***
— Синьор Джессо, вы были так красноречивы, что синьор Бовино, кажется, готов был ринуться в драку, — Ярко и насмешливо звучит голос Дечимо за спиной Бьякурана, и он оборачивается, одаривая женщину обаятельной, соблазнительной улыбкой. Та в ответ только приподнимает тонкую бровь, не выглядя ни капли затронутой, а в руках у нее два бумажных стакана с кофе. — Действительно? — Спрашивает она с очаровательным отвращением, и Бьякуран смеется, щуря глаза и чувствуя искреннее веселье. — Прошу прощения, синьора, — Усмехается он. И принимает протянутый стакан. Кофе горький и сладкий одновременно, но без молока. На его вопросительный взгляд женщина отвечает острой, зубастой улыбкой. — Вы подняли бучу, синьор Джессо, теперь вам понадобится много кофеина, чтобы продержаться до конца собрания, — Сдерживаемый смех светится в ее глазах, Бьякуран чувствует тоже самое, хотя ему определенно не жаль, что он выставил идиота Бовино посмешищем. В конце концов… Ему же нужно с чего-то начинать?..***
На званном вечере Тсунаеши Савада предстает в совершенно другом образе. В строгом ярко-красное платье с красивым декольте и с собранными в прическу волосами. Ее Хранители окружают ее как верные псы, не отходя ни на шаг, и темная, густая ненависть вновь поднимается из глубин души Бьякурана. Он хочет растоптать Вонголу, он собирается остаться в одиночке на вершине, пока все эти высокомерные глупцы будут гнить в могилах… Тсунаеши скользит взглядом по залу пока Бьякуран смотрит на нее. Ее глаза такие же внимательные как всегда, а выражение лица обеспокоенное. Один из ее людей стоит за ее плечом и шепчет что-то ей на ухо. Остальные гости тоже оглядываются, перешептываются и нервно ходят из стороны в сторону. Все чувствуют сгущающееся напряжение. Только Бьякуран знает, что грядет.***
— Я думаю собрать группу для расследования действительно будет лучшей идеей, — Говорит в конце концов Тсунаеши. Ее лицо еще более измождено, чем прежде, волосы собраны в самую простую косу, но даже из нее уже торчат пряди. Но выражение ее лица решительное и фальшиво спокойное, а голос все такой же четкий и повелительный. — Мы должны разобраться с последними происшествиями с Семьями Морано и Аджосси прежде, чем подобное повторится. — Я согласен, — Плавно объявляет Каваллоне. Другие главы Семей сидят, опустив головы и не желая выдвигать свои кандидатуры. В какой-то мере Бьякуран их понимает, то что случилось с двумя маленькими Семейками выглядит ужасно неприглядно. В будущем он постарается быть более аккуратным. А пока… — Я поддерживаю синьору Саваду, — Озвучивает он свое мнение. И снова улыбается Тсунаеши. Тсунаеши так же резко улыбается в ответ, а ее глаза горят ярко-золотым пламенем.***
— Бьякуран? — Спрашивает Тсунаеши сонным, мягким голосом, выпутываясь из кокона одеял. Ее темные волосы совершенно восхитительно растрепаны, рубашка измята, а щеки немного румяные после сна. Она садится на кровати, кажется, не чувствуя никакого стеснения от его присутствия, откидывает длинные пряди с лица и протирает ладонью глаза. — Сколько времени? — Без четверти восемь, — Услужливо отвечает мужчина и продолжает листать отчеты на своем планшете, откинувшись на спинку кровати. Это могло бы быть понято очень, очень превратно, если бы кто-то посторонний увидел их — глав двух сильнейших Альянсов мафиозных семей в мире — в одной постели. Но на самом деле — и к некоторому сожалению Бьякурана — все до скучного просто. Они работают над делом уже больше трех месяцев. Группа расследования по большей части живет прямо в одном из особняков Вонголы, предоставленном специально для них, но не слишком большом. Ехать до города далеко, до главного особняка лишь на полчаса меньше. И после двадцати часов непрерывной работы последнее о чем можно беспокоиться это приличия. В каком-то смысле Бьякуран восхищается Тсунаеши. Ее целеустремленностью, решительностью и ее разумом. Она поистине гениальна, так же умна, как и он. И она единственная, кто мог бы его поймать, он знает. Благодаря Тсунаеши игра становится намного интереснее. Возможно, ему бы даже хотелось хотя бы какое-то время обладать этой женщиной. Не просто упасть с ней в постель потому что нет больше сил и свободных спален, а заставить ее на несколько чертовых мгновений полюбить его. Тсунаеши поднимается с кровати, разглаживает складки на черных брюках, которые вряд ли можно спасти после ночи сна прямо в них… Потом она смотрит на Бьякурана жестокими, расчетливыми, мрачными глазами, и он улыбается ей в ответ. Как жаль, что это неосуществимо. Потому что единственный его шанс на победу это уничтожить Тсунаеши Саваду. И она совершенно точно об этом знает.***
— Какова вероятность, что убийца является членом группы? — Спрашивает однажды Гокудера, устало потирая лоб. У него тоже темные круги под глазами, а волосы выглядят так, словно он не мыл голову не меньше двух недель. Дино Каваллоне нервно смеется, покачивая головой. — Эти обвинения слишком резкие, Хаято, — Мягко ворчит он. — Не стоит тебе говорить об этом. Особенно здесь, повисает невысказанными. Тсунаеши сидит рядом с Бьякураном, на этот раз балансирует изящно на подлокотнике его компьютерного кресла и задумчиво просматривает столбцы бухгалтерских отчетов выбранных для проверки Семей, быстро пролистывая вниз. — Так какая вероятность, синьора Савада? — Спрашивает Бьякуран приглушенным голосом. Тсунаеши посылает ему тяжелый косой взгляд из-под золотисто-каштановых ресниц. — Семьдесят восемь процентов, синьор Джессо.***
— Ты ведь знаешь, что ты мой главный подозреваемый? — Спрашивает однажды Тсунаеши, когда они вдвоем засиживаются допоздна. Бьякуран следит за женщиной, чтобы контролировать то, что она находит. А Дечимо следит за ним. Все счастливы, просто прекрасно! Прямое признание несколько выбивает Бьякурана из колеи. Он поднимает взгляд на шатенку и приподнимает брови. — Вы раните меня в самое сердце, синьора Савада. — С еще большим удовольствием я бы выдрала сердце из твоей груди, — Отвечает она с очаровательной улыбкой, заставляя мужчину задуматься, у кого она этому научилась у Реборна или у Скайрини Занзаса. — Жестоко и честно, — Смеется он. Искры смеха, ненависти и грусти мелькают в каре-янтарных глазах. — Ну, я стараюсь быть честной, — Тсунаеши пожимает плечами. — Надеюсь ты простишь мне мои слова. Бьякурану почти хочется истерически расхохотаться, потому что он знает, что если бы Савада могла, то она сожгла бы его до пепла и устранила на этом все свои проблемы. Вот только она не может, потому что она глава Альянса, и если она сделает хотя бы одно неосторожное движение — например убьет главу другой Семьи тем более из Америки — то весь мафиозный мир придет в хаос. Пока что… он выигрывает.***
— Ты ведь знаешь, что это ненадолго? — Спрашивает Бьякуран мягким голосом со своего места за решеткой. — Знаю, — Ровно отвечает Тсунаеши стоя перед камерой. Иногда он поражается ее силе, тому, как ей удается оставаться Дечимо и человеком… Как она может стоять прямо и не показывать своего разочарования, когда победа выскальзывает из ее пальцев, и остается только довольствоваться горьким вкусом будущего поражения. — Альянс не согласится долго удерживать тебя в тюрьме. Но пока ты здесь есть шанс, что мы сумеем продвинуться вперед… Бьякуран, — Это заставляет его напрячься, потому что Савада так редко позволяет себе отклониться от предельно вежливого обращения. — Почему ты это делаешь? Оно того стоит? Впервые — и как много это о ней говорит — Тсунаеши позволяет своему голосу дрогнуть. Позволяет разочарованию, злости, горечи и многим, многим еще эмоциям подняться на поверхность. Ее лицо бледное и серьезное и что-то вроде усталой обреченности проскальзывает в ее чертах. — Я не понимаю о чем ты говоришь, синьора Савада, — И ему приходится приложить все силы, чтобы его голос звучал совершенно ровно.***
Дождь льет сверху, как будто пытается стереть мир, предвкушение плещется в крови Бьякурана, отчего он едва сдерживает улыбку. Но одновременно с этим в его груди странно колит, когда он смотрит на одинокую фигурку Тсунаеши, стоящей под струями, подняв лицо к темному небу с редкими просветами сквозь которые пытаются пробиться лучи солнца. Это прекрасно завораживающее зрелище. Волосы Савады отсырели и стали почти черными, а лицо — белоснежное и почти светится мягким перламутровым светом… Ресницы скрывают глаза. Бьякуран подходит ближе и Тсунаеши смотрит на него. Ее Небо взвивается за радужкой, вспыхивает и заставляет глаза мерцать. Какая-то странная, нездешняя отрешенность в ее взгляде заставляет его вспоминать об ее способности. О гиперинтуиции. Впрочем, даже она ничего не изменит. Что-то странно мягкое проскальзывает по лицу железной Донны. Что-то хрупкое и, возможно, печальное. Но никогда — никогда — страх. — Ты скоро останешься совсем один, Бьякуран, — Говорит она. Ее голос тоже кажется намеренно тихим и лишенным привычной остроты ее слов… Дождь падает на них с небес, одежда совершенно мокрая… Джессо все бы отдал лишь бы оказаться в своей комнате и в сухой одежде. Но почему-то как идиот стоит рядом с Дечимо и слушает ее бредни в последний раз. В самый последний раз. — Думаешь? — Спрашивает он. Тсунаеши хмыкает. Изгибает губы в улыбке, показывая, что понимает шутку. Потом она тянется к его лицу… Обеими своими маленькими белыми ладонями. С аккуратными, но никогда не накрашенными ногтями, с длинными тонкими пальцами… Со шрамами тоже. Тсунаеши — Дечимо Вонгола и несгибаемая, жестокая, железная женщина, положившая жизнь свою на благо Семьи, которую когда-то ненавидела… Поэтому она не целует его. Она только держит его лицо в своих ладонях несколько мгновений, смотря ему прямо в лицо. А после хмыкает. Выражение ее лица немного разбитое, когда она прижимает свой лоб к его. — Мне жаль.***
Когда Бьякуран стоит и смотрит на могилу, его плечи трясутся, а пальцы сжимаются, будто в конвульсиях. Он медленно и глубоко дышит, отказываясь признавать ком, собравшийся в его горле. Бьякуран будет Королем нового мира. Он поведет за собой Мафию. Он уничтожит Вонголу до основания. И Король… Король не может сожалеть, Король не может бояться, Король не может горевать. Бьякуран безумец, но он хорошо знает свое безумие, и сейчас перед его глазами стоит лицо невозможной женщины с яростным характером и необъятным разумом. И он знает, что если позволит себе признать это, если позволит себе задуматься над этим, если попытается погрузиться в те эмоции, что переполняют его грудь… То он развалится. Развалится на куски потому что он — Король, победитель. И если это так, то он не может быть разочарованным победой над своим главным врагом и тем, что Тсунаеши Савада — синьора Савада — мертва. Поэтому Бьякуран убеждает себя, что все эмоции, клубящиеся внутри него — это счастье. Это эйфория. Это радость от его победы и от того, что главное препятствие устранено. И когда он не может дышать, а из горла рвется хрип Джессо превращает его в смешок. Самый первый. Он выходит глухим и надорванным… Но потом за ним следует еще один. И еще. И в конце концов Бьякуран смеется не останавливаясь, как сумасшедший, обхватив себя руками и когда может прорваться сквозь смех он повторяет и повторяет «Я победил». Бесконечная мантра, сливающая в один потом неразборчивых звуков. Бьякуран победил. Его кампания увенчалась успехом. Когда его ноги подводят его, и он падает на землю у самой могилы, он убеждает себя, что так и должно было быть, ведь это сделало его немного ближе к земле, к надгробному камню, к этой… И Бьякуран продолжает смеяться над могилой, смеяться в лицо Саваде, повторяя и повторяя «Я победил», потому что несмотря ни на что он не может позволить себе плакать.