A Reason Why

— Меня зовут Чхве Ёнджун, мне 24 года... и я не знаю, что мне делать дальше, — запись на кассете началась внезапно и с каким-то треском. В общем-то, это никак не влияло на её содержимое, просто в очередной раз напомнило о том, как несовершенен этот мир.       Впрочем, Субин даже не обратил на этот треск внимания. Сердце с болью забилось в груди, стоило лишь на мгновение услышать родной голос из проигрывателя. Красные, беспредельно опухшие и уже высушенные слезами глаза медленно закрылись, и парень полностью погрузился в запись, пытаясь концентрироваться на смысле сказанного, а не на голосе говорящего.       И почему он просто не оставил письмо на бумаге?       — На самом деле мне очень сложно записывать сейчас послание, потому что, кажется, это уже пятая попытка. В предыдущие разы я либо зависал на месте, не зная, что сказать, либо настолько уходил в мрачные мысли, что невольно начинал рыдать над своей никчёмностью. Я так жалок, не правда ли? — Ёнджун из записи с горечью усмехнулся. Субин сжал челюсти и вздохнул. Лёгкая дрожь не покидала его тело вот уже вторые сутки, а теперь она только усилилась. Зачем он продолжает мучить себя и цепляться за любую вещь, связанную с возлюбленным, если это приносит ему столько боли?       Человек из кассеты немного помолчал и вновь заговорил:       — Что же. Я действительно в растерянности прямо сейчас. Точнее, был всё это время, пока не принял решение записать свои мысли на этот кусок древности. Чёрт возьми, а я ведь подумал о кассете раньше, чем вспомнил о существовании диктофона на своём телефоне! — Ёнджун опять усмехается, и в шипящей тишине раздаётся звук небольшого удара.       — По привычке бьёшь себя по лбу, дурак... — шепчет Субин и слушает дальше.       — До недавнего момента я был уверен, что моя жизнь стабильна и закономерна. Трудности всегда сопровождали мою безвольную душу и моё бесхребетное тело, это я понял ещё в детстве, когда оказался больной в детском доме. Собираюсь ли я жаловаться на трудное начало своего пути прямо сейчас? О, нет, это вовсе не то, что я собирался оставить в сообщении. Если я буду зацикливаться на каждой проблеме, встретившей меня, то никогда не закончу этот монолог, а кассета, знаете ли, не вечная.       Субин бы явно с этим поспорил, ибо сейчас был уверен, что станет её переслушивать и не остановится на бесконечности раз.       — Я часто думал о том, что другим повезло больше, чем мне, ведь жизнь — это как игра в дурака, вопрос только, кто им в итоге останется? Кто-то родился с серебряной ложкой во рту и может даже не подозревать о существовании трудностей, с которыми другие сталкиваются день ото дня. Деньги могут решить многое, — на этом месте Ёнджун замолчал, словно что-то обдумывал. — Да, многое, но не всё.       Окно в комнате резко закрылось от сквозняка, что царил здесь с самого утра, и Субин чуть не подпрыгнул на месте от испуга.       — Человеку, что вырос без единого родственника, который бы заботился о тебе просто за то, что ты существуешь, сложно понять все тонкости взаимоотношений между двумя любящими друг друга людьми, но именно это я жаждал испытать, как только стал взрослым. Я не был романтиком, пожалуй, никогда, однако порой меня это бесило. Я завидовал всем, кто умел видеть прекрасное в любой мелочи этого мира, а не пустую, серую монотонность, полную кошмаров и разочарования. И это не оказалось легко. Каждый человек, который появлялся в моей жизни, так или иначе вынуждал меня анализировать и его поведение, и своё собственное, и каждый раз я убеждался, что нет в мире кого-то такого, кто подошёл бы мне. А если и есть, то мне не светит встреча с ним.       — Блять, хён, только не это… — выплёвывает Субин и ставит проигрыватель на паузу. Он знает, что прозвучит дальше. Он уверен, что знает. Он слышал эти слова не единожды.       Парень встаёт на ноги и с раздражением замечает, что они затекли. Непорядок. Голова гудит от обилия разного рода мыслей, а душу разрывают эмоции от смирения до ярости.       Субин проходит в спальню и рассматривает интерьер так, будто видит всё это впервые, будто не он здесь живёт уже несколько лет. Странное ощущение, когда внезапно осознаёшь, что вроде все вещи на своих местах, но чего-то не хватает. Или кого-то.       И уже никогда не будет хватать.       Ёнджун так ярко улыбается на их совместной фотографии в рамочке на тумбочке, где они с Субином сидят у озера плечом к плечу. Чхве берёт фотографию трясущимися руками и шмыгает носом, садится на кровать и несколько минут прожигает снимок взглядом. Сложно описать, что творится на душе у человека, который в один миг потерял целый мир. Злился ли он на Ёнджуна? О, несомненно. Пожалуй, злость была одной из первых появившихся эмоций, когда парень узнал, что произошло. Но сейчас она отошла на второй план, уступив место тоске и отчаянию.       Отчаяние… Оно стремительно поглощает каждого, кто однажды позволил себе поддаться этому чувству беспомощности, и предотвращает появление любых позитивных мыслей, делая ситуацию безвыходной в твоих глазах.       Ёнджун чувствовал отчаяние и нашёл своё освобождение. Субин чувствует отчаяние и не знает, как жить дальше.       Чхве приходит в себя, когда телефон в кармане внезапно вибрирует, оповещая о новом сообщении. Не снимая блокировки экрана, парень бегло читает первые строчки уведомления и грустно вздыхает. Очередная рекламная рассылка. Ну кто бы сомневался. Можно подумать, ему бы написал Ёнджун.       Мысли в голове вернулись к оставленной кассете. Субин не хотел слушать дальше. Нет, ему было интересно, чертовски интересно узнать, что его ждёт в продолжении записи. Но в то же время он боялся услышать что-то, к чему он совершенно не готов. Чутьё подсказывает, что так и будет. Нехотя он возвращает фотографию на тумбу и идёт к проигрывателю.       Из устройства вновь раздаётся голос его хёна.       — Я думал, что просто не создан для любви. Знаете, ведь есть люди, которым кто-то свыше даровал определённые способности к чему-то, например, к музыке. Такой человек мог бы стать успешным певцом или танцором, но точно бы нашлась какая-то сфера деятельности, что ему не под силу, как бы усердно он ни пытался. Не его судьба. Похоже, в моём случае вселенная была против того, чтобы я нашёл своего близкого человека. Я почти сдался и бросил попытки его найти, когда мне было 20. И по иронии судьбы этот человек нашёл меня сам. Да, Чхве Субин, я говорю о тебе.       На этих словах у Субина будто вся кровь прилила к лицу, а слёзы сами собой скопились в уголках глаз. Чего он ждал? Логично, что раз кассета предназначалась ему, то и услышит он в записи обращение к самому себе. Только после прошедшего было так горько снова слышать своё имя голосом любимого.       «Как будто ты сейчас рядом со мной».       — Ты появился в моей жалкой жизни так внезапно, что я иногда думал, будто это ангелы послали тебя. Как яркое белое отражение луны в мрачном водоёме глубокой ночью, ты стал лучиком света в моём тёмном царстве. Помнишь, как в нашу первую встречу ты чуть не разлил свой кофе, потому что засмотрелся на мой вызывающий цвет волос? Ты был таким милым тогда.       — Нет, хён, милым тогда был ты, — Субин вытирает слезу со щеки и добавляет: — Самым милым парнем с розовыми волосами на свете.       Запись на кассете продолжилась:       — А помнишь наше первое свидание? Хах, наверное, это был лучший день в моей жизни, ведь именно тогда я впервые почувствовал что-то во время поцелуя. Тогда я ещё не знал, что за этим скрывается, но я не планировал останавливаться на достигнутом. Тогда я позволил себе надеяться, что не безнадёжен. И, знаешь, Субин, это не было ошибкой. Каждый день, что я проводил с тобой, — Ёнджун на несколько секунд остановился, — он был похож на сказку.       — Тогда почему?... — уже не сдерживая рвущийся наружу плач, задыхается Субин.       — Ты и сам прекрасно знаешь, насколько ценен для меня, мой любимый Бинни. Я старался напоминать тебе об этом так часто, как мог. Возможно, это прозвучит как клише, но моя жизнь буквально разделилась на «до» и «после», когда в ней появился ты. Мои постоянные спутники, проблемы, переставали казаться значимыми, потому что я знал, что у меня есть поддержка и опора в твоём лице. Жизнь начала налаживаться, — протянул Ёнджун из кассеты, однако его голос звучал слишком грустно для тех слов, что он произнёс.       Субин вновь потянулся к кнопке паузы на проигрывателе, потому что уже не мог воспринимать информацию из-за бесконечного потока рыданий. Больно. Слишком больно. Зачем Чхве решил напомнить ему о светлых моментах их совместной жизни, если сейчас это только добавляет соли на рану?       Парень почти остановил запись, как вдруг его сердце чуть не замерло на месте из-за следующих слов Джуна.       — Чуть больше месяца назад ты сделал мне предложение. Боже, ты ведь буквально подарил мне кольцо и поклялся в вечной верности… — из устройства послышался тихий всхлип. — А, знаешь, ты и так видел мою реакцию на это. Наверное, я выглядел как идиот, прыгая по всей комнате и почти пища от радости, но я чувствовал себя самым счастливым человеком на планете. Не представляю, чем заслужил тебя такого чудесного.       — Джун-хён… — хрипит младший. — Всё же было хорошо…       За окном начался ливень, но парень не замечал ничего, что происходило за пределами его беспросветной квартиры.       — Ты, наверное, сейчас думаешь, мол, я дурак, раз сам решил всё разрушить, жизнь была прекрасна и бла-бла-бла. Отчасти ты прав. Я на самом деле дурак. Но… Я не могу так больше. — Чхве снова горько всхлипнул и продолжил монолог: — На следующий день после твоего предложения меня изнасиловали.       Субина как будто арматурой по голове треснули.       — Что, блять!?       Парень вскочил на ноги и взял проигрыватель в руки, почти вплотную поднося его к своему лицу, как будто это позволило бы ему увидеть лицо Ёнджуна.       — Я… Мне не хочется вспоминать этот день, но он въелся в моё сознание и каждую ночь преследует в кошмарах… — голос Ёнджуна заметно дрожал, он выдавливал слова через силу. — Каждый вечер… Я пытался спастись от этого проклятья в твоих обьятьях, боялся уснуть один… — снова всхлип. — Стоило мне закрыть глаза, как лицо этого урода опять было передо мной, и, чёрт возьми, даже сейчас я вижу его так чётко…       Возможно ли было сейчас описать весь шквал чувств, что испытал Субин за пару секунд этого признания? Слёзы в который раз обожгли его глаза, сердце невозможным темпом разрывало грудную клетку, всё тело трясло, как от лихорадки, а мозг упрямо отказывался верить в происходящее. За что этот мудак так поступил с его парнем, с самым дорогим человеком в его жизни? С человеком, который только начал жить, а не существовать в этом мире. Зачем он сломал его?       — Это п-произошло в том баре, куда мы часто ходили… С Бомгю и Тэхёном… Они уш-шли тогда, а я… Я х-хотел отметить нашу помолвку… А тот выродок… Он м-мне что-то подсыпал… И… — Ёнджун задыхался от плача и не мог дальше говорить. Он просто безостановочно рыдал, давился кашлем и собственными хрипами. Субин тоже рыдал, и с каждой секундой дыра в его сердце разрасталась всё больше.       — Почему ты мне не сказал, придурок!? — яростно крикнул Чхве и обессиленно рухнул в кресло, тут же закрывая ладонями лицо. Теперь в этой злости нет смысла. Она не вернёт ему Ёнджуна. Ничто уже не вернёт.       Плач старшего в записи немного утих, послышалось тихое прерывистое сопение.       — П-прости меня, Субин. За то, что не сказал. И за то, что уже никогда не скажу лично. Я п-пытался жить дальше, пытался отпустить это, оставить в прошлом. Но я чувствую себя таким грязным сейчас… Как будто никогда не смогу смыть с себя этот кошмар. Прости, что врал, отвечая «всё в порядке» на твои вопросы о моём самочувствии. Я боялся, — Ёнджун горько вздохнул, — и страх прижился со мной за этот месяц ада. Я бы хотел быть достаточно сильным, чтобы перешагнуть через… этот эпизод моей жизни. Но я слаб. И не вижу другого выхода.       Субину хочется разгромить комнату к херам. А потом выйти, но не через дверь.       — Прости меня, Чхве Субин, я такой трус. Я люблю тебя. И у тебя самые красивые ямочки на свете. Пожалуйста, — просит Джун, — этот мир давно прогнил, но твоя улыбка делает его чуть лучше. Не забывай об этом.       Запись закончилась.       Комнату на несколько минут заполнила тишина, прерываемая только негромкими вздохами. Субин сидел неподвижно и думал, что делать дальше. Первой мыслью было переслушать кассету заново, чтобы опять услышать живой голос любимого хёна, но Чхве закинул эту идею подальше, ведь в его планы не входила смерть от удушья своим плачем, как бы сильно ему ни хотелось прекратить жить прямо сейчас. За последние двое суток он и так стал похож на ходячий труп, пытаясь смириться с потерей родственной души.       «Парень двадцати четырёх лет наглотался болеутоляющего», — именно это в панике кричал Субин в динамик своего телефона, когда вызывал скорую помощь для бездыханного тела своего возлюбленного. Пустая коробка опиоидного анальгетика рядом с Ёнджуном не оставляла других версий для объяснения произошедшего.       А затем всё как в отвратительном, туманном кошмаре.       «Нам очень жаль, но при такой передозировке шансы выжить предельно малы».       «Чхве Ёнджун впал в коматозное состояние, невозможно утверждать наверняка, сможет ли он из него выйти».       Субин хотел верить, что хён со всем справится, что передозировка не слишком сильно воздействовала на его организм, но с каждым новым разговором с врачами больницы он терял надежду. Он не желал заранее прощаться с любимым и мириться с мыслью, что больше никогда не посмотрит ему в глаза, не услышит его мягкий смех, не дотронется до бархатной кожи.       Двое суток он пытался отрицать, что это происходит наяву, пока постепенно превращался в мрачный ходячий столб.       Найденная на полке с их совместным фотоальбомом кассета хоть и нанесла новые раны на душу Субина, но всё же дала ответы на некоторые вопросы. И подкинула новых.       Субин не сразу понимает, что слышит трель телефонного звонка, пока пытается прийти в себя после получаса пустого втыкания в стену. Он нехотя поднимается на ноги и бредёт в спальню, из которой как раз доносились звуки. Чхве даже не смотрит, кто его решил потревожить сейчас, без энтузиазма нажимая кнопку принятия вызова.       — Доброго вечера, вы же Чхве Субин, верно?       Парень совсем не пытается контролировать голос и максимально сухо бросает:       — Да.       — Отлично. Я доктор Ким, лечащий врач Чхве Ёнджуна. Ваш парень пришёл в сознание несколько минут назад.       Так быстро Субин ещё никогда не вылетал из квартиры. И он даже не заметил, что дождь на улице прекратился.