Хороших учеников воспитывают строгие учителя

В Юньшэне спокойно. Иногда даже кажется, что время здесь останавливается, замирает, замораживается, будто покрытое льдом. Цзян Чэн думает, что наличие жизни в этом месте уже по-своему удивительно, ведь и белые траурные одежды, и фигуры в них, плывущие по дорожкам, точно призраки, навевают мысли о каком-то бессмертном покое, которого так не хватает его душе. Глава Лань старается держать лицо, но в его взгляде видно беспокойство. Они пьют чай молча уже минут десять, и Лань Сичэнь вежливо улыбается, прежде чем заговорить вновь. – Глава Цзян, я очень переживаю, что мои неосторожные действия или слова могли вас чем-то задеть. Я хочу убедиться, что между нами нет никаких разногласий и вы не держите на меня обиды за что-то, что мой ум не успел отследить. Цзян Чэн выгибает тонкую бровь в удивлении, замирает, поднеся чашку к губам, и отставляет ее, так и не сделав глоток. – Не знаю, о чем беспокоится Цзэу-цзюнь, говоря нечто подобное. Как между нашими кланами, так и между нами лично не существует никаких конфликтов, – Ваньинь говорит серьезно, тон его не приемлет споров или сомнений в правдивости слов. – Рад слышать, что мои страхи оказались пустыми, – губ мужчины касается легкая улыбка. – Вот только- Он замолкает. Цзян Чэн смотрит в ожидании. – Глава Цзян отказывает мне в обсуждении клановых дел, из-за чего я не мог не предположить, что Глава либо чем-то оскорблен, либо считает меня некомпетентным в решении серьезных вопросов. Повисшее молчание в разы более неловкое, чем было до этого. Ваньинь хмурится, пытаясь найти подвох, понять причину прозвучавших слов, но дверь неожиданно распахивается, и в комнату привычной стремительной походкой будто врывается Старейшина Лань, вынуждая обоих мужчин подняться из-за стола ради приветствия. – Шифу, – здоровается Лань Сичэнь, склонив голову. – Старейшина Лань, – сухо произносит Ваньинь. – Глава клана Цзян. Рад видеть Вас в Юньшэне, – Лань Цижэнь приглаживает бородку, с особо придирчивым вниманием осматривает мужчину в пурпуре, останавливаясь на его лице. – Мы ждали Вас месяцем ранее… Брови Цзян Ваньиня чуть вздрагивают в недовольстве, но мужчина быстро возвращает себе спокойный вид. Лань Сичэнь тоже на миг меняется в лице. Будто бы слышит эту информацию впервые. – Надеемся, погода не застала Вас врасплох. Сегодня довольно ветрено, – продолжает наставник Лань, будто не заметив этих кратких перемен в выражении лиц молодых глав. Цзян Чэн не обманывается – знает, что от взгляда темных глаз не укроется ничто. Годы обучения юношей – далеко не всегда прилежных, но зачастую крайне изобретательных – не прошли даром. Лань Цижэнь умеет видеть, даже если кажется, что не смотрит. – Дорога была легкой, – подчеркнуто отстраненно отвечает Ваньинь. – Это хорошо, – Лань Цижэнь – воплощенная невозмутимость! – кивает и оборачивается к племяннику. – Сичэнь. Мы с главой Цзян закончим с делами сами, можешь об этом не беспокоиться. Глава Лань не показывает растерянности – медлит секунду, но все же кланяется им обоим, прощаясь. Так вот о чем он говорил… Дверь закрывается, но мужчины молчат еще секунд десять, будто бы ждут, пока Лань Сичэнь отойдет достаточно далеко. – Я выбрался, как только смог, – тут же меняет тон Цзян Чэн, выдыхает недовольно, складывает руки на груди. – Знаю, – Цижэнь немного наклоняет голову, всматривается еще пристальнее. – До меня дошли слухи, что последняя охота добавила тебе шрамов. Волнуется. Вот же. – Жэнь-гэ… Тянет почти осуждающе. Нельзя же постоянно относиться к нему, как к ребенку, верно? *** – Твой племянник думает, что я считаю его некомпетентным. Цзян Чэн усмехается, наматывая на палец прядь темных волос, разбросанных по подушке. Немного влажных от жара, что разогрел их тела ранее. Цижэнь поднимает брови и смотрит на мужчину с плохо скрываемым интересом. Без лобной ленты и привычного многослойного облачения он выглядит моложе, свободнее, заставляя вспомнить, что разница в возрасте между ними не так уж велика. – А ты считаешь? – Да в общем-то, нет. Просто, видишь ли, я предпочитаю общаться сразу со Старейшиной Лань, и глава Лань убежден, что это потому, что я не хочу решать “клановые дела” с ним, – Цзян Чэн все-таки позволяет ноткам ехидства проскользнуть в голос. На этот раз Цижэнь не отвечает привычным тихим хмыканьем, лишь отдаленно напоминающим смех. Цзян Чэн наблюдает за тем, как второй мужчина крепко задумывается, а грудь его мерно вздымается от глубокого дыхания. Касается ее кончиками пальцев, ведет вниз к животу, привлекая внимание. – Жэнь-гэ. – Тебя беспокоит, что я предпочитаю не посвящать племянников в определенные аспекты своей личной жизни? Цижэнь серьезен, его действительно волнует, что он может обидеть Цзян Чэна этим. На взгляд Ваньиня, волнуется мужчина излишне – не только сейчас, в принципе. Обо всем, что касается этих отношений. Обо всем, что касается Цзян Чэна. Однако бороться с этим совершенно бесполезно – знаменитое ланьское упрямство проявляется здесь в Цижэне во всю мощь. Пожалуй, мужчину можно понять. В конце концов, они люди из разных поколений, и как бы Ваньинь ни добивался к себе равного отношения, Цижэнь все равно будет опекать его, приправляя обжигающе страстную любовь – о, глава Цзян знал, сколько огня скрывается за образом строгого наставника! – совершенно отеческими чувствами. – Я из тех, кто ценит приватность и трезвый подход, – заверяет Цзян Чэн. В который раз. На самом деле, они говорили об этом уже слишком много. Цижэнь любит определенность и заставляет Ваньиня обсуждать вопросы, которые тот предпочел бы обойти. Причем безошибочно знает, когда любовник хочет о чем-то промолчать. Эта демоническая проницательность временами бесит до зубовного скрежета. Впрочем, Цзян Чэну иногда кажется, что дело не в проницательности, а в том, что просто его эмоции как на ладони и чтобы понять, что с ним происходит, достаточно лишь смотреть. Что любой бы понял, если бы смотрел. Но смотрит Лань Цижэнь. Суровый наставник, которого многие молодые заклинатели вспоминают с легкой дрожью. Иногда резкий и скорый на наказания. Иногда излишне строгий в суждениях, когда разговор касаются репутации или, например, сакрального таинства их редких встреч. При этом Цижэнь умудряется быть слишком, на вкус Цзян Чэна, вольным в проявлении своих чувств, особенно когда решает отправить главе другого клана подарок к Новому году. Или разрешить Цзинь Лину оставить в Юньшэне Фею. Цзян Чэн помнит, как пришел к Старейшине Лань в первый раз. Тогда, будучи совсем зеленым главой, только что лишившимся всей своей семьи и даже шисюна, не имея больше народной поддержки, как это было в военное время, не имея друзей или наставников, он пришел к тому единственному человеку, которому мог доверять. Тому, кто когда-то давно видел в нем потенциал. К своему учителю. Логичней было бы обратиться к другим главам, к Не Минцзюэ или Лань Сичэню – они были ближе и по возрасту, и по статусу, – но опыт общения с Цзинь Гуаншанем напрочь отбил желание обсуждать свои проблемы с теми, кому это может быть интересно по экономическим или политическим соображениям. Старейшина Лань тоже должен был бы быть предвзятым, но Цзян Чэн все же рискнул. Пришел к нему как ученик к учителю в поисках помощи, поддержки и, может быть, капельки одобрения. Подтверждения того, что Ваньинь все делает правильно. Лань Цижэнь не прогнал. Не отказал. Не отмахнулся. Выслушал со всем вниманием и, даже если и счел проблемы и опасения юного главы детскими и несерьезными, никак этого не показал. Цзян Чэн не знал, так ли Лань Цижэнь бережен со своими родными племянниками, но ему мужчина, казалось, за один обстоятельный разговор дал больше любви, чем собственные родители выдавили из себя за всю их жизнь. Нет, Ваньинь не осуждал и не винил. И все же, он привязался к этой заботе, ощущавшейся сродни опеке близкого родственника. Наверняка для Цижэня Цзян Чэн тогда был лишь одним из многочисленных бывших учеников, в то время как для Ваньиня… За время, что молодой глава искал поддержки у мудрого наставника, мужчина пробуждал в нем много разных чувств. Впрочем, осознать, понять и сформулировать их Цзян Чэн смог лишь спустя много лет, когда встал на ноги и окреп. И уже не считал запретными лишние прикосновения к руке, одежде или волосам. Их первый поцелуй случился после того, как Цзян Чэн прямо о нем попросил. Учитель Лань любил определенность и не любил, когда ходят вокруг да около. Ваньинь и выложил ему, что хочет больше, чем играть в вэйци* за чашкой чая раз в несколько месяцев. Лань Цижэнь тогда, казалось, то ли опешил, то ли вспылил. Лишь гораздо позже мужчина признался, что его и самого посещали подобные мысли и желания, но не казались уместными при разнице их положения и возраста. Цзян Чэн почти успел смириться с отказом, когда Цижэнь наклонился к нему, перегнувшись через низкий столик. Привычно спокойный, будто для него было совершенно естественным целовать глав других кланов. Опять же, уже гораздо позже Цзян Чэн узнал, что Лань Цижэнь просто слишком хорошо освоил науку не показывать эмоций. Сам Цзян Чэн заметно волновался. К тому времени он успел побывать на неудачных смотринах, слух о которых быстро разошелся по излишне любопытному миру заклинателей и наверняка достиг Юньшэня. Ваньинь нервничал, что из-за его глупой попытки найти жену Цижэнь не воспримет его чувства и намерения всерьез. Но горячая ладонь на затылке убеждала в обратном. – Нужно поменять тактику, – размышляет Цижэнь, задумчиво глядя куда-то поверх головы Ваньиня. Приходится вынырнуть из воспоминаний. Цзян Чэн хмурится – долго еще этот Лань собирается думать о своих племянниках? – приподнимается и перекидывает ногу через мужчину, усаживаясь на него верхом, выпрямляется. Сидя на бедрах любовника, улыбается победно, будто бы это он уложил Старейшину Лань в постель. Так оно, впрочем, и было. – А-Чэн? – мужчина улыбается уголком рта, гладит Цзян Чэна по ногам, глядя заинтересованно. Наконец-то отвлекается от своих, безусловно, важных размышлений. – Жэнь-гэ. Потом подумаешь о них, ладно? Взгляд влюбленный, нежный. Требовательный. И внутри сладостью растекается чувство торжества, когда Цижэнь неотрывно смотрит на него. Хочется больше внимания, хочется знать, что ничто не занимает мысли мужчины сейчас, кроме него. Вряд ли у Цзян Чэна получается быть действительно соблазнительным, но хотелось бы, чтобы получалось... – Прости, – шепчет Цижэнь, скользнув ладонями по спине любовника и надавливая под лопатками. Его желания сейчас понятны без слов.