Несмотря на первую за долгое время в этой местности теплую весну, та ночь была одной из самых холодных в ее жизни. Холоднее январского вечера, с бушующей на улице вьюгой. Холоднее леденящих, пронизывающих до костей февральских ветров. Она ждала. Ждала чуда. И, несмотря на атеизм, она молилась всем богам, которых только знала, чтобы все это поскорее закончилось.
Лина сидела в пустом, тихом коридоре госпиталя с приглушенным в нем светом уже которую ночь. Время давно перевалило за полночь, все, кто был в состоянии, уже давно спали. Тишина давила со всех сторон, накатывая волнами тревоги. Даже на улице в эту ночь не пели свои песни ночные птицы или насекомые. Весь мир замер в ожидании чего-то хорошего. Или плохого? В голове молодой девушки было много мыслей, которые словно скатывались в огромный снежный ком или завязывались тугими узлами где-то в глубине разума. Она много думала, каждый раз приходя в этот злосчастный коридор.
Слишком много думала о том, что они могли бы сделать, чтобы избежать всего этого? Может быть, нужно было продумать все еще лучше? Продумать все исходы событий, запасные планы. Тогда бы Соуп сейчас не лежал там, за белой дверью палаты, на грани жизни и смерти. Тогда бы ей не пришлось пулей забегать в самолет, который должен был доставить их на базу, кинув короткий, уставший взгляд на Руди и Алехандро. Она даже не поняла, смотрели ли они на нее? Тогда бы ей не пришлось, забившись в углу этого же чертого самолёта, со слезами на глазах, наблюдать за командой медиков, которые латали побитую голову Соупа. Ей бы не пришлось слышать неутешительные прогнозы тех же самых медиков. Ей не пришлось бы смотреть в глаза Гоуста. Такие бешенные, раздраженнае и ужасно взволнованные. Впервые в ту ночь она видела их
такими. При взгляде на которые мурашки бежали по коже. Лина размышляла о многом, но если бы ее в эту минуту кто-то подошел и спросил, о чем именно она думает, она бы никогда не смогла дать внятного ответа. Она сама не знала, как описать свои мысли.
За все это время только несколько медсестер прошли мимо девушки, ободряюще улыбнувшись ей. Уже не раз за этот и другие дни и ночи, которые она просиживала тут, девушка подумала, что возможно работа медсестер — таких хрупких и нежных с виду девушек — в разы сложнее, чем ее собственная. Они трудились с утра до ночи как пчелки, не зная усталости и мало того, что помогали залечивать раны на теле, но могли поддержать в момент отчаяния, залатав этим и душевные ссадины. Она, в свою очередь, каждый раз отвечала им вялой, но искренне доброжелательной улыбкой. Девушке было очень тяжело улыбаться и поддерживать всех как раньше. Сейчас
ей самой нужна была поддержка и утешение.
После провальной миссии в Лас-Альмасе две недели назад, где они еле унесли ноги и вместе с ними бездыханное тело Соупа, 141-й отправили обратно на базу. Никто не знал, что делать дальше. Где искать Гассана? Вторую ракету? В любой момент она, по нажатию кнопки, могла прилететь в город-миллионник, где навела бы шуму, лишив кучу невинных людей жизни. Им нужно было подумать, что предпринять дальше. Им — Прайсу, Ласвелл и
Шепарду. Насчет последнего в голове и сердце офицера возникало все больше и больше сомнений. Она не знала, как справиться с семенем недоверия, которое поселилось где-то глубоко внутри и разрасталось с огромной скоростью. Девушка не могла верить этому человеку. Что-то подсказывало, что корень проблем и неприятностей таился именно в нем. Еще больше ее напрягало и раздражало отсутствие единомышленника, того, кто имел бы такую же точку зрения на всю ситуацию. Казалось, будто все специально не хотели замечать проблему и пускали все на самотёк.
Хотя, может быть, это она возомнила себя Шерлоком?
Пока же девушка сидела одна, в этом чертовом коридоре у палаты Мактавиша, который не приходил в себя уже долгие, кажется бесконечные две недели. Эти недели казались ей невыносимо долгими, они тянулись как жвачка или нуга, прилипая ко всему и собирая на себя грязь в виде слёз, апатии и нежелания делать что-либо. Не было сил. Не хотелось спать, есть, говорить. И не только ей. Всем, кто имел к Мактавишу хоть какое-то отношение. Все переживали за молодого парня, который мог остаться инвалидом. Врачи говорили, что у него что-то вроде комы, выйдя из которой —
если он выйдет — ему предстоит тяжелая реабилитация. У него, из слов врачей, которых девушка так усердно пыталась слушать, не смотря на страх и панику, чтобы хоть что-то запомнить, был сильный удар головой, который привел к тяжелому сотрясению мозга и повреждению височной доли. Думать о том, что Джонни вполне может остаться инвалидом после таких повреждений и, возможно, больше не сможет работать как прежде, было невыносимо.
Девушка поражалась тому, как за несколько дней смогла привыкнуть к новому месту работы, жилью, а главное к людям. Офицер чувствововала себя так, будто за больничной дверью находился не парень, которого девушка знает от силы неделю, а самый близкий ей друг, за которого она переживает каждой клеточкой тела.
Поразительно.
Она сидела там, кажется, даже не двигаясь, уже несколько часов. Сидела, смотря в окно, которое находилось практически напротив палаты Соупа. Нужно было лишь слегка повернуть голову, чтобы увидеть ночной пейзаж. Вид открывался на стрельбище и большую открытую местность, где тренировали новобранцев и устравали что-то вроде зачетов по бегу на пересеченной местности. Сразу за этой территорией базу обволакивал густой лес, скрывающий это место от людских глаз. Она видела эту площадку всего несколько раз — на ней всегда было куча народу, в основном, ее любимые новобранцы, но ни разу офицер не была там в живую. Сейчас же ночную улицу освещали яркие огни фонарей, а на самой площади не было ни души. Окно было открыто, и в помещение просачивался ароматный, теплый, весенний воздух. Но, не смотря на это, девушку знобило, а по телу то и дело неприятно бежали мурашки.
Они с Прайсом и Гоустом по очереди дежурили около палаты Мактавиша. Каждый сидел там днем или ночью и, кажется, все они думали об одном и том же, но каждый из них не мог сказать о чем. Разве что одна мысль кружилась в голове как назойливая муха. Каждый надеялся, что вот-вот, через минуту или две распахнется дверь, из палаты выйдет медсестра и скажет, что с Мактавишем все в порядке. Скажет, с улыбкой на лице, что он пришел в себя и не утратил способность мыслить и говорить. Он все также улыбается и отпускает глупые шутки. Но пока что этого не произошло. Время тянулось мучительно долго.
Лина сидела на стуле в коридоре совсем одна, откинув голову назад и уперевшись в холодную бетонную стену больницы. Она жмурила глаза, но совершенно не хотела спать. Девушка не могла спать в такой момент. Никто из них толком не спал уже две недели, тянущиеся как две сотни лет.
Где-то сбоку послышались шаги, но офицер не обратила никакого внимания на очередную медсестру. Она продолжала сидеть в такой же позе. Тело неприятно затекло от долгого бездействия. Какого было ее недоумение, когда боковым зрением Лина заметила, что большая, темная фигура остановилась где-то рядом с ней. Она лениво повернула голову, а в голове невзначай проскользнула мольба о том, чтобы ночным гостем не оказался все еще пугающий девушку лейтенант. Пару секунд хватило на то, чтобы разглядеть лицо мужчины и тут же успокоиться.
— Капитан? Какими судьбами? — вяло заговорила девушка. Голос был хриплым, а губы неприятно слиплись и пересохли от долгих часов молчания.
Она посмотрела в глаза мужчине, а затем на бумажный стаканчик с ароматным кофе из автомата, который тот ей протягивал. Лина приняла бодрящий напиток из его рук, благодарно кивнув. Она действительно была благодарна такому дружескому жесту. Кофе сейчас был как нельзя кстати.
— Ты можешь идти, офицер. Я подежурю, — тихим, и, кажется, очень уставшим голосом проговорил Прайс, садясь через стул от девушки.
— А можно мне остаться? Я все равно не смогу сейчас уснуть…
— Дело твое, — он пожал плечами, на что Лина мягко улыбнулась в ответ и сделала глоток напитка. Он, на удивление, был вполне приятным на вкус. Она была большим любителем кофе. Горячая жидкость разлилась по горлу, согревая немного замерзшую за эти часы сидения здесь, девушку.
Они молчали несколько минут. Лина подумала, что приятно было бы сейчас поговорить с кем-то, ей был нужен собеседник, чтобы отвлечься от удушающих мыслей. Радовавло, что таким ночным гостем оказался именно капитан. Она с первой встречи подметила, что с ним было приятно и очень полезно общаться. Он мог дать ей совет.
— Капитан, а можно спросить? —
Он перевел взгляд на девушку, смотрящую ему в глаза, а затем медленно кивнул. Под глазами у него зияли темные круги, говорящие о том, что сна ему явно не хватало. Прайс явно был вымотан. Почему, если он устал, не идет спать? Зачем пришел сюда?
— Про меня что-то говорили мои… — она сделала паузу, пытаясь подобрать правильные слова, — новые коллеги?
Он хмыкнул и перевел взгляд на окно. Лина подумала, что ее вопрос позабавил Прайса. Может, он был неуместен?
— Когда тебя, офицер, перевели сюда, ты напомнила нам Соупа. Сержант тоже появился тут внезапно, но за пару дней нашел общий язык со всеми нами, быстро влился в коллектив. Лейтенант, к слову, подметил что — перевожу дословно: «Они с Мактавишем как две капли воды. С первого дня не отлипают друг от друга», — Джон посмотрел на девушку, с интересом слушавшую его. — Но не думаю, что все это плохо, наоборот. Мы все рады тебе. Особенно Мактавиш, — капитан подмигнул ей.
— Спасибо, — щеки слегка покраснели и девушка отвела взгляд в окно, делая глоток.
На пару минут она задумалась над ответом капитана. «Особенно Мактавиш»? «Лейтенант подметил»? Почему-то слова Гоуста ее задели. В сердце неприятно кольнуло при мысли о том,
что он думает о ней. Она бы хотела, чтобы ее уважали, а не считали глупой, ни на что не способной девчонкой. Ей надоело, что к ней не относятся в серьёз. К слову, офицер заметила, что многие солдаты-мужчины имели наклонности сексистов. Они считали, что девушкам в армии не место и там они только мешаются так называемым «настоящим солдатам». Хотя сама Лина знала много историй, когда именно благодаря проворству, опыту или навыкам девушек и женщин, оперативная группа выбиралась с задания в живых. Не смотря на свою неконфликтность и дружелюбие, девушка часто вступала в споры с мужчинами, от которых не могла добиться уважения или человеческого отношения только потому, что она девушка. И она добивалась.
Ей на мгновение стало интересно поговорить на эту тему с лейтенантом.
— Хотя, — неуверенно начала девушка — мне кажется, что лейтенант не особо рад пополнению в коллективе. Особенно в лице «не отлипающей от Мактавиша» девушки…
Капитан гортанно засмеялся. На его уставшем лице выступила кривая улыбка.
— Лейтенанту всегда тяжело привыкать к чему-то новому, но не бери это на свой счет, офицер. Гоуст хороший солдат и товарищ. Вы с ним поладите, если ты не будешь от него шарахатся.
Щеки окончательно покраснели. Он действительно всем об этом говорит?
— Гоуст, кстати, сказал, что ты знакома с «Тенями»? Ты работала с ними? — капитан обратился к офицеру, вырвав ее из раздумий. Девушка слегка замялась.
— Ну, я думаю, вы знаете, что я работала в Мексике с вакьерос, какое-то время. На некоторых заданиях нам, как несколько дней назад, нужна была поддержка с воздуха или численное превосходство над противником, и «Тени» никогда не отказывали. Всегда работали тихо и очень выручали. Неплохие ребята, несколько раз я лично говорила с командиром Грейвзом. Он очень опытный лидер.
Молчание. Капитан кивнул, усваивая полученную информацию и делая глоток своего кофе.
— Капитан, — мужчина перевел на нее взгляд, — я могу узнать, что дальше?
— В каком смысле?
— Что генерал Шепард, вы или Ласвелл планируете делать? Что вы думаете насчет всего, что случилось за последние пару дней?
Прайс, как показалось девушке, стал немного серьезнее и заметно помрачнел.
— Пока зацепок крайне мало, а генерал находится не в самом приятном расположении духа. Гассана, скорее всего уже вывезли из Мексики, чтобы мы или местный спецназ до него не добрались. Остаётся только ждать, пока он конкретно не засветиться в другом месте. Все спецподразделения окрестностей были предупреждены о возможности террактов и беспорядков на их территориях. Гассан не умеет быть тихим. Рано или поздно, он покажется. Как только это произойдет, его нужно будет брать.
— Но… — девушка пыталась подобрать слова, — разве не нужно спешить? Мы ведь не знаем, чья это ракета и для чего она. В любой момент время может сыграть против нас, неужели генерал этого не понимает? — в голосе офицера сквозило возмущение, смешанное с непонимание. Неприятные ощущения накатывали небольшим волнами на Лину.
— Чтож, раз так, то подробнее обо всем ты узнаешь на брифинге сегодня днем. Есть наводка от наших людей, что в Винесуэлу на следующий день после того, как Гассана упустили, въехало несколько единиц нехилой броне-техники, раньше не бывавшей в тех краях. С двадцать вооруженных человек разъезжало по улицам городов, двигаясь по направлению к границе. Подозрительное совпадение, не находишь? Сейчас найти Гасссана, а через него и саму ракету — наша главная цель, — офицер внимательно слушала Прайса, пристально смотря на мужчину. Она ценила, что он делится с ней информацией преждевременно, давая ей возможность и время обдумать сказанное.
Возмущение и непонимание сменились раздумьями и предвкушением очередной миссии, от которой зависят их дальнейшие действия. Наверное, пока волноваться было слишком рано, но плохое предчувствие от «сырой наводки» уже замигало тусклой красной лампочкой где-то глубоко в голове. Обычно, если говорят, что поступила так называемая «непровереннная информация», с высокой вероятностью за ней крылось что-то, о чем в последствии приходилось жалеть.
Лина и капитан говорили еще очень долго, сидя в пустом и таком мрачном коридоре больницы. На время замолкая и погружаясь в свои мысли, каждый извлекал пользу из диалога. Офицер еще больше убедилась, каким опытным и понимающим человеком оказался Прайс, и как чертовски кстати случилось так, что он решил присоедениться к ней этой прохладной майской ночью. Их диалог успокоил девушку. То, с какой уверенностью говорил капитан о предстоящих планах, рассказывал о миссиях — таких сложных, что Лина невзначай думала, что она в живых бы ни за что не выбралась — на мгновение давало офицеру сил и поддержку. Наверное, именно в этом она нуждалась. Она слушала рассказы или, даже, советы капитана с таким интересом, что казалось вот-вот возьмёт ручку и блокнот и начнет записывать каждую мелочь, жизненную историю или урок, чтобы никогда не забыть и применять их при любой возможности. Время близилось к рассвету, на улице небо будто посветлело всего на пол оттенка, но на душе стало намного спокойнее и, кажется, девушка даже перестала мёрзнуть. Было интересно, на нее так повлияло большое количество горячего кофе или она попросту забыла о низкой температуре и увлеклась приятным диалогом? Ей очень нравилось учиться. Ей нравилось, когда ее действительно хотелт научить. Всегда нравилось. А особенно доставляло удовольствие слушать поучительные рассказы Прайса. Он не только говорил сам, но и слушал. Не меньше, чем учиться, девушка любила, чтобы ее слушали. Капитан спрашивал о том, как ей на новом месте, как она работала у Карим. Спрашивал о ее интересах и возможных хобби. Но ни разу он не заикнулся о ее прошлом. Наверное, каждый понимал, что счастливые люди не идут в армию, а следом на войну. Счастливые люди с прекрасным прошлым рабоют в спокойных местах, заводят семьи и наслаждаются жизнью. Они не готовы умирать, в отличии от военных. Капитан и все остальные это понимали, поэтому тему семьи и прошлого в разговорах почти не затрагивали. Это дело каждого.
Такие поучительные ночные посиделки и разговоры с капитаном напомнили ей разговоры отца и его дочки-подростка. Любящий отец рассказывает истории из жизни, дочь слушает. А затем слушают ее. И все рады. Покой.
Неужели это было так сложно?
Когда стрелка наручных часов перевалила за цифру пять, Лина решила, что ей пора оставить мужчину, пойти к себе в комнату и попытаться поспать. Наверняка ему тоже нужно было побыть наедине с мыслями. Новость о предстоящем брифинге воодушевила и одновременно взволновала офицера. Она понимала, что нужно быть внимательной и усвоить информацию, которую получит, и в этом ей, как бы они не старались, не помогут выпитые стаканы с кофе из автомата. Только сон. Пусть и короткий. Попрощавшись с капитаном и одарив его улыбкой, девушка направилась к выходу из госпиталя. Он находился в другом крыле, поэтому, чтобы добраться до казарм, нужно было выйти на улицу и немного пройти по территории базы.
Выйдя на свежий воздух, чувство тревоги отступило на второй план, уступая место наслаждению. Воздух, который пах оживающей после холодов природой, окружил девушку. Она с удовольствием вдыхала аромат свежей зелени и густого леса, окутывающего территорию базы. Мурашки снова побежали по телу от низкой, утренней температуры. На улице уже было светло, ночь стала намного короче, что не могло не радовать. На секунду она остановилась и посмотрела на небо, на котором ещё оставались разные оттенки цветов после недавнего рассвета. Офицер почувствовала себя маленьким ребенком, впервые вышедшим на улицу, пока все спят. Чувство радости и приятного волнение переполняло душу. Она вновь начала шагать к месту назначения, но уже с куда меньшей скоростью. Почему обязательно торопиться? Она хотела насладиться приятным временем суток. На улице не было ни души, что радовало еще больше. Улыбка непроизвольно выступила на молодом лице, а щеки покрылись румянцем от избытка свежего воздуха.
Остановиться и на секунду почувствовать легкий испуг, Лину заставило прикосновение к ее руке. Что-то влажное и холодное. Девушка опустила голову и, кажется, от неожиданности потеряла дар речи. Около ее руки, широко раскрыв пасть и высунув язык стояла огромная немецкая овчарка. Пушистая, гигантская, виляющая хвостом собака, тяжело дышала и с интересом глядела на испуганную девушку. Лина любила собак, обожала, и всегда хотела завести себе какого-нибудь самоеда, алабая или другого гигантского пса. А может быть просто взять первого попавшегося щенка из приюта и жить с ним, не зная печали. В детстве офицеру не разрешали заводить домашних животных, ссылаясь на то, что матери хватает и ее, без какой-либо блохастой псины под боком. В общем и целом, Лина любила собак и никогда не боялась их, но при виде гигантского, надресированного пса, выше ее колена, который с таким интересом обнюхивал ее руку, по телу непроизвольно побежали мурашки. Не хотелось, чтобы ей отгрызли руку, и она лежала в соседней от Мактавиша палате. Девушка не двигалась, пытаясь понять, что пес думает делать дальше. С первого взгляду опасности он не представлял — вилял хвостом, обнюхивал девушку и не проявлял признаков агрессии, с виду был вычесан, чист и с ошейником. Может, бедняга потерялся?
Девушка медленно оторвала руку от настойчиво обнюхивающего ее носа и аккуратно, кончиками пальцев погладила пса по пушистой макушке. Кажется, он завилял хвостом еще усерднее. Пара минут, и собака уже во всю скачет вокруг девушки, то и дело подлезая под ее руки, чтобы получить еще несколько поглаживаний за ухом и по мохнатой спине. Офицер окончательно убедилась, что пес был дружелюбно настроен и не собирался ее съедать. Он бегал вокруг хихикающей девушки, облизывая ей руки. Молодое животное переполняла энергия и радость. Собака действительно была молодая, может, год или два, но в размерах никак не уступал взрослой особи.
Бам. Собака с грохотом повалилась на землю, перед сидящей на корточках девушкой.
— Аай, кто валяется? Какой хороший мальчик, просто замечательный мальчик, — хихикающая девушка трепала пса за ухом и чесала живот, на что тот лишь чихал и довольно фыркал, — ты такой огромный пёс! Пёс, пёс, пёс, пёс! Ну-ка, балбес, погоди…
На ошейнике блеснул позолоченный медальон, на котором могла быть информация о хозяине. Пёс никак не хотел униматься и то и дело перекатывался с боку на бок и пихал девушку лапами, зазывая играть еще.
— Стой, бандит, дай посмотрю! — офицеру на секунду удалось взглянуть на медальон, и разглядеть красиво выгравированную надпись. — Райли...
— Райли! — рявкнул голос где-то спереди.
Девушка вздрогнула уже, кажется, по привычке и подняла голову на стоящий метрах в десяти от нее и собаки источник звука. Райли и Райли. Забавно.
Пес вскочил на лапы и помчался к хозяину, виляя пушистым хвостом. Девушка тоже поднялась с сидячего положения. Ноги ужасно затекли от долгого нахождения в такой позе, но это никак не омрачало поднявшееся от контакта с животным настроение. На ее лице играла озорная улыбка, а глаза чуть ли не сияли от радости. Даже появление лейтенанта не насторожило офицера. Сама того не осознавая, она была рада его видеть.
За эту неделю они пересекались лишь несколько раз в коридоре у палаты Соупа, меняя друг друга. Не проронив ни слова каждый думал о своем и никак не хотел взаимодействовать с людьми. Им всем было тяжело. Думая о том, как они себя ведут, Лина иногда немного злилась, ведь Мактавиш еще не умер. Он борется там, за дверью палаты, пытается прийти в себя. А они борются снаружи мо своими мыслями и страхами.
— Лейтенант! — девушка прошла на встречу ко все еще стоящему неподвижно мужчине. Он был одет в черные штаны, черное худи, черные ботинки, перчатки и балаклава. Он словно был огромным, неподвижным сгустком темноты. — Я не знала, что у вас есть собака! — офицер улыбалась, смотря на мужчину. У него тоже были черные круги под глазами, что говорило о явном пренебрежении сном.
— Узнала бы, рано или поздно, — он неторопливо достал из кармана штанов пачку сигарет и зажигалку. Взяв одну штуку, протянул ей пачку, предлагая разделить никотиновое удовольствие.
— Нет, спасибо, — напротив девушки сел пес, беспечно виляя хвостом и жмурясь от солнца, на что получил почесывание за ухом, — я не курю.
Мужчина пожал плечами, убирая пачку назад в карман. Держит сигарету. Подносит к лицу. Смотрит на девушку. Поднимает край балаклавы к носу, зажимая сигарету между зубов. Лишь спустя несколько секунд, офицер поняла, что смотрела на мужчину, следила за его действиями своими голубыми глазами, кажется, даже не моргая. Вовремя одумавшись, она опустила взгляд на собаку. Щеки покраснели, а сердце забилось с двойной силой. Кажется, будто она увидела что-то настолько неизведанное и интимное, будто это был не кусочек лица, а перед ней наизнанку вывернули чью-то душу. Бред.
Тишина давила на офицера, она не могла заставить себя поднять взгляд на мужчину, но более чем была уверена, что он сейчас смотрит на нее. Прожигает взглядом.
— Лейтенант, у меня к вам много вопросов, касательно Райли, — пес завалился на бок, вызвав этим у девушки смешок, — не знаю, смогу ли я сдерживаться… — хорошее настроение стёрло все границы, которые она выстраивала даже в минимальном общении с пугающим лейтенантом. Сейчас ей казалось, что это самый обычный парень с собакой, которого она встретила во время прогулки в парке. В разговорах с ним офицео то и дело пересиливала свой страх или нежелание разговаривать, но сейчас она хотела с ним говорить. Ей было интересно общаться с пугающим с виду солдатом.
— Откуда он у вас?
— На одной из миссий прибился к нам щенком. Я его забрал.
— Любите собак? — девушка улыбалась во весь рот, стараясь смотреть то на собаку, то вверх, то вниз, до по сторонам, только бы не на открытую половину лица лейтенанта.
Кивок. Мужчина сделал глубокую затяжку и, запрокинув голову, выдохнул горячий пар в небо.
— Теперь, буду вам завидовать… Я всегда хотела собаку. Впрочем, может быть еще заведу. У Райли будет друг. Да, разбойник? — Лина потрепала пса по макушке и подняла голову на мужчину, встретившись с темными глазами, кажется, сверлящими в ней дырку.
Молчание. Лейтенант молчал. Курил. Смотрел. От такой обстановки девушке стало слегка неуютно. Хотелось узнать, почему он так смотрит на нее с первой их встречи. Осуждает? Сомневается? В чем причина?
— Лейтенант, почему вы так смотрите? Что-то не так? — вопрос заставил мужчину отвести взгляд на ботинок, тушащий окурок об землю и задуматься.
— Тебе тут не место, офицер. Ты слишком молода и глупа для этой должности.
Девушка фыркнула. Нотка возмущения промелькнула в голубых глазах.
— Извините, лейтенант, но с чего вы это взяли? Вы не знаете меня, я не знаю вас. Мы толком еще не работали всесте, но вы уже делаете выводы. Я много знаю и умею, и если нужно будет, сумею вам это доказать, — выпалив все это на одном дыхании, она замолчала. Какого было удивление, когда подняв глаза на мужчину она увидела, что тот слушает ее. Он действительно слушал. Взгляд был вдумчивый, брови, кажется, по тому как сощурились глаза, были нахмурены. — Я не хочу, чтобы вы относились ко мне предвзято из-за моего поведения. Или, например, из-за того, что я девушка.
Последние слова прозвучали тише других. Неуверенно. Сомнительно. Боязно. И эта боязнь оказалась оправдана.
Мужчина постоял еще несколько секунд будто в трансе, смотря на девушку нечитаемым взглядом, обдумывая услышанное, а затем, фыркнув, резко обошел Лину и широким шагом направился прочь, оставив ее в небольшом, а может и большом замешательстве. Собака же напоследок вильнув девушке хвостом в припрыжку побежала за, как оказалось, импульсивным хозяином.
Что она такого сказала? Может, обидела? А может,
попала именно в точку? Поступок мужчины не был похож на мужской. Скорее, он повел себя как подросток, который ссорится с родителями и вылетает из комнаты хлопнув за собой дверью. В любом случае, девушка не держала на него обиды. Да, он была удивлена, но поступок лейтенанта никак не повлиял на ее настроение или самооценку. Лина, развернувшись, легким шагом продолжила изначально намеченный путь до своей комнаты. Утро было раннее, а девушку начало клонить в сон, поэтому, немного подумав по пути, она решила, что короткий сон ей не помешает. Офицер будет бодрой и более сотредоточеннной, что сыграет свою роль на запланированном брифинге.
На улице стало совсем светло, птицы начали просыпаться и петь свои утренние песни. Пахло свежестью, а уже привычный зарах соснового леса сейчас был особенно выражен и бил в нос своим ароматом. День обещал быть ясным и теплым, на небе не было ни облачка. Лишь утренняя дымка украшала голубое небо, но и та, скоро рассеится, не оставив и следа.
На подходе к зданию Лина заметила молодого парня, который, кажется направлялся туда же, куда и девушка. Ко входу в главный корпус. Обе его руки были заняты какими-то вещами, поэтому офицер прибавила шагу и открыла дверь, придержав ее, пропуская парня вперед.
— О, спасибо, миледи, — парень улыбнулся ей, проходя вперед, — вы очень добры.
— Ах, ну что вы, не стоит! — Лина захихикала, заходя в здание вслед за ним.
Они оба подходили к лифту. Парень был довольно высокий, на пол головы выше офицера. Приятный на вид, улыбался, смотря на девушку, но первым заговорить не решался. В его руках была коробка с непонятным содержимым, а на плече болталась, по виду, увесистая сумка. Нажав на кнопку вызова и подождав несколько секунд, двери лифта распахнулись и молодой человек пропустил девушку вперед, заходя следом за ней. С этим лифтом были связаны неприятные воспоминания, вспомнив о которых она тут же отмахнулась и переключилась на молодого человека.
— Тебе на какой? — спросил парень.
— Третий, пожалуйста.
— Все для вас, — молодой человек улыбнулся, нажимая на цифру три. Лифт двинулся вверх.
Несколько минут молчания слегка давили на офицера. Ей хотелось, нетерепелось перезнакомиться со всеми на этой базе. Особенно с такими общительными людьми как Мактавиш или этот парень. Но весь тот небольшой промежуток времени после не очень приятного разговора с лейтенантом, девушка думала. Может быть, действительно, если она будет продолжать вести себя так доброжелательно и открыто, к ней не будут относиться в серьез? Зависит ли отношение более старших по рангу или ее новых сослуживцев от ее доброты и положительного настроя? Или, от того, что она девушка? Она снова сомневалась. Ей в голову снова вбили сомнения ржавыми гвоздями.
— Ты здесь новенькая? Я раньше, кажется, не видел тебя?
— Да, меня перевели чуть больше недели назад.
— Ну надо же, стоит мне отлучиться на две недели, как берут такую красоту совершенно без моего ведома! — восклицал парень с напускным удивлением, смешанным с недовольством, заставив девушку засмеяться
— Я обязательно передам это всем, кому только смогу!
— Так держать. Может, скажешь, как тебя зовут? — лифт пропищал, оповещая о прибытии на нужный этаж.
— Лина Дэвис, а тебя? — офицер вышла из лифта, поворачиваясь лицом к собеседнику.
— Кайл. Просто Кайл, — на лице парня сияла улыбка. Видимо, у него тоже было хорошее настроение.
— О, ну чтож, просто Кайл, еще встретимся, — отсалютовала девушка.
— Буду ждать, мадам! — двери лифта закрылись, оставив девушку один на один с улыбкой на лице, которая не хотела сходить на всем пути до ее кровати.
Опустившись на желанную, мягкую постель, спустя пару минут девушка погрузилась в долгожданный сон, кажется, забыв обо всем и мысленно помолившись, чтобы эти пару часов она проспала без нежданных визитов ночных кошмаров.
***
Online
Предложение все еще
в силе.
Я все равно откажусь.
Не пожалей ;)
***
Дверь открывается под напором женской руки. Заходя в комнату, взгяд девушки падает на сидящих в ней мужчин. Прайс, Гоуст и утренний знакомый сидели за круглым столом, что-то обсуждая. Все трое повернули головы на звук открывания стеклянной двери.
— Йо, капитан! Так красавица оказывается с нами? Почему я всегда узнаю все последним? — восклицал Кайл с искривленеыми от улыбки губами и напускной обидой.
— Дэвис, ты со всеми умудрилась познакомиться? — отшучивался Прайс.
Девушка слегка захихикала, сама не понимая, рассмешило ее радостное «Йо, капитан!» или бурная реакция молодого человека в принципе. В любом случае, офицер была рада видеть каждого из них. Даже почти никак не отреагировавшего на ситуацию, молчаливого Гоуста. Мужчина как всегда сидел на самом равноудаленном от всех стуле, откинувшись на его спинку и скрестив руки на груди. Лейтенант черным сгустком смотрел на девушку исподлобья, в ответ на что получил лишь добродушную улыбку от молодой особы.
— Капитан, больше так не буду, обещаю, — офицер села неподалёку от Кайла, который принялся активно жестикулируя расспрашивать девушку о, кажется, всех сферы ее жизни. Прайс же, ответив на такое заявление улыбкой, уткнулся в бумаги.
Гоуст знал Кайла как довольно приятного и опытного напарника, который знал толк в их работе. Несмотря на то, что парень был относительно молод, он никогда не давал повода сомневаться в нем. Находился на хорошем счету у Прайса, что тоже показывало его как хорошего солдата. Чем-то был похож на Мактавиша, но в основном был гораздо серьезнее. По крайней мере, за то небольшое время общения с лейтенантом никогда не творил какую-нибудь дичь от скуки, как, например, вышеупомянутый Соуп. В общении с мужчинами мог и шутить, и смеяться, сидеть в баре и обсуждать насущные проблемы, но такое дружелюбное общение происходило не так часто и бурно, как в эти десять минут ожидания Ласвелл в переговорной. С лица Гэрика то и дело не сходила улыбка. Он расспрашивал девушку, кажется, обо всем, на что та отвечала ему как ни в чем не бывало, кажется, даже не уклоняясь от ответов на личные вопросы. Шутил, смеялся, пересел на стул ближе к ней, на что та даже не шелохнулась, сидела, как ни в чем не бывало, отвечая добродушной улыбкой. Лейтенанту смотреть на это было тошно. С каждой минутой, когда он видел нового офицера, ему все больше казалось, что она лишь выставляет себя на показ перед ним, Прайсом или хрен знает кем, добродушной, невиннной овечкой, которая, блять, даже не конфликтует, если пытаться вывести ее на эмоции. Со всеми знакомиться, всем нравится. Лейтенант придерживался строгой точки зрения, которая гласила о том, что если человек нравится всем вокруг, не имеет врагов или завистников, значит его поведение — лишь яркая, красивая обертка конфеты с гадким, отвратительным вкусом. Человек должен не нравится хоть кому-то. Это показывает, что у него есть принципы и точка зрения. В противном же случае — он лишь старается угодить всем и каждому, лебезит и подлизывается, извлекая из всего этого выгоду. Одним словом, офицер ему не нравилась. Он был уверен, что рано или поздно она проколется и все увидят, что она на самом деле представляет из себя.
Из раздумий лейтенанта вывел звук открывающейся двери и входящая в комнату Ласвелл. Моргнув несколько раз, Гоуст осознал, что все это время практически не моргал, уставившись на офицера, беседующую с сержантом. Глаза неприятно заслезились и принесли чувство дискомфорта, которое маленькой каплей пополнило чашу терпения.
— Пуэрто-Аякучо, Южная Америка, — повествовала Ласвелл. — Только через этот город можно добраться до границы, а затем пересечь ее. Данные о возможном нахождении Гассана среди группировки, въехавшей на территорию Венесуэлы подтвердились, а значит, это наша последняя возможность перехватить его и допросить. Завтра вы — капитан Прайс, Гоуст, Газ и Карат, отправитесь в Венесуэлу и устроите засаду в двух точках города. Гоуст и Карат, — на экране показалось два явно никем не используемых здания, с которых отлично открывался обзор на весь город, — два снайперских гнезда в указанных местах. Будете прикрывать и координировать капитана и сержанта, пока те будут находиться в поле под видом гражданских. По рассчетам колонна будет проезжать по городу, двигаясь к границе около двух часов дня. К этому времени, вы должны занять позиции и ждать подходящего момента, — Ласвелл как всегда говорила четко, коротко и по делу. Чем-то напоминала лейтенанта.
Информация была усвоена, а еле ощутимое волнение перед миссией уже давало о себе знать. Предстоял ранний подъем, за которым следовало несколько часов перелета, а затем неизвестное количество времени без движения в снайперской позиции. Но все это волновало девушку намного меньше, чем то, о чем она хотела поговорить. Необходимо было, чтобы кто-то сказал, что либо офицер начинает сходить с ума и пора пить таблетки от паранойи, либо к ней прислушаются, ведь она оказалась права.
Брифинг окончен, все встали со своих мест. Ласвелл, по традиции, поблагодарив присутствующих за внимание, вышла из комнаты первой. Следом за ней направился Прайс, который явно куда-то спешил. Сейчас это ее не остановит. Девушка в несколько шагов догнала спешившего капитана.
— Капитан, с вами можно поговорить? — голос неуправляемо подрагивал, выдавая внутреннее состояние девушки.
— Это срочно? — взгляд Прайса скользнул по наручным часам.
Стоило девушке открыть рот, как на плечо упала чья-то тежелая, горячая рука, слегка усиливая хватку на хрупком женском теле. Лина обернулась на источник прикосновения.
— Эй, офицер, не хотите прогуляться? Поболтаем? Я вижу, вам есть, что рассказать, — на смуглом лице сержанта вновь сверкала широкая улыбка.
Пара мгновений и где-то сбоку захлопнулась дверь, принеся сомнения, а следом осознание того, что этот вопрос стоит обдумать и пока не выносить за пределы головы офицера. Капитан ушел, оставив Лину наедине с назойливым сержантом. В общении он был приятен, Лина не имела ничего против дружелюбных мужчин и новых знакомств, но неослабевающая хватка на плече и пристальный взгляд на слегка растерянную девушку начинал напрягать. Слишком напористо. Ответ давать не хотелось. Хотелось лишь развернуться и убежать прочь из затемненной комнаты.
Девушка молчала всего несколько секунд, но по ощущениям прошло не одно столетие, прежде чем боковым взглядом она заметила движение. Темная фигура неспеша прошла рядом с офицером, наблюдая за ситуацией, переводя взгляд с голубых глаз Лины на мужскую руку, покоившуюся на ее плече. Под пристальным взглядом лейтенанта, направлявшегося к выходу, видимо, не только офицер чувствовала себя некомфортно. Газ поспешил убрать руку с плеча, но все еще ожидал ответа.
— А..да, конечно.
Ты ведь не хотела это говорить?
— Супер! — выпалил Газ, вторив звуку закрывающейся двери. Лейтенант удалился из комнаты и девушка, в сопровождении сержанта, последовала его примеру, спеша скорее выйти на улицу.
***
— Все на позициях?
— Да, сэр, вижу вас, — лежа на полу Карат всматривается в прицел AWSM.
— Отлично, начинаем.
Тишина. Устроившись удобнее на бетонном полу заброшенного здания, больше походившего на завод или ГЭС, находившегося в полутора километрах от места, где Прайс и Газ под видом гражданских ожидали колонну, девушка непроизвольно начала считать вдохи и выдохи. Руки тряслись, а сердце колотилось ровно до того момента, пока из кейса не были извлечены части винтовки, ловкие, натренированные руки не собрали ее воедино, а глаз не примкнул к прицелу. Все мысли разом покинули голову, оставив ровное дыхание и сосредоточенность один на один со всепоглощающей тишиной огромного здания. Кажется, что оно жило своей жизнью. Где-то внизу то и дело на ветру скрипели ржавые металлические конструкции, где-то капала вода, что-то шелестело, громыхало и все здание будто стонало от усталости.
На противоположной стороне города, с тыла капитана и сержанта прикрывал Гоуст, за время перелета не обменявшийся ни одним словом или взглядом с девушкой, что весьма ее задело. Конечно, он не обязан говорить с ней на отвлеченные темы — на это она даже не рассчитывала, но отвечать на ее вопросы по делу можно было бы словами, а не кивками головы или жестами. Последние сутки после того разговора во время его прогулки с собакой, мужчина явно показывал свое пренебрежение к офицеру, ясно давая понять, что контактировать с ней он никак не желает. Будь по его. Если хочет вести себя не как зрелый мужчина, а как неуверенный в себе подросток, будь по его. Девушка не думала об этом слишком много, она надеялась , что со времением лейтенант привыкнет к присутствию противоположного пола в команде и начнет ценить ее по достоинству. Пока же офицер была спокойна и относилась к лейтенанту с должным уважением и дружелюбием, не зацикливаясь на ситуации. Ее мозг работал словно компьютер, обрабатывая несколько задач одновременно, что помогало отвлекаться от мыслей.
Операция началась. Впереди ждали несколько часов, ограниченные лишь цикличными движениями нажатия на курок и перезарядки винтовки. Офицер оценивала обстановку. Газ и Прайс стояли около автозаправки, и под видом рабочих якобы занимались обязанностями сотрудников. Еще один, уже настоящий сотрудник выполнял поручения на парковке, две машины заправляются, одна отъезжает с места парковки. По улицам семенят женщины, дети. За столиками около кафе беспечно сидят люди. Много гражданских. Работать нужно аккуратно.
Около часа не происходило ничего интересного. Прайс и Газ обменивались короткими фразами с Гоустом, которому открывался вид на въезд в город. Все было тихо, люди жили обычной жизнь, не подозревая беды, и сам 141-й уже начал сомневаться в правдоподобности наводки. Но на 526 вздохе, наблюдая за автозаправкой, взгляд офицера в который раз упал на местного сотрудника, который подозрительно долго стоял у подъехавшего заправиться черного кроссовера с затонированными стеклами. Девушка наблюдала за ним около десяти секунд, и за это время ей все больше казалось, что что-то идет не так. Сотрудник уже который раз обходит вокруг машины, якобы смотрит на состояние шин, говорит с водителем, осматриваясь по сторонам, а из машины никто не выходит, чтобы оплатить полученный бензин. Глаза офицера округлились, а в легкие, кажется, перестал поступать воздух, когда Карат увидела у, кажется, якобы сотрудника пистолет за поясом.
— Капитан, кроссовер на 2 часа от вас, — говорит женский голос по рации, — сотрудник вооружен и подозрительно долго стоит у машины.
— Принято.
Прайс, а следом за ним сержант, посмотрели на машину, а затем ровным шагом, дабы не вызвать подозрений, начали отходить в сторону здания заправки. Голос из рации вновь заставил выдохнуть весь воздух из легких.
— Браво-6, колонна въезжает в город, — ровным тоном сообщил лейтенант.
Лишь на секунду девушка перевела взгляд через прицел на дорогу, ведущую через город, на которой показались несколько единиц бронетехнике, из рации слышится голос Газа, заставляющий тело похолодеть от волнения, граничащего со страхом.
— Засада! — орет дурниной сержант, забегая за укрытие.
На выезде из автозаправки начинается возня. Кроссовер, вызвавший у офицера подозрение, дает по газам и лихо отъезжает со своего места, направляясь в противоположную от всех боевых действий сторону. Из окна высовывается человек с автоматом и открывает огонь по Прайсу и Кайлу. Пальцы офицера работают быстрее головы, и уже через секунду этот человек, мертвым грузом вываливается из окна, получив в голову свинцовую пулю. «Сотрудник» заправки, все это время находившийся у машины, только и успел вытащить оружие, как повторил учесть предыдущего террориста, соприкоснувшись телом с пыльной дорогой.
Несколько машин, въехавших в город, останавливаются, и из них, словно пчелы, чьей королеве грозит опасность, высыпают вооруженные люди. Те, кто успели добежать до каких-либо укрытий, укрепились там, открывая огонь по Прайсу и Газу, большая же часть была сбита двумя недремлющими снайперами. Число лежащих на асфальте трупов террористов пополнялось с каждой минутой, что не могло не радовать глаз офицера. На губах то и дело появлялась ухмылка, пока ловкие пальцы повторяли отточенные движения.
Карат уже в который раз убеждалась, что снайпер – это большое преимущество практически в любом бою. Заручиться поддержкой профессионального снайпера — а в данном случае еще и не одного — было крайне важно, и в таком случае противников уже можно считать пораженными. Ситуация, происходившая в данный момент, подтверждала эту теорию.
Перезаряжая винтовку в который раз эти несколько минут, взгляд офицера задержался на том самом кроссовере, остановившемся в тени на углу здания так, что даже сверху, со снайперской позиции, его было тяжело заметить. Из машины никто не выходил. Она не уезжала. Стояла, и будто чего-то ждала. Не успев опомниться, к машине лихо подъехали еще две единицы бронетехники, будто закрывая ее собой, а из салона повалили вооруженные до зубов люди, рассредоточившись по территории. В голове что-то щелкнуло. Пазл сложился.
— Браво-6, кроссовер на 5 часов, Гассан в нем! — голос офицера на мгновение зазвучал решительно.
— Понял, — хриплый голос капитана слышится из рации, — прикрывайте нас.
Времени нет, каждая секунда на счету. Численное превосходство противников в поле все еще компенсировалось наличием снайперов у противоположной стороны. Гоуст, находившийся намного ближе к точке действий, оглушительным залпом из РПГ уничтожил один из внедорожников, оставив от него лишь груду черного, горящего металла. Карат в это время, по приказу капитана, прикрывала их. Она была уверена, что террористы знали о наличии снайпера, но у них не было ни времени, ни возможности попытаться определить его местоположение и устранить назойливую особу. Тела с оружием в руках то и дело валились на землю. Исход этого боя уже был понятен. В этот раз тщательно продуманный план не дал сбоя.
Еще один взрыв. Еще один внедорожник полыхает ярким пламенем посреди дороги.
Выстрелов становится все меньше, всего пара человек еще пытается оказать сопротивление, но один из снайперов уже решительно положил этому конец.
— Капитан, все чисто, — от хриплого голоса лейтенанта мурашки идет по телу.
Прайс и Газ бегут к кроссоверу, преодолевая два внедорожника, перегородивших путь к машине, не только противникам, но и ей самой, засадив ее в ловушку. С обоих сторон распахиваются двери, водитель, сидевший за рулем, под напором рук Газа мертвым грузом летит на землю, а Прайс ловко расправляется с Сидящим внутри Гассаном, наконец надевая на него наручники.
— Джекпот, мы его взяли, — сержанта, казалось, сейчас разорвет от радости, Гассан у нас!
— Отличная работа, — лейтенант ответил сдержанно, но офицер была уверенна, что его губы в этот момент тронула легкая ухмылка. Только вот девушка не могла знать, чем именно она была вызвана.
В этот же вечер, не выезжая из страны, Гассана допросили. Поздним, прохладным вечером, на песчаном пустыре, окруженным темнотой и голодными койотами, за сотни километров от цивилизации три внедорожника освещали фарами происходящее действие. Сначала Гассана спрашивали по хорошему. Все то время, пока допрос не превратился в кровавое месиво Гоуст, Прайс, Газ, Карат и два человека, сопровождающие 141-й были на связи с Ласвелл и Шепардом. Когда же Гассан на прямую отказался говорить по хорошему, попутно оскорбляя всех присутствующих, а особенно ту самую "вашу бабу", терпение лейтенанта лопнуло первым. Шепард дал волю лейтенанту и капитану доставать информацию из Гассана "как душа пожелает". Крышка ноутбука захлопнулась, и следующие несколько часов пустынные равнины оглушал истошный человеческий крик. В тот вечер офицер лицезрела самые изощренные виды достать информацию из человека. Некоторые из них, как показалось девушке, она вообще видела в первый раз в жизни и очень удивлялась изобретательности людей в этом отношении. Противно или мерзко ей не было. Ее никто не отгонял. Никто не считал, что раз она девушка, то не должна смотреть на такое. Она спокойно стояла в отдалении, наблюдая за хладнокровными и отточенными действиями лейтенанта, который, кажется, даже получал удовольствие от всего этого. Он выглядел словно хищник, наконец поймавший добычу, над которой может издеваться, рвать, кромсать и в конечном итоге уничтожить жертву. Лишь от вида чересчур спокойно, несмотря на истошные крики Гассана, продолжавшего пытку Гоуста у офицера то и дело по коже бежал мороз. Голову снова сверлил вопрос, есть ли у лейтенанта рубеж, который он не готов переступить?
Спустя несколько часов от самоуверенного, ничего не страшившегося Гассана не осталось и следа. Перед всеми предстал напуганный, измученный и изувеченный человек, под чистую выложивший всю информацию, которую только знал. Что еще одна ракета в Чикаго, что он не знает, кто хозяин ракет, только то, что они американские и его лишь попросили придержать груз у себя, что во время того, пока он находился у него, кто-то хотел перекупить ракету, но кто – он не знал, ведь с ним связывались анонимно. В какой-то момент, наблюдая за
таким Гассаном, девушке на мгновение стало его жаль.
В конечном итоге, Гассан, с глубокими ранами, сильными термическими и химическими ожогами на лице, руках, груди и следами побоев по всему телу, с мешком на голове был посажен в машину и в сопровождении двух спецназовцев, отбыл в неизвестном направлении. На позже заданный вопрос офицера, куда его все-таки отправили, Прайс ответил:
— Туда, где ему место. В колонию строгого режима.
— По какой статье?
— Лучше спросить, по какой статье его не посадили, — капитан смотрит с ухмылкой, — В любом случае, ему грозит смертная казнь через пару лет заключения. Он этого заслужил, — вертолет приземляется в Чикаго, и Прайс первым выходит из кабины, закуривая сигару.
Следом за ним, под шум лопастей на взлетную площадку выпрыгивает Газ, уже о чем-то спрашивая капитана, пристроившись сбоку от него. Только сейчас девушка заметила, что Газ немного ниже капитана.
Ну точно как отец и сын. Офицер было собралась сделать шаг, дабы покинуть кабину вертолета, но тяжелая рука, упавшая на плечо, заставила оглянуться и задрать голову.
— Хочу забрать слова о твоей глупости назад, — послышался хриплый голос сквозь шум лопастей.
— Спасибо, лейтенант, — с искренней улыбкой на лице ответила девушка.
В бездонных, как два колодца, темных, призрачных глазах промелькнула едва заметная искра.
