Нездешние ветра

Под крылом дракона поют нездешние ветра. Над ним сгущаются тучи, он несёт свежесть грозового ливня, собираясь обрушить его на страдающие от иссушающего зноя поля. Грациозность и мощь драконьих крыльев и хвоста, стремительность, с которой он пронзает облака, взбивая их в пену, невозможно описать человеческими словами. Все они блекнут и меркнут, не в силах передать истинную красоту. Красоту, имя которой — Сюэ Сянь. Повелитель небес, властитель грома и молний, тот, кто навлекает бури и может принести и разрушительный ливень, и благодатный дождь, взмывает всё выше и выше, бесконечно красуясь, беспечно наслаждаясь полётом, беззастенчиво гордясь собой, столь восхитительным и радующим глаз. Дракон летит, и ветра подталкивают его, кружатся с ним, признавая его старшинство… Дракон летит. …А на скальном уступе, высоко возносящемся над морем, стоит фигура в белом. Нездешние ветра налетают, ударяя в грудь, развевают полы одежд — и, сокрушённые спокойствием, немедленно отступают, будто испугавшись. Откатываются волной, устыдившись. Всего лишь молодой монах, но столь потрясающе бесстрашный перед ликом стихии, что и надвигающемуся шторму становится каплю неловко. Он медлит, не обрушиваясь разом, как будто на самом деле боится потревожить покой человека. Досадная помеха для драконьей бури. Чёрный силуэт, мгновением прежде пронзавший облака, снижается — будто отвесно падает к морским волнам, но в последний момент взмывает и замирает лицом к лицу с монахом. — Сюаньминь, — говорит он. И буря ждёт, и ждут ветра, и ждёт весь мир. — Мои дела завершены, — спокойно смотрит в золотые драконьи глаза монах, названный Сюаньминем. — А твои? Дракон не сводит с него взгляда. Кажется, миг — и он схватит монаха в белом крупными лапами с острыми когтями, чтобы не смел мешать. Сломает хрупкую в сравнении с его мощью человечью фигурку, сомнёт, как бумажного человечка. Но вместо того он приближается ещё, крылом касается камня. — Садись, — говорит, — я покажу тебе свои дела. Красующийся, беспечный, гордый — этот дракон вдруг становится смирным питомцем, предлагающим так просто подняться на собственный загривок всего лишь монаху в простых белых одеждах. И замирают на миг ветра, затихает ворчание бури, опасаются упасть молнии с небес. Прозванный Сюаньминем не отказывается. Не проходит и трёх биений сердца, как он уже устраивается на драконьей спине, прямо между крыльев. Сюэ Сянь стремительно поднимается к небу, потемневшему, нахмурившемуся небу, с которого вот-вот должна сорваться буря. Снова нездешние ветра поют в драконьих крыльях, и едва Сюэ Сянь взмывает над тучами, как молния освещает весь небосклон, узловатыми линиями рассекает облачные горы, а следом обрушивается дождь. Останься Сюаньминь на скале — промок бы до нитки, стихия не делает различий между людьми, готова и императора, и последнего нищего обнять с равной крепостью. И, конечно, не пожалела бы монаха, промедли он, откажись от полёта на драконьей спине. — Здесь и здесь, а ещё — вон там, — указывает Сюэ Сянь. — Пройдут дожди, и рисовые поля принесут большой урожай. — Хорошо, — откликается Сюаньминь. — Ты славно потрудился. — И за это мне полагается награда, — продолжает Сюэ Сянь тем же тоном. — Верно? — Верно, — подтверждает Сюаньминь. — Слышал, в том городке, вон там, внизу, — говорит Сюэ Сянь, — сегодня подают особенно вкусные горячие блюда. — Значит, отобедаем там, — соглашается Сюаньминь. И сверкает молния, и гремит гром, и льёт дождь. В тучах стремительной тенью несётся дракон, а в крыльях его звучит восторженная песня ветра.