Тайны сердца

      Ниган просто совершает повседневный ритуальный обход владений. Без особой цели, без спешки.       Уже ночь, спешить некуда.       Он идет по коридору, такому же, как предыдущий и как пред-предыдущий. Только теперь что-то не то. Теперь что-то не так.       Он идёт и слышит какие-то странные, совсем немного тревожные звуки. Настойчивое шуршание. Ночью.       Комната. Дверь. Пункт назначения за ней, и он не уверен, что ему стоит её открывать.       Но куда без риска?       Ниган хотел бы прикоснуться к прекрасному. Ему нравится прекрасное.       Но прекрасное не позволяет.       Он каждый день вынужден смотреть, как его прекрасное обнимают все, и он обнимает всех в ответ. Отца — это естественно. Мишонн (ради него он запомнил её имя) — тоже. Все из их шайки — тоже объяснимо. Даже та девчонка — но они друзья. Это заметно.       Все его обнимают. Ему же он не даётся.       И он не настаивает. Знает, что не вылезет живым, если попробует.       Пытался. Получал от него каждый раз.              Парень вырывался, кусался, орал и поливал его такими словами, которые даже Ниган держит при себе, потому что ну очень уж грубо.       Он подпустил к себе даже Лору, которой всегда улыбается! А его — нет.       А теперь он стоит и смотрит, как Карл прижат к стене, а его целует какой-то урод. Прямо в губы. В эти мягкие недоступные губы, которые он в свою сторону видел только в оскале.       И у него чешутся руки.       Он знает, что у Карла занято сердце. Он не знает имени, но он знает, что это точно не та девчонка. Это кто-то отсюда, и у парня на любовном фронте явно чёрная полоса. Он ходит каждый день с таким лицом, словно ему нагадили в кашу. И гадят каждый день. То ли это безответная любовь, то ли что-то около этого. В такие подробности с работниками цеха он не вдавался.       Хочешь жить — умей находить язык с теми, кто общается с парнем. Пришлось пасть нестерпимо низко.       Не ниже, чем то, что он видит сейчас.       У Карла закрыты глаза, а мудак за запястья держит его у стены.       Малоприятное зрелище.       Ниган отходит от двери и заходит за стену — лишь бы в поле его зрения не попадал этот кошмар.                    Лучше б он сюда не заходил.              Под сердцем неприятное ощущение.       Значит, это парень.       Стоило догадаться.       Отвратительное зрелище. Они бы ещё здесь потрахались для пущего.       Он не хочет на это смотреть.       Но он же вроде должен ценить его выбор, да? Уважать свободу. Что ещё Карл ему говорил?       Какая к чертям собачьим свобода, если эта мерзость так развязно его трогает?       Ублюдок.       И удивительно, но впервые за всю историю человечества Ниган не может ничего сделать!       Если он зайдёт и втащит мудаку промеж глаз, то выставит себя полным идиотом. Сразу польются неприятные вопросы: а на кой черт его все это вообще волнует? Что ему так не понравилось в этой милой (до тошноты) картине?       Он не сможет объясниться.       Парень может делать все, что угодно. И загвоздка в том, что какую бы чертовщину он ни творил, любое возмущение он воспринимает в штыки. Гормоны в эту дырявую глупую красивую голову бьют настолько, что он слепой к тому, что вытворяет.       Смотреть на это просто отвратно. Внутри все закипает от злости.       Если это и правда тот, кого парень выбрал, то либо парень слепой (наполовину так точно), либо у него абсолютно нет стандартов. На этого слизня даже смотреть противно, не то что трогать.       Ниган все ещё стоит за этой проклятой стеной без единой идеи что делать дальше. И он задаётся другими вопросами, за которые теперь должен объясняться перед собой.              Что парень в нём нашёл?       Это бред. Его не должно такое волновать.              Лучший исход — просто пройти мимо. Сделать вид, что ничего не увидел. Не вмешиваться в событие, в котором у него нет роли.       Так будет лучше.       Непрошенная инициатива наказуема.       Ему нужно обратно. Снова пройти мимо этой блядской комнаты, которую он оставил открытой.       Он проходит мимо и не может не заглянуть в последний раз. Наверное, в надежде, что у него галлюцинации.       Он смотрит, но не на них, а на стол. Смотрит и замечает там бутылку.       Бутылку с чем-то крепким.       Бутылку из его бара.       Он её помнит. Та, которую Карл настойчиво пытался украсть и раз за разом попадался. Настолько глупо попадался, что за такое даже наказывать не хочется. Парень ведь старался.       И бутылка пустая. До самого дна.       Она не была полной. Достаточно, чтобы один человек ужрался в стельку.       Картинка резко сложилась. Как-то само собой.       Кто-то трогает то, что не должен.       Ему в этой пьесе наконец достались пару строк. И ему нравится, что они финальные.       Он переступает порог комнаты, оставляет на входе Люсиль (чтоб сторожила) и хватает урода за шиворот.       Испуг. Вот же сволочь. Он ещё смеет пугаться.       — Я-… Он первый начал!       Мудак. Противный, грязный, склизкий мудак. Падаль, какую еще поискать надо. В это мразотное лицо со всей злобой прилетает кулак. Так сильно, как смог. От души. Мудака разворачивает юлой. Он запинается о собственную ногу.       Хиляк. Одного удара хватило, чтоб отправить его спать.       Мерзость.       Но это же ещё не все?       Он доходит до другого конца комнаты и берет биту. Эта паскуда даже видеть не видит, что происходит. Под мелодичный скулеж он смазывает ему наотмашь по затылку. Глухой стук.       Как же приятно это слышать.       Мудак попытался подняться и упал лицом в пол. Он что-то скулит и стонет, но на человеческую речь это больше не похоже.       И замечательно. Просто праздник.       Лучшая мысль приходит опосля.       Ниган подумал, что стоило добить руками. Он хочет смаковать каждое мгновение. Этот унизительный скулёж для него как успокоительное.       Он смотрит в сторону ещё живой (но это не точно) части комнаты. А парень без малейшего смущения скатился по стенке и упал на пол. Без сознания. Пьяный в мясо. Алкогольный шлейф — за версту. Если зажечь спичку, весь этаж взлетит на воздух.       Вот оно как, значит.       Он не просто пил.       Он напился.       Он пил, чтобы напиться.       Люди не напиваются без причины. Уж Ниган-то знает.       Он медленно подходит к этому безмозглому, но все ещё прекрасному созданию. Парень лежит в его ногах и не шевелится.       Что должно было произойти, чтоб довести его до такого?       Ниган даже не видит смысла скрывать. Он хочет услышать, как все было, в мельчайших подробностях. Все что угодно для этого сделает.       Но разговаривать они будут только завтра. Сегодня парень временно недоступен.       Он кладет биту туда, откуда заберёт её завтра, наклоняется и берёт запястье. Кто-то обронил. И он делает это лучше, чем тот склизкий мудак!              Поднимает его за руку вверх.       Слишком сильно. Слишком резко. Голова упала на плечо.       Тряпичная кукла. Делай с ним, что хочешь. Сопротивляться не будет — значит не против.       — Так ты думал?       Ниган в отвращении поворачивается на к-сожалению-еще-не-труп. Мудак (теперь это его официальное имя) лежит и что-то мычит.       И хер с ним. Он точно не мертв. Скорее всего, ослеп. Или стал овощем.       Хотя, может, просто сотрясение.       Но точно не мертв.       Ему плевать на его жизнь — он не хочет, чтоб сзади ему прилетело от мертвеца.       Ниган забрасывает прекрасную руку себе через шею на плечо. Легче, чем он думал.       Оу…       Похоже, у кого-то на лице будет синяк. Парень поцеловал пол, когда упал. День невезения.       У парня подкашиваются ноги. Он точно не дойдёт пешком.       Ниган подхватывает рукой его под коленки. Рука остаётся на шее. Парень утыкается лицом в шею.       Никогда он не брал его на руки. Даже не верится. Когда ещё он эту колючую язву будет носить на руках, да? Он бы никогда не дался. Если б он был в сознании, то расцарапал бы ему лицо.       Но ведь парень будет ему безмерно благодарен, если он отнесет его до лежанки. Верно? На утро придёт к нему и начнёт извиняться за все свои косяки.       Конечно нет. Он скорее сделает вид, что ничего не было.       Да. Так и будет.       Какой смысл идти до его комнаты? Это несколько этажей пешком вниз. С безвольным телом на руках — невозможно. До его собственной комнаты намного ближе.       Ниган знает. На утро абсолютно плевать, в какой постели ты просыпаешься. Ощущения будут одинаковы.       Одинаково хреново.       Он несёт парня к себе, даже не спросив, а парень и не сопротивляется. Как удивительно.       Он такой податливый. Такой тихий. Если б он был таким тихим на трезвую голову, цены бы ему не было.       Он лёгкий для своего возраста. Ниган в силу производственной необходимости знает, сколько он плюс-минус должен весить.       Он недоедает? Он никогда не стеснял его в этом.       Надо будет спросить.       Он прижимал его к себе каждый раз, когда они проходили в дверь. Или на лестнице. У него слишком умная голова — там есть что отбивать.       Эта слишком умная голова сопит ему под ухом. Ниган не хочет себе в этом признаваться, но, кажется, у него появился ещё один любимый звук.       Интересно, а парень вспомнит, что случилось? Не в его интересах, чтобы парень вообще вспоминал хоть что-то из программы сегодняшнего вечера. И он надеется, что парень не вспомнит и то, что происходило пару минут назад.       Не нужно ему это знать.       Последний рубеж, и вот — финальная точка. Его замечательная спальня. С замечательной кроватью. Но для замечательного парня — только замечательный диван. Он зашел между диваном и столиком и в последний раз взглянул в его лицо.       И передумал.       Как же жестоко — бросать пьяного парня на неудобном диване. Кто он такой, если оставит его здесь без присмотра?       Хер с ним. Пусть спит на кровати. Хуже уже не будет. То что будет утром — будет утром. Нет смысла беспокоиться об этом сейчас.       Парень в любом случае рано или поздно выколет ему глаза.       Он вдруг на руках начал подавать признаки жизни. Хмурится, что-то мычит и снова падает в сладкий отруб.       Ниган смотрит на кровать.       На подушке лежит его футболка, которую он бросил и забыл.       Плевать. Оправдываться за это он не собирается.       Он кладет Карла головой на другую подушку (отбить человеку голову о подушку невозможно, но на всякий случай он положил его так аккуратно, как смог), снимает с него кеды, чтоб не засрал ему постельное белье, и носки, потому что носки — это недооцененное оружие массового поражения (особенно когда проходил в них в жару целый день).       Нигану будет, чем его подстебать.       Он поднимается выше.       Джинсы снимать? Вот прикол будет.       Еще выше. Смотрит на его голову.       Парень снимает на ночь повязку?       Черт, он никогда не спрашивал.       Она почти сползла со лба, и волосы в беспорядке. Ему по-любому придётся её перевязывать.       Ниган мягко снимает с него бинты. Он не трогает ничего там, где не нужно — это несправедливо.       А как же выслушать получасовой визг с угрозами за короткую просьбу показать дыру в голове? Выслушивать угрозы даже приятнее, чем видеть эту самую дыру. Дыра одинаковая, а вот злится парень всегда по-разному. Если и трогать, то только когда парень в сознании.       Но он все равно его уничтожит. Скорее всего, уже завтра утром. Прекрасное утро начинается с ножа в горле.       Ниган не может на него не смотреть.       Такой спокойный. Не угрожает. Не орёт. Не устраивает бедлам. Такой приятный, когда спит.       Но только когда спит.       Он расстегивает ему пуговицы на манжетах. Просто на всякий случай. Это не нужно, но ему показалось, что спать с застегнутыми рукавами неудобно. Хотя может ли парню сейчас вообще быть удобно?       Он наконец уходит и вскоре возвращается, уже в нормальной одежде (не как некоторые), чтоб спокойно поспать. А Карл в пьяном бреду перелез на соседнюю, его подушку и умостился щекой на футболке, а рукой обнял подушку.       Ниган остановился в дверях.       Что это за бардак на его кровати?       У него абсолютно нет сил выяснять отношения с парнем, когда он без сознания. Ему в него лучше вообще пока не возвращаться. А Нигану лучше проснуться раньше него. Нож в горле — это не шутка.       Он за руку и ногу оттаскивает его на его законную половину. Парень как мешок. Абсолютно не двигается. Ему вообще все равно, что с ним сейчас делают. Ниган с трудом преодолел резкое желание засунуть палец парня ему в нос и сделать фотку.              Он и так подписал себе смертный приговор на завтра. Зачем усугублять положение?       С другой стороны — хуже уже не будет. Он хочет отыграться перед смертью.       Наверное, все-таки стоит переложить его на диван. От греха подальше. У него нет доверия пьяным людям. Для них слишком сложно контролировать то, что из них выходит. Нет никакого желания остаток ночи соскабливать с кровати чужую рвоту.       Но парень, кажется, тихий.       Нахер. Пусть лежит, как лежит. Все, что могло произойти, уже произошло. В конце концов, все мы не без греха.       Он наконец ложится. Смотрит на него.       Парень лежит поверх одеяла. Не понятно, холодно ему или жарко. Ни единой мысли на этом расслабленном и спокойном лице.       Ниган отвык от того, чтоб спать с кем то в одной постели. Особенно с кем-то пьяным. Вряд ли у него вообще был опыт сна с кем-то настолько пьяным.       Отлично, есть возможность попробовать.       Карл ворочается и хмурится. Ниган настороженно смотрит. Карл, не открывая глаз, придвигается к нему ближе.       — О-о-о не-ет, парень. Ты не угадал.       Он отодвигает его за плечо. Карл послушно переворачивается на спину. Ниган ещё пару секунд держит его и наконец отпускает.       Отлично. Теперь он его ещё и путает с кем-то.       Этот вечер просто не может стать лучше!       Ребёнок.       Какой же ребёнок.       Пусть строит из себя сколько угодно взрослого и опасного пацана во всей округе. Чем бы дитя не тешилось. Но он не такой. Классно, что он пытается, но… Ниган бы с большей радостью увидел его беззаботным, чем в постоянном напряжении и с рукой на ноже.       Даже в таком безопасном месте, как святилище, в бетонных стенах, колючей проволоке и с сотней вооруженных людей, парень не в безопасности. Никогда не будет. Сколько бы он ни пытался его огородить хотя бы от самого лютого пиздеца за стенами — не выходит. Это попросту невозможно. Если только запереть его на самом верхнем этаже, как принцессу в башне, и приставить дракона. Драконов здесь нет, да и эта принцесса сбежит по пожарной лестнице в первые десять минут (Даже если никакой пожарной лестницы у этой комнаты и в помине не было. Он достанет).       Можно вынести человека из пиздеца, но пиздец из человека вынести не получится.       Карл снова поворачивается на бок и лезет на него. Утыкается носом в грудь и сует руку ему под руку.       — Черт!       Что с ним делать?       Если он спутал его с другим — если он в сознании — разве стоит ему позволять? Для чего? Давать ему надежду? А если он завтра это вспомнит? Вспомнит, что обнимал того, кто ему нравится.       Вот красота.       Прекрасно.       Или все-таки позволить?       Обнимал человека, которого на милю близко к себе не подпускает без угроз долгой и мучительной смерти.              Ниган скинет всю вину на него. Это он его обнимал.       А он согласился. Тоже виноват.       Ранимая детская душа. Ни черта не понятно.       — Ладно. Я понял, что ты настойчивый.       Он даёт ему просунуть руку. Карл закидывает еë ему за спину и прижимается ближе.       Парень его убеждает. С каждой минутой все больше и больше. Не понятно, в чем, но Ниган ему верит. Он ему во что угодно поверит, если Карл не будет приходить в сознание.       Каждая попытка представить, что будет, если парень сейчас проснётся, заканчивается убийством. Иногда с особой жестокостью.       Но по всем признакам парень не собирается приходить в сознание ещё по крайней мере несколько часов. Нигану остаётся только обнимать его за плечи и молиться всем, кого он знает, чтоб ни один комар не подточил Карлу крепкий и здоровый пьяный сон. Рука бездумно поднимается к голове. Пальцы забираются в волосы.       Никогда.       Ни-ког-да.       Никогда в жизни, даже под пытками и угрозой долгой и мучительной смерти, парень бы не позволил это сделать.       Ему сегодня выпал джекпот. Если б он мог, то прямо сейчас пошёл бы закупиться лотерейками.       Об него трутся носом. Непонятно, зачем в него хотят зарыться и куда ещё глубже. До самого сердца, что-ли?       Тишина.       Ниган чувствует что-то странное. Что-то, что он не может узнать. Как будто какой-то знакомый из далёкого-далëкого прошлого, у которого ты не помнишь ни лица, ни имени. Это что-то давно-давно утерянное.       Не в апокалипсис.       Намного раньше.       Что-то, чего в этом мире почти не осталось.       Что-то похожее на…       Спокойствие.       Самое глубокое спокойствие из всех, что вообще существуют в модельном ряде спокойствий.       В голове нет никаких плохих мыслей. В голове вообще ничего нет, кроме ощущения пальцев в мягких волосах и сопения под ухом — его любимый звук, вдруг кто не знал.       Если подумать…       Пусть хоть все здание рухнет в ту же минуту. Пусть сгорит до тла все вокруг и даже не один раз.       Ниган видит, где он и что с ним. Что он в порядке. Что он не валяется черт знает где на холодном бетонном полу. Его никто не рвёт на части. Он не истекает кровью. Никто не лезет ему куда нельзя.       Может, он и разбрасывается каждый день своей жизнью, абсолютно её не ценя, но сейчас он здесь и точно в безопасности.       И становится как-то легче.       Сложно объяснить. Вряд ли это можно объяснить словами.       Тишина. Даже сердце не бьётся, чтоб его не разбудить. Из соображений безопасности, конечно.       — Н-г-н.       Он слишком ушел в свои мысли.              Вот черт.       Как он понял?       Шестнадцатилетка, способная до чёртиков напугать взрослого человека, повидавшего некоторое дерьмо, одним движением.       Удивительно. Этот парень особенный.       — Что?       — Х-лдно.       Карл жмётся ближе и дрожит.       Вот же черт!       И вдруг стало ясно, зачем он притирался. А он-то подумал…       Ниган вытаскивает из-под него одеяло, накрывает его и обнимает сверху. Дрожь утихает.       Поверил? Ну так теперь забудь.       Карл, не открывая глаз, приподнимает тяжелую голову. Совсем чуть-чуть. И как слепой котенок тычется ему в лицо лбом.       Ниган сначала не понял. Подумал, что у парня проблемы с координацией или он хочет сломать ему нос. А потом Карл со второй попытки ткнулся ему лбом в губы. Ниган недоуменно отстраняется. Пустая голова падает на подушку. Ниган в поисках ответа на вопрос «Что ты, блять, делаешь?» смотрит на его лицо. Нахмуренный. Карл нарыл в себе новые силы и хватает его за футболку. Слабо. Как только может.       — П-цлуй м-ня.       Ниган уже уснул? Когда он успел?..       Это же не может быть наяву? А как же сначала сходить на свидание?       Если это приказ, то он не смеет ослушаться.       Он убирает волосы со спокойного, мягкого лица и целует в лоб. Так аккуратно, как может. Так внимательно, как может.       Это первый раз, когда он целует кого-то, взятый абсолютно врасплох.       Карл успокоился, так и не открыв глаза глаз. У него разгладилось лицо и он лёг обратно снова умиротворенно уткнуться в футболку и отрубиться до утра.       Вот тут Ниган наконец все и понял. Все, что он пытался выпытать у других, каждый раз проваливая все попытки, и все, что хотел выведать у парня всеми хитростями и обманками. Все, что не складывалось у него в голове, теперь сложилось в красивый и такой простой пазл.       Он все понял.       И как же долго, черт его дери, доходило.