Глубина

      Холод. Всё, что он ощущал в тот момент — только холод… Обволакивающий, тревожный, мрачный… Вызывающий неподдельное чувство горечи и полной безысходности. Последние пузырьки воздуха уже давно были выпущены куда-то на поверхность. Он снова попытался пошевелиться, но, почувствовав болезненное давление на руках, снова сдался. Если бы здесь был воздух, он бы сейчас глубоко вздохнул. Каждый раз, когда он пытался как-то сдвинуться с места, в его конечности что-то впивалось. Что-то тонкое, но плотное.       —«Леска…»       Спонтанно появившаяся мысль звоном ударила в голову, сопровождаясь неестественным спазмом в висках.       Тонкая рыболовная леска плотно прилегала к открытым участкам кожи. Словно живая, она опутывала его ноги и руки, создавая причудливые узоры. Путала его тонкие, длинные пальцы, своими режущими щупальцами. Оставляла следы на его теле. На его сизых конечностях… Неестественно худые, покрытые яркими, выступающими венами ноги и руки слегка подёргивались от холода. Вода неприятно обжигала носоглотку и из-за своей мутности не позволяла распахнуть глаза. Хотя в этом было мало смысла… Из-за большой глубины и мутного ила рассматривать что-либо было попросту глупо. К тому же, в такое тёмное время суток, даже оказавшись он на поверхности, вряд ли разглядел бы даже собственные руки.       Он снова попытался пошевелиться. Всё его тело дёрнулось, посылая в воду лёгкие колебания.       Становилось всё холоднее…       Он по-прежнему не мог пошевелить и пальцем, только и ощущая, как тёмная водная гладь медленно его поглощает. Как манит его своим непреклонным спокойствием, в свои холодные объятия… В абсолютный мрак… Захотелось спать. Внезапное и весьма неподходящее для подобных случаев желание. Почти полностью окоченевшее тело хозяина стало неожиданно лёгким. Тонкие оковы лески медленно отпускают его ледяные конечности. Струящаяся вокруг вода тут же закружила его в своих властных объятиях, заставляя снова воспарить над дном и в очередной раз оказаться на плаву.       Тело замёрзло и едва ли слушалось своего безответственного хозяина. Руки и ноги безуспешно болтыхались в воде, пытаясь сдвинуться хотя бы на несколько дюймов. Он не знал, как далеко смог уплыть и сколько времени здесь умудрился провести вот так. Не мог сказать, что с ним сейчас и не мог вспомнить, как здесь оказался…       Не теряя надежды, он продолжал терпеливо дёргать своими обмёрзшими конечностями. Он был уверен, что шанс ещё есть… В конечном итоге новоявленный любитель приключений успешно поплыл, рассекая водную гладь. Плыл наугад, ибо как непроглядная тьма по-прежнему не позволяла разглядеть даже собственный нос. Фланировал под водой, потому как до поверхности даже по ощущениям было очень далеко… Его худые руки бойко разгребали воду, а в голове звучала только одна единственная мысль.       — «Хоть бы доплыл… хоть бы успел…»       Кажется, он даже успел поверить в лучший для себя исход…       Холодная и грязная вода во рту уже конкретно поднадоела. В голову пришла мимолётная мысль о том, что хорошо бы было глотнуть чего-нибудь и желательно покрепче чая.       В такой ситуации обычно больше задаёшься вопросом, как тебе вообще удалось выжить в таких условиях… Пожалуй, если он выберется на поверхность, скорее всего станет мечтой помешанных учёных. Ни один нормальный человек просто физически не способен провести по водой более нескольких минут… Не способен он также отказаться от дыхания и плыть, не замечая ничего перед собой. А он смог. Вот он: рассекает воду, по-прежнему отталкивается от неё ногами и причём довольно легко. Если начать думать, что с случилось, можно представить множество версий и вариантов развития событий. Можно легко запутаться в собственных догадках, самостоятельно перекрыв себе воздух… Но он не думал. Он только плыл и плыл, сосредоточенно перебирая конечностями, словно брошенная в воду собака. Он не думал — только грёб, в надежде добраться до верхнего мира. Жмурился, пытаясь хоть как-то оценить пространство вокруг себя. Пытался рассмотреть то, что находится сверху. Но нет. Он ничего не мог увидеть. Непроглядная тьма глубоких вод по-прежнему давила на то, что осталось от его убитой психики. Поверхности было не видать…       Внезапно он даже подумал, что спит. Что уснул в собственной ванне и сейчас всплывёт с её дна. Будет отплевываться от мыльной воды и просто отправится спать в свою тёплую и мягкую постель. Будет смотреть видео и смеяться с дурацких картинок до самой глубокой ночи и отключится за очередным видео-лайфхаком. Но, к сожалению, чем чаще возникали подобные мысли, тем отчётливее доходило, что подобный исход здесь недействителен…       Нет, он не проснётся дома. Не будет как обычно уплетать гору бутербродов на ужин, не будет зависать в интернете до самого утра. Он не проснётся дома, в своей уже давно остывшей ванне. Не проснётся, потому что он не спит. Не спит и, похоже, даже не умер, хотя за последний пункт он не мог ручаться вовсе. И всё же… сколько он тут?.. Как давно он успел вместо чистого воздуха хлебнуть несколько сотен галлонов воды? И самое главное, почему?.. Звенящие мысли тяжёлым камнем придавили его голову, и он едва ли не пошёл ко дну. Снова.       Оправившись от мыслей, он с новой силой погрёб на поверхность, желая вдохнуть хотя бы немного свежего воздуха. Вода на более высоких уровнях была гораздо чище, гораздо приятнее на вкус, хотя на поверхность тянуло не меньше. Грязный, липкий привкус травы и ила стал гораздо слабее. На смену ему пришел другой и, вроде как, знакомый. Похоже, кровь?.. Да, определённо. Лёгкий, металлический шлейф остался на языке очень отчётливо. Такой странный, сладковато-кислый привкус здешних вод вызывал несколько смешанные ощущения…       Он мотнул головой, в который раз освобождаясь от мыслей. Такими темпами он точно снова пойдёт ко дну и на этот раз что-то ему подсказывает, что вода его не отпустит. Нет, она точно его не отпустит…       Вновь забултыхавшись, он поднял голову. Вода здесь была гораздо чище, а значит, и шанс увидеть хотя бы что-нибудь был гораздо выше. Хорошенько зажмурив глаза, он резко распахивает веки. Его отвыкшие от света очи озаряет тусклый, но такой обжигающий лунный свет. Холодный, далёкий, но впервые за долгое время невероятно желанный. До поверхности совсем немного… Ещё несколько рывков…       Он с новой силой оттолкнулся ногами. Близкая победа как нельзя лучше придавала мотивации... Он был практически наверху… Приготовившись и сосчитав в уме до трёх, он резко вынырнул на поверхность. Вот она, вот она, родимая! Земля матушка! Горло пересохло. Его резко прихватил сильный приступ кашля и рвоты. Мутная, почти чёрная вода большими струями выливалась изо рта. Вместе с ней и много водорослей, мёртвой мальковой рыбы и комки чёрного ила. Глаза всё ещё привыкали к свету, а потому было сложно понять, где он находится. От берега он по-прежнему был далеко и его конечности инстинктивно разгребали воду, заставляя его держаться на плаву.       Взгляд стал более чётким, немного справившись с лунным освещением. Оно было тусклым, но гораздо ярче, чем то, что он видел ещё со дна. Впервые осмотревшись, он понял, что находится на середине какой-то глубоководной реки и до берега плыть не так уж и много. Едва успев привыкнуть к новой среде, он вновь принялся грести. Берег был всё ближе и ближе и в конце концов его худые босые ноги ступили на мелкую гальку, что была вперемешку с землёй. Ноги его плохо слушались. Едва ли ступив на берег, он с каким-то неприятно булькающим звуком рухнул лицом на мелкие камни. Привыкнув к постоянному плаванию, теперь он не мог связать и двух нормальных шагов. Попытка встать практически не увенчалась успехом, но удалось перевернуться и устроиться сидя на коленях. Какая-то далёкая мысль снова посетила его отсыревший разум. Такая мысль, которая обычно возникает сразу после того, как что-то происходит и обычно оно не самого приятного характера…       —«Разве… мне не должно быть больно?»       Странная и одновременно вполне логичная мысль. Он осторожно прикоснулся пальцем к собственному носу, который, как оказалось, был покрыт какими-то мелкими ранками. Разумеется, он просто умудрился его разодрать. Разодрать до такой степени, что на месте носа сейчас была крупная мятая лепешка. Противная наощупь жидкость медленно струилась по щекам, оставляя грязные следы. Но он не почувствовал. Не почувствовал боли, что по идее сейчас должна быть абсолютно нестерпимой. Не почувствовал той жгучей, нарастающей внутри паники и ужаса, коими уже давно сейчас обзавелись бы нормальные люди в подобной ситуации. Он просто ничего не почувствовал…       —«Странно».       Он просто вытер рукавом следы со щёк и снова осмотрелся. Кроме реки разглядеть вокруг что-либо было по-прежнему слегка затруднительно. Но, присмотревшись, он сумел понять, что находится где-то в полях. Удивительно, он никогда не слышал о такой реке, да ещё в таком месте…       Тихий шорох густых колосьев, предположительно пшеницы, создавал несколько напряжённую атмосферу. Бормотание сверчков не давало нормально соображать, а гул ветра умудрялся усилить всё это вдвое.       —«Громко…»       Он поморщился от наступающей головной боли и желания прекратить эту отвратительную какофонию разных звуков. Он непроизвольно зажал руками уши. Лунный свет немного успокаивал, что позволяло ему некоторое время игнорировать эти шумы, но даже этого удовольствия он вскоре был лишён. Плотные чёрные тучи внезапно заполонили чистое небо — теперь не было даже луны. Ветер завыл с новой силой, пшеница зашуршала пуще прежнего, а с неба его окатило крупным градом. Куски льда неприятно били по голове и плечам, оставляя за собой подозрительные следы на коже. Какой-то больно странный у них цвет… Сероватый, с неприятным болотным оттенком. Словно маскировочная краска для танка, что выцвела на солнце. Внезапно даже для себя он рыкнул, мотыляя головой из стороны в сторону. Тонкие, гибкие пальцы сжались в кулаки.       —«Громко… слишком громко…»       Голова гудела, руки тряслись. Собрав остаток решительности, он резко приподнялся с земли и снова чуть не упал. Но в этот раз он вполне уверенно сохранил равновесие и даже ухитрился сделать несколько нормальных шагов. Размяв затёкшие ноги, он на удивление быстро зашагал. Не знал куда, но желательно подальше от этого шума, куда-нибудь, где тихо, где нет всего этого. Он по-прежнему шёл вдоль берега реки, так как это был лучший вариант, чтобы не сбиться. В нос ударил знакомый запах, а на языке невольно вспомнился странный вкус верхних вод. Он бегло окинул взглядом как берег, так и саму поверхность реки. На первый взгляд ничего особенного, но это до тех пор, пока не наткнулся на старые, повядшие заросли камыша, шиповника и прочей растительности. Среди крупных алых ягод шиповника и колючек лежало что-то крупное. Что-то, что было явно не живым. Он из любопытства спустился чуть ближе к кустарникам, с интересом пытаясь разглядеть, что именно там находится. По итогу на берег был вытащен обугленный человеческий труп. Кровь была свежей — погиб недавно. Или же, скорее всего, помог погибнуть кто-то другой... Да, наверное... Человек казался ещё тёплым, живым: он слегка дёргался в предсмертных конвульсиях, но спасти его даже при всём желании было уже нельзя — слишком много крови потерял. К тому же, оставалась огромная вероятность того, что пострадавший успел подцепить какую-нибудь инфекционную болячку — смысла в реанимации просто не было. Он рассматривал полумертвого ещё минут пять, после чего продолжил свой путь в никуда. Была мысль, что в данной местности люди встречаются крайне редко и, если сюда выбрасывают тела, то скорее всего здесь действительно очень безлюдно. Он снова осмотрелся. Вокруг изредка встречались небольшие деревья и кустарники, хотя по большей части местность была крайне открытой. Град всё не желал прекращаться, а ветер завывал так, что слышно наверное из космоса. Даже спустя какое-то время терпеть громкие звуки ему по-прежнему было крайне сложно. Он знал, что так быть не должно, но пока сделать с этим ничего не мог. Град неприятно бил по и без того поврежденной коже. Сколько бы он не продолжал идти по дороге, он не встретил ни одной живой души. Ни одного человека…       —«Так не должно быть… так быть не должно» — промелькнула мысль у него в голове.       Тёмное время суток могло сообщить лишь то, что сейчас либо раннее утро, либо поздняя ночь. В остальном он полностью потерял счёт времени и ориентировался исключительно интуитивно. Где-то вдалеке ударили раскаты грома. Град сменился сильным дождём. Радовало, что шума от такого природного явления было гораздо меньше. Он бросил взгляд на реку. Тёмные воды реки-проводника по-прежнему казались такими же глубокими и очень холодными. Как ни странно, сейчас он бы предпочёл вернуться на холодное, безжизненное дно. Да, там было не очень уютно, но там было тихо! Да и вообще, какой чёрт его дёрнул выплыть на поверхность? Здесь же даже поговорить не с кем. Хотя, тут наверное уже расположение самой реки сыграло свою роль.       Внезапно где-то вдалеке показалось какое-то строение, похожее на лесной домик, но почему-то в поле. Оно было тёмным, но сбоку можно было рассмотреть маленький, ярко-жёлтый огонёк. Он не мерцал и не перемещался, оставаясь маленькой, земной звездой. Он зашагал быстрее, потом ещё быстрее… И ещё… По итогу он нёсся, рассекая воздух и водную стену дождя. Возможно, сейчас бы уже начинало светать, если бы не плотные, дождевые тучи. На улице уже не было так холодно. На смену прохладной сырости, пришла неприятная духота.       Он остановился в нескольких футах от жилого дома и мимолётно осмотрел здание. Здесь было на удивление тихо. Не слышно техники или громкого храпа хозяина. Дом был не очень большим и, похоже, не был рассчитан на постоянное проживание. Он присел на сухую траву — устал. Наблюдать было не за кем и он просто смотрел, как по его бледно-серой коже стекают мутные капли дождя. Зрелище на самом деле завораживающее… В этот момент в его лицо ударил яркий белый свет от фонаря. Он зажмурился, быстро сотрясая головой в воздухе и попутно разбрызгивая воду вокруг.       — Эй! Ты кто таков?! Назови себя! — громкий мужской голос больно ударил по ушам. — Я дважды повторять не буду! Сейчас же… — договорить смотритель не успел.       Стоило ему разглядеть того, кто сидел около его дома, раздался громкий крик. То, что с интересом наблюдало за ним все это время, сложно было назвать человеком. Только если пережившим сильный голод и радиацию… Неестественно худые, покрытые мелкими язвами конечности были сложены в подобии человеческой позы, но всё равно выдавали их обладателя. Рваная, потемневшая от времени фуфайка свисала до самых колен и на ней можно было разглядеть несколько тёмно-коричневых пятен крови… Конечности были передавлены у лодыжек и кистей чем-то тонким и плотным. Оно молчало, хотя явно выражало нескрываемый интерес к хозяину дома. Мужчина выронил фонарь и что есть мочи помчался в сторону, где примерно находился город. Он бежал, не оглядываясь. Бежал, спотыкаясь и падая на старые коряги. Всё ему казалось, что та тварь его преследует, но когда смотритель всё же обернулся, то увидел лишь тёмный силуэт, что стоял на том месте, откуда вышеупомянутый начинал старт. Но бежать мужчина не перестал: его по-прежнему грызла паранойя и страх быть съеденным какой-то неведомой хр@нью.       То место, куда он направлялся, оказалось навалом дров. Туда обычно складывали дрова лесорубы, что не смогли сразу забрать свою добычу. Сегодня дров там было крайне много, что является здесь редкостью. Мужчина даже не обратил на это внимание, продолжая свой незапланированный забег к городу. Но он не учёл, что недалеко от дровяного склада есть лес и, если не смотреть под ноги, можно запросто напороться на какой-нибудь торчащий корень. Он оступился и грохнулся прямо у поваленных дров. Смотритель было подскочил, но почувствовал, как его ногу что-то придавило. Оглянувшись, он с трудом разглядел крупное полено, под которым застрял. Посмотрев назад, он снова увидел тёмный силуэт той твари, но теперь она был в нескольких футах он него самого. Сердце пропустило удар. Как под гипнозом он пытался вырвать ногу из цепкой хватки дров, но та, как на зло, всё не хотела поддаваться. Наконец почувствовав, что полено слегка расшаталось, смотритель что есть мочи дёрнул ногу в сторону. Нога вместе с поленом тут же выскочили из-под завала. Дровяной завал рассыпался, словно карточный домик. И точно такое же полено плотно припечатало голову мужчины к земле. Под ним не осталось ничего, кроме мерзкой, хлюпающей каши.       Он подошёл вплотную, молча разглядывая то, что осталось от пугливого смотрителя. Здесь уже точно, ничего нельзя было сделать…       Отбросив труп куда-то в кусты, он направился в сторону всё той же реки. Громкие звуки и яркий свет ему уже больно поднадоели. Он снова ступил в прохладную, мутную воду, вновь ощущая привычное чувство спокойствия. С каждым шагом всё больше хотелось окунуться в стихию с головой и, оказавшись полностью под водой, он расслабил тело. Река заструилась вокруг его рук и ног, вновь забирая в свои холодные объятия. Она ждала его, она словно знала, что он вернётся. Теперь он не хотел ничего. Только слушать собственные удары сердца, что, несмотря на отсутствие самого стука, по-прежнему заставляло себя слышать. К чёрту верхний мир, к чёрту всех его обитателей! Ему хорошо…              Теперь ему уже точно будет хорошо…