Ты не пришел.

Среди музыки и шумных разговоров Андрея так сразу и не заметишь. Оно и неудивительно: программист любил посиделки с друзьями, да, но более тихого, мирного характера. И, хоть их компания не отличалась раздорами, шумом и большим количеством алкоголя, парень был как не в своей тарелке. Кто ж знал, что приглашение вместе расслабиться обернется для него спокойным просмотром ленты пикабу где-то в углу со стаканом приторно-сладкой газировки? Надо бы прекращать ее пить, а то скоро от сахара вся душа станет липкой, что и прикоснуться будет противно. А ведь есть еще на этой планете руки, которым в действительности позволено ее касаться даже без каких-то там условных перчаток, аккуратно гладить и слегка сжимать, волнуя ее обладателя лишь этими нехитрыми махинациями. Но он не пришел. Кто-то скажет, что такое бывает, ничего страшного не произошло. Подумаешь, человек занят, работает, а может и родителям помогает. Только вот о таком надо предупреждать, чтобы тебя никто не ждал, отчаянно смотря на дверь комнаты, которая никем не открывается уже битый час. Андрей знал, что не имел никакого права злиться, но так уж получалось, что на данный момент это единственная эмоция, которая пыталась перебороть грусть от разочарования. В момент очередного тяжелого вздоха, к нему заворачивает Рома, передавая кусок пиццы на тарелке. Пометавшись с секунду, он все-таки спрашивает: – Ты чего тут один-то сел? – с елечитаемым обеспокойством в голосе выдает Фильченков, – Я знаю, что у нас появилось много новеньких в команде, поэтому тебе может быть как-то некомфортно, но тут много и твоих старых знакомых, – и он был абсолютно прав. Почти что. Ну и что прикажете ему сказать? Андрей на пару секунд даже позволяет себе мысль о том, что Рома не понимает его внутреннего отчаяния. Смотрите-ка! Кто-то сократил общение с одним из самых близких друзей до минимума, а не выглядит как выжатый лимон! Приходится себя одергивать, хватать за горло, сжимать с силой, чтобы излишне агрессивные слова не вылетели изо рта неконтролируемо, сгоряча. Это может ранить людей, Андрей, не стоит этого говорить, если не хочешь заслуженно получить по лицу, да, с этим надо просто смириться! И вообще, что случилось с проявлением эмоций? Почему именно в этот вечер вдруг захотелось огрызнуться на того, кто совсем не виноват в твоем плохом настроении? Блядство. Нужно срочно отвечать что-то, а то еще подумают, что плохо стало. –Да нет, ты не бери в голову, – парень понимает, что его речь звучит еще более неуверенно и бессвязно, чем в голове, поэтому старается исправиться как можно скорее, – Просто хочу посидеть в углу, в этом есть свой шарм, понимаешь? – на лице Фильченкова читается недопонимание, черт, неужели это так неочевидно?.. –Ну как скажешь, конечно, но... –Рома, ты где? – новичок из толпы активно пытался призвать хозяина этого пира, чтобы, наверное, сказать слова благодарности по воле случая. Наверное. Это совсем не важно, потому что шатен лишь выдыхает и, хлопая Коблова по плечу, разворачивается с откликом "Я тут", все стремительнее уходя в мутную толпу из знакомых и не очень лиц. И снова тишина в черепной коробке. Даже начинает бесить. Разве это не повод под шумок свалить на балкон, где тебя не будут трогать? Тут никому сейчас не до возможности покурить, хоть любители и есть. Им слишком весело, им есть с кем и о ком говорить, а значит не стоит мешать чужому счастью, покуда ждешь свое. Андрей никогда не курил, да и не собирается, но атмосфера здесь еще лучше, чем в углу комнаты. Тут тише, не душно, а еще лучше всего записываются кружочки нужным людям. Да только вот дубль за дублем язык не поворачивается сказать все то, что отравляет мозг юного программиста, он просто молчит, не понимая, то ли забывает русскую речь, когда наступает время говорить, то ли ком в горле настолько душит, что дышать сложно, что уж там о разговорах. Оставив попытки, Коблов открывает окно, высунувшись из него немного вперед. Свежо. Да, без него тут даже лучше! Свежо, легко, чисто. Точно. С ним тут все в миг превратится в грязную муть, которую не вывести потом с белой рубашки никаким пятновыводителем, никакой белизной. Стоять тут, вдыхая морозный осенний воздух в разы лучше, чем писать какому-то там дебилу, который обещал тут быть, да? Да ведь? Ответьте, пожалуйста, пожалуйста! Он выпрашивал хотя бы одну встречу с этим человеком несколько месяцев, умолял, готов был сместить все планы, но в ответ получал лишь сухое "Занят", "Некогда", "Потом". Даже не верилось, что какие-то жалкие пол года назад, до рокового вечера, в который программист решил признаться в своих чувствах, они ладили очень хорошо: шутили, гуляли, приходили тогда, когда нуждались друг в друге. А сейчас нужно просто понять и простить его, что решил избегать, а когда наконец согласился встретиться, то опять пропал из виду. Прощать людей и постоянно сожалеть об этом – удел тех, кто не умеет посылать нахуй. Удел тех, кто верит, что люди могут меняться, кто готов ради старых связей перерыть пол интернета, кто готов прийти в шумную компанию ради одного лишь идиота. Который сам не придет. –Дюша, – мягкий запыхавшийся голос со спины медленно ложится на уставшие плечи, заставляя их дернуться. Как давно не слышались... –Не называй меня так, — обиженно и тихо звучит Андрей. Душу сейчас схватили так крепко, что на лице отразилась гримаса боли. А все от простого "Дюша". Пароль, который открывает доступ к самому сокровенному, самому глубокому, к самой душе. Те самые руки, то самое волнение. –Прости, я чуть на машине не разбился, – глаза у прогроммиста распахиваются, когда он поворачивается резко назад, сканирующим взглядом убеждая в том, что у того человека есть все конечности, только вот, – Я руку сломал, пришлось ехать гипсовать, поэтому опаздал, а телефон разрядился, – здоровой рукой "мистер неудача дня" почесал затылок, – Еще и тебя еле нашел. А то спрятался тут... Андрей виснет на шее пострадавшего, но слишком долго себе такой лояльности не позволяет, а потому, откашлявшись, отстраняется, вглядываясь в чужую душу, будто пытаясь вспомнить к ней пароль. Все-таки они не виделись полгода, а вдруг пароль уже сменили?.. –Дима, – выдыхает Коблов, – Ты такой дурак, – и да, душа поддается, смеется от щекотки знакомых рук. И пока чужие ладони с опаской прикасаются к липкой взволнованной обитательнице грудной клетки Андрея, то можно выдохнуть. Дурно от этого, но в то же время слишком тепло, чтобы жаловаться на неудобства. Просто душа отвыкла от касаний, изголодалась, черт возьми, соскучилась. –Дима, я тебя убью когда-нибудь, обещаю. Вот наберусь смелости и жди кару за все свои грехи. –Да я не сомневаюсь, Дюш, буду ждать.

***

–Я тебе в няньки не нанимался, – ворчит Андрей, отворачиваясь и складывая руки на груди в протестующем жесте. –Ну пожалуйста, я правда больше не буду тебя отвлекать от твоих программистских штучек, честно! Только помоги мне с этим уровнем, с одной рукой это вообще невозможно! – прохныкал мотажер, умоляюще гляля на Колбова. –Я ждал тебя полгода, а потом еще и на вечеринке, на которую изначально не хотел приходить, больше двух часов. Только чтобы увидеть тебя пришел, понимаешь?! –Разве жизнь недостаточно меня наказала, когда я руку сломал? Тем более, я же приехал. Пожалуйста, Дюш! – тишина всего на пару секунд, пока пароль активируется. –Двигайся, зараза, щас покажу тебе как это одной рукой с закрытыми глазами проходится.