Лето Любви 2017

Нью-Йорк, 27 июня 2017 г. — Америка, знакомься, это мои приятели — Джон, Барри и Роберт, — Пол представил Америке трех мужчин: брюнета в очках, блондина в очках и брюнета без очков. — Они наши земляки, приехали в отпуск из Лондона. — Очень приятно, — Америка пожала руки каждому, а Джон притянул ее кисть к губам и поцеловал. — Подходящее имя для жизни в Америке, — усмехнулся Роберт. — Да ладно тебе, — толкнул его в бок Пол. В маленьком кинотеатре, явно рассчитанном на андеграундное направление индустрии и снобов-эстетов, висели ретро-афиши, не продавались попкорн и газированные напитки и не мелькали яркие современные постеры. Только шипела кофемашина в пустующей а-ля кофейне, куда решили заглянуть после сеанса. Фильм назывался «Полилог». Он был монохромным и, что удивительно, снят одним кадром. За столом сидели пять друзей. У одного из героев возникла моральная дилемма: его сын от первого брака смертельно болен, и необходима крупная сумма на операцию. Они со второй женой долго копили на квартиру. Супруга не соглашается пожертвовать накопленные деньги сыну мужа. Между мужчинами возник диалог на животрепещущие темы: нравственный и гражданский долг, родительство, дружеская и супружеская верность, сострадание и благотворительность. В спокойной беседе они высказывали свои, часто противоположные, мнения, и с каждой нельзя было не согласиться. В финале герою, у которого возникла проблема, кто-то позвонил, и он, взяв трубку, через полминуты шокированно произнёс: «Вот же черт!» — Такое ощущение, что диалоги писал Тарантино, — первое, что сказал Роберт, когда свет в зале зажегся. — Он же мастер диалогов, — возразил Джон. Роберт промолчал, и пятёрка вышла в кофейню. — Да, Тарантино бесспорный мастер диалогов, но это не единственное, что есть в его фильмах, — продолжил Роберт, когда все уселись за шаткий столик, уставленный чашками, позвякивающими на блюдцах. — А тут только диалог — и всё, только мысли пяти мужиков. Да, классных мужиков, не спорю. Но особенно никакой композиции, кроме закольцовки — хорошо хоть не бросили эту идею с ребёнком. — Так поэтому фильм и называется «Полилог». Что ты хотел ещё от него, — спросил Барри. — А вообще они подняли очень интересный моральный вопрос. Обязана ли жена, если она не любит ребёнка мужа, не общается с ним, отдавать деньги на желанную квартиру? Как оказалось, ни Барри, ни Джон, ни, тем более, Роберт, не относились к разряду «мать Тереза» и дружно поддержали жену героя. Пол встал в оппозицию: — Деньги — это вещи преходящие. А здоровье и жизнь бесценны. Они молоды, могут снова заработать на квартиру, на первый взнос ипотеки, и спасти жизнь, возможно, будущему великому учёному или гениальному композитору. — Всё-таки, Пол, есть естественный отбор. Если человеку не суждено жить на этом свете, то надо смириться. — Роберт, а ты фаталист? — спросила Америка. — Нет, я верю в науку, — бросил Роберт. — Можно я скажу кое-что по науке? Мужчины посмотрели на Америку заинтересованно. — Как жена экономиста могу сказать, что в недвижимость инвестировать действительно выгоднее, чем в человека. Вложения в ребенка скорее всего не окупятся: он может не стать единицей экономической системы. Он может умереть от рецидива, стать недееспособным. Жену можно понять — она хочет благополучия своим будущим детям, которым она может передать квартиру. Она справедливо хочет сделать это как можно скорее, поскольку цены на рынке недвижимости из-за инфляции растут очень быстро, а тенденции в мировой экономике говорят о скором всеобщем кризисе. Насколько я понимаю, герой и его новая супруга не особенно поддерживают отношения с этим ребенком. Если рассматривать с человеческой точки зрения, то будь я на ее месте, и у моего любимого человека был бы ребенок, я бы сделала все, чтобы они хорошо общались и проводили вместе время. Я бы хотела стать для него хорошей мачехой. Мерило нравственности не может быть общественным во всех случаях, гораздо чаще оно внутри нас самих. — Жена экономиста, говоришь? — спросил Роберт и с полуупреком посмотрел на Пола. Бруклин – Бронкс, ночь на 28 июня 2017 г. «Расскажи мне про своих друзей» Пол писал порционно: «уф… ну, Барри очень хороший писатель нон-фикшна, биограф. Роберт — художник, но в первую очередь галерист, очень известный в Лондоне. благодаря ему я всегда попадал на все светские события и мог встретиться с кем угодно, с любой мировой величиной. мы с ним путешествовали по Европе, кстати. вообще он гей, но обычно он себя не ведет как женофоб, как сегодня. даже не знаю, чего это он так. Джон тоже художник, очень классный. тоже держит галерею, а Барри книжный магазин при ней. общий бизнес у них такой мы с ними открываем много нового, дискутируем. это всегда очень познавательно. ты круто вписалась в компанию!» «Очень здорово. Мне приятно, что ты меня с ними познакомил. О Роберте не переживай» «конечно! хоть мы и недавно знакомы, ты для меня друг наравне с ними. я от тебя тоже узнаю много нового. Роберт тебя точно не задел?» «Абсолютно. Я слишком часто оказываюсь в компании друзей и коллег мужа, и мне кажется, они все мизогины и инцелы. Мне не привыкать» «я же уже говорил, что ты меня учишь новому? я загуглил два новых слова, ахах. все так плохо?» «К сожалению» «а твой муж…?» «Иногда я провожу с ним разговор. Он очень консервативных, патриархальных взглядов, которые после встреч с такими разговорами становятся радикальными, и мне приходится ему рассказывать, что на дворе не девятнадцатый век» «я чувствую в тебе настоящий дух 60-х!» Нью-Йорк, 30 июня 2017 г. «скучно дома сидеть. пообедаем где-нибудь?» Обычно они с Полом переписывались по ночам. Их глубокие разговоры обо всём, завязавшиеся с первого дня, длились часами. Они сбрасывали друг другу любимую музыку, ссылки на статьи, обсуждали новости, смотрели фильмы и читали книги по рекомендациям друг друга и тоже их обсуждали, но совершенно не говорили о будничном. Это был мир, где она могла быть собой, и портал в него открывался с заходом солнца. Поэтому Америка не ждала сообщений от Пола днем. Муж был на работе, и Америка согласилась. Пол сбросил адрес, и уже через час они встретились в одной из кофеен на Манхэттене. — Как ты объяснила мужу, куда ты уходишь среди бела дня? — спросил Пол после того, как они сделали заказ. — Я ему ничего не объясняла. Он на работе, у меня отпуск, и я предоставлена сама себе. Пожалуйста, давай не будем о нем сейчас. Ты же не интересовался им, когда приглашал меня сюда. — Если бы он мешал, ты бы ведь мне отказала, не так ли? — И как это противоречит? Пол заказал том-ям, а Америке в жаркий нью-йоркский день хотелось чего-то полегче, и ей принесли гаспачо с бурратой. От стекол небоскребов отражался солнечный свет, который достигал стекол и полированных корпусов машин и бросал отблеск на лица Пола и Америки. — Когда возвращаются твои коллеги? — спросила Америка. — О, еще нескоро, — ответил Пол. — К концу июля только потихоньку подтянутся. — И ты все это время будешь здесь? — Может, поеду в Майами на выходные. Не знаю, посмотрим. Пол бросил взгляд в окно, и в ярком свете Америка заметила, как зеленеют его глаза. Он задумался лишь на мгновение, а потом посмотрел на Америку, улыбнулся и весело сказал: — Я буду ждать тебя, чтобы продолжить ходить по барам и кинотеатрам. — Надо мне тебя тоже куда-то пригласить в ответ. — О, не утруждайся! — воскликнул Пол. — Ты ничем мне не обязана. Официант забрал посуду, и Америка поблагодарила его. — Нет, серьезно. Как насчет классической музыки? Пол скривился, и Америка вслух удивилась. — Ой, не люблю я это. Папа пытался сделать из меня духовика, трубача, а вышло только хуже. Все эти бетховены, чайковские у меня поперек горла. Не сумел я понять классику. Америка хмыкнула и пожала плечами. — Бывает. А как ты относишься к джазу? — Обожаю! — И я. — Давай лучше сходим на джазовый концерт, а? Бруклин – Бронкс, ночь на 4 июля 2017 г. «Ами, можно нескромный вопрос?» Америка бросила взгляд на верх экрана. 3:26, самое время для откровений или непристойностей. «М?» «это да или нет?» «Задавай уже» «почему ты так допоздна со мной переписываешься? муж тебе ничего не говорит, чего, мол, ты экраном светишь?» «Мы спим в разных спальнях. Он не высыпается, если кто-то рядом. В Сан-Диего ему будет несладко» «а тебе? извини за такой вопрос» «Будет ли мне несладко в Сан-Диего? Определенно будет» Пол закусил губу. По всей видимости, встреча с родней мужа Ами не радовала. Но узнать ему хотелось не это. «пойдем в среду в бар? ты же будешь ещё здесь? это уже завтра» «С большим удовольствием, но не смогу. У нас самолет около полуночи. После возвращения, хорошо?» «буду тебя ждать»