Кэйя

      Ни для кого никогда не было секретом, как капитан кавалерии — Кэйя Альберих — относится к своей работе. У каждого была своя мысль, но все сходились в одном: он не жалеет. К тому же, никого. Ни своих, ни чужих. Каждый пострадает в той или иной степени. Либо умрет по собственной глупости и недостатка навыков.       Себя капитан тоже не жалеет. Мужчина нередко доводит себя до критичного, до грани. Отчего заставляет беспокоиться окружающих. А эти смешки и лепетания, мол "все просто прекрасно", лишь подогревают настороженность ближайшего его круга, давая ясно понять, что они не настолько близки, абы он открылся им полностью.       Даже будучи пьяным в стельку, Альберих не поведает вам о наболевшем. Рагнвиндр был свидетелем того. Он ото дня в день видел разлегшегося на его барной стойке синеволосого, что колыхал в руке бокал, полный вина, и смотрел на жидкость пустым, отстраненным взглядом. Таким непривычным, не правильным. Таким он был только в "Доле ангелов", но можно ли считать, что он раскрывается там для владельца таверны?       Да только какая от того разница, когда сейчас этот самый капитан находился на грани жизни и смерти? Его тело ещё теплое, а сердце бьётся, да только кожа вся в ужасных ожогах, а дыхание поверхностное. Его пальцы дрожат, даже не пытаясь за что-либо зацепиться, а лицо, искаженное усталостью и болью, но, почему-то, невинное и будто детское, насильно прижимали к груди, пряча обкусанные губы и красные от мороза щеки от сильных потоков ледяного ветра.       Дилюк, на правах старшего брата, многое знал о находящемся в его руках. Знал, насколько тот физически, а тем более, морально был силен. Знал и о том, насколько хороша его реакция и чувство опасности. Стал бы.. Стал бы тот Кэйя, которого он знал, так легко попадаться на атаки своих противников?       Тело капитана прижали к груди сильнее. Дыхание совсем сбилось, но Рагнвиндр не снижал скорости. Он мчал, рассекая ботинками сугробы недавно выпавшего снега, хватал воздух обветренными губами. — Потерпи, Кэйя, — повторял он из разу в раз. — Осталось чуть-чуть..       Кто бы мог подумать, что спустя столько лет он будет все так же переживать? Так же цепляться за единственного оставшегося, пусть и не родного, родственника? Ком подкатывал к горлу владельца "Рассвета". — Глупый. Глупый капитан, — шипел молодой человек себе под нос. — Только попробуй умереть. Архонт свидетель, я тебя с того света достану.       Да только мужчина на его руках даже не думал отвечать. Он вообще ни о чем не думал, кроме боли, что окутывала и тело, и разум. С искусанных уст время от времени слетали маленькие клубочки пара, но они были настолько редкими, что красноволосый с трудом отгонял от себя тревожные мысли.       Чужие размышления остались там, у статуи Анемо Архонта, на горе. Подле путешественницы и скаута, что, наверно, тоже уже спустились и направились в сторону Города Свободы, дабы залечить свои раны. Но они совсем не интересовали сейчас Рагнвиндра. Как и покончивший с собой преступник. Ему не было ни до кого дела.       Это так смешно, что даже грустно. Чтобы он так надрывался ради человека, которого саморучно от себя оттолкнул? Но даже так, Кэйя всегда оставался рядом. Оставался живым. И пусть он более не походил на того солнечного ребенка с невинным взглядом и теплой улыбкой, это все ещё был его Кэйя. Его сводный младший брат. — Потерпи..— скорее больше для себя, нежели для лежащего без сознания, повторил Дилюк. Голова уже кружилась от беспрерывного бега, лёгкие горели, а ноги заплетались, то и дело грозя повалить обоих на промерзлую землю.       С неба летели белоснежные хлопья. Они покрывали сугробы новым слоем, ложились на плечи и макушку владельца винокурни, а также устилали оголенную грудь лежащего в его руках парня. Окровавленные руки синеволосого дрожали. И, будь он в сознании, Рагнвиндр не сомневался, Кэйя б поправил рубашку, прикрывая оголенные участки: каким бы не был его элемент, но он не избавляет его от чувств и ощущений его влияния на себе же.       На устах заиграла нервная улыбка. Невольно погода напомнила красноволосому давно минувшее. Когда вокруг шумела листва, под ногами хлюпала грязь, а с неба, словно из ведра, лил проливной дождь, размывая следы крови, позволяя той впитываться в землю.       Руки тогда тряслись хуже, чем у пьяницы со стажем в жизнь, а голова шла кругом сильнее, чем от солнечного удара. Тошнота подкатывала к горлу, горечь чувствовалась во рту. А ещё этот металлический запах с оттенком ядовитого страха. Пальцы сжимали рукоять огромного меча, чей конец впивался в ещё теплое тело такого родного человека. Прическа того совсем испоганилась: лента, связывающая волосы, порвалась, пряди раскинулись по плечам и лицу, впитывая слезы небес. Глаза мужчины смотрели в никуда, но на лице читалась боль и даже некое отчаяние. Смотреть на него Дилюку было невозможно. Как и слышать перешептывания рыцарей за своей спиной. — Он..мертв..— прошептал молодой офицер, выпуская из рук меч, что со звонком свалился на мокрую землю. Тонкие пальцы впились в тело отца, обхватили его широкие плечи и притянули мертвеца ближе к дрожащей груди. Голова мужчины безвольно упала на плечо, а слезы с новой силой потекли по щекам младшего Рагнвиндра.       Не сразу, но он ощутил, как чужие руки держат его за плечи, помогают подняться, заставляют выпустить труп, чья кровь впиталась в рабочую форму. Усталые, красные от слез, очи поднялись и увидели знакомое лицо. Такое отстраненное, не заинтересованное в происходящем. Такое, словно ему было все равно. И это больно било красноволосого по сердцу. — Он мертв, — вновь прошептал офицер, хватая молодого человека за пальто на груди. Но в ответ ничего не услышал. Парень ему лишь слабо кивнул и потянул в сторону от разрушенной повозки и лежащего подле нее Крепуса.       Тогда он мог лишь облегчить страдания умирающего отца скорейшей кончиной. Но повторять сего Рагнвиндр не желал. Он не желал вновь прощаться с кем-то настолько дорогим.       Ноги проваливались в снег. Молодого человека заносило из стороны в сторону, держать равновесие с хрупким от неисчислимых ран телом в руках было сложно, но на горизонте уже виднелась зелень. — Потерпи.. совсем немного..— повторял владелец винокурни хриплым голосом. Он хватал губами холодный воздух, а значит вскоре сляжет в постель, в лучшем случае, с простудой.       Как-то раз они бегали с Кэйей холодной осенью по берегу реки, подкидывая вверх сплетенных из бумаги бабочек. Их подхватывал ветер и проносил над кустами и низкими ветками деревьев, пока не выпускал, позволяя упасть на землю. После очередного кидка бабочка упорхала в воду.       Это была первая сделанная Альберихом бабочка, отчего, видя, что ее поглощает вода, мальчишка заволновался и заметушився на берегу. А Дилюк.. он кинулся за бабочкой в воду. — Дилюк! — перепуганно вскрикнул синеволосый. Его невинные детские очи расширились, а сам он подбежал до самой воды, пальцами цепляясь за рюши воротника. Ребенок ему не ответил: Рагнвиндр целенаправленно двигался в сторону промокший бабочки. Его одежда впитывала воду, а ногами он уже еле касался дна, пока бумажное создание уносило течением. — Брось ты ее! Там же глубоко! Ещё и холодно. Вылезай!       Но мальчишка даже не думал его слушать. Пальцы перестали касаться земли, посему красноволосый схватил побольше воздуха. — Вылезай..— повторил Кэйя. Его голос дрожал от испуга, а в следующее мгновение и вовсе послышались всплески воды, да только тот, кому были обращены эти слова, этого не слышал. Да и видеть он тоже ничего не мог, пока не ощутил холод от пронизывающего лёгкого ветра и тепло маленьких ладошек. — Дурак! Дурак! Дурак! Дурак! — повторяли ему над ухом дрожащим голосом. Чужие зубы цокотели, но ребенок со всех сил прижимал к себе мокрого Рагнвиндра, пытаясь спрятать его от ветра. — Дурак! Нужна тебе та бабочка! — над ухом раздалось тихое всхлипывание. — Мы потом сделаем ещё! Только не кидайся ты так больше!       Хотя ту бабочку он таки успел схватить, прежде чем пойти под воду. Она по сей день лежит, спрятанная в одной из книг в его комнате, подальше от чужих глаз. Ту книгу читал ему Альберих, когда Дилюк слег с сильной простудой после такого купания. — Потерпи..— повторил уже в который раз Рагнвиндр, склоняя голову все ниже и кусая воздух все сильнее. — Немного. Совсем немного..       Владелец "Рассвета" взбежал на каменный, полуразрушенный мост. Он оббегал ямки, перепрыгивал горы камней и большие ущелины, пока под ногами не оказалась зелёная трава. Лёгкие вобрали пряный запах растущей под ногами мяты, удерживая ее аромат как можно дольше — останавливаться он не был намерен.       Бежать дальше было невозможным. Грудь распирало, ноги болели, а руки ныли под весом побитого тела. Если бы кто-то решил напасть, он бы с лёгкостью погубил двух мондштандтцев. Ведь, ко всему этому, красноволосый оставил свой меч у статуи Архонта на Хребте. — Видишь? На горизонте уже шпики храма видно! — хрипнул на ухо бессознательного тела мужчина. Он закусил губу и немного сменьшил темп. Рукав пальто полностью промок в алой крови, что то и дело скрапывала со спины его сводного брата. Она оставляла заметную дорожку под ногами, высказывая всем направление владельца одной из таверн Города Свободы. — Архонты, пусть она будет на месте, — буркнул Дилюк, прикусывая побелевшую губу. Тело в его руках не шевелилось, лишь грудь редко поднималась и опускалась, а теплое дыхание упиралось ему в шею, вызывая слабую дрожь по коже. — Только посмей помереть, — прошипел красноволосый. — Только посмей, я..       Молодой человек запнулся. Зацепился ногой о корень ближайшего дерева и не смог удержать равновесия — полетел к земле. Но в воздухе, к счастью для бессознательного, смог перевернуться и приземлиться на лопатки. Пальцы его сжали чужое тело, а с бледных, посиневшие уст его сводного брата выскочил тихий болезненный стон в паре с таким же болезненым рычанием самого Рагнвиндра. — Только попробуй.. — Этого мальчика зовут Кэйя, — средних лет мужчина стоял недалеко от прохода в поместье. Широкие ладони лежали на хрупких детских плечах синеволосого парнишки, чей взор голубых очей впивался в незнакомые убранства интерьера. — С сегодняшнего дня он живёт с нами. Не будь к нему очень строг, ладно, Дилюк?       Младший Рагнвиндр расплылся в нежной улыбке, скрывая замешательство и искреннее удивление, и согласно кивнул, протянув ясное и понятное "да, отец". Взгляд его прикипел к незваному ребенку, что так и стоял, не сдвинувшись ни на миллиметр. Опухлое личико, пошарпанная одежда, растрёпанные волосы и содранные колени. Он походил на беспризорного, сироту или забияку, да только взгляд был чрезмерно задумчивый и настолько же грустный. — Кэйя, — позвал Дилюк, улыбнувшись шире. Но улыбка быстро спала, когда он заметил, как напрягся, а то и вздрогнул названный. Аристократский ребенок помялся, вздохнул и схватил дворняжку за руку, потянув глубже в дом. — Так не годится! Если ты и дальше будешь там торчать, мы не сможем как следует познакомиться! — Прости.. — Глупый, — заявил Рагнвиндр, глянув на послушно идущего следом, чья ладонь казалась такой холодной, что могла посоперничать с конечностью мертвеца. Неужто на улице уже так холодно? — Не стоит извиняться из-за таких мелочей. Я - Дилюк. Запомни хорошенько. Нам таки под одной крышей жить, — хихикнул парнишка и ощутил, как чужие пальцы сжали его руку, а на опухшем лице появилась смущенная улыбка. — Запомню. — Ветры вездесущие..— прохрипел владелец "Доли Ангелов", подхватываясь на ноги. — Прости-прости. Потерпи ещё немного. Осталось совсем чуть-чуть. Скоро доберёмся до Мондштандта и.. потерпи.. — Откуда ты, Кэйя?— протянул красноволосый мальчишка, развалившись на диване.       Его голова легла на колени названного, а руками мальчишка забрал у собеседника книжку, которую тот с интересом рассматривал. На улице давно царствовала ночь, так что комнату освещали свечи, расставленные на канделябрах в разных уголках помещения. Очи аристократского ребенка всматривались прямо в голубизну чужих, не позволяя тому отвести взгляда. — В смысле?..— глупо переспросил тот, склонив голову к левому плечу. Его же правая ладонь зарылась в алые волосы, пальцы стали слабо наматывать пряди, поглаживать этот рассыпанный по его коленям огонь. — Ну.. где твой дом?— протянул Дилюк, взглянув на обложку столь интересующей Альбериха книги. — Ты столько живёшь тут с нами..но ещё ни разу не говорил о своей семье, о соседях, друзьях. Откуда ты?       Комната погрузилась в тишину, слышно было лишь как трепетало пламя на кончиках восковых свечей. Рагнвиндру не понравилось, что его вопрос решили проигнорировать, отчего он отвёл взгляд от книги назад к собеседнику и открыл уже было рот, чтобы повторить, но запнулся, чуть не подавившись воздухом.       Парнишка перед ним не смотрел на него. Его голова была повернута в сторону. Он пытался скрыть красное от стыда лицо, как и очи, что заполнялись слезами. — Кэйя, — протянул Дилюк, мгновенно поднявшись. Он взял сводного брата за плечи, притянул к себе и, обхватив рукой, зарылся второй в его густые волосы. — Забудем. Можешь не рассказывать..       Руки синеволосого тогда обхватили стан старшего, а с его уст сошло лишь тихое "мгм". Ах, если бы мальчишка тогда знал, что его вопрос вовсе не задел за живое его сводного брата, а поставил в тупик.. — Дилюк, — шел сильный, неприятный дождь. Темные волосы Альбериха прилипали к щекам, лбу, шее. Уста были красными от частых укусов, а руки, не спрятанные в перчатках, покоцаны: парень, видно, хорошенько так избил дерево, прежде чем прийти. — Чего тебе?— буркнул было ему правопреемник оставленного ему винодельческого бизнеса. Последние пару дней он совсем не выходил на патруль, не появлялся в городе. Тынялся по округе винокурни, прокручивая в голове лишь одно единственное событие: как его отец погибает на его руках.       Печаль, казалось, распространялась только на него. Даже приемный сын погибшего не казался таким грустным и подавленным, хоть и знатно потрепанным. Кэйя был чрезмерно..нервным. Косил глаза, пытался подобрать слова. Да только большую часть его монолога красноволосый не слушал. — …я не просто так оказался в Мондштандте, — донеслось до его ушей, отчего взгляд мгновенно поднялся к говорившему.       Кэйя не зашёл в дом. Он так и стоял на пороге под каплями дождя, смотря на своего сводного брата. — Ты.. — Ты спрашивал, где мой дом, — продолжил в свою очередь синеволосый, вздохнув. — Так что слушай..       Рагнвиндр остановился. Лёгкие выкручивало, от чего он рвано дышал, пытаясь заглотить побольше воздуха. Лицо он подставил слабым потокам ветра, что вызывали дрожь под пальто. — Хэй, что случилось?!— раздалось неподалеку. Красноволосый выровнялся, глянул в сторону шума, подняв высоко брови. — Рыцари..— выдохнул тот с ноткой раздражения и блаженного ожидания. — Барбара!— вдруг крикнул он, кинувшись к рыцарям. — Срочно нужна Барбара! Кровотечение, сильные ожоги. Торопитесь, черт вас возьми!       Пара рыцарей с той толпы, что собралась у моста, кинулись в сторону главных ворот. Начался шум, люди метушились. Несколько человек подбежали к Дилюку, забрали с его рук раненого, да и самого его подхватили, когда парень чуть не рухнулся на землю. Крепкие руки сжимали его плечи, вели сперва протоптанной дорожкой, а после и каменной кладкой моста. — Откуда такие раны..— бубнел ему над ухом рыцарь, поглядывая и на прожженные места в пальто самого Рагнвиндра. Но молодой человек его не слушал. Переступал небрежно с ноги на ногу, слабо пошатываясь, хватал воздух губами, сдерживаясь, абы не начать драть ворот рубашки, что, казалось, сейчас его задушит.       Холодный ливень не покидал его сознание. Он, как будто это было вчера, видел расслабленное лицо капитана кавалерии. Видел, как тот смирился с его злобой, с его порывом гнева. Его проявлением ненависти. Его отвращением. — Лжец. Ты подлый лжец!— только и повторял красноволосый. Он не помнил, как они покинули дом. Не помнил, и как схватил свое оружие. Но взмахи меча навеки запечатались в его голове. Он слышал по сей день, как лезвие разрубывало воздух, как отрывало куски ткани от чужой одежды, как выпускало из чужого тела кровь. Он слышал, как мечи сталкивались в своем жарком танце. Видел, как искры бушевали вокруг. Помнил, каким тяжёлым был тот бой. И даже не от того, что противник был силен. — Лжец!— повторял Рагнвиндр, не унимая сей опасный танец. Пламя скользило с одной стороны в другую. Сверху вниз, справа налево и наоборот. Тяжёлый клинок в его руках казался пёрышком, а человек напротив — тренировочной куклой. Да только эта кукла имела свое сознание, имела свои эмоции. Имела свои переживания, о которых молодой человек совершенно не хотел думать.       Лезвие заскочило ему за спину, покрылось языками пламени и.. разрубило воздух, выпуская на волю феникса, стремительно направляющегося в сторону самого близкого человека. Пути назад более не было. Пламя поставило жирную точку, собираясь забрать с собой одного из них.       Но в тот момент.. — Дилюк!— раздалось почти что над ухом, отчего Рагнвиндр вздрогнул и поднял взгляд.       Он не заметил, как наступила ночь. Глубокая и темная. Оказывается, его довели до самого храма, где он сел на одну из лав, сомкнув обе руки в молитовном жесте. Подле него стояла высокая привлекательная девушка со светлыми, как пшеница, волосами, собранными в высоких хвост. Руки покоились у нее на талии, но взгляд, обеспокоенно-настороженный, был прикут полностью к нему. — Джинн, — ответил тот, выровнявшись и опустив руки. — Что такое?.. Что с Кэйей? — Спокойнее, — вздохнула та, положив ладонь на его плечо. Пальцы впились в ткань, отчего владелец винокурни больно шикнул. — Так я и думала, — буркнула действующий магистр себе под нос, после чего продолжила:— С Кэйей все хорошо. Сейчас он отдыхает. Надеюсь, придет в сознание в скором времени. Но ты, — Джинн слабо похлопала его по плечу. — Тебе тоже стоит сходить к Барбаре.       Красноволосый скинул ее руку и тихо угукнул, показывая тем, что разговор окончен. Да и блондинка продолжать его не намеревалась. Оставила одного в храме ожидать настоятельницу.       В тот момент, когда Феникс уже был готов забрать юношу с собой в небытие, послышался звук рассекающего воздух меча. Отчаянные попытки спастись. На устах офицера даже проскочила улыбка, но она быстро погасла. Треск пламени потух, сам огонь потьмянел, а окружение озарилось игрой света. Падающие с неба капли в мгновение замерзали и разбивались, как только достигали земли.       Феникса не стало. Его словно распилили надвое одним сильным ударом, после чего пламя развеялось по ветру. Взору предстал Кэйя. Его Кэйя. Но не зашуганный, не полный любви и обожания. Даже не тот, что совсем недавно принял свою погибель. Он был ошеломлен. Смотрел себе под ноги, пока его плечи тряслись. По лицу стекала кровь, делая привычные слезам выгибы. — Кэйя..— прошептал Рагнвиндр, встретившись взглядом с названным братом. Стулил уста, нахмурился и, в конечном итоге, развернулся, покинув поле их битвы. Его Глаз Бога добавил чёрточку, исправляя точку на страшную запятую. Запятую, коей не должно было быть. — Бокальчик вина, хозяин, — этот голос, что вновь раздался в его таверне, спустя так много времени с их возвращения, наконец смог его успокоить. Работа шла как обычно, никто не видел отличий, кроме самого владельца "Доли Ангелов". Пальцы тряслись, стаканы цокотели, а алкоголь вечно ускользал от карточной дозы. — Не рано вам,— протянул Дилюк, подняв взор на сводного брата. Им предстояло ещё о многом поговорить, но это вполне может подождать. Сейчас Алтбериху следует лишь думать о своем восстановлении. — Капитан Кэйя? — добавил аристократ, подставляя к пришедшему бокал с пьянящим напитком.