***
Солнце уходило в закат, когда родители начали громко и живо что-то обсуждать на кухне. Мне надоело разгадывать кроссворд, так что я решила спуститься к ним и узнать в чём дело. Тем более, вечер выдавался скучным — моя подруга Джуми только на следующий день возвращалась из лагеря, а кроме неё и её брата, друзей на даче у меня не было. — Курица уже почти готова, — воскликнула мама, когда я спускалась по ступеням. — Я доделаю закуски, — возвестил папа. — У нас сегодня какой-то особый ужин, или что? — спросила я, словно мне одной всё происходящее казалось странным. — Ким Сындже, — повернулась она к отцу, — ты что, не сказал ей? Папа стукнул себя ладонью по лбу. — Я забыл, нет мне прощения, — и продолжил нарезать морковь. — Напомни больше не доверять тебе роль посла, — улыбнулась мама, — дочь, сегодня у нас гости. — Какие гости? Кто-то приезжает? — удивилась я, ведь никаких предпосылок не было. — Ты же наверняка успела заметить, что дом по соседству продан. Утром я познакомилась с женщиной оттуда и пригласила всю их семью к нам на ужин. Я сглотнула. Неужели «красавчик» тоже придёт?.. — Всю семью? — осторожно поинтересовалась я. — Хм, да, та женщина — Минджи, её муж, и дети. — Дети? Сколько их? — Старший сын и младшая дочь. — Сын? — я переспросила в надежде, что мне послышалось, или у них есть ещё какой-то сын, помимо того, с которым я столкнулась несколькими часами ранее. — Да, насколько я успела понять, он в твоей возрастной категории, — мама хихикнула, она обожала выражаться сложными конструкциями, — поэтому, может быть, найдёте общий язык. — Если бы он хотел этого… — еле слышно проговорила я, но мама пропустила мои слова мимо ушей, потому что была поглощена курицей. Есть ли смысл наряжаться и краситься, как на маскарад, если парню, в которого я, похоже, влюбилась с первого взгляда, нет абсолютно никакого дела? Вот и я подумала, что нет, поэтому оделась, как обычно — как если бы пошла гулять с Джуми. Мама заставила меня накрывать на стол, раз уж я, как она выразилась, не принимала никакого участия в готовке. И я отметила, насколько же пунктуальными оказались наши соседи, постучав ровно в тот момент, когда я ставила последнюю тарелку. Мама ринулась к двери, а папа, застёгивая свою парадную рубашку, спешил за ней. Похоже, они, напротив, решили принарядиться. Так сильно мечтали произвести впечатление на соседей? Первой в гостиную вошла красивая женщина: она выглядела очень ухоженно, на голове красовалась укладка, а на губах блестела кремовая помада. Ей точно было меньше 40, и это странно меня удивило. Её муж, вошедший сразу вслед, хоть и был хорош собой, но явно уступал своей жене в великолепии. Он был почти на голову ниже. Дальше появилась девочка, как я узнала позднее, шести лет. Её, очевидно, заплетала мама — очень красивые косы украшали голову. И, наконец, он. В той же утренней майке. Но наверх он набросил летнюю рубашку с нелепыми узорами, оставив её расстегнутой. Что ж, я отметила, что он тоже не слишком старался с нарядом. Все поприветствовали друг друга, кроме двух людей. Мы вообще не перекинулись и словом. А если говорить ещё точнее — он даже ни разу не бросил на меня хотя бы короткий взгляд. За столом много шумели и шутили. В основном, мои родители и Минджи. Отец моего недоразумения явно был человеком спокойным и тихим. Иногда маленькая девочка, Мунбёль, рассказывала мини-истории из своей не такой уж длинной жизни. Но все слушали с удовольствием. Вечер пролетел молниеносно, и не успела я моргнуть, как наш дом вновь сузился до трёх человек. Ах да, я, наконец, узнала его имя. Хотя бы имя, и на том спасибо. Да и то, это получилось совершенно случайно — отец попросил его передать соль, стоящую к парню ближе, и обратился по имени. Уён. Коротко и незамысловато, я даже как-то улыбнулась. Но не потому, что теперь смогу писать его имя в блокноте разными шрифтами, обводя в сердечки. Так просто будет легче думать и говорить о нём. А с кем мне о нём говорить? Ну, для начала, с Джуми. Когда она вернулась из лагеря и позвонила, я тотчас бросилась к ней. — Не знаю, почему я туда так рвалась, — рассказывала она, — но абсолютно ничего интересного. В школьные времена лагеря были куда лучше, там хотя бы были адекватные люди, а в этом университетском… — А в этом из психушки всех собрали? — шутила я. — Лучше бы из психушки, по мне так, было бы куда нормальнее, — она вздохнула, — ладно, что было, то прошло, у нас впереди ещё два месяца лета. Будем гулять каждый день! Братец тоже обещал примчать, как только разгребёт последние долги. — Он снова завалил какой-то экзамен? — Ты же его знаешь, вечно откладывает до последнего, — закатила глаза Джуми. Её брат был на два года старше нас, ему было 21, и он учился на специальности, связанной с компьютерами. Я в этом всём не очень разбираюсь, поэтому не могу сказать ничего точнее. — У тебя что нового здесь приключилось? — наконец, спросила подруга. — С чего бы начать.., — загадочно проговорила я. — Так-так, это уже интересно, — она подмяла под себя ноги, устраиваясь поудобнее, в надежде послушать интересный и длинный рассказ. — Да ничего такого на самом деле, но… — Но? — Знаешь ведь дом справа от нашего? — Ну, тот, который всё никак не могут продать? — Угу, продали. — Да ладно? Их можно поздравить, — посмеялась Джуми, — ну и что? Соседи оказались злостными нарушителями покоя? — Относительно, так и есть. Один из них уж точно, — я поёжилась, вспоминая знакомство с Уёном. — Ну-ка, — моя подруга заняла бы первое место на конкурсе любопытства. И я поведала ей всю историю от начала и до конца. К слову, она была не такой уж длинной — от чтения книги до совместного ужина. — Вот ведь козёл! Грубиян! Ну и ладно, будем держаться от него подальше, вот и всё, — заключила Джуми. — Джу, есть ещё кое-что, о чём я не сказала… — Что?! — Мне даже самой стыдно это говорить, но я в него, видимо… — Влюбилась?! — Джуми упёрлась руками в кровать и вытаращила свои карие глаза, — это будет сложнее, подруга. Возлюбленного надо добиваться, а судя по твоим рассказам, эту стену будет нелегко пробить. — В том-то и дело, меня даже саму это чувство бесит. Я ведь понимаю, что влюбиться в такого человека равно неудача… А, с другой стороны, я ведь его даже не знаю, может он на первый взгляд такой, тем более я ему сама нагрубила, сказав, что играет он ужасно, — тараторила я. — У-у-у, ну всё, ты уже начала искать ему оправдания. Случай тяжёлый. Надо подумать, что мы с этим сможем сделать. И она всерьёз начала думать. По её плану, для начала необходимо было с ним заговорить. Понаблюдав за домом некоторое время, мы сделали вывод, что Уён выходит с территории приблизительно два раза в день — прогуляться по лесу в наушниках и до магазина. Я чувствовала себя каким-то преследователем, и это не могло не поселить во мне дискомфорт. Своими мыслями я, конечно, поделилась с Джуми, на что та твёрдо заявила: — Успокойся, мы не делаем ничего криминального! И это действительно немного успокаивало. Мы ведь не нарушаем его личное пространство, не настраиваем бинокль на его комнату. Наконец, в один день, мы, следуя нашим вычислениям, почти в то же время направились в лес, чтобы уже там встретиться с Уёном, как бы случайно. Не изменяя себе, парень пришёл в лес около четырёх часов вечера. В ушах, конечно, наушники, а взгляд устремлён под ноги, обутые в белые кроссовки. Выше — широкие серые штаны, а совсем сверху — чёрная футболка-оверсайз. — Суджи, — язвительно улыбнулся он, также язвительно поклонившись. Бабочки внутри меня моментально устроили переполох. Факт того, что он запомнил моё имя с ужина, так же, как я запомнила его, побудил сердце забиться в разы чаще. — Привет, — вымолвила я, — а мы тут с подругой гуляем, — я указала на стоящую позади напарницу, — это Джуми. Он абсолютно равнодушно улыбнулся ей. — Очень за вас рад, — продолжал он, — вы совсем ни разу не караулили меня здесь. И вот, сердце остановилось. Нет, улетело, как там говорят, в пятки? Кажется, куда-то ниже пяток. Он нас раскусил, догадался. Стыд накрывал изнутри, отражаясь на моём лице неслабым румянцем. Я проглотила все слова, которыми собиралась защищаться, и уже провалилась бы под землю, если бы подруга не подоспела на помощь. — А ты кто такой, чтобы мы тебя караулили? Принц Уэльский что ли? Джонни Депп? Бред Питт? — она не унималась. — Джуми.., — пыталась остановить её я. — Нет, ну, а что? С чего бы нам его караулить, а, Суджи? — она посмотрела ему в глаза, — что ты о себе возомнил? Всё это время Уён, молча, стоял, и, казалось, не собирался двинуться с места. — Забейте, — бросил он, всё-таки уходя. — Нет, подожди, — Джуми было не удержать, — объясни, почему ты такой? — Какой? — развернулся Уён. — Грубый. Ты не умеешь нормально общаться с людьми? — Умею, если люди этого заслуживают, — он вставил наушник и ушёл, уже и впрямь не слыша, что Джуми ещё кричала вслед. — Ты только посмотри, он только что назвал нас ничтожествами, — верещала она. Мне было так грустно и обидно, как-то даже по-детски, что хотелось закрыться в своей комнате и проплакать весь вечер, а может, и всю ночь, будто Уён — моя первая несчастная любовь. — Суджи, так не пойдёт, — подруга взяла меня за плечи, — такой парень тебе не нужен. Что бы он там не болтал, но ты заслуживаешь лучшего, поняла? Мы заставим тебя, — она задумалась, — развлюбиться, вот. — Мы? — Я и братец, конечно. Он сегодня приехал. — И ты молчала?! — воскликнула я, на миг забыв о пережитом унижении. — Хотела сначала закончить с этим, а потом… В общем, бежим ко мне. Мне до ужаса хотелось поскорее увидеть своего друга, с которым мы не виделись целый год. А ещё утопнуть в его крепких объятиях. С детства меня не покидало ощущение, что друг может защитить от всего на свете. Поэтому, когда я ранила колено, дралась с местными детьми, или обижалась на родителей, я всегда прибегала к нему, а он гладил меня по голове и говорил свою коронную фразу: «если что, я всегда на твоей стороне». Сейчас, пусть без видимых травм, но с явным рубцом на сердце, мне так же, как и в прежние времена, мечталось услышать от него эти слова. — Сан! — я вбежала в просторную комнату дома моих друзей. — Э-эй, — во все тридцать два улыбнулся он, — моя Суджи! Мы вцепились друг в друга так, будто расставались не на год, а на век. И он и впрямь изменился, будто я не видела его сотню лет. — Ты больше шкафа, — пошутила я. — Больше нечем заниматься, кроме как посещать спортзал, — объяснился он. — Лучше бы учился с таким рвением, — отчитала Джуми, словно это она была старшей сестрой. — Нуна, простите, так и сделаю, — ёрничал Сан, за что получил небольшой толчок от сестры. — Ты что, плакала, — обратил он внимание на мои покрасневшие глаза, — что случилось? — Да так, — я не понимала, хочу я рассказывать Сану, чтобы пережить всё заново, или же хочу промолчать. Но не успела я решить, как Джуми, как обычно, всё сделала за меня. — Есть тут один придурок, каких поискать. — Так, девчонки, выкладывайте, — нахмурился Сан. — Да нечего тут говорить, много ему чести, грубый, отвратительный мудак. — Даже так? — Угу. Сан приобнял меня за плечо и оставил лёгкий поцелуй на макушке. — Я всегда на твоей стороне. Но на этот раз от ожидаемых слов почему-то не стало легче. — Так что, наша задача, Сан, выбить из неё все чувства к этому идиоту, — объявила Джуми, как повестку ближайших недель. — Слушаюсь и повинуюсь, — отшутился Сан.***
Кэтрин не знала, что чувствует к ней мистер Браун, и даже не могла догадываться. Он вел себя так двояко… И снова звук гитары, отвлекающий, громкий, но… Это не были отрывистые и ужасные звуки, как в тот день — на этот раз он играл красиво и мелодично. Мои уши оказались в раю… Я отложила книгу, уронила голову назад и закрыла глаза, погружаясь в звучание нот. И как такой человек, как Уён, мог производить на свет такую прекрасную музыку? Я решила пробраться к сетке незаметно, чтобы он ни в коем случае не заметил меня, и посмотреть на него краем глаза. Он, как и прежде, сидел на качелях, перебирая длинными пальцами струны. На нём была ярко-красная толстовка, чему я очень удивилась в такую жару, но, по всей видимости, холод его души проник наружу сквозь кожу. — Снова следишь? — вдруг выкрикнул он, и я споткнулась, запутавшись в ветках малины, с грохотом пав на землю, окончательно себя выдавая. И как он только увидел, у него что, глаза повсюду? — В порядке? — вновь спросил Уён, — эй, Суджи, слышишь? Я намеренно не отвечала, надеясь, что он перестанет акцентировать на мне внимание, и, в конце концов, уйдёт. Но шуршание травы за сеткой мне совсем не нравилось, и удары сердца заглушали собственные мысли. — Ты в порядке? — спросил он ещё раз, прямо над моей головой, — встать можешь? — Д-да, — заикаясь, я поднялась на обе ноги, но застыла, как вкопанная перед ним, — и я не следила за тобой, я просто хотела поесть ягод. — Ну да, — усмехнулся он. — Я пойду, вообще-то мне нельзя с тобой говорить, — зачем-то ляпнула я. — Нельзя? — он изогнул брови, и лицо его, обычно безразличное, приняло иной вид, словно он впервые чем-то заинтересовался. — Я хотела сказать, я не хочу с тобой говорить, вот и всё, — я попыталась выкрутиться. — Слушай, если ты держишь обиду за то, что я сказал тогда, в лесу — извини. Просто твоя подруга меня немного выбесила, — выпалил он на одном дыхании. — Л-ладно. — С ногой как? Травмы нет? — Нет. Он странно закивал, но не уходил. — Тогда и ты меня извини, — тихо сказала я. — За что? — За нашу первую встречу. Ты очень хорошо играешь, сегодня я убедилась. — Ну, спасибо. Я ещё немного помялась, стараясь не ловить его взгляд, и, не попрощавшись, вернулась на своё место. Внутри бушевало и кричало, кожа на груди словно рвалась, как если бы сердце само вырывалось из тела. Думать и размышлять об Уёне и его «оттепели» в разговоре было бы опасным для эмоционального состояния, и я, всячески отгоняя любые, даже крохотные намеки на мысли, продолжила читать. Где я остановилась? Кэтрин не знала, что чувствует к ней мистер Браун, и даже не могла догадываться. Он вел себя так двояко… Он вел себя так двояко. Нет, не думать об Уёне не получится… Казалось, всё налаживается — Сан и Джуми запретили мне с ним общаться, я почти не видела его на улице, мы с друзьями постоянно были чем-то заняты, и вот, стоило ему взять в руки гитару и извиниться… — И ты уже поплыла, — заключила Джуми, как только я поделилась с ней. — Слушай, может он не так и плох? — Что и требовалось доказать — ты уже потеряна, Суджи. Я так и сказала Сану, хотя он утверждал, что ты справишься с эмоциями и сможешь забыть своего Уёнчика, — тараторила подруга, — придётся его расстроить. Сан пришёл позднее и выглядел задумчиво. Джу накинулась на него с рассказом, добавляя к сказанным мною словам, свои вставки, красочные и гиперболические. Брат слушал её, но половину явно пропускал мимо ушей, кивая и делая вид, что удивляется всему, на чём она делала акцент. — В чём дело? — наконец, не выдержала она, — ты как будто не вникаешь. — Прости, но, в общем, — он выдержал паузу, и мы замерли в ожидании, — я только что познакомился с Уёном. В горле встал ком. — И? — недоверчиво интересовалась Джуми. — И он оказался нормальным парнем. — Чего?! И ты туда же! Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему! — Джуми упёрлась руками в бока, сжимая губы. — Выглядишь забавно, — пошутил Сан, чем вызвал злобную стрелу взглядом. — Как ты с ним познакомился? — спросила я. — Делал пробежку — тут ведь туго со спортзалом, — усмехнулся парень, — ну, и наткнулся на него, он с сестрой гулял, а так как я и знать не знаю, как выглядит тот самый Уён, о котором вздыхает наша Суджи, то без задней мысли заболтался с незнакомцем, а потом он назвал имя, и пазл сошёлся. Так вот, он вполне адекватный, и я не заметил какой-то грубости в общении, просто он, скорее всего, интроверт. — Ну да, конечно, — Джуми стояла на своём, — может, с парнями он и не грубый, а вот с женским полом явно чересчур. Погоди-ка… И тут её осенила «гениальная» мысль. — Может он гей?! И ты ему понравился. — Да не, — отбивался Сан, — не похоже, что он запал на меня. А я, между прочим, нравлюсь всем, — Сан скромничал. — О, да, — засмеялась Джуми и бросила мимолётный взгляд в мою сторону, прежде чем снова обратиться к брату, — вот что, пригласи его к нам вечером, раз уж вы стали друзьяшками, соберёмся все вместе, раскусим этот орешек. — План, конечно, прикольный, только я не уверен, что он согласится… Но Уён, как ни странно, согласился. Меня всю качало из стороны в сторону, пока мы с Джуми наряжались в её комнате. Подруга выбрала лёгкое синее платье, а я надела джинсовую юбку и свою любимую персиковую футболку. — Долго вы ещё? — шептал из-за двери Сан, — Уён уже здесь. Я вздрогнула. — Спокойствие сохраняем, — пригрозила Джуми. Мы вышли в гостиную, где парни уже оживлённо о чём-то болтали, и я, кажется, впервые увидела улыбку Уёна. Она не была похожа на улыбки других людей, было в ней что-то особенное, что-то сокровенное и привлекательное, что-то, чем не хотелось делиться ни с кем. — Привет, — первым сказал он, и мы с Джу переглянулись. — Ну, привет, — бросила она. И мне казалось, её ответа достаточно за нас обеих, но все почему-то уставились на меня в ожидании. — Я снова тебя чем-то обидел? — спросил Уён. — Нет-нет, — поспешила я, — всё в порядке. Ну не могла же я признаться ему, что так перед ним млею, что мне иногда сложно выдавить из себя даже обычное приветствие. — Если у всех всё в порядке, — распорядился Сан, — то, может, поиграем во что-нибудь, у нас куча настолок. Никто не был против, и мы вовлеклись в игру. Обстановка комнаты поначалу была тяжёлой, словно из неё выкачали весь воздух. Никто не знал, как общаться друг с другом, но Сан, как самый старший, делал всё для того, чтобы разговорить и расслабить нас всех. Постепенно мы превратились в хороших приятелей, и только его сестра держалась до последнего, всё ещё точа зуб на Уёна. Но и она сдалась перед усердием Сана, и спустя пару часов, уже рассказывала моему соседу, как планировала сжить его со свету. — Если бы не Суджи с нарушением запрета на общение с тобой и не Сан со случайным знакомством, всё было бы иначе, — смеялась она. — А что за запрет для Суджи? Почему именно для неё? — интересовался Уён. Мы с Саном напряглись, и Джуми поняла, что взболтнула лишнего. — Ну, я тебя почти не вижу, Сан тебя не знал, а Суджи всё-таки живёт в соседях и находится в самом опасном положении, — удалось выкарабкаться Джуми. — Ну, да-а, — протянул Уён. — Ты рад, что вы купили здесь дом? Тебе нравится? — я резко перевела тему, но мне действительно хотелось узнать. — Нормально, — скупо ответил Уён, — прежняя дача была куда хуже, здесь хотя бы можно прогуляться, в лесу. Все незаметно хихикнули. — Любишь бродить по лесу в одиночестве? — спросил Сан. — Там спокойно, никто не надоедает. — С глупыми замечаниями вроде шума, мешающего читать, — с улыбкой напомнила я. Уён щёлкнул пальцами, словно говоря «в точку». — Для Суджи чтение — это всё, — пояснил Сан, — она может часами пропадать с книжкой. — Но вот уже который день никак не дочитаю одну, — с горечью подметила я. — Ту, что я подарил тебе? Детектив? — Нет, её я прочла давно, она прекрасна, сейчас нечто другое. — Вы довольно близки, — вставил Уён в наш завязавшийся диалог. — Мы втроём вместе с самого детства, каждое лето, — ответила я. — Друг без друга не можем, — подчеркнула Джуми. — И очень хорошо друг друга знаем, — поддержал Сан. — Вы словно одна семья, это здорово, — проговорил Уён, — будто у Сана две сестры. — Но всё-таки Суджи мне не сестра, — резко оборвал Сан. Все резко замолчали, и каждый подумал о своём. И я тоже. Конечно, мы не родственники, но я всегда считала обоих Чхве своими родными людьми, и, можно было сказать, братом и сестрой. Но Сан что-то отменил своей фразой. — Она для меня дорогой человек, — добавил он, и мы с Джуми успокоились. На улице стемнело. Обычно, когда я так надолго засиживалась у Чхве, то либо оставалась на ночь, либо Сан не отпускал меня одну и провожал до дома. На этот раз он тоже набрасывал на себя бомбер, когда Джуми вдруг сказала: — А ты куда? — Проводить Суджи, — безобидно ответил брат. — Сегодня она не одна, они с Уёном соседи, так что он точно проводит её до дома. — Ах да, я по привычке, — он усмехнулся, — но, может, мне всё равно прогуляться с вами? — Нет необходимости, — заверил Уён, — доберёмся. — Аккуратнее, — нежно сказал он мне и чмокнул в щёку. — Конечно, — ответила я. От дома моих друзей до нашей улицы идти было немного — примерно десять минут быстрого шага, но с Уёном не хотелось спешить, скорее, наоборот — растянуть наш путь как можно больше. Я сбавила темп на очень медленный, и он мгновенно подстроился под меня. — Вы с Саном влюблены? — он первым нарушил тишину, ещё и тем, чего я никак не ожидала услышать. — Нет, — абсолютно честно отвечала я, — с чего ты взял? — Ваши взаимодействия кажутся больше, чем дружескими. И он добавил, что не считает тебя сестрой. А если больше, чем друг, но не сестра, то? — То мы просто лучшие друзья, вот и всё. Меня немного разозлили его слова. Я влюблена в него, а он доказывает мне, что моё сердце принадлежит другому парню. Это всё равно что выбирать книгу для покупки, наконец, определиться, а потом услышать от консультанта, что на самом деле мне хочется прочитать совсем другую. Но я-то знаю, какую хочу. — Понял. После мимолётного диалога тишина вернулась на прежнее место, и, не зная, чем продолжить, я просто засмотрелась на небо. Звёзд было так много, и они так часто были разбросаны, что между ними, казалось, нельзя поставить палец. Венцом, украшающим россыпь созвездий, являлась большая оранжевая луна. Полнолуние. Мысли бродили по просторам головы и почему-то решили вылиться, довериться кому-то, кто шёл рядом. — Уён. — М? — Ты когда-нибудь задумывался о том, что луна — едина для всех? Миллиарды людей живут на разных континентах, в разных часовых поясах, у каждого своя жизнь, мы не похожи друг на друга, но то, что нас всех объединяет — луна. Сегодня у всех полнолуние. — Но только здесь и сейчас она заняла почти полнеба и так ярко светит нам, — на его лице сверкнула улыбка. Я повернулась, чтобы аккуратно на него взглянуть, и встретилась с его глазами, в каждом из которых отражался рыжий диск луны. Я задержала взгляд неприлично долго, и мне показалось, что вот-вот он поймёт мои чувства, поэтому я, как всегда, сменила тему. — У вас такая большая разница с сестрой. Тринадцать лет? Он помолчал — видимо, не ожидал вопроса — и позже ответил. — Почти четырнадцать. — И Минджи так молодо выглядит, будто ей тридцать пять. — Тридцать четыре, если быть точным, — снова уточнил он. — Подожди, но раз тебе двадцать, как ей может быть тридцать четыре? — Вот так, — он вздохнул, — потому что она не моя мать. Она мама Мунбёль. — Но… Я отчаянно перестала понимать. — Моя мать, — он начал так, будто собирался выложить мне всю свою жизнь, — ушла от нас, когда мне было десять. И с тех пор я её не видел. Какое-то время мы с отцом жили вдвоём, и мне это нравилось. Отец довольно спокойный человек, чего не скажешь о моей матери, — он закатил глаза, — но вскоре он встретил Минджи, а потом очень резко — свадьба, беременность, Мунбёль. У меня не складывались отношения с мачехой, мы часто ругались, и я даже уходил из дома, но, в конце концов, просто смирился. Теперь у нас нейтралитет. — Я подметила на ужине, что вы вообще не контактировали, хотя она такая активная и живая. — Этого у неё не отнять, и это же меня отталкивает. Я очень сильно люблю мою сестру, но Минджи — не та, кто должен был стать моей мачехой. — Ты говорил об этом отцу? — Говорил, в самом начале, и не раз, но разве кто-то станет слушать подростка? Легче списать всё на юношеский максимализм. Но у Минджи много тайн, и я уверен, что большую их часть я даже не знаю. — А из тех, что знаешь..? — Постоянные измены отцу, например. — Тебе довольно нелегко приходится, раз ты всё знаешь, но не можешь ничего поменять. — Так и есть… Но Мунбёль нуждается и в папе и в маме, и она так счастлива с родителями, что я не хочу лишать её этого. Я просто не могу. — Ты — хороший брат. — Но недостаточно хороший человек, да? — ухмыльнулся он. — Я так не думаю, — я прокашлялась, — уже не думаю. — Ты очень торопишься домой? — спросил Уён. — Да вроде нет, мама сегодня ночует у бабушки, а папа наверняка спит. А что? — Вот и у меня никого, кроме Минджи. Может, погуляем немного? Его «немного» продлилось около пары часов, но показалось мне секундой, лишь песчинкой времени на фоне того, что мне хотелось провести с ним всю жизнь. Мы много говорили, и я рассказала ему о своей жизни в городе, об учёбе и вредных преподах, а ещё делилась с ними мыслями о мелочах. В какой-то момент мне показалось, что я не говорила Джуми и Сану чего-то, что рассказала Уёну. Он тоже рассказал о своих друзьях, которых оказалось не так уж и много, о своих мечтах и целях стать крутым гитаристом и создать собственную группу. Когда мы подошли к моему дому, я удивилась, что в родительской комнате горел ночник — видимо, папа всё же не спал. Будет жутко, если он начнёт отчитывать за то, что я задержалась. — Спасибо, что проводил, — я улыбнулась, — хоть ты и живёшь в соседнем доме. Мне хотелось бы и дальше…дружить с тобой, если это возможно. — Ну, конечно, — ответил он, и по артериям разлилось тепло, — до завтра. Я смотрела ему в спину и думала о том, как счастлива в эту секунду. Разуваясь на входе, я увидела женские туфли, они точно не были мамиными — она ненавидела подобный фасон. В доме было тихо, но спустя секунды, я услышала звуки, которые даже при большом желании нельзя ни с чем спутать. Мне стало мерзко. По мере того, как я приближалась к родительской спальне, в голове решался ребус, разгадка которого лежала на поверхности. Я открыла дверь. Конечно, как я и думала. Рассказы Уёна, туфли — всё сложилось в одну «чудесную» картину. Они не заметили меня, но мне не хотелось находиться с этим под одной крышей, хотелось сбежать. Единственным местом, куда я могла пойти, был дом Чхве, но бежать до них спустя несколько часов после того, как ушла, будет странным, да и к тому же опасным. Но они поймут, даже если не говорить им подробностей. Я написала Сану смс-ку, чтобы проверить, не спит ли он. К счастью, он бодрствовал и пообещал, что сейчас же за мной придёт. Я посмотрела на дом Уёна — в его комнате загорелся слабый свет, должно быть, он разбирает кровать. Слёзы застили глаза. Между шеей и подбородком сильно болело. Хотелось разрыдаться в голос. Как я смогу смотреть на всё теперь? Стоит ли говорить Уёну? Маме? Если я скажу ей, она обязательно разведётся с отцом, она не станет терпеть или прощать. И она обязательно пойдёт к отцу Уёна… «Мунбёль нуждается и в папе и в маме» «.я не могу её этого лишить.» Уён возненавидит меня, если Мунбёль пострадает. Остаётся только молчать.***
Сан примчался быстро. Кутая меня в свой бомбер, ни о чём не спрашивая, он вернул меня к себе в дом. Утром я также ничего не стала говорить обоим друзьям. Придумала, что поссорилась с папой. Он звонил. Видимо, проснувшись, наконец, заметил, что меня не было дома. Я не ответила. Он позвонил Джуми, и та подтвердила, что я у них, и скоро вернусь. Дома меня уже ждали оба родителя. — Почему ты даже не предупредила? — повысил голос отец. — А ты переживал? — Суджи, почему ты так разговариваешь? — спросила мама. Её мне было жалко больше всех. — Прости, мам, мне нехорошо, я схожу в лес. Может быть, то, что я сказала это максимально неконфликтным тоном, а может быть, то, что я никогда прежде не поступала так, как в эту ночь — сработало, и мама не стала злиться. В лесу было спокойно, дома мне казалось, что вот-вот взорвётся бомба. Погрузившись в мысли, я и не заметила подошедшего Уёна. — Хе-ей, ты чего здесь? — «разбудил» меня он. — Я? П-просто гуляю. — Одна? Становишься мной? — усмехнулся он, — или опять следишь? — Одна. — Что-то случилось? Странно выглядишь. В глазах мелькнуло увиденное прошлой ночью. Уён не должен знать. — Нет, ничего не случилось, поругалась с родителями из-за того, что поздно пришла. — Точно? Говори, если что-то тревожит. Я просто ненавижу, когда мне лгут. — Я понимаю. Но, правда, ничего больше. Если Уён узнает, что я его обманываю — он разочаруется во мне, если узнает правду — тоже. Выхода нет. Я попала в ловушку, и остаётся надеяться, что всё останется, как есть. — Уён, мы можем провести этот день вместе? Можем говорить? — Конечно. — Только не о семье. — С большим удовольствием. Мы не расставались, не отходили друг от друга ни на шаг. Мы стали одним целым. Я смотрела на его черты, показавшиеся мне в первый день идеально вычерченными, и видела в них покой, место моей безопасности. Я любила его в тот момент, когда он поправлял волосы. Любила, когда смеялся, когда говорил что-то обо мне, и когда произносил моё имя. Мы были вместе вечером, ночью, теперь и утром, и днём. Мы были так рядом, что я захлёбывалась чувствами, тонула в них и задыхалась без воздуха. А потом он становился моим воздухом, и я упивалась с жаждой. Мне нужно было разбить банку, где я скрывала своё отношение к нему, чтобы не умереть от перенасыщения. Мне нужна была встряска. Нужно было спуститься с небес на землю. — Уён, — позвала я. Он тут же сел рядом на упавший ствол дерева, где я расположилась. — Я хочу кое-что сказать… Он повернул подбородок, и его презренный взгляд лёг на меня. Это теперь я понимала, что только мне виделось в нём презрение. — Когда я увидела тебя в первый раз, я… — О, нет, — перебил он, — только не говори, что ты сейчас собираешься признаться мне в любви? Я застыла. — Не нужно этого делать, Суджи, никому это не нужно. Ни мне, ни тебе. Он говорил с такой злостью, что кровь застывала. — Мне это нужно хотя бы для того… Он снова перебил. — Нет, давай закроем эту тему, ладно? — Тогда я пойду, — я постаралась сказать это максимально равнодушно, но слышала, как дрожал голос. Я пришла к Чхве. Позвонила маме и сообщила, что снова останусь у них, и даже, всего вернее, поживу у них какое-то время. Наверняка наши мамы позднее созвонились, чтобы убедиться, что их данные совпадают, но я уже рыдала в комнате Джу. Они узнали от меня о моём недо-признании, но я так и не смогла обмолвиться ещё одной тайной. — Я с самого начала говорила, что он козёл. И была права! — убеждённая в том, что она, как всегда, знает всё лучше всех, Джуми уселась в кресло. — Я с ним поговорю, — хмурился Сан. — Не нужно, — вмешалась я, — если он не чувствует того же, он ведь не виноват. — Тут дело не в том, Суджи. Он мог выслушать твоё признание, сказать что-то, обсудить, а не обрывать на полуслове. — Может, так даже лучше, резко. — Ты теперь его разлюбишь? — спросила Джуми. — Не знаю, мне кажется, я зашла уже далеко… — Я всё-таки схожу к нему, — подорвался Сан, — может, он просто не в курсе, как реагировать на признания, а я в этом деле спец. Мне много раз клялись к неземной любви. — А ты сам признавался? — спросила я. — Нет, — он сделал паузу, — но, возможно, соберусь скоро. — Сообщишь, как это пройдёт у тебя. — Я думаю, ты узнаешь раньше всех.***
Уён был дома, когда Сан к нему пришёл. — Привет. — Нам бы поговорить. — О Суджи, правильно? — Да. — Проходи. Они сели на диван, когда Сан начал: — Когда тебе собираются сказать что-то важное, типа признания в любви, самое хреновое, Уён — реагировать так, как это сделал ты. — Так будет лучше, — сказал парень. — И ты туда же! Я не о результате, а о формулировке. Можно было бы помягче. Уён выглядел непривычно рассеянным. — Я как-то быстро привязался к ней, понимаешь? — Тем более не понимаю! Раз она важна тебе, зачем так жестоко? — Я не хотел, чтобы она говорила это вслух, потому что боялся, что отвечу ей тем же… Он потёр руками лицо и снова выпрямился. — Что? — Сан сгустил брови и его шея напряглась. — А то, что я не хочу признаваться ни ей, ни себе самому, — выдохнул он, словно рассекретил свою самую страшную тайну. — П-почему? — Потому что как только я осознаю это, как только я пойму, насколько я счастлив рядом с ней, как только мы станем парой — я её потеряю. — Что ты говоришь? Как это — потеряешь? — То, что я люблю, всегда уходит от меня, исчезает, испаряется, как угодно. Мне опасно её любить, хоть и сложно держаться на расстоянии, хоть меня и тянет к ней с первых её слов о моей игре, — он улыбнулся. — Ты что, влюблён в неё с тех пор? — удивлялась Сан. — Да. Сан встал с места. Уён последовал за ним. — Ты дурак, если отказываешься от любви ради того, чтобы её не потерять. То, что ты потеряешь её сейчас, по-твоему, не так болезненно, как если ты потеряешь её позднее? Уён слушал. — Я повторюсь, ты теряешь её! Ты уже её потерял. — Так я хотя бы не потеряю её, как друга. — А о ней ты не подумал? Каково ей сейчас? И каково ей будет общаться с тобой, как с другом, когда внутри всё сгорает? — Ты, я вижу, знаешь, о чём говоришь? — сощурился Уён. — Верно. И если ты любишь — признайся, иначе признаюсь я. И когда я это сделаю, то уже не отпущу её от себя. — Тогда тебе придётся сначала её найти. — В смысле? — Её нет дома. — Конечно, она у нас, вторую ночь, — он уже открыл дверь, чтобы выйти. — Погоди, — остановил Уён, — ночь? Прошлой ночью она была у вас? — Это не твоё дело, но она поссорилась с отцом. А сегодня ты подлил масла в огонь. — Мы, как ушли из вашего дома, ещё долго гуляли, после разошлись. Не понимаю. Мне она сказала, что поссорилась с родителями из-за того, что поздно пришла, а, оказывается, она потом опять вернулась к вам? Почему она не позвала меня? Я бы что-то придумал, если бы она не захотела переночевать у нас, я бы снова проводил её к вам. — Она позвала меня. Я приходил за ней. — Интересно выходит. Значит, она соврала мне. — Скорее, не договорила. — Соврала и хотела признаться в любви? — Уён вспыхнул, — как-то лицемерно. — Уён, ты можешь сколько угодно размышлять над честностью других, в одиночестве. Но определи для себя, чего ты хочешь и что ты чувствуешь. У тебя есть немного времени.***
Домой я так и не вернулась. Прожила у Чхве неделю. Мама часто звонила, а отец не связался со мной ни разу, как будто начал подозревать, из-за чего я ушла. Может быть, связал в своей голове два факта, и понял, что его действия повлекли за собой неприятные последствия. Или боялся, что я могу рассказать всё маме. В любом случае, меня никто не трогал. Уён тоже ни разу не пришёл. Видимо, он даже дружить со мной не хочет. И что мне делать с этой своей любовью? Джуми говорила, что мы продолжим план по забыванию Уёна с новыми силами. Сан ничего не комментировал. Просто был рядом. Как всегда. В один из вечеров, когда Джуми вышла в магазин, а я ждала её в комнате, он ко мне вошёл. — Чем занимаешься? Мистер Браун отдалился от Кэтрин, словно бежал от огня… — Читаешь? Всё ещё не закончила свою книгу? — Осталась немного, скоро конец, но я боюсь его читать, — ответила я. — Почему? — Слишком уж эта книга походит на мою жизнь. Страшно разочароваться… — Ну, а вдруг, всё закончится хорошо? — загадочно рассуждал Сан. — По сюжету, к счастливому концу не идёт. — Слушай, так часто бывает в книгах — кажется, что всё, крах, хаос, ничего не вернуть, а потом всё образуется само собой, — он прикрыл глаза, — и в жизни также. — Возможно, ты прав, — вздохнула я. — Суджи, я не знаю, как ты отреагируешь на то, что я скажу, но, надеюсь, не так, как Уён, — он расправил плечи, чтобы продолжить. — Что? — перебила я. — УЁН!!! — в комнату ворвалась Джуми. Мы оба многозначительно на неё взглянули. — Пожар! Быстрее! — она задыхалась и была способна лишь на короткие слова вместо связанных предложений. Но всё было ясно и так. Не помню, как слетела с кровати и помчалась к дому. Ноги несли меня вперёд тела, и мне показалось, что я никогда в жизни не бегала так быстро, даже на соревнованиях в школьные годы. Огонь пылал выше крыш, весь дом семьи Чон утоп в огне. Слышались крики женщин, визги неугомонных детей, сбежавшихся на пожар. Я с ужасом осматривала округу, ища знакомые лица. В нескольких метрах от дома в плед завернули девочку. Это была Мунбёль, с ней всё в порядке. Разве что перепугалась. К ней подбежал отец. Постепенно пожар стихал. Я всё ещё шерстила глазами толпу. Не видела ни Минджи, ни… Наш дом оставался в целостности, только отца я почему-то тоже не видела среди людей, хотя в доме горел ночник, ровно, как в ту ночь. Мама снова ночевала у бабушки. Ну, конечно, вот где Минджи. Сейчас ей стыдно выходить сюда, на всеобщее обозрение. А отец, видимо, примчался откуда-то, его не было дома, судя по уличной одежде. Значит, вечером дома были лишь Мунбёль и Уён… Уён… Где же ты… Решив, что ничего не теряю, я подошла к отцу. — Извините, господин Чон, извините, — слёзы душили, было тяжело говорить, — а где ваш сын? — Уён, — он задрожал, — вытащил Мунбёль, а потом вернулся за чем-то… — За моей игрушкой! — воскликнула девочка, — я без неё не могу спать. — ..и больше не выходил, — закончил отец. — Но., — я сглотнула слёзы, — как давно это было? — Больше двадцати минут назад. ..больше двадцати минут.. Дальше обрыв в памяти. Вероятнее всего, мне стало дурно, я отошла к дереву и сползла вниз. Перед глазами мелькали картинки пожара, кучи людей, и того, как пожарные выносили из дома безжизненное тело. Сан подошёл сзади и обнял меня, проговорив: «всё будет хорошо». Но хорошо не было. Я отключилась.***
Проснувшись на больничной кровати, я оглядела всё вокруг — белое, светлое. На секунду стало легко, пока мозг не воссоздал весь ужас, произошедший накануне, возвращая в реальность. Ко мне вошла мама. В её глазах стояли слёзы. — Ты в порядке? — спросила она. — А ты? — Мы с папой разводимся. — Что? — Он мне изменил, в ночь пожара. Это была наша соседка. Они во всем сознались — у них не было выбора. Её муж тоже разводится. — Как же Мунбёль? — проговорила я. — Вероятно, останется с отцом. Ах, и ещё, они пока поживут у нас, ведь их дом сгорел. Мама пожала плечами. Наверное, она уже выплакала все свои слёзы, и с ней осталось лишь умиротворение. — Мам, — спросила я, когда она уходила, — мне не почудилось, в пожаре был погибший? — Да, — печально ответила мама и покинула палату. А последняя надежда покинула моё сердце. Я с силой зажмурила глаза, пытаясь заснуть. Чтобы не думать, не вспоминать, не представлять. Меня отвлекло то, что за плечо начали трясти. Сан. И Джуми. — Долго собираешься валяться? — звонко сказала она. — Почему ты такая весёлая? — возмутилась я. — А что, плакать? Дом сгорел, это жаль, конечно, но ты-то в порядке. Доктор сказал, полежишь, наберёшься сил, и выпишут, ничего серьёзного. — Да ты издеваешься! — с глазами полными слёз крикнула я, — как ты можешь, Джуми? — Может, нам позвать врача, — шепнула та брату, — с ней что-то странное. — Просто оставим её, я думаю, через пару минут всё наладится. — О чём ты? — не понимала та. Он подмигнул. Когда они ушли, я вновь закрыла глаза, только уже не жмуря. Сон может забрать меня в мир спокойствия, там, где мы с Уёном просто гуляем по лесу и смеёмся, там, где он играет на гитаре и кладёт свою голову мне на колени, смотря на меня снизу вверх своими лунными глазами, там, где он берёт мою ладонь в свою и прикасается губами. Так тепло, нежно, словно это по-настоящему… По-настоящему… Я открыла глаза. И не поверила увиденному. Он сидел около меня, держа мою руку. — Как это…как это возможно? Ты ведь умер. — Я? — искренне удивился Уён, — конечно, нет. — Ты пропал в огне, а потом вынесли тело. Он опустил голову. — По странной случайности, в день пожара к нам проник вор. Проводка сгорела, и всё полыхнуло почти вмиг. Он не смог выбраться, потому что нагрузил себя краденным. Я заснул и услышал крик сестры, вытащил её, а потом вернулся за игрушкой, правда, долго искал, но оно того стоило — Мунбёль была рада. Когда мы увидели тело того вора, мы вместе с каким-то пожарным вынесли его, он был мёртв. — Уён, а что если.., — в горле застряли буквы, — если бы это был ты? — Но это не я, слышишь? Не я! Я здесь, рядом с тобой, посмотри на меня, — он судорожно пытался ухватить мои плечи. — Я так боялась, что потеряла тебя навсегда. Неважно, кто ты мне, я просто хочу, чтобы ты жил. — Я кое-что понял, Суджи. Потерять кого-то навсегда — это, действительно, означает смерть. В остальных случаях, всё можно исправить, при желании. Я так боялся, что, если признаю свои чувства, если у нас всё будет хорошо, то в какой-то момент всё рухнет, всё падёт. Я боялся обмана, тайн и секретов. Но сейчас я знаю — ничто не важно, кроме того, что мы живы. А значит, всё будет в порядке. — Уён… — Прости меня, Суджи. Я хочу быть с тобой, всегда. Не как твой сосед, друг, знакомый. Как тот, кто будет любить тебя вечно. Я люблю тебя, сейчас и навсегда. Мы со всем справимся. Отец Кэтрин вёл дочь к алтарю, где её уже ждал жених. Спустя мгновение она станет миссис Браун.