Жестоко быть добрым

— Эм... Гарри? По тому, как Драко произнес его имя, Гарри понял, что это что-то особенное. С бешено колотящимся сердцем он обернулся. Он уже собирался войти в Большой Зал, но Драко стоял сбоку от дверей и смотрел на него. Гарри удалось улыбнуться. — Да, Малфой? — Я... - Драко провел рукой по затылку и слегка усмехнулся. Это был нервный смех. Раньше Гарри бы вряд ли бы услышал такую нервозность от слизеринца. Но то, что имя Малфоя появилось у Гарри на руке в день его семнадцатилетия, многое изменило. Гарри кивнул. — Да? — Это звучит глупо,— сказал Драко и сделал шаг к нему. — Но в последнее время я чувствую... Притяжение к тебе. У тебя случайно не моё имя на руке? — В выражении его лица читалась надежда и что-то еще, Поттер не смог разобрать. Гарри слегка улыбнулся ему и закатал левый рукав. Буквы на его коже складывались в имя Джинни Уизли. — Извини, нет. Но Гермиона говорит, что иногда притяжение возникает между людьми, которые в прошлом испытывали сильные эмоции друг к другу, и при этом они не соулмейты. — Оу... — Драко выдохнул, моргнул и снова потер затылок. — Да, думаю, причина может действительно быть в этом. И я не удивлен, что Грейнджер знает что-то подобное. Гарри кивнул и позволил своему рукаву снова опуститься на место. — Чтож, это не я. Но я желаю удачи в поисках, кто бы это ни был. — Думаю, что я предпочел бы сам выбрать свою судьбу, — тихо сказал Драко. —Поскольку зачастую в жизни у меня не было такой возможности. — Взгляд, брошенный им на собственную левую руку, был слишком быстрым, чтобы большинство людей заметили его, но не Гарри, который наблюдал за Малфоем особенно пристально с начала этого семестра. Гарри коротко кивнул, у него заныло в груди. — Я понимаю. — Полагаю, ты бы тоже так поступил. — Драко одарил его еще одной улыбкой и повернулся, направляясь в Большой зал. Гарри немного повернул голову, чтобы понаблюдать, но не следовать внутрь сразу за Драко, и увидел, как тот садится рядом с Асторией Гринграсс. Она повернулась к Драко с лучезарной улыбкой, на которую он ответил тем же. Драко взял ее руку и поднес к губам, не сводя с Астории глаз. Его лицо выражало чистейшую преданность. Гарри вздохнул и посмотрел на надпись на своем левом запястье. Пока он наблюдал, они дрожали и изгибались, черные чернила слов таяли, возвращаясь к своему истинному "я" — Драко Малфой. Гарри стал достаточно могущественным волшебником с тех пор, как овладел бузинной палочкой, чтобы его тело и магия делали то, что он хотел. Гарри снова прикрыл запястье и привалился к стене, на мгновение закрыв глаза. Когда эти слова впервые появились у него на запястье, он надеялся, что, возможно, у них будет какое-то будущее… Но нет. Они с Драко проводили вместе недостаточно времени, и Драко, очевидно, влюбился в Асторию... Либо за те несколько месяцев, что они пробыли здесь после войны, либо ещё во время войны. А может сильно раньше. — Гарри? Джинни стояла у него за спиной и хмуро смотрела. Гарри выпрямился и улыбнулся ей. — Привет, Джинни. Она взяла его под руку. — Малфой? — тихо спросила Джинни, когда они вместе вошли в Большой зал, бросив беглый взгляд на слизеринский стол. Гарри кивнул. — Он, очевидно, почувствовал ко мне какую-то тягу, достаточную, чтобы спросить о словах, — пробормотал он. Они сидели за столом напротив Рона и Гермионы, которые были так заняты ссорой, что, вероятно, не услышали бы, но Гарри и не хотел, чтобы кто-нибудь это слышал. — Но она не сильнее влечения, которое он испытывает к Гринграсс. Гарри поперхнулся от тона собственного голоса и покачал головой. Он не станет ревновать к шестнадцатилетней девушке. Или, может быть, станет, но не позволит этому повлиять на свои собственные действия. Джинни вздохнула и положила голову ему на плечо. — Мне жаль, Гарри. Ради твоего же блага я хотела бы, чтобы ответ был другим. Гарри улыбнулся, смотря на неё сверху. Джинни не знала, (пока несколько месяцев назад, когда ей исполнилось семнадцать, на ее запястье не появилось имя), что ее соулмейт погиб на войне. Она пережила опустошающее горе, с которым ей помог справиться Гарри. Она не назвала этого имени ни ему, ни кому-либо из своей семьи. Все было в порядке. Она согласилась выйти за Гарри замуж. Как и он, она хотела иметь уютный дом и детей, а не проводить остаток своей жизни в трауре по кому-то, с кем не могла быть. Гарри чувствовал на себе чей-то взгляд. Он поднял глаза и увидел, что Рон и Гермиона улыбаются им с явным одобрением, отвлеченные от своей ссоры "сладостью" Гарри и Джинни. Они думали, что Гарри и Джинни были настоящими соулмейтами. Гарри никогда раньше не думал, что у него будут секреты от лучших друзей, и он поделится одним из них с Джинни. Но этот последний год и война все изменили. Ему всё еще казалось, что кто-то смотрит на него. Гарри повернул голову и наткнулся взглядом на слизеринский стол. Гринграсс слегка нахмурилась, словно не понимая пристального внимания Малфоя к гриффиндорцам. Это был Драко. Его широко раскрытые глаза были устремлены на Гарри и Джинни, лоб наморщен, как будто что-то в этой сцене беспокоило его, и он не знал, что именно. Но он, должно быть, вспомнил слова Гарри о том, что Джинни - его родственная душа, потому что через мгновение кивнул и повернулся обратно к Астории. Гарри подавил упрямую вспышку надежды, которую почувствовал. "Иногда надежда подобна болезни" — думал он, — "Она заражает тебя и снова прорастает, даже когда ты этого не хочешь." Но и он, и Драко сделали свой выбор. Драко был влюблен в Асторию. Он не хотел, чтобы судьба им помыкала. Гарри уже солгал ему о том, чье имя было на его запястье. Джинни и Гарри нуждались друг в друге. Гарри мало что мог сделать в этой ситуации, но он мог сделать так, чтобы его вторая половинка не разрывалась между двумя людьми, не испытывала такого сожаления, как Джинни, и не чувствовала, что ее обманули. И у него будут дети, и, возможно, со временем он полюбит Джинни. Он повернулся, чтобы взять булочку, а Джинни прислонилась к его плечу, и так они начали свою совместную жизнь.