца, вынуждая этим Токито разочарованно промычать. Камадо снова нависает сверху, запуская одну из рук под подушку, в целях вытащить оттуда маленькую баночку, которую они всегда хранят на «всякий случай». Звонкий щелчок разносится по комнате, но в этот раз не разрезает собой тишину, ибо помещение и до этого было наполнено громкими вздохами со стороны, а в нос бьёт еле уловимый запах клубники, из-за чего Токито некомфортно елозит на месте, в предвкушении. Говоря на чистоту, супруги уже не в первый раз занимались подобным, но подготовка всегда в начале достаточно неприятна. Танджиро выливает на пальцы немного жидкости, даже слегка перебарщивая, игриво перебирает их и тщательно смазывает, убедившись в том, что сможет принести наименьший дискомфорт. Наблюдая за небольшой «игрой» пальцами, Муичиро сглатывает от чего-то появившийся ком в горле, а из-за накатившего смущения учащается сердцебиение. Тело пронизывает жар, но Токито прекрасно понимает, что это никак не связано с болезнью. Возможно Муи обожает Танджиро чуть больше, чем он предполагал до этого. Камадо достаточно проницателен, чтобы понять состояние возлюбленного. Он понимающе хмыкает и наклоняется к нему, приставляя пальцы к колечку мышц, но пока, лишь слегка надавливая и массажируя его, стараясь обильно смазать, из-за чего Токито неразборчиво кривит губы. Танджиро приближается к суженному ещё ближе, целуя мочку уха и поглубже вдыхая родной запах карамели, что при сильном возбуждении становился ещё более насыщенным. – Скажи если будет больно. – полу-шёпотом заботливо просит Камадо, от нетерпения немного сильнее надавливая на чужой вход, из-за чего первые фаланги пальцев практически входят в того. В ответ, истребитель получает слабый кивок и неразборчиво произнесённое «угу», сопровождающееся томным выдохом. Получив положительный ответ, парень решает не томить, неспеша начиная вводить первый палец, фаланга за фалангой, вынуждая Муичиро неслышно прошипеть сквозь зубы. Спервой, младший Токито сильно напряжён, от чего цепляется ногтями за чёрно-зелёное хаори и нервно переплетает ноги вокруг поясницы возлюбленного. Танджиро делает пару не слишком быстрых по темпу толчков, заставляя всё внутри свернуться в неприятный узел, но всё же, это немного помогает расслабиться, посему, Камадо аккуратно начинает вводить второй. Муичиро старается дышать ровно и постепенно его тело привыкает к небольшим толчкам, даже начиная чувствовать некое извращённое наслаждение. Но, у столпа вновь перехватывает дыхание, когда пальцы внутри него раздвигают, словно ножницы, задевая чувствительный участок, вынуждая громко простонать на выдохе и заелозить на простынях куда активней. Заметив положительный результат, Танджиро продолжает разрабатывать тугое колечко мышц, через какое-то время, даже добавив третий палец для уверенности. Когда все три свободно двигались внутри Токито, Камадо решительно вытащил их, давая любимому небольшую передышку, но при этом оставляя жирную затравку на главный акт. Пока Муичиро судорожно хватал ртом воздух, Танджиро решил не терять времени зря. Он, достаточно быстро, развязал пояс на своём халате, что было трудно, ведь его руки слегка тряслись от предвкушения, оголяя крепкий пресс. Оставалось только нижнее бельё, которое уже долгое время приносило, мягко говоря, большую боль и дискомфорт, и на котором образовался крупный бугорок. Сняв его, оно улетело в том же неизвестном направлении, что и прошлое бельё Токито. Член Танджиро уже давно был возбуждён не меньше Токито, но Камадо, не безуспешно, контролировал себя. С органа активно стекала природная смазка, но даже несмотря на это, истребитель всё равно обильно смазал его маслом, перестраховываясь перед возлюбленным. Камадо вновь опустился перед Токито, как и ранее обвивая бледные ноги вокруг своей поясницы, приставляя головку к чужому входу, и заставляя Муичиро сдавленно хмыкнуть, прикусив губу. Тело пробивала мелкая приятная дрожь. Танджиро кладёт руки под спину суженного, немного притягивая того к себе для удобства. Бывший столп ненадолго встречается взглядом с винным океаном, прекрасно осознавая, что вот-вот начнётся шторм и затаив дыхание, всем сердцем ждёт его, раскинув руки навстречу ветру. Камадо прижимается губами к устам Токито, бесстыдно проникая в чужой рот, без какого-либо труда, безнаказанно блуждая по нему. В это же время, начиная входить в парня во всю длину, ловя ртом сладко протянутый стон. Руки младшего, принимая пример ног, замочком складываются на шее Танджиро, из-за чего Муичиро чуть ли не буквально повисает на том. Камадо какое-то время не двигается, давая столпу возможность привыкнуть. Ногти больно царапают шею, но Танджиро прекрасно осознаёт, что Токито делает это не нарочно, потому успокаивающе водит пальцами по, почти девичьи хрупкой, спине, которая слегка нервно подрагивает под ласкающими движениями. По стечению времени, которое обоим казалось бесконечностью, Камадо осмелился начать медленное движение, постепенно наращивая темп. Звуки слияния двух тел разрезали накопившуюся тихую атмосферу в комнате, что дополнялось протяжными и сладкими, словно свежий мёд, стонами и хриплыми вздохами. Изящные длинные пальцы, от которых всегда веяло лёгким холодом, в порыве эмоций запутались в отросших алых прядях. Домашние халаты пропитались холодным потом, неприятно прилипая к коже, но об их стирке парни ещё успеют позаботиться завтра, ведь в этот самый момент им обоим на это глубоко наплевать. Моменты такой близости всегда хотелось растянуть на подольше, как карамельную конфету, тягучую и блаженную, что всегда оставляет приятное послевкусие. Ощущаемый скорый конец отдавался звоном в ушах, а тихие стоны сменились приятными всхлипами. Бледные ноги заметно дрожали и еле как ещё удерживались на чужой талии. По комнате разнеслось ещё несколько звонких шлепков слившихся тел, отразившись от стен, после которых, не в силах больше терпеть, Муичиро кончает себе прямо на живот, прогнувшись дугой с громким стоном, даже без стимуляций со стороны. Танджиро чувствует себя в какой-то мере извращёно гордым за это, но не может размышлять слишком долго на этот счёт, ведь сам уже чувствует приближающийся конец. Спустя всего пару быстрых толчков, точно также изливается внутрь возлюбленного, хрипло и блаженно промычав. У обоих надлежаще сбито дыхание, из-за частых вздохов, губы высохли и по ощущениям слегка потрескались. Тело пронизывала эйфория, конечности приятно тянуло. Разнеженный Муи еле как держал глаза открытыми, он абсолютно неумело балансировал на вратах в царство Морфея, вот-вот, и столп сорвётся вниз. Танджиро понимающе наблюдает за этим, ласково кладя руку на чёрные волосы и убаюкивающе поглаживая голову. Парень последний раз мажет поцелуем по скуле любимого и ложится рядом, накрывая обоих толстым одеялом. В груди разливается приятное тепло и расцветает в самом сердце, словно сакура в жаркий день весны. Токито рефлективно прижимается к возлюбленному, утыкаясь носом в изгиб крепкой шеи, устраиваясь поуютней. Вдыхая полной грудью, он чувствует слабый древесный аромат и запах зелёного чая. Тёплое одеяло укрывает его чуть ли не с головой. В унисон, парни сладко зевают и Камадо аккуратно тянется к тусклой лампе, чтобы затушить её. Комнату в миг окутывает мрак, за тёмными тучами нет ни единого проблеска лунного света, но в этом есть своя доля уюта. В конце концов, Муичиро может быть уверен в том, что с ним всё будет в порядке, пока он слышит слабое покачивание морских волн. Вскоре, парень засыпает, пока его суженный заботливо водит указательным пальцем по ушной раковине, и шепчет любовные оды, посвящённые лично ему. Нет, он точно ни о чём не жалеет.