Возвращение

Я не справился с давлением. Я ушёл. Бросил группу, людей, которые мне были дороги. Сбежал — всего лишь на месяц. Вначале я так думал. Не хотел разочаровывать ребят, не хотел говорить, что я какой-то не такой, что мне сложно, когда на меня смотрит такое количество людей, что мне не по себе всякий раз, когда я выхожу на сцену. Я поступил как трус или, наоборот, как очень умный и расчётливый. Вик и Томас поняли бы меня при любом исходе, даже если в один из дней я бы сорвался, даже если бы сказал, что не могу. А вот Дамиано, честно, я не знал как он отреагирует. Давид был сложным человеком: загадкой для меня и для других. В один день он мог обнять и поцеловать, в другой — оттолкнуть и одним взглядом показать, что мы совершенно чужие. Это меня доканывало больше всего, наверное, я ушёл именно из-за этого, из-за непостоянства, тревоги и метаний. Моя жизнь начала налаживаться, я стал понемногу приходить в себя, но моё призвание не отпускало, я часто брал в руки барабанные палочки садился за ударную установку и бил, бил по ней со всей силы, создавая ритмы — вспоминая какие-то старые, вымещая гнев, злобу, боль. Прошло две недели, и на меня напала бессонница, как только я закрывал глаза, я видел его лицо, улыбку, задумчивый взгляд, я словно чувствовал его пальцы в моих волосах и на теле, будто он был рядом и прикасался ко мне, в каком-то бреду слышал его голос. Вся группа для меня сошлась на одном человеке. Дамиано — его призрак преследовал меня днями и ночами, не давая сосредоточиться. Я больше так не мог, и ещё через семь дней вернулся в родной дом — в нашу музыкальную группу, не зная, что будет дальше: выгонят ли меня или примут обратно как блудного сына. Прошлое не хотело отпускать меня, или просто я не хотел отпускать прошлое. Я остановился перед дверью. Я помнил, мы часто собирались по вечерам вместе в квартире Дамиано, и сейчас они все были там — без меня. Я слышал их весёлые голоса, особенно голос Давида, который напевал какую-то свою песню. Моя рука дрожала, когда я стучал. Когда послышались шаги, я желал уйти. Мне открыла Виктория, восклицая радостно: — Итан! — будто я был каким-то сокровищем, которая она давно искала, — Ты вернулся! — Вик повисла у меня на шее, запрыгивая, обхватывая ногами и не отпуская. Она точно боялась это сделать. На шум вышел Томас, и его лицо сразу же изменилось, когда он заметил меня. — Ну ты и придурок, — Раджи оттащил девушку и сначала несильно ударил меня по груди, а потом тоже обнял. Кажется, он заплакал. Мне предстояло ещё самое страшное — встреча с Дамиано. Виктория сказала, что ей пора и утащила за собой и Томаса, желая мне удачи и спрашивая, вернулся ли я на совсем. Я пока не знал, что ответить. Давид сидел на кресле с гитарой, что-то подбирая и пытаясь петь. Заметив меня, он даже не изменился в лице, только слегка приподнял брови и бросил неохотное: — Что припёрся? У меня встал ком в горле. Да, я заслуживал такое обращение, но надеялся на более радушный приём. Хотя чего я ждал? Это же Дамиано! Тот человек, который может убить тебя одним словом и им же воскресить. — Я соскучился, — признался я. Всё честно, без утайки и лжи. — Я хочу вернуться. Это сложно, но жизнь без вас ещё хуже. Дамиано испытующе смотрел на меня. По его лицу нельзя было понять: он злится, ненавидит меня или уже простил. — Ты бросил нас, меня, — он подошёл ко мне ближе, — Как ты мог?! Давид точно злился. Парень схватил меня за рубашку, начиная трясти. Ему нужен был ответ, ему нужна была реакция. — Хватит, — я перехватил его руки, — Причина в тебе, Дами. Я слишком остро реагирую. — это были оправдания, думаю, он в них и не верил. — А на мои чувства тебе плевать. Ты разбил мне сердце, Итан, когда ушёл, — Дамиано ткнул пальцем мне в лоб, — Нужно было включить мозг и позволить мне сказать тебе, насколько ты мне важен. — Почему ты не сказал раньше? — поинтересовался я, даже не понимая до конца сути происходящего. — Потому что ты идиот, Итан, и я тоже, — Давид тяжело вздохнул и опустился в кресло. Я стоял перед ним, как провинившийся ребёнок, ожидая своего наказания. — Я могу вернуться? — тихо спросил я, получая в ответ тишину. — Дами, прости меня, я не хотел кого-то ранить своим поступком, мне просто нужно было время. — Ты меня любишь? — неожиданно сказал Дамиано, заставляя меня вздрогнуть. Я не понимал, что отвечать. Никогда даже и не задумывался на эту тему. Да что вообще такое любовь и как возможно любить Дамиано Давида?! — А вот я тебя да, Итан. — добавил вокалист, совсем сбивая меня с толку. — Что… Что я должен делать? — я был в недоумении. Он выглядел таким грустным и в то же время спокойным, словно ничего и не происходило. — Ты должен. Должен уебать отсюда нахуй, Итан, пока не стало слишком поздно. А ещё ты должен остаться, поцеловать меня и пообещать, что никогда больше не кинешь, не поступишь как мудак и не оставишь меня одного, — я же говорил, что Дамиано был очень сложным. — Дами, — бессильно протянул я и сделал шаг вперёд, не зная, оттолкнут меня или позволят взять его руки, положить себе на голову, как во снах и грёзах, потянуться вперёд, задержать дыхание, чуть касаясь его губ, и просто наслаждаться близостью. Дамиано резко притянул меня к себе, по-собственнически грубо и страстно целуя, кусая, вылизывая нёбо языком, вдыхая воздух из моего рта. Вокалист заставил меня потеряться во времени и пространстве, почувствовать острую необходимость быть на этом месте. — Итан, Итан, Боже, я так боялся, что ты не вернёшься, — зашептал он, неохотно отрываясь от моих губ и устанавливая зрительный контакт. Я не понимал, что у него сейчас в голове и что он хочет, — Я… Ты так важен, Итан! Ты же правда вернулся? Ты останешься? — Да, да, — я поспешил успокоить его, и он немного расслабился, толкнул меня на диван, сел сверху, вновь принимаясь целовать, обнимать и прикасаться. И именно в тот момент я осознал, что ради этого и стоило возвращаться, а до этого нужно было уйти, чтобы понять одну важную истину. Я, мать твою, влюблён в Дамиано Давида и нашу группу, в Томаса, в Вик, в музыку, но любовь к Дамиано немного другая, возможно, неправильная, но до безумия прекрасная. И я расслабился, разрешая себя целовать и отвечая, не понимая, как далеко мы зайдём. Но для ответа на мои вопросы у нас было ещё много ночей впереди.