Я их позвал, а они слились!

Херня началась с появлением в классе нового ученика. Илья сам не мог понять, чем тот ему не понравился. На первый взгляд это был типичный задрот в черной водолазке. Не хватало только характерной странной подпрыгивающей походки на пару с ранцем ака с первого класса хорошо сохранился, зачем менять; и девственных усиков, из-за которых Илья сам еще недавно терпел насмешки от пацанов. Череватый задротом не оказался. Улыбчивый, вспыльчивый, загадочный; говорит странно, немного надменно. Здесь таких не любят. Вот говорят, бывает любовь с первого взгляда. Илья убедился, что с первого взгляда бывает ненависть. Пофигистичный снисходительный взгляд — бесит. Ухмылка уголком губ — бесит! А вопросительно поднятая бровь с немым: «ты что-то хотел, дурачок?» — ЗАСТАВЛЯЕТ ЛЕТЕТЬ ЧУТЬ ЛИ НЕ ДО ЛУНЫ НА РЕАКТИВНОЙ ЖОПНОЙ ТЯГЕ. Забыл Илюша, как еще недавно над ним самим и в школе, и во дворе посмеивалась. А теперь он вроде как свой в доску. Новоявленные дружбаны за гаражи зовут на шухере постоять, за сигами в ларек посылают. Стал за компанию с ними и за шмот пояснить просить и домашку списать, и деньги на столовку вымогать. Типа крутой. Этот Влад оказался крепким, точнее, просто пофигистическим ко всем предъявам, орешком. На каждое нелестное слово он лишь хмыкал и отвечал абсолютно беззлобно более колким словом. От чего посмешищем ни раз становился сам Илья. Ржали все, как один. И специально же едко отвечает, некую свою цель преследует, смотрит исподлобья игривыми глазами, в которых будто сами бесы смеются. Ни капли страха. У школы Влада встречали друзья. Один другого краше. Краше — в прямом смысле слова. Вида такого… готск…готич… готко... блядь, готы короче какие-то, мать их. Будто с кладбища вернулись. (И нет, не с похорон). Яркая брюнетка с идеально ровной челкой, улыбчивая блондинка — красивые заразы, но почему-то бесят. И Влад им так демонстративно улыбается, а сам искоса на Илью поглядывает, точнее, на его реакцию. А тот только на девок пялится, злится. И хитрый взгляд Влада упускает, естественно. Придурок даже приснился! А мама за завтраком, видя отсутствующий взгляд сына, вдруг выдала самый гнусный вопрос какой можно было придумать: «Илюша, а не влюбился ты часом?». Взбешённое лицо Ильи отыграло весь спектр отрицательных эмоций от отвращения до гнева. И лишь на задворках сознания осталось что-то еще. Не понятое. Это уже слишком. Он перестал обращать на ненавистного одноклассника внимание. До боли и скрипа сжимал зубы, видя, как Влад общается со всеми, кроме него. Специально злит что ли. Изо всех сил Илья старается на эмоции не выводиться, пока не получает ехидное приглашение на «поговорить» после школы. И вот Илья стоит за гаражами, затягивается спизженой у деда сигаретой. Сегодня, как на зло, в его пачке мало оставалось, интересно, заметит пропажу? Горькая зараза; Илья кашляет, синеет почти, но виду не подает. Ну и что, что один, не видит никто (а вдруг, видят?), крутой же. С замиранием сердца ждет Влада. Откровенно волнуется из-за возможности пропахать физиономией щебень и глину. Влад вальяжно идет один. В кожаном плаще на пизделку пришел…дебил. Еще бы очки как у Нео напялил. Ему бы слоумо эффект для походки; ветер в лицо, чтоб плащ развивался; взрыв за спину. Глаза точно на Илью смотрят. Как всем известно, «крутые парни на взрыв не оборачиваются». Илья неосознанно выдыхает облегченно. Хорошо, что один. Илья на тонкие запястья убранных в карманы рук залип. Нет, не потому что красивые, конечно, а потому что вдруг там кастет или нож сжимает. Ларионов выпячивает грудь, руки шире держит для вида, будто накаченные «крылья» не дают плечи к туловищу прижать. И плевать, что это выглядит, будто ты вышел на улицу, а дезодорант еще не высох. Илья показательно пальцы (мокрые и трясущиеся) разминает. — Ну шо, ты готов за базар отвечать? — Влад стоит перед ним, говорит тихо, уверенно. Как же ему тяжело не заржать. — Что мне отвечать? Ты в мою сторону пиздел, — с каждым словом Илья замечает, как начинает подрагивать голос. — А на это есть причины, — и в глазах Влада снова этот огонек дьявольский блеснул. «причины» явно есть. — Щас ты землю жрать будешь…— задумчивая нервная пауза, — бараблюд! — от паники в голове баран каким-то образом смешался с верблюдом. Илья пытается вспомнить все обидные обзывательства, которые загуглил в инете, все фразы и злобные взгляды, отрепетированные перед зеркалом. В голове кавардак и от осознания, что вот-вот будет отпизженным; и от мыслей как потом будет отмываться от позора (и собственной крови), что матери говорить. — Ща посмотрим кто ее жрать будет, — Череватый смотрит в глаза победно. Спасибо, что хоть не ухмыляется. Из-за угла появляются два пацана, оба носатые, сто пудов, братья. Приближаются…под такую походку только ганста-рэпа не хватает из бумбокса на плече. Встают по обе стороны от Влада. Смотрят на Илью, который уже не просто бледный, а серо-бур-малиновыми пятнами пошел. Вдруг замерли, кажется, все. — Что? А где твои пацаны? — спрашивает Влад, поднимая подбородок. … — Подожди, ты что, без пацанов пришел? — все трое сделали одинаково удивленные лица. И тут Илья понимает, как жалко он выглядит. Он не слабак, держится, но понимает, насколько комично его лицо с этими сдвинутыми домиком бровями: — Я…я их позвал, а они слились! — он вложил в эту фразу всю горечь, обиду, поражение в своей первой стрелке. — Серьезно? — друзья Влада переглянулись, их довольную заговорческую ухмылку Илья, разумеется, не заметил. — Да. Думал придем с пацанами. Нормально попиздимся. А они… — кипевшие внутри эмоции готовы превратиться в истерический смех, но Илья держится. — Ох ты мой родной, иди сюда. — в голосе Влада открыто улавливалось это, ласковое, а не насмешливое «дурачок». Он распахивает руки. В неком порыве, без раздумий, Илья чуть не падает в эти объятия, прижимаясь щекой к нагретой солнцем коже плаща. — А я им доверял! — вопит от обиды он, чувствуя себя преданным, покинутым… …зато в объятиях Влада Череватого. — Пойдем, объясним твоим пацанам, как друзья себя вести должны, — уверенно заявляет тот. Его рука на секунду то ли машинально, то ли осознанно притягивает за талию ближе. Идут молча. Ларионов только успевает замечать странные переглядки Влада и его друзей. Сам Влад выглядит счастливым. Через гаражи приближаются к старой площадке, где обычно собирается вся «братва». И правда, сидят Илюхины кореша, пиздят о чем-то, ржут. Андрей, увидев всех четверых, с качелей быстро встает, щелчком бычок в полет до травы отправляет. (и не удивляется их появлению от чего-то совсем). Илья в предвкушении, уже у самого, хоть и потеют, но руки чешутся. Будут знать, как своих подставлять! А Влад, на удивление, в стороне стоит. Смотрит, как его два товарища к Андрею идут. Вместо предъяв и угроз доносится смех. Андрей рукой знак дает, созывая своих; и все дружно и мирно уходят с площадки, помахав на прощание оцепеневшему от шока Илье и довольному улыбающемуся Владу. Череватый медленно сел на старые качели, которые противно проскрипели на весь двор. Он медленно закуривает нормальную, не дедовскую, сигарету, причудливые кольца вверх пускает. — Шо встал, иди сюда, не бойся. В голове у Ильи каша. Он неловко поднимается и садится напротив Влада на эти дурацкие качели для двоих, в сидушках которых еле помещается костлявая задница. Их колени соприкасаются, Илья держится за свои руками, чтоб поудобнее было. Влад виду не подает, даже наоборот, теснее ногами прижимается. Илья вздрагивает, чувствует, как щеки горят, а в голове мамина фраза вспомнилась «влюбился что ли?». Аш холодок по спине прошел. Не сразу он понял, что мурашки эти не просто так. Холодные пальцы Влада по его собственным провели, едва касаясь кожи. — Курить будешь? — Не курю, — нечего больше притворяться. Ни курящим, ни крутым, ни не влюбленным. Илья не представляет, что теперь говорить, стыдливо глазами вниз смотрит на свои кеды с позорным «abibas». Только мизинец чужой робко меж своих пальцев сжимает и чувствует теплый взгляд на своих багряных щеках.