Любить или быть любимым?

Год супружеской жизни, а угрызения совести преследуют меня по пятам. Еще в день нашей свадьбы я осознала ошибку, которую сотворила будучи пьяной в стельку в клубе и дав Амриту согласие на брак. Я пыталась заглянуть в глубины своей души, найти в сердце хоть что-то по отношению к нему. Пусто. Ничего не отзывается. Молчит, загнанное как мышь в угол. Или не существует ничего и вовсе. -Амала. - его голос прервал очередной внутренний монолог. Амрит оставил чуткий, нежный поцелуй на моей щеке и очертил выразительные скулы своими пальцами. Натянув милую улыбку и убедившись, что он не заметил слез, скопившихся в уголках глаз я заговорила. -Ты долго сегодня. Завал по культу? - уже год навязывание нейтральной темы разговора меня спасает от серьезных тем о наших отношениях и возможном ребенке, ведь роду Дубей-Басу нужен наследник.  Хотя даже сейчас я не могла быть уверена в том, что не беременна, ведь регулярный, незащищенный секс конечно же присутствовал. -Да. Девдас опять взьелся, как собака. Я скорее свегну его в Ганг, чем буду слушать его беспочвенные упреки.  Я пыталась вслушаться в его голос, речь, чтобы отвечь себя от мыслей о сегодняшней наступающей ночи.  Красная луна.  Второе предательство Дубеев.                           *** Горячее, уже размеренное дыхание на моей шее мне дало знать, что Амрит спит. Уснул, укутывая меня своими крепкими руками, не подозревая ничего. Не допуская мысли, что к утру госпожа Басу-Дубей больше не появится в его жизни. Никогда. -Прости. - единственное, что я шепнула ему в последний раз, зная, что не услышит. Наспех собравшись и пытаясь быть настолько тихой, насколько возможно я бесшумно покинула нашу спальню.  Каким-то необьяснимым чудом охраны у резиденции не оказалось. Да кто бы мог подумать, что я не смогу смириться со своей жизнью. Для всех, даже для Амрита картинка нашей семьи выглядит идиллией. Никто не допускал такой мысли, даже близко. Для народа, дюжины, культа, мы были любящей друг друга семьей, как говорится «и в горе, и в радости»  Любящей.  Но не друг друга.  Амрит любил, но не был любим.  Амала была любима, но не любила.   Тяжелые мысли отвекли меня, и я, не заметив как дошла, уже стояла у громосткой скалы. Ходили слухи по Калькутте, да и ходят до сих пор, что ежегодно сюда приходит и не возвращается десятки людей из-за удушья болью, горечью. Самое уедененное место в городе, без вечного стоящего гомона и шума.                            *** Прохладный ветер приятно обволакивал бледную кожу при свете луны.  Красная луна взошла, события неминуемы, предначерчены. Под ногами - обрыв. Один неосторожный, случайный шаг и тьма станет твоей вечной спутницей. Навеки. И я делаю этот шаг. Навстречу тьме. Но шаг не случайный, не сделан по неосторожности. Намеренный, уверенный. Гул ветра в ушах, долгожданная встреча с пустотой кажется вечной. Падаю вниз долго-долго, не замечая, как одинокая слеза катится по щеке, но быстро и бесследно смахивается ветром. Тьма. Непроглядная, раньше далекая и непостижимая, но теперь навеки моя. Я её добровольная пленница.                            *** И сделав шаг в пустоту Амала не знала, что убила сразу троих.  Себя. Не жалея своей жизни, скорее жалея тех, кто её любил. Как же Киран без неё, любимой и единственной сестры? Амрита. Ранним утром не обнаружив Амалы ни в комнате, ни в резиденции, ни поблизости Амрит бросил все силы на поиски возлюбленной. И её нашли. Нашли под «Скалой горя» - так её прозвали из-за всех слез, что были пролиты из-за неё людьми, потерявшими родных и близких. Так почему Амала убила Амрита? Убила. Или Амрит сам себя убил горем. Боль и ничего кроме боли. А ему еще с этим жить и править Бенгалией. Но теперь одному.  Того, или ту, непознавшую жизнь. Как же Амрит мечтал о ребенке. И он был. Но теперь уже в такой же тьме, как и его мать. Амала бросилась со скалы не зная, что под её сердцем есть еще одно, жаждущее жизни. И Амрит узнал об этом. О беременности.  И сердце его раскололось на мелкие-мелкие части, которые не суждено собрать и слепить воедино уже никому. И посещает его мысль «Должно ли биться моё сердце?»